Общие показатели хозяйственного развития России с конца XIX в

Вид деятельности, отрасль производства 1894—1895 гг. 1914 г. Прирост (в%)
Вклады в сберкассы (в млн. руб.) 330,3 2 236,0  
Стоимость фабрично-заводской продукции (в млн. руб.)      
Производство сахара (в млн. пуд.)   104,5  
Производство хлопка (в млн. пуд.) 3.2 15,6  
Добыча золота (в пуд.)      
Добыча нефти (в млн. пуд.)      
Добыча каменного угля (в млн. пуд.)      
Производство чугуна (в млн. пуд.)      
Количество лошадей (в млн. голов) 26,6 37,5  
Количество крупного рогатого скота (в млн. голов) 31,6    

Россия имела крепкий бюджет. В 1913 г. (последний мирный год) доходы превышали расходы почти на 400 млн. руб. Рассмотрение бюджетных показателей позволяет установить главные направления политики государства, его основные приоритеты. Расходная часть бюджета России в 1913 г. составила 3094,2 млн. руб. (в 1900 г. — 1459,3 млн. руб.). Самыми большими статьями расхода были военные — в общей сложности на эти цели ассигновалось около 28%. (Для сравнения: в 1913 г. в Германии, Англии и Франции соответственно расходовалось 27, 35 и 27% государственных средств.)

Хотя в абсолютных цифрах военные расходы России с 1900 г. увеличились в 2 раза, их удельный вес в общем объеме государственных расходов практически остался прежним. Зато по другим статьям эти изменения выглядели весьма внушительно. Особенно изменились две статьи. В 1913 г. по сравнению с 1900 г. расходы Главного управления землеустройства и земледелия (ведавшего реализацией столыпинской земельной программы) увеличились на 338% (39 и 135,8 млн. руб. соответственно), а доля расходов по Министерству народного просвещения в бюджете поднялась с 2,1% (1900 г.) до 14,6% в 1913 г., или на 475.4%.

Несмотря на неудачную русско-японскую войну и революционную смуту, Россия к началу второго десятилетия XX в. преодолела серьезнейшие финансовые проблемы, залечила раны и, как казалось, уверенно смотрела в будущее. Потенциал страны был огромен, перспективы необозримы. Общая политическая ситуация стабилизировалась. Радикальные партии не могли оправиться после поражения революции и находились в состоянии распада и фракционной борьбы. Но при всех достижениях народного хозяйства, при невероятном расцвете художественного творчества, замечательных достижениях науки и культуры, при несомненных признаках политического умиротворения все время существовала внутренняя социальная напряженность, которая вне зависимости от смысловой окраски никогда не исчезала. Практически все элементы той части населения, которую было принято называть «политически сознательной», в той или иной степени были не удовлетворены ни тем, как шли дела, ни тем, что делала власть.

Убежденных монархистов — людей, беззаветно готовых служить «царю и отечеству», оставалось все меньше. Нет, отечеству готовы были служить все; об этом постоянно и громогласно заявляли не только «штатные политики», но и остальные. А вот царю... Именно здесь проходил незримый, но все более ощутимый водораздел.

Носителями идеологии «государственного отщепенства», которая, по словам Ф.М. Достоевского, издавна отличала русскую интеллигенцию, становились не только собственно лица свободных профессий, но и те, кто неразрывно был связан с государственной системой, с монархической самодержавностью и своим происхождением, и своей службой, и своим благополучием. Значительная часть дворянства еще в 1905 г. бросила царя на произвол судьбы, не проявив ни желания, ни воли защитить исторические начала. После 1905 г. все более открыто претензии к власти стали высказывать и предприниматели, которых уже не устраивал традиционный административный контроль за их коммерческой деятельностью, не удовлетворяла их отстраненность от рычагов государственного управления. Самой шумной и наиболее амбициозной из них была группа промышленников из Москвы, известная как «кружок Рябушинского».

