Внутренние факторы победы

Почему победили большевики?

Белое движение и интервенты

Отношения между двумя этими ведущими антибольшевистскими силами при внешнем благополучии развивались весьма драматически. И главная причина коренилась в различном видении ими будущего России. Правящие круги Антанты крайне неодобрительно относились к идее белых возродить государство в границах 1917 г. Вместе с тем их ближайшая цель — свержение большевистской власти — совпадала. Лидеры белого движения отчетливо понимали, что без поддержки союзников им в этом деле не обойтись. И потому, затаив глухое раздражение, они поступались — как им казалось, временно — стратегическими интересами Российского государства, принимая помощь от интервентов, заключая с ними кабальные военные, политические и финансовые договоры.

В январе 1919 г. Верховный правитель России А. В. Колчак подписал соглашение, обязывавшее «высшее русское командование согласовывать ведение операций с общими директивами, сообщаемыми генералом Жаненом, представителем высшего международного командования». Последний, кроме того, получил право «производить общий контроль как на фронте, так и в тылу». Под вынужденным покровительством А. И. Деникина на Украине без устали трудились торговые и экономические миссии западных стран. Предприимчивые англичане успели скупить за бесценок ряд сахарных заводов, примеривались к заводам чугунолитейным и судостроительным. Преемник Деникина генерал П. Н. Врангель в виде компенсации за помощь позволил интервентам экспортировать 3 млн. пудов хлеба, сотни тысяч пудов соли, рыбы, табака, шерсти. Суда с награбленным добром караванами шли и из дальневосточных портов. США, к примеру, учредили даже комиссию по эксплуатации богатств этого края России. Только за три месяца 1919 г. иноземцы вывезли более 3 млн. шкурок пушнины, много иных ценностей. Всего же ущерб, нанесенный ими хозяйству Дальнего Востока, превысил 300 млн. рублей золотом.

Интервенты воспользовались также золотым запасом России, который был захвачен в Казани эсерами, а затем «наследован» А. В. Колчаком (по неуточненным данным, он равнялся 40 тыс. пудов золота и платины). В обеспечение поставок и займов Верховный правитель официально передал американцам, англичанам, французам и японцам около 9 тыс. пудов золота в монетах и слитках. Много золота бесследно исчезло в карманах белых деятелей и находящихся в Сибири иностранцев. А в сумятице колчаковского разгрома главный представитель Антанты в Сибири генерал М. Жанен попытался наложить руку сразу на весь еще внушительный остаток государственного запаса (21422 пуда золота) и вывезти его из России. Лишь действия красноармейских частей и партизан сорвали этот замысел.

В итоге против белого дела оборачивалось и то, что поначалу давало ему главную силу — блок с зарубежными противниками большевизма. В ходе гражданской войны этот блок, основанный на началах подчинения и зависимости, все ощутимее подрывал позиции российской контрреволюции. Она поднималась на борьбу под лозунгом единства и свободы России, защиты ее суверенитета, попираемого большевистской властью с ее бесславным Брестским миром. Но очевидное намерение белых вождей сыграть на патриотизме русского народа оказалось обреченным на провал, ибо входило в противоречие с их собственными делами.

Проследив, что происходило в годы «русской смуты» в красном и белом тылу, нам будет легче уяснить глубинные причины победы большевиков.

Вопрос о причинах победы большевиков продолжает оставаться остродискуссионным. Приведем два наиболее типичных ответа на него современных историков.

«Их удача,— пишет один из исследователей,— была не столько результатом продуманной политики, сколько следствием явной непопулярности белого движения, а также неорганизованности крестьянства, которое было способно лишь на стихийные и локальные выступления без перспективной цели. Еще одним фактором, определившим исход гражданской войны, стал большевистский террор. Репрессии, причем довольно жестокие, были в ходу и в антибольшевистском лагере, однако ни либерально-социалистические правительства, ни белые генералы не шли дальше обычной практики военно-полевых судов... Только большевики решились идти по пути террора до конца и, вдохновившись примером французских якобинцев, уничтожали не только действительных противников, но и противников потенциальных. Белые считали достаточным основанием для расстрела причастность обвиняемого к деятельности коммунистических властей; большевики расстреливали людей не только за их политические взгляды, но и за принадлежность к «эксплуататорским классам»... Тоталитарная природа большевистской диктатуры была важнейшей причиной успеха партии Ленина в гражданской войне, ставшей состязанием в бесчеловечности».

