Архитектура Древней Греции. Период архаики. VII — VI вв. До Н. Э

Весьма своеобразен был план этого храма: еще более вытянутый, чем олимпийский храм Геры, он представлял собой периптер, имевший вдоль длинной стороны пятнадцать, а с фасадов — по пяти колонн.

Но этим необычным для фасада эллинского храма нечетным количеством колонн не исчерпывалась оригинальность рассматриваемого нами памятника. Он не имел пронаоса, и целла непосредственно сообщалась с колоннадой храма. Целла, очень узкая и сильно вытянутая, была разделена на два равных нефа продольным рядом десяти колонн. Примыкавший к целле и не сообщавшийся с нею описфодом отличался значительной глубиной; в нем были две колонны, расположенные по продольной оси храма и в силу этого как бы делившие его на два нефа.

Колонны целлы и описфодома лежали на одной линии со средними колоннами обоих фасадов храма. Это обстоятельство еще более подчеркивало продольное членение внутреннего пространства храма Аполлона, резко отличая его в этом отношении от Герайона в Олимпии. В храме Геры внутреннее пространство гораздо более изолировано, и вместе с тем оно представляется нам нерасчлененным, ибо небольшие выступы стен в первоначальном плане храма почти не разбивали единства однонефной целлы.

Строительная техника, отмеченная нами для рассмотренных храмов VII в., весьма широко применялась в эллинском зодчестве эпохи архаики. Один из примеров ее применения был обнаружен на юге России. В Ольвии (древнегреческая колония на Бугском лимане) во время раскопок 1903 г. была найдена, а в 1926 г. дополнительно расчищена относящаяся к концу VII в. полигональная кладка, состоявшая из двух рядов камня, на которых лежало несколько слоев сырцовых кирпичей. Здание, к которому принадлежала эта стена, до сего времени, к сожалению, осталось недоисследованным.

Сырцовые кладки описанного нами типа сохраняются обычно лишь в нижних частях. Судя по изображению дома Пелея на аттической черно-фигурной вазе (расписанном около 560 г. кротэре Клития и Эрготима) для укрепления таких сырцовых стен употреблялись деревянные прокладки в виде горизонтально клавшихся досок.

Если для храмового зодчества VII в., судя по доступным нам материалам, характерным является сильно вытянутый в плане периптер, сооруженный из сырца и дерева, то аналогичное место в VI в. занимает дорийский периптер, выстроенный из мягких пород камня. Эти постройки обычно покрывались штукатуркой, что, нужно думать, находилось в связи с дефектами, нередко встречающимися в мягком камне (например в раковистом известняке); вместе с тем широко применялась полихромия, снаружи сосредоточивавшаяся, главным образом, на верхних частях здания (метопы, триглифы, карниз, сима), а также покрывавшая скульптурные украшения.

В непосредственной связи с заменой легкого и прочного архитрава из деревянных балок значительно более тяжелыми, гораздо более подверженными опасности разрыва каменными блоками, находится более тесная расстановка колонн в древнейших каменных храмах. Особенно резко заметно это, если сопоставить уже упоминавшийся нами храм в Ферме, с относящимся, может быть, даже еще к концу VII в., храмом Аполлона на острове Ортигии, около Сиракуз, где расстояние между колоннами меньше нижних диаметров последних.

К началу VI в. относится храм Аполлона в Коринфе. Он представлял собой вытянутый периптер, имевший в длину 51 м, а в ширину 19 м. Вдоль узких сторон храма было по шести, а вдоль длинных — по пятнадцати колонн. В восточной части храма находилась большая трехнефная целла, в западной — небольшой описфодом, внутреннее пространство которого ничем не было расчленено; оба помещения были снабжены открытыми портиками. Семь колонн Коринфского храма стоят до сего времени, а на пяти из них сохранилось перекрытие архитрава.