Ее лидером был П.П. Рябушинский, представитель старинного рода купцов-старообрядцев, глава крупной торгово-промышленной фирмы, действовавшей под маркой товарищества «П.М. Рябушинский сыновья» и занятой производством хлопчатобумажных тканей. Этой семье принадлежала крупная недвижимость в разных районах России — она контролировала два частных кредитных учреждения: Харьковский земельный банк и Московский банк. Глава семейно-финансового клана П.П. Рябушинский субсидировал выходившую в Москве газету «Утро России», сделавшую главной темой критику всех аспектов правительственной политики. Московские миллионеры в 1912 г. стали соучредителями «Прогрессивной (прогрессистской) партии», включавшей небольшую часть деловой элиты России и претендовавшей на выражение интересов всей России. Это объединение было нежизнеспособным, ибо не имело сколько-нибудь заметной общественной опоры.

Политической программы, приемлемой не только для сколько-нибудь значительных общественных элементов, но даже для представителей деловой среды, они не создали; все их «идеологические изыски» являлись попытками синтезировать кадетизм с октябризмом.

В 1912 г. П.П. Рябушинский добился скандальной славы: на банкете в честь приехавшего в Москву главы кабинета министров В.Н. Коковцова он выступил с резкой речью, которую завершил тостом: «Пью не за правительство, а за русский народ, многострадальный, терпеливый и ожидающий своего истинного освобождения». История утаила от потомков, что пил этот «борец за свободу» на том званом обеде, но известно (об этом писали газеты), что кухня была утонченная и стол ломился от дорогих яств. Но действительно, где же произносить столь зажигательные и прогрессивные речи? Не в бараке же на своей фабрике, где в тесноте и антисанитарии ютились представители того самого «многострадального и терпеливого народа», о котором так пекся их хозяин, закусывая икрой. Фирма Рябушинских отличалась не только своей финансовой солидностью, но и тем, что принадлежала к числу предприятий с наиболее тяжелыми условиями труда и особо низкой зарплатой. Осенью 1905 г. там прошли серьезные рабочие волнения, подавить которые как раз и помогла «старая власть», столь нелюбимая московским миллионером.

Речи амбициозных промышленников, их банальные аргументы и примитивные доводы могли ненадолго эпатировать сановных бюрократов, но на общую политическую обстановку в стране практически не влияли. Более умно и талантливо роль разоблачителей и хулителей выполняли «златоусты» либерально-кадетского толка и в стенах Государственной думы, и вне ее. Незадолго до войны все недовольные властью, все критики и «улучшатели жизни» получили новый аргумент в свою пользу, заимели сильное идеологическое орудие, которое, как оказалось позднее, стало мощным средством разрушения престижа, а следовательно, и силы власти. Речь идет о Распутине.

Об этом человеке написано невероятно много; его имя бессчетное количество раз встречается на страницах мемуаров, дневников, романов, пьес, специальных исследовательских работ. Большой интерес к нему проявлялся всегда и в зарубежных странах: образ загадочного, темного и распутного мужика, как утверждалось, околдовавшего властителя огромной империи, вызывал (и вызывает) стойкое любопытство. Все в этом сюжете западному обывателю казалось диким, невероятным, безумным, не имевшим прецедента. Да и в нашей стране вышло немало сочинений, наполненных баснословными сказаниями на распутинскую тему. Лишь в последние годы стали появляться работы, преследующие не разоблачение, а исследование жизни Распутина, историю его взлета к вершинам власти и известности.

Что же действительно известно о Распутине и каковы истинные масштабы его влияния? Бытующие оценки и суждения в большинстве случаев не подтверждены документальными свидетельствами. Факты сплошь и рядом заменены расхожими представлениями, формировавшимися в обществе, находившемся в истерическо-апокалипсическом состоянии. «Крестными отцами» пресловутого «Гришки-чародея» были не только радикальные и либеральные деятели. Раздуванию распутинской истории способствовали и близкие к трону лица, те, кто искренне стремился сохранить монархический режим, но под воздействием всеобщей напряженности перестал адекватно оценивать происходящее. Коллапс власти многие представители аристократически-сановного мира не связывали с кризисом системы; они были убеждены, что дела идут не так, как хотелось, оттого, что «царь слаб», а основную причину всех неурядиц видели в самовластии «не тех людей», в засилье «темных сил» с Распутиным во главе.