Другие историки расставляют акценты иначе: «Народ России дошел до такого состояния, что перестал вообще верить кому бы то ни было. Огромное количество солдат перебывало и на той, и на другой стороне. Сражались в войсках Колчака, потом, взятые в плен, служили в рядах Красной Армии, переходили в Добровольческую армию и опять дрались против большевиков, и снова перебегали к большевикам и дрались против добровольцев. На юге России население пережило до 14 режимов, и каждая власть требовала повиновения своим порядкам и законам... Люди выжидали, чья возьмет. В этих условиях большевики тактически переиграли всех своих противников». Что можно сказать о таких оценках? Безусловно, явно упрощенными выглядят рассуждения о простой «удаче», выпавшей на долю красных, или о том, что им удалось «тактически переиграть» белых при полной пассивности и безразличии (индифферентности) народных масс. Также, думается, не следует абсолютизировать роль красного террора, всячески преуменьшая при этом масштабы террора белого: кровь невинных людей обильно лилась по обе стороны фронта. Ближе к истине те историки, которые обращают внимание на гораздо меньшую, по сравнению с политикой большевиков, популярность политики белых вождей.

Если взглянуть с этой точки зрения на драматические события, потрясавшие Россию в 1918—1920 гг., вывод напрашивается сам собой: ключевой внутренней причиной победы большевиков стало то, что они в конечном счете получили поддержку преобладающей части населения России — мелкого и среднего крестьянства, а также трудящихся национальных окраин.

Последних привлекала национальная политика советской власти с ее официально провозглашенным принципом «самоопределения наций вплоть до отделения и образования самостоятельных государств». На этом фоне белый лозунг «единой и неделимой России» воспринимался народами распавшейся Российской империи как сугубо великодержавный и вызывал их активный протест.

Что касается трудового крестьянства России, то оно, выступив против большевиков в конце весны и летом 1918 г., вскоре столкнулось с совершенно неприемлемой для себя аграрной политикой белых правительств: все они пытались, как справедливо заметил кадетский лидер и историк П. Н. Милюков, «перерешить земельный вопрос в интересах помещичьего класса».

Оказавшись на своеобразном историческом перепутье, крестьянские массы после колебаний предпочли из двух зол (продразверстки и запрещения свободы торговли — со стороны советской власти и фактической реставрации помещичьего землевладения — со стороны белых) выбрать меньшее.

К этому выбору крестьян, да и остальные слои трудящихся подталкивали действия белых вождей не только в аграрной сфере, но и по всем остальным, выражаясь словами А. И. Деникина, «коренным государственным вопросам». Ни в официальных документах, ни тем более на практике военные буржуазно-помещичьи диктатуры были не в состоянии утаить свои реставраторские цели, скрыть унизительную для национального самосознания зависимость от корыстных иноземных пришельцев. Этим и объяснялась главная причина провала белого движения, которое вызвало противодействие народных масс.

К весне 1919 г., т. е. к моменту решающих событий на фронтах гражданской войны, в деревне уже преобладали просоветские настроения, что, однако, не исключало существования там и немалого числа активных противников советской власти — участников повстанческого, так называемого «зеленого» движения. Крупнейшим его проявлением было крестьянское движение на Украине под руководством анархиста Нестора Махно.

Чутко уловив назревавший в деревне политический перелом, большевики на своем VIII съезде (март 1919 г.) изменили крестьянскую политику: перешли от «нейтрализации» середняка, которая на практике сплошь и рядом выливалась в откровенное насилие, к поиску союза с ним. Замирение с трудовым крестьянством давало советской власти ряд стратегических преимуществ. Она смогла:

развернуть самую многочисленную, крестьянскую в своей преобладающей части армию. Несмотря на массовое дезертирство, советские Вооруженные Силы отличались большей стойкостью и дисциплинированностью по сравнению с белыми армиями, где дезертирство рядового состава из рабочих и крестьян было еще масштабнее;

организовать, опираясь на сеть подпольных большевистских комитетов, партизанское движение в тылу противника, что резко ослабляло боеспособность белых армий;

обеспечить прочность своего собственного тыла. Это достигалось за счет не только жестких мер по поддержанию «революционного порядка», но и отсутствия массового сопротивления рабочих и крестьян действиям советской власти.

Относительная стабильность внутриполитической ситуации позволила большевикам сконцентрировать все имеющиеся трудовые и материальные ресурсы в руках государства для эффективного использования их в интересах обороны.