Блоки архитрава очень высоки. Подушкообразные эхины капителей колонн отличаются большой припухлостью, что еще более подчеркивает колоссальную тяжесть, которую несут колонны.

Эта припухлость, придающая капители колонны крепкий, монументальный, несколько тяжеловесный характер, свойственна не только оформлению архитектурных деталей в эпоху архаики: такие же сочные, раздутые формы мы находим и в других разделах прикладного искусства, например в керамике того же времени. Отметим, что в дальнейшем процессе развития искусства формы дорийской колонны и капители в частности, а также и формы ваз станут более сухими, стройными и легкими.
Значительно больше дорийских периптеров VI в. сохранилось не на греческом востоке, а на западе — в Южной Италии и Сицилии.

Для всех храмов греческого запада свойственно отсутствие описфодома, на месте которого находится отделенный сплошной стеной от заднего фасада и сообщающийся с целлой адитон. Другим характерным признаком рассматриваемой группы памятников являются сравнительно небольшие размеры обнесенной стеной части храма, распланировка которой не связана какими-либо определенными нормами с распланировкой колоннады.

В остальном планы западных периптеров весьма разнообразны и имеют целый ряд индивидуальных различий.

Так, сооруженный между 580 и 570 гг. Селинунтский храм, обозначаемый обычно литерой С, имеет пронаос, сильно отодвинутый к заднему фасаду храма. В силу этого, между колоннадой переднего фасада и пронаосом находится большое свободное пространство, пересеченное вторым рядом колонн.

За небольшим пронаосом располагается длинная однонефная целла, а за ней — адитон. Храм сильно вытянут: длина его около 62 м, ширина 22 м, с фасадов храм имеет по шести, с длинных сторон по семнадцати колонн. Часть метоп была украшена рельефами, материалом для которых служил известняк.

Наконец, в наружном облике храма С нельзя не отметить одной своеобразной особенности, не свойственной каноническому дорийскому ордеру: основание треугольного поля фронтона у него несколько меньше длины антаблемента, в силу чего контуры линии крыши с фасадов образуют у нижних углов небольшие изломы.
От храма С довольно сильно отличается распланировкой и пропорциями другой Селинунтский храм — D, сооруженный около 560 г. Этот храм шире по пропорциям рассмотренных нами ранее: количество колонн равняется на фасадных сторонах по шести, на длинных— по тринадцати. Такое отношение колонн впоследствии стало для эллинского храма каноническим. Длина храма достигала 66 м.

Обнесенная стенами часть храма расположена почти посредине здания. Она состоит из трех помещений: пронаоса, снабженного двумя колоннами и антами, заканчивающимися неполными колоннами, однонефной целлы и адитона. Из портика в пронаос и из целлы в адитон ведут небольшие лестницы. По сравнению с храмом С площадь внутренних помещений в храме D возрастает, хотя и расстояние между стенами и наружной колоннадой остается еще весьма значительным.

Еще больших размеров достигает внутреннее помещение энеастильного храма второй четверти VI в. в Посейдонии (Пестуме), обычно именуемого Базиликой. Этот храм по пропорциям шире D в Селинунте, но, подобно последнему, в нем обнесенная стенами часть здания расположена в центре постройки. Длина храма 52 м, ширина 23 м. По фасадным сторонам он имеет до девяти, по длинным — по восемнадцати колонн.
Нечетному количеству колонн переднего фасада соответствует распланировка пронаоса, снабженного тремя колоннами и обрамленного антами; из пронаоса две двери ведут в целлу, разделенную колоннадой (из шести полных и двух примыкающих к стенам неполных колонн) на два нефа; в глубине каждого из нефов — по двери, ведущей в адитон. Колоннада и значительная часть антаблемента «Базилики» сохранились довольно хорошо. Исполненные из твердого известняка колонны отличаются сильной припухлостью стволов (энтазис) и мягкими очертаниями подушкообразных эхинов.