Вместе с тем бесспорно, что в последние годы монархии роль этого человека была достаточно необычна: он являлся интимным другом царской семьи, с которым венценосцы часто и с радостью общались в узком кругу. Такие встречи доставляли и Николаю II, и императрице Александре Федоровне душевный покой — то состояние, которое иными путями и другими общениями они получить не могли. Как же случилось, что простой сибирский крестьянин стал желанным гостем тех, кто символизировал высшую власть в стране, охватывавшей шестую часть земной суши? Тому было несколько причин. Последний царь и царица являлись глубоко верующими людьми, стремившимися в своей жизни и делах поступать в соответствии с заветами Всевышнего. Но как узнать Его волю, у кого получить ответы на постоянно возникавшие вопросы?

Ко времени знакомства с царской четой (в 1905 г.) проповедник из Сибири, еще с конца 90-х гг. XIX в. утверждавшийся в благочестивом подвижничестве, успел очаровать и вызвать симпатию к себе некоторых видных церковных деятелей (например, проповедника Иоанна Кронштадтского), имевших и глубокую веру, и кругозор, и разносторонние знания. Это подчеркивает достаточную неординарность личности Распутина, который сам никуда «не лез». Ему помогали ценители его, как казалось, удивительных провидческих способностей. Покровители выводили его в свет, давали наилучшие рекомендации. Ум, сила воли, крестьянская сметка и уникальная природная интуиция делали из Распутина образ сильный, яркий, производивший глубокое впечатление на многих. Он хорошо знал Священное писание и на своем веку много странствовал, бывал в крупнейших православных центрах России, посещал Афон и Иерусалим. В нем постоянно происходила борьба между праведным и «бесовским», но с годами темные стороны натуры стали преобладать.

Первые свидания сибирского старца с императорской четой не привели ни к каким последствиям. Он говорил им о любви, о смирении, о грехе и покаянии, т.е. о том, что являлось важнейшими сущностными категориями христианства. В принципе такие встречи не были сами по себе из ряда вон выходящими. Царская семья любила беседы на темы Священного писания с известными теологами, священниками и просто «божьими людьми». Однако Распутин, появившись в числе многих, стал единственным не по этим, хотя важным, но не определяющим причинам. Роковой цепью общей судьбы, связавшей венценосцев и крестьянина Григория Ефимовича Распутина, стала страшная болезнь (гемофилия) наследника Алексея, родившегося в 1904 г.

Известно, что Распутину действительно удавалось благоприятно воздействовать на течение болезни и предсказывать счастливый исход тогда, когда надежд на спасение маленького принца у врачей уже не было. В последние годы императрица Александра Федоровна уже безусловно уверовала в то, что «дорогой Григорий» послан ей Всевышним, что молитва и заступничество этого человека спасают царскую семью от несчастий, сулят им и стране благополучие в грядущем. Постепенно подобное убеждение стал разделять и Николай II, однако у него вера в «дорогого Григория» никогда не носила того фанатического характера, который она приобрела у Александры Федоровны. Именно царица спровоцировала ситуацию, при которой стало возможным воздействие Распутина на дела государственного управления.

Распутинское вмешательство истинное, но чаще мнимое служило в свое время темой оживленных пересудов — ему присваивались военные неудачи, им объясняли бессилие административной власти в стране. Однако в действительности, в отличие от распространенных суждений, влияние Распутина никогда не было беспредельным и в силу этого не могло стать фатальным. Никогда по его пьяной прихоти не сменяли министров и по его рекомендации в одночасье не назначали случайных лиц на высшие посты. Таких возможностей у «царева друга» не было даже в самые звездные моменты его карьеры. Все назначения шли от царя, который, выслушивая мнения других, окончательные решения принимал сам, причем очень многие из этих решений откровенно не нравились и даже пугали императрицу и ее ментора. Александру Федоровну действительно можно, да и то с оговорками, назвать рупором Распутина, но Николая II считать его орудием просто нельзя. В то же время очевидно, что скандальный старец поспособствовал карьере ряда лиц, но число таких случаев в общей массе административно-служебных перемещений было очень невелико.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



double arrow
Сейчас читают про: