Кавабата Ясунари 1899—1972

Снежная страна Роман (1937)

Япония тридцатых годов. Некто Симамура, мужчина средних лет, едет в поезде в снежную страну — так называется суровый горный край на севере Хонсю (главный остров Японии), который славится обильными снегопадами. Впервые он приехал туда полюбоваться се­верной природой год назад ранней весной, а сейчас едет снова: пови­дать молодую женщину, с которой свел знакомство. Симамура вырос в Токио, он человек обеспеченный и если чем и занимается, то ис­ключительно для собственного удовольствия. Так, он заинтересовался сначала народными танцами, потом европейским балетом, которого никогда не видел; он пишет о нем статьи. В поезде он видит краси­вую юную девушку, сидящую наискосок через проход от него. Де­вушка местная, и из ее разговора с начальником станции Симамура узнает, чтоее зовут Йоко. Ее голос кажется ему до боли прекрасным. Он наблюдает за ее лицом, которое отражается в оконном стекле, как в зеркале, и приходит в восторг, когда ее глаз совмещается с каким-то дальним огоньком и зрачок вспыхивает. Девушка едет не одна: с ней больной мужчина, за которым она заботливо ухаживает. Симамура не может понять, кем они приходятся друг другу. Девуш-

ка и ее спутник сходят с поезда на тойже станции, что и Симамура. Агент гостиницы везет Симамуру на машине мимо утопающих в снегу домов. Симамура спрашивает агента о девушке, которая тогда, весной, жила в доме учительницы танцев, и слышит в ответ, что она тоже была на станции: встречала больного сына учительницы. Сима­мура не удивляется совпадению: «значит, в зеркале, на фоне вечерне­го пейзажа, он видел Йоко, ухаживающую за больным сыном хозяйки дома, где живет женщина, ради которой он сюда приехал...»

Они встречаются в коридоре гостиницы. Она не упрекает его за то, что он долго не приезжал, не писал ей и даже не прислал обе­щанное руководство по танцам. Она молчит, но Симамура чувствует, что она не только не обвиняет его, но исполнена нежности, тянется к нему всем существом. Симамура вспоминает, как он познакомился с ней. В начале альпинистского сезона он приехал в эти места и, спустившись с гор после недельного похода, попросил пригласить гейшу. Ему объяснили, что все гейши приглашены на банкет по слу­чаю окончания строительства дороги, но есть еще девушка, живущая в доме учительницы танцев, может быть, она согласится прийти. Она не то чтобы настоящая гейша, но когда бывают большие банкеты, ее охотно приглашают: она танцует, и ее здесь очень ценят. Девушка пришла, и на Симамуру повеяло удивительной чистотой. Она расска­зала о себе: ей девятнадцать лет, родилась она здесь, в краю снега, одно время работала подавальщицей в Токио, но потом ее выкупил покровитель: он пожелал, чтобы она занялась преподаванием нацио­нальных танцев и обрела самостоятельность. Но вскоре он умер, и с тех пор она живет по-настоящему, по-своему. Симамура заговорил с ней о театре кабуки — оказалось, что девушка хорошо разбирается в искусстве этого театра. Симамура начал испытывать к ней что-то по­хожее на дружеское участие. На следующий день девушка зашла к нему в номер в гости. Симамура попросил ее порекомендовать ему гейшу, ему хотелось, чтобы они с девушкой остались только друзья­ми. Быть может, летом он приедет сюда с семьей, она могла бы со­ставить компанию его жене, а телесная близость может закончиться тем, что наутро ему и смотреть на нее не захочется. Но девушка все-таки отказывается помочь. Когда же горничная прислала к Симамуре гейшу, ему тотчас сделалось скучно, и он деликатно выпроводил ее. Встретив девушку в криптомериевой роще, он сообщил ей, что пере­думал и отпустил гейшу: ему показалось досадным проводить время с другой девушкой, не такой красивой, как она. Но что-то между ними

изменилось, все было уже не так, как до прихода гейши. Вечером де­вушка явилась к Симамуре в номер. Она была на празднике, и ее на­поили, так что она еле стояла на ногах. Симамура обнял ее, но она помнила его слова о том, что лучше им оставаться просто друзьями, и боролась с желанием отдаться ему. И все же она уступила. Она ушла от него засветло, до того, как встала гостиничная прислуга, а Симаму­ра в тот же день возвратился в Токио.