Последний из подлежащих нашему рассмотрению архаических храмов Запада — сооруженный во второй половине VI в. (после 540 г.) гексастильный храм в Посейдонии, обычно называемый храмом Цереры. Размеры его невелики: длина 31,5 м, ширина 13 м. В этом храме — каноническое отношение между числом колонн на фасадных и длинных сторонах (6 и 13).

Внутреннее помещение храма сильно отодвинуто к заднему фасаду подобно тому, как это имело место в Селинунтском храме С; но пространство между пронаосом и колоннадой переднего фасада заполнено не посредством второго ряда колонн наружной колоннады, а путем вынесения вперед колоннады пронаоса. Снабженный антами пронаос обрамлен снаружи шестью колоннами. Целла в описываемом нами храме — однонефная, адитон отсутствует.

От храма Цереры сохранились не только колоннада и архитрав, но и значительные части фронтонов. Фриз и фронтоны храма имеют ряд своеобразных особенностей: фриз обрамлен снизу и сверху орнаментальным поясом; линия контура фронтона имеет такие же надломы в углах, как в Селинунтском храме С, и, кроме того, поле фронтона не имеет обычного пола, а потолок его украшен кассетами. В храме можно отметить некоторые черты, свойственные, как мы увидим из дальнейшего, ионийскому зодчеству (например постановка колонн на особых, выдвинутых вперед плитах).

Мы рассмотрели ряд архаических дорийских периптеров эллинского запада и метрополии. На всех этих памятниках резко заметно наличие индивидуальных особенностей, присущих различным постройкам. В эпоху архаики канонический тип дорийского ордера не был еще выработан, и мы можем наблюдать ряд локальных особенностей в храмах этого времени, чему, несомненно, способствовала сильнейшая кантональная раздробленность Греции, представлявшей собой множество обособленных одна от другой общин.

Но вместе с тем нельзя не отметить некоторые общие моменты, присущие стилю дорийских храмов рассматриваемого нами периода. Таковым прежде всего является особый масштаб этих памятников, который создают большие ступени, как бы служащие им постаментами. Убедительный пример такого своеобразного постамента дает храм С в Селинунте. Большому размеру ступеней соответствуют высокие и широкие двери храма и отвечающие им по размерам колонны и другие части. Таким образом, весь храм, имеющий вид постройки, доступной для человека и для него предназначенной, оказывается исполненным в масштабах, далеко превосходящих человеческие, т. е. отвечающих эллинским представлениям об их антропоморфных богах или героях. Эти формы в архитектуре, эти «героические пропорции», возникают и развиваются в ту эпоху (VIII — V вв.), когда в идеологии эллинского общества господствует мифологическое миросозерцание, проявляющееся в литературе, изобразительном искусстве, философии (вплоть до Аристофана, Праксителя и Платона).

Построение дорийского периптера отличается изумительной простотой и ясностью. Горизонтальное расположение ступеней храма подчеркивает их функциональное назначение — служить опорой колоннам, вертикаль которых выражает их функцию несущих частей. Несомые части — антаблемент — снова дают горизонталь, вполне отвечающую балочному покрытию.

Внимание сосредоточивается не на проблеме построения внутреннего пространства здания, а на организации его снаружи: прежде всего — на разрешении тектонической задачи соотношения несомых частей и ритмического ряда несущих их колонн.
Эта задача разрешалась в торжественно-монументальных, впадающих иногда в тяжеловесность, простых и строгих формах, которые в рамках эллинского зодчества нельзя не признать предельно математичными.

Таким тенденциям в зодчестве дорийских общин Великой Греции и Пелопоннеса соответствуют следующие явления в области эллинской философии и скульптуры. По учению Пифагора, пользовавшемуся особым распространением в дорийских общинах Южной Италии, число господствует над Вселенной, все образовано согласно числам, число является причиной всего; другими словами, мы имеем попытку математического подхода к пониманию мира, отвечающую математизации художественного образа в зодчестве.

В скульптуре эпохи архаики аргосский мастер Полимед создает статуи атлетов, ставя себе основной художественной задачей соотношение несомых и несущих частей в человеческой фигуре, т. е. ту же проблему тектоники, о которой мы уже говорили.
Другой дорийский мастер, работавший в V в., Поликлет из Аргоса, стремится к разрешению проблемы канона, т. е. построения человеческого тела на основе определенных числовых отношений.

Остановимся теперь еще на одном периптере конца VI в., построенном на афинском Акрополе в честь богини Афины,— храме, известном под наименованием Гекатомпедон. Этот храм принадлежал к числу широких периптеров, он имел по шести колонн с фасадных и по двенадцати— с длинных сторон. Колоннада и в основном антаблемент храма были сооружены из пороса, отдельные части (метопы, водосточные желоба) были исполнены из мрамора. Мрамор послужил также материалом для фронтонных скульптур.

Этот памятник дает нам возможность в некоторой мере проследить принципы распланировки и, если можно так выразиться, показа памятника архитектуры в эпоху архаики.

Наши сведения о распланировке афинского Акрополя архаического времени очень скудны, но то немногое, что мы знаем о ней, именно выбор места для Гекатомпедона, стоявшего прямо против входа и почти в центре холма, заставляет предположить некоторое стремление продиктовать зрителю фронтальное восприятие памятника архитектуры и стремление подчеркнуть его симметричность.

Это явление совершенно аналогично фронтальности, присущей архаической скульптуре, которая также диктует восприятие любой статуи, например так называемого Аполлона Тенейского, с одной лишь точки зрения, а именно спереди, чем еще более подчеркивается симметризм построения скульптуры.

Периптеральные храмы ярче всего выражают стиль дорийской архитектуры эпохи архаики, но наряду с ними существуют и иные постройки, к которым мы теперь перейдем. Это — небольшие сооружения (так называемый templum in antis — храм в антах), служившие храмом или сокровищницей, где хранились приношения божествам, в местах их особенного почитания (святилище Аполлона в Дельфах, Зевса — в Олимпии). Такая постройка состояла из целлы и пронаоса, обрамленного с боков антами, а спереди двумя колоннами. Внешний облик колонн и несомых частей фасада не отличался от таковых у периптера; во фронтоне иногда помещались скульптурные украшения. Примером такой постройки может служить сооруженная во второй половине VI в. сокровищница мегарян в Олимпии.

Окруженная с трех сторон стеной и открытая лишь с фасада, сокровищница гораздо более замкнута и изолирована от окружающего ее пространства, чем периптер, что вполне отвечает основной идее, вложенной в это сооружение.

Значительно скуднее, чем о дорийском зодчестве, наши сведения об архитектуре ионийского ордера архаической эпохи. Давать характеристику особенностей этого ордера в настоящем очерке мы не будем и отошлем читателя к работе Шуази.

Постройки, исполненные в ионийском ордере, появляются, возможно, еще в конце VII в. и получают развитие в VI столетии. Центральное место в ионийской архитектуре этого времени (отвечающее роли периптера в дорийском зодчестве) занимают три огромных диптера — храмы: Геры — на острове Самосе, Артемиды — в Эфесе и Аполлона — в Дидимейоне (около Милета).

В основном перечисленные храмы сконструированы по образцу периптера, хотя во многом и отличаются от последнего. Все три диптера построены из мрамора, их многочисленные колонны более тонки и реже расставлены, чем колонны дорийских периптеров. Употребление мрамора открывало более широкие возможности для применения рельефных украшений в декорации храма, и эти возможности, наряду с обильной полихромией, были весьма умело использованы.

Подобно дорийским периптерам, ионийские диптеры эпохи архаики не были подчинены единому каноническому типу, и каждый из них имел известные индивидуальные отличия.