И вот теперь, несколько месяцев спустя, Симамура, не убоявшись сильного холода, приехал в снежную страну, чтобы снова увидеть де­вушку, имя которой он вскоре узнает: Комако. Она считает, сколько дней они не виделись: сто девяносто девять. Симамура удивляется, что она помнит в точности дату их любовного свидания: двадцать третье мая. Она объясняет, что давно уже ведет дневник. Больше того, оказывается, что она с пятнадцати лет конспектирует прочитан­ные рассказы и романы, и сейчас у нее накопилось около десятка тетрадей с такими конспектами. Конспекты простые: имя автора, на­звание книги, имена героев и их отношения. Симамуре кажется, что это бессмысленное занятие, напрасный труд. Впрочем, если бы Сима­мура стал размышлять о собственной жизни, он, быть может, при­шел бы к выводу, что его жизнь тоже бессмысленна. Комако приглашает Симамуру к себе домой. Он говорит, что зайдет, если она покажет ему свои дневники, но она отвечает, что сожжет их. Сима­мура рассказывает Комако, что ехал в одном вагоне с сыном ее учи­тельницы и сопровождавшей его девушкой. Он пытается узнать, кем она ему доводится, но Комако не желает отвечать. Она говорит толь­ко о сыне учительницы: ему двадцать шесть лет, у него туберкулез кишечника и он вернулся на родину умирать. Комако живет на чер­даке, где раньше разводили шелковичных червей, в уютной, чистой комнатке. Выходя из дома учительницы, Симамура сталкивается с Йоко и вспоминает, как в поезде отраженный в стекле глаз Йоко со­вместился с дальним огоньком в поле и ее зрачок вспыхнул и стад не­выразимо прекрасным. «Он вспомнил свое тогдашнее впечатление, а оно в свою очередь вызвало в памяти яркие щеки Комако, пылавшие в зеркале на фоне снега». Симамура поднимается на вершину холма и встречает там слепую массажистку. Он узнает от нее, что Комако этим летом пошла в гейши ради того, чтобы посылать деньги на лече­ние сыну учительницы, с которым она, по слухам, была помолвлена. Симамуре вновь приходят на ум слова «напрасный труд» и «тщета» — ведь тот, судя по всему, нашел себе новую возлюблен-

ную — Йоко, а сам находится на грани смерти. На вопросы Сима-муры Комако отвечает, что не была помолвлена с сыном учительни­цы. Вероятно, было время, когда учительница мечтала женить на ней сына, но ни словом об этом не обмолвилась, и молодые люди могли только догадываться о ее желании. Но между ними никогда ничего не было, и в гейши Комако пошла вовсе не из-за него. Она загадочно говорит о том, что ей надо выполнить свой долг, и вспоминает, что, когда ее продали в Токио, ее провожал один только сын учительни­цы. Комако всячески избегает разговора о Йоко, и Симамура никак не может понять почему. И когда Симамура замечает, что нехорошо, когда Комако не ночует дома, Комако возражает, что вольна посту­пать как хочет и даже умирающий не может ей этого запретить. Ко­мако играет Симамуре на сямисэне. Симамура понимает, что Комако в него влюблена, от этой мысли ему становится печально и стыдно. Теперь Комако, оставаясь у Симамуры на ночь, уже не стара­ется вернуться домой до рассвета. Накануне отъезда в ясный лунный вечер Симамура снова приглашает Комако к себе. Ей горько, что он уезжает. Она в отчаянии от собственной беспомощности: она ничего не может изменить. Гостиничный служащий приносит Симамуре счет, где все учтено: когда Комако уходила в пять, когда до пяти, когда в двенадцать на следующий день. Комако идет провожать Симамуру на станцию. Туда прибегает Йоко, которая зовет ее домой:

сыну учительницы плохо. Но Комако не хочет идти домой, и ни Йоко, ни Симамура не могут ее уговорить. «Нет! Я не могу смотреть на умирающего!» — говорит Комако. Это звучит одновременно и как самая холодная бессердечность, и как самая горячая любовь. Комако говорит, что теперь уже не сможет вести дневник, и обещает послать все свои дневники Симамуре — ведь он же искренний человек и не станет над ней смеяться. Симамура уезжает.

Приехав через год, Симамура спрашивает Комако, что стало с сыном учительницы. «Умер, чтоже еще», — отвечает она. Симамура обещал Комако приехать 14 февраля, в праздник изгнания птиц с полей, но не приехал. Комако обижена: она оставила свою работу и в феврале уехала к родителям, но на праздник вернулась, думая, что Симамура приедет. Теперь Комако живет в лавке, где торгуют деше­выми сладостями и табаком, там она единственная гейша, и хозяева очень о ней заботятся. Комако просит Симамуру приезжать к ней хотя бы раз в год. Симамура спрашивает, что стало с Йоко. «Все на могилу ходит», — отвечает Комако. Во время прогулки Симамура

видит Йоко: сидя на обочине дороги, она лущит фасоль и поет «кристально чистым, до боли прекрасным голосом». Комако ночует у Симамуры и уходит только утром. На следующий день Симамура ло­жится спать засветло, чтобы скоротать время, ибо его надежда, что Комако придет сама, без его зова, не оправдалась. В половине седьмо­го утра он обнаруживает Комако чинно сидящей за столом и читаю­щей книгу. Он ничего не может понять: неужели Комако ночевала у него, а он и не заметил? Но Комако со смехом признается, что спря­талась в стенной шкаф, когда горничная приносила угли для очага. Симамура и Комако идут гулять. Симамура предлагает пройтись в сторону кладбища. Выясняется, что Комако еще ни разу не была на могиле учительницы и ее сына. На кладбище они встречают Йоко. Смутившись под ее пронзительным взглядом, Комако говорит, что, собственно, шла к парикмахерше... И Симамура, и Комако чувствуют себя неловко. Ночью Комако приходит к Симамуре пьяная.

Йоко теперь работает в гостинице. Ее присутствие почему-то стесняет Симамуру, он даже начинает колебаться, приглашать ли к себе Комако. Симамуру тянет к Йоко. Комако иногда передает с ней Симамуре записки, и Симамура заговаривает с девушкой. Йоко гово­рит, что Комако хорошая, но несчастная, и просит Симамуру не оби­жать ее. «Ноя же ничего не могу для нее сделать», — отвечает Симамура. Он считает, что лучше ему поскорее вернуться в Токио. Оказывается, Йоко тоже собирается в Токио. Симамура спрашивает, не Комако ли посоветовала ей туда ехать, но Йоко отвечает: «Нет, я с ней не советовалась и никогда не стану советоваться. Противная она...» Симамура предлагает Йоко поехать вместе, девушка соглаша­ется. Когда она жила раньше в Токио, она была сестрой милосердия. Но она ухаживала только за одним больным, и теперь каждый день ходит на его могилу. Больше она не хочет быть сестрой милосердия, не хочет ни за кем ухаживать. Симамура спрашивает, правда ли, что сын учительницы был женихом Комако. Йоко с горячностью отвеча­ет, что это неправда. «Почемуже тогда вы ненавидите Комако»? — удивляется Симамура. В ответ Йоко просит Симамуру позаботиться о том, чтобы Комако было хорошо, и выбегает из комнаты. Осень кончается, выпадает первый снег. Симамура размышляет о крепе — ткани, которую делают в этих краях и отбеливают на снегу. В древ­них книгах написано, что «есть креп, ибо есть снег. Снег следует на­зывать отцом крепа». У Симамуры возникает желание объехать места, где производится креп. Посетив один из таких городков, он на

обратном пути встречает Комако. Она бранит его за то, что он не взял ее с собой, но тут раздаются звуки набата; горит здание для от­корма шелковичных червей. В нем полно народу: в этом помещении показывают кино. Комако плачет, она тревожится за людей. Все бегут на пожар. «Млечный Путь брал начало там, откуда они шли, и тек в одном с ними направлении. Лицо Комако, казалось, плыло в Млечном Пути». Симамура и Комако смотрят на огонь. Вдруг толпа, испустив крик ужаса, замирает: сверху падает женское тело. Комако душераздирающе кричит. Упавшая женщина — Йоко. «Симамура почему-то не почувствовал смерти, а лишь совершение какого-то перехода, словно жизнь Иоко, выйдя из ее тела, вошла в его тело». Комако бросается к Йоко, берет ее на руки и несет, «словно свою жертву и свою кару». Симамура хочет броситься к ней, но его оттес­няют, и, когда он поднимает глаза, он видит, как Млечный Путь, с грохотом низвергаясь, надвигается прямо на него.