Храм Геры на острове Самосе, постройка которого была начата еще, возможно, в VII в. Ройком и продолжена Феодором, имел неравное число колонн на фасадах: с востока их было восемь, а с запада — девять. При этом первые три от углов колонны на каждой стороне имели равные интерколюмнии на обоих фасадах, промежутки же между остальными двумя на восточной и тремя на западной стороне, естественным образом, были различные. В целлу Герайона вели две двери, открывавшие в нее доступ как с востока, так и с запада.

Храм Артемиды в Эфесе, построенный критянином Херсифроном и его сыном Метагеном, имел по восьми колонн с фасадных и по двадцати с длинных сторон в наружной колоннаде. Интервалы между средними колоннами по фасадным сторонам были несколько шире, чем расстояния между другими колоннами. Эта особенность усиливала продольную ось храма.

Длинная и узкая, обнесенная стенами часть храма отстояла на расстоянии одного интерколюмния от колонн и была тесно увязана с последними. Открытая с востока и запада целла была разделена на три нефа двумя рядами колонн (по девяти в каждом). Средний неф был значительно шире боковых. Очень глубокий, обрамленный с боков антами пронаос был разделен на три нефа двумя рядами колонн (по четыре в каждом). Значительно меньше был описфодом; в нем стояло тоже два ряда колонн (по две в каждом). Декоративные украшения храма были сосредоточены не на фризе, как это обычно бывало в последующих ионийских постройках, а на грандиозных базах колонн. Украшения этих частей колонн состояли не только из профилировки и орнаментов, но и из исполненных рельефами больших человеческих фигур.

Третий из упомянутых нами ионийских диптеров — Дидимейон, храм Аполлона Филесия около Милета, в отличие от других имел целлу, открытую лишь с передней стороны.

Наряду с грандиозными диптерами в ионийском ордере сооружались и небольшие постройки типа templum in antis, материалом для которых обычно также служил мрамор. К числу их принадлежала сокровищница массилийцев в Дельфах. Сопоставление этого памятника с аналогичными постройками дорийского ордера дает наглядное представление о большой легкости ионийских построек. Более узкие анты и тонкие колонны, покрытые, кроме того, рабдами (каннелюрами) с дорожками, усиливающими эффект светотени, подчеркивают вертикали, усиливая тем самым устремленность вверх ионийской постройки.

Своеобразной особенностью сокровищницы массилийцев являются ее колонны, увенчанные капителями не обычного ионийского типа (с волютами), а украшенными пальмовидным орнаментом.

Другая находящаяся в Дельфах сокровищница, сооруженная сифнийцами в последней четверти VI в., представляет собой тоже templum in antis, с тем, однако, различием, что обе колонны заменены фигурами кариатид; фриз и фронтон сокровищницы были покрыты скульптурными изображениями.

Это обилие скульптурных украшений придает постройке нарядный, праздничный характер, внимание зрителя прежде всего приковывает богатство и изящество декоративной отделки сокровищницы, перед которыми как бы отступает на второй план решение тектонических задач, занимавшее столь видное место в постройках дорийского ордера.

В сокровищнице сифнийцев антаблемент не производит впечатления колоссальной тяжести, ложащейся на могучие, способные ее вынести колонны, как это имело место в постройках дорийского ордера (например в Коринфском храме). Наоборот, фигуры девушек-кариатид и узкие анты легко и свободно несут совсем не кажущийся тяжелым антаблемент.

В полном соответствии с этой легкостью постройки находится исключительное обилие скульптурных декораций, доходящее до замены колонн фигурами кариатид.

Отмеченные нами особенности сокровищницы сифнийцев в равной мере свойственны и другим памятникам ионийского зодчества. В них, в противоположность произведениям дорийской архитектуры, акцентирующим разрешение проблемы тектоники, уделяется особое внимание декоративной отделке. Это сказывается не только на обилии скульптурных украшений: сопоставление капителей, колонн дорийского и ионийского ордеров наглядно свидетельствует о том же.