Старая столица Роман (1961)

Приемная дочь оптового торговца готовой одеждой Такитиро Сада замечает, что на старом клене, растущем около их дома, распустились два кустика фиалок — они растут в двух маленьких впадинках на стволе старого клена и цветут каждую весну, сколько Тиэко себя по­мнит. Они кажутся девушке похожими на несчастных влюбленных, которые никак не могут встретиться. Тиэко любуется цветами. Синьити Мидзуки, с которым Тиэко дружит с детства, позвал ее полю­боваться на цветущие вишни у храма Хэйан дзингу. Плакучие вишни в храмовом саду наполняют сердце Тиэко священным трепетом, губы ее сами собой шепчут стихи. Оттуда Тиэко и Синьити идут к пруду, переходят по камням на другую его сторону, где растут сосны, и под­ходят к «мосту-дворцу», откуда открывается чудесный вид на обшир­ный сад за прудом. Потом Тиэко предлагает пойти пешком к храму Киёмидзу полюбоваться с его высоты вечерним Киото, поглядеть на заход солнца над Западной горой.

Там Тиэко неожиданно говорит Синьити, что она — подкидыш. Ошеломленный Синьити не сразу понимаетее: он думает, что девуш­ка образно передает свое душевное состояние. Ведь он знает, что

Тиэко — единственное любимое дитя. Тиэко рассказывает, что од­нажды, когда она уже училась в школе, мать и отец признались ей, что она им не родная дочь, но из жалости не стали говорить, что она подкидыш, а сказали, что похитили ее, когда она была грудным мла­денцем. Но они не договорились заранее, поэтому отец сказал, чтоее подобрали под цветущими вишнями в Гион (местность в Киото, при­легающая к одноименному храму), а мать — что на берегу реки Ка-могава. О настоящих своих родителях Тиэко ничего не знает, приемные так добры к ней, что у нее и не возникало желания их ис­кать. Синьити задумывается: отчего вдруг Тиэко решила рассказать ему об этом? Она, конечно, догадывается, что юноша в нее влюблен. Ее слова прозвучали так, будто она заранее отвергает его любовь. Тиэко во всем слушается родителей. Когда она хотела поступить в университет, отец сказал ей, что это будет помехой для его единст­венной наследницы, и посоветовал внимательнее присмотреться к его торговому делу. Когда Синьити спрашивает Тиэко, как она поступит, если речь пойдет о замужестве, девушка без малейшего колебания от­вечает, что подчинится воле родителей, но вовсе не потому, что у нее нет собственных чувств и своего мнения. Для Синьити поведение Тиэко — загадка, но Тиэко не раскрывает ему свое сердце.

Отец Тиэко — Сада Такитиро — удаляется в Сага (на северо-за­паде Киото) в женский монастырь, где осталась одна лишь старая на­стоятельница. Там он снимает комнату и в уединении придумывает эскизы для поясов к кимоно. Он всю жизнь мечтал быть художни­ком. Тиэко подарила ему альбомы Клее, Матисса, Шагала, и сейчас Такитиро рассматривает их, надеясь, что это подтолкнет его вообра­жение, поможет придумать совсем новый рисунок для ткани. Тиэко всегда носит кимоно, изготовленные по эскизам Такитиро. Его лавка торгует одеждой, рассчитанной на рядового покупателя, и приказчик отдает в раскраску лишь два-три кимоно, сделанных по эскизам Та­китиро — исключительно чтобы поддержать престиж хозяина. Одна­ко кимоно Тиэко всегда охотно берет себе, и не по обязанности, а потому что ей нравится работа отца. Лавка Такитиро в районе Накагё была построена в старинном киотоском стиле с покрашенны­ми индийской охрой решетками и оконцами с частым переплетом на втором этаже. Дела в лавке идут с каждым месяцем все хуже.

Сада Такитиро приезжает к старому знакомому — Отомо Сосукэ, владельцу ткацкой мастерской в районе Нисидзин (парча «нисидзин» с давних пор славится в Японии). Он привозит эскиз пояса для ки-

моно, навеянный работами Клее. Сосукэ хочет поручить выткать пояс для Тиэко своему старшему сыну Хидэо. Хидэо ткет пояса на высо­ком ткацком станке такабата. Его мастерство известно и мануфактур­щикам, и оптовым торговцам. Ручное ткачество постепенно отходит в прошлое, молодое поколение предпочитает другие занятия, но все три сына Сосукэ пошли по стопам отца и стали ткачами. Хидэо хо­лодно относится к работе Такитиро, и обиженный Такитиро влепля­ет ему пощечину. Опомнившись, он просит прощения за свою вспыльчивость. Хидэо смиренно объясняется. Он говорит, что рисунок сам по себе ему очень нравится, но в нем отсутствует гармония, ду­шевная теплота. Такитиро хочет забрать эскиз. Хидэо говорит, что рисунок превосходен, и когда он выткет пояс, краски и цветные нити придадут ему иной вид. Но Такитиро уносит рисунок и выбра­сывает его в реку.

Такитиро приглашает свою жену Сигэ и Тиэко поехать в Омуро полюбоваться цветами. Оттуда они едут в ботанический сад и встре­чают там Сосукэ и Хидэо. Глядя на поле тюльпанов, Такитиро гово­рит, что западные цветы слишком ярки, и ему больше по душе бамбуковая роща. Хидэо на вопрос о тюльпанах отвечает, что они живут, и пусть пора их цветения коротка, но в этом быстротечном мгновении — вся полнота жизни. Хидэо не собирается ткать пояса, которые останутся для внучек и правнучек, он хочет, чтобы девушка сказала: вот это для меня — и с радостью носила бы их сегодня, сей­час, когда она в расцвете молодости. Хидэо сравнивает Тиэко с пре­красными статуями будды Мироку в храмах Корюдзи (в Киото) и Тюгудзи (в Нара) и утверждает, что она прекраснее их. Такитиро встревожен: не влюблен ли он в Тиэко? Что будет, если Тиэко вый­дет за него замуж? Ведь хотя дела Такитиро в последнее время по­шатнулись, все же он оптовый торговец из квартала Накагё, разве можно сравнить его торговый дом и мастерскую Отомо, где всего три ткацких станка и нет ни одного наемного ткача? Но потом Та­китиро приходит к мысли, что вовсе не обязательно Тиэко идти в дом Отомо, можно принять Хидэо в их семью, ведь у Сосукэ еще два сына. Такитиро спрашивает Сигэ, какого она мнения о Хидэо. Таки­тиро он по душе, и оптовый торговец готов принять его в свою семью. Но Сигэ считает, что в первую очередь надо поинтересоваться мнением Тиэко; хотя она и послушная дочь, в таких делах нельзя на­стаивать.

Подруга приглашает Тиэко поехать в Такао полюбоваться клена­ми. Во время прогулки девушки доходят до деревни на Северной

горе, где растут криптомерии. Местные женщины обрубают ветви на криптомериях и шлифуют их стволы. Подруга обращает внимание, что одна из деревенских девушек как две капли воды похожа на Тиэко. Эти слова западают в душу Тиэко. Она часто ездит в деревню на Северной горе, объясняя это тем, что там растут очень красивые криптомерии. Тиэко все время думает о тайне своего рождения. На самом деле ее подкинули к входу в лавку Такитиро, и ни он, ни его жена не знают, кто настоящие родители девочки.

Хидэо приносит пояс, который он выткал по рисунку Такитиро. Такитиро в недоумении: ведь он выбросил эскиз в реку. Но оказыва­ется, Хидэо запомнил рисунок, и вот теперь он принес пояс для Тиэко. Девушке очень нравится пояс: и рисунок, и работа. Она при­меряет его, он ей очень идет.

Приближается праздник Гион. Тиэко вспоминает, как в детстве, когда ей и Синьити было лет по семь или по восемь, он изображал послушника на этом празднике и восседал на праздничном ковчеге, а она всюду следовала за ним. Тиэко идет гулять. Статуи богов перене­сли из храма Ясака к месту временной стоянки ковчегов, она покупа­ет свечку и ставит перед божеством. Она замечает девушку, которая творит семикратную молитву. Тиэко кажется, будто она уже где-то видела ее. Тиэко безотчетно тоже начинает творить семикратную мо­литву. Семь раз отходя от статуи божества и семь раз приближаясь к ней, девушки кончают молитву одновременно и сходятся лицом к лицу перед статуей божества. Девушка говорит, что молила бога по­ведать ей, где ее сестра. Теперь она знает: вот ее сестра. Богу было угодно, чтобы они здесь встретились. Тиэко узнает девушку: это та самая девушка из деревни на Северной горе!