Дорийская капитель представляет собой очень простое сочетание стереометрических фигур и вместе с тем прекрасно выражает мысль о несении тяжести антаблемента колонной. В ионийской капители голый геометризм заменен более близкими органически и сложными формами волют и орнаментов; эта капитель в большей мере отвечает задаче декорировать здание, чем выражать его тектонику.

Отмеченным нами особенностям ионийской архитектуры соответствуют и другие явления в области ионийской идеологии. В отличие от дорийской скульптуры, где господствовавшей темой было обнаженное тело атлета и где проблема построения статуи разрешалась как чисто тектоническая задача, ионийская скульптура с особенной любовью останавливается на создании художественного образа задрапированной в праздничную одежду девушки, где пышные складки драпировок и их пестрая расцветка дают чисто декоративный эффект.

Здесь полное отсутствие свойственной идеологии дорийских консервативных общин абстрагирующей и стремящейся свести все к математическим формулам мысли, в противовес которой более прогрессивные общины Ионии развивают иную идеологию.
И в архитектуре, и в скульптуре мы видим стремление выдвинуть декоративный момент на первое место, дать не геометрическую фигуру, а приближающуюся к очертаниям живого организма форму, подчеркнуть конкретность изображенного предмета, что в полной мере отвечает основным положениям ионийской философии, которая в лице Милетской школы выдвинула ряд натурфилософских систем, стремившихся найти некую материальную субстанцию, в которой они видели сущность всего мира.

Мы рассмотрели главнейшие течения в архитектуре архаической эпохи. Нам надлежит еще остановиться на небольшой группе памятников, которую мы выделяем особо, ввиду ее исключительного своеобразия. Эти памятники связаны с эолийской северо-западной частью Малой Азии.

Первый из них, сооруженный в VII в. небольшой храм в Неандрии, представляет собой продолговатую постройку, не обнесенную колоннадой, без пронаоса и описфодома.

Входная дверь ведет непосредственно в целлу храма, разделенную продольным рядом колонн на два нефа. Эти колонны, числом семь, отличаются исключительным своеобразием формы. Гладкие стволы колонн увенчаны сложной капителью, нижняя часть которой украшена рядом свободно свешивающихся вниз лепестков лилии, над которыми — другой ряд лепестков, обрамленный валиками; в верхней части — две большие широко расставленные волюты, не соединяющиеся между собой, как это обычно присуще ионийской капители, горизонтальной полосой, а выходящие из нижней части капители, идя вначале параллельно одна другой.

Эта капитель обычно именуется эолийской; в отличие от строго конструктивной дорийской капители и декорированной орнаментами ионийской, она вносит чисто органические растительные формы в тектоническую часть колонны.

Другой храм был построен в VI в. в Ассосе. Он представляет собой периптер, имеющий вдоль фасадных сторон по шести, а вдоль длинных по тринадцати довольно широко расставленных колонн.

Внутри колоннады помещались небольшой, обрамленный антами, снабженный двумя колоннами пронаос и большая однонефная целла. Этот храм был построен в дорийском ордере, но имел одну своеобразную особенность, резко отличавшую его от других дорийских храмов эпохи архаики: помимо украшенных скульптурой метоп на нем был рельефный зофор на архитраве.

Такая переработка форм дорийского храма находится в полном противоречии с основным свойством построек этого ордера — тектоничностью. Это явление, а особенно рассмотренные нами ранее капители из Неандрии, ярко выражают особые тенденции, намечающиеся в зодчестве Эолии. Акцентирование органических форм, в противовес дорийской геометризации их, находится в известном соответствии со стилем рельефных скульптур, украшающих Ассосский храм.

В этих рельефах изумительно передано движение полных жизни нервно-напряженных фигур. В связи с этими памятниками напомним об эолийской лирике Алкея и Сапфо, нервно-напряженная поэзия которых насыщена эмоциями и постоянно обращается к изображению жизни природы.