Девушка рассказывает, что ее родители умерли, когда она была совсем малюткой. Она знает, что у нее была сестра-близнец, но не знает, что с ней стало. Девушку зовут Наэко, она живет в деревне и приглашает Тиэко навещать ее. Она называет ее «барышней», чувст­вуя разницу в их положении, и не хочет заходить к Тиэко домой. У моста толпа оттесняет Тиэко, и она немного отстает от Наэко. У самого моста Наэко окликает Хидэо: он принял ее за Тиэко. Он спрашивает, действительно ли барышне понравился пояс, который он выткал. Наэко не знает, как себя вести и что отвечать, но все же не обращается за помощью к Тиэко: ведь если бы Тиэко хотела встре­титься с юношей, она бы подошла сейчас к ним. Хидэо просит разре­шения выткать пояс по собственному рисунку к двадцатилетию

барышни. Наэко смущенно благодарит его. Она решает, будто Тиэко не подошла, поскольку не хотела, чтобы Хидэо узнал, что они двой­няшки.

На мосту четвертого проспекта Тиэко встречает Синьити. Он представляет ей своего старшего брата Рюсукэ. Тиэко и Синьити вспоминают, как Синьити изображал послушника в праздник Гион. Синьити замечает, что Тиэко сильно взволнованна. Полагая, что ей нездоровится, молодые люди провожаютее до дома. Мать также за­мечает, что у Тиэко нездоровый вид. Девушка снова смотрит на два кустика фиалок, распустившихся на стволе старого клена — теперь ей кажется, будто это она и Наэко. Она ложится в постель, но ей не спится.

Хидэо приносит Тиэко эскизы пояса для кимоно на выбор. На одном из них узор из цветов и листьев хризантемы, на другом — красные кленовые листья. Но Тиэко просит его выткать пояс с гора­ми, поросшими криптомериями и красными соснами. Она объясняет Хидэо, что тогда, в канун праздника Гион, он обознался и пообещал выткать пояс не ей, а ее сестре. Она рассказывает Хидэо о Наэко и просит его, когда пояс будет готов, поехать в деревню на Северной горе и вручить его Наэко. Тиэко приезжает к Наэко и рассказывает ей о Хидэо и о том, что он собирается подарить ей пояс. Но Наэко не желает принимать подарка, ведь Хидэо хотел выткать пояс не для нее. Тиэко настаивает: в конечном счете она попросила юношу вы­ткать пояс для своей сестры. Наэко обещает принять подарок. Вер­нувшись домой, Тиэко рассказывает родителям о Наэко. Родители поражены, они тоже не подозревали, что у Тиэко есть сестра.

Такитиро хочет купить небольшой дешевый домик. Сигэ гадает: то ли он хочет продать лавку и удалиться от дел, то ли просто хочет жить отдельно от лавки. Такитиро, Сигэ и Тиэко отправляются по­глядеть на камфарный лавр, с которым у них связано много воспоми­наний. Осмотрев дом вблизи храма Нандзэндзи и восхитившись растущими перед ним цветами хаги, все трое заходят в магазин Тацумура, где кроме тканей продают портативные радиоприемники фирмы «Сони» и другие товары, могущие привлечь туристов.

Дела у Тацумура идут хорошо, не то что у Такитиро, не желаю­щего порывать с традициями. В гостиной магазина они встречают Рюсукэ. Он приглашает Тиэко поглядеть на полосатых карпов в пруду. Молодые люди идут гулять. Рюсукэ советует Тиэко быть по­строже с приказчиком и предлагает свою помощь. Он рассказывает,

что его отец умело ведет деда, у них два надежных приказчика, и если приказчик, работающий у Такитиро, уйдет, они смогут прислать в помощь Такитиро одного из своих приказчиков. Рюсукэ говорит, что готов и сам в любое время бросить аспирантуру и поступить на службу в лавку Такитиро, чтобы наладить дело. Кроме того, Рюсукэ обещает попросить своего отца подыскать подходящий дом для Таки­тиро, решившего удалиться от дел.

Хидэо ткет пояс по заказу Тиэко. Образы Тиэко и Наэко сливают­ся в его глазах воедино. Завершив работу, он едет в деревню на Се­верной горе и дарит пояс Наэко. Та обещает хранить его всю жизнь, как самое дорогое сокровище. «Зачем же? Я с удовольствием вытку вам еще», — говорит Хидэо. Он приглашает девушку на Праздник эпох, который устраивается в память о перенесении в 794 г. столицы в Киото. Во время праздника Хидэо смотрит на зеленые сосны, на процессию, но краем глаза все время наблюдает за Наэко.

Синьити звонит Тиэко и говорит, что виделее на Празднике эпох с молодым человеком. Тиэко сразу понимает, что на самом деле он видел не ее, а Наэко, и догадывается, что с ней был Хидэо. Синьити передает трубку Рюсукэ, и тот просит разрешения зайти в лавку Та­китиро и познакомиться с их приказчиком. Придя в лавку Такитиро, Рюсукэ беседует с приказчиком. Отец Рюсукэ — крупный оптовый торговец, имеющий много влиятельных друзей. Сам Рюсукэ, хотя и занимается наукой, проявляет интерес к торговому делу отца. Рюсукэ приглашает Тиэко поужинать с ним и Синьити в ресторане. После посещения ресторана Тиэко признается, что на Празднике эпох Си­ньити перепутал ее с сестрой. «Мы с ней двойняшки... Но из нас двоих подкинули меня», — говорит Тиэко. Рюсукэ сожалеет, что ма­лютку подкинули не к их дому, он с радостью занялся бы воспитани­ем маленькой Тиэко.

Наэко звонит Тиэко и говорит, что хотела бы повидаться с ней. Она по-прежнему отказывается приходить к ней в дом, поэтому Тиэко обещает приехать к ней в деревню. Родители говорят Тиэко, что готовы удочерить Наэко. Двадцать лет назад к двойняшкам отно­сились с предубеждением, считая их рождение дурной приметой, знаком того, что над домом тяготеют злые силы, но теперь на это смотрят иначе. Тиэко растрогана добротой родителей. Наэко расска­зывает Тиэко, что Хидэо сделал ей предложение, но она пока не дала ответа. Ее удерживает гордость: Наэко кажется, что Хидэо видит в ней не ее, но образ Тиэко. Кроме того, мастерская отца Хидэо имеет

дело с лавкой Такитиро, и появление Наэко будет не слишком удоб­но для Тиэко, а Наэко не хочет причинять сестре неудобства. В ответ Тиэко рассказывает, что ее родители готовы удочерить Наэко. Наэко тронута до слез. Тиэко просит ее хоть раз прийти к ним в дом.

Вернувшись домой, Тиэко вспоминает свой разговор с Наэко. Наэко уверена, что на самом деле Хидэо мечтает жениться на Тиэко, но, понимая, что он ей не пара, предложил руку Наэко.

Мидзуки — отец Рюсукэ и Синьити — просит Такитиро взять Рюсукэ в свою лавку. Мидзуки понимает, что Рюсукэ просто хочется быть поближе к Тиэко. Он спрашивает, согласится ли Такитиро при­нять Рюсукэ в свою семью, если Тиэко когда-нибудь обратит на него свое внимание. В этом случае Мидзуки даже готов отказаться от него как от наследника, ведь не в богатстве счастье. Такитиро считает, что молодые люди сами должны решать свою судьбу. Рюсукэ прямо со следующего дня приступает к работе. Вечером, после закрытия лавки, Наэко приходит к Тиэко. Тиэко знакомит сестру с родителями. Де­вушки поднимаются наверх, чтобы спокойно поговорить. Тиэко про­сит Наэко остаться в их доме навсегда, но Наэко отказывается. Девушки долго разговаривают, потом засыпают рядом. Ночью выпа­дает легкий снежок. Рано утром Наэко уходит. Тиэко приглашаетее приходить еще, но Наэко качает головой. Тиэко долго провожает взглядом удаляющуюся фигурку сестры.