Роковые времена

Император Николай Второй был твёрдо убеждён, что множество событий в мире, по видимости не связанных между собой, объединяет причастность к ним тайного общества, давно поставившего своей целью сокрушении христианского мира. Такое мнение было широко распространено в Европе в конце девятнадцатого века.

Летом 1905 года, в условиях нараставшей смуты, император как-то сказал сопровождавшему его в поездке флигель-адъютант князю Орлову, что главной движущей силой революции является масонство. Такого же мнения придерживался он и после своего свержения в феврале 1917 года.

На судьбоносном повороте истории, когда решалось будущее династии и всей империи, роль масонского ордена оказалась чрезвычайно важной, хотя тогда никем не примеченной.

Мировой заговор с целью свержения цивилизации и нового устройства мира на основе отрицания естественного развития, завистливого неблагожелательства и недостижимого равенства неуклонно разростался.

Высших правительственных сферах империи разгорелась борьба между сторонниками выступления России в союзе с Францией и Англией, к чему обязывали тайные соглашения с этими странами, и теми, кто желал нейтралитета. По странному совпадению первых энергично поддерживала та часть Государственной Думы, которая больше всего стремилась к изменению государственного строя империи. Октябристско-кадетское большинство с восторгом встретило известие об объявлении войны.

Как бы то ни было, назад идти было невозможно. Кайзеровская Германия несёт гораздо большую ответственность за войну, ибо все годы, предшествовавшие столкновению, вела эгоистичную политику, больно задевавшую самолюбие России. Несогласия основывались на вековой племенной вражде, подбодряемой воспоминаниями о недавних обидах. Таким образом, объявление Германии войны России было закономерным итогом недальновидных действий кайзеры в течении ряда лет. Николай Второй только принял вызов Вильгельма Второго, сам он не искал столкновения. Как вождь своей страны, как человек император сделал выбор и оставался верен союзникам до последнего дня царствования. С началом великой битвы он предпринял всё для воцарения внутреннего спокойствия: не было ни репрессий в отношении политических противников, ни чрезвычайного законодательства, осложнившего бы деятельность общественных организаций.

Но истинные намерения «демократов» были далеки от забот укрепления национального единства. Военные трудности представлялись им желанным условием для расшатывания доверия верховной власти. Как бы не драматизировали обстановку в стране с думской трибуны и со страниц газет, всё обстояло достаточно благополучно. Русская армия сумела нанести чувствительное поражение австриякам, от которого они уже не оправились до конца войны. Под контроль русских войск перешла огромная территория Западной Украины и Прикарпатья. Даже продовольственные карточки не вводились в России.

Летом 1915 года, убедившись, что руководство армии со стороны Великого князя Николая Николаевича (дядя царя) малоэффективно, император решил принять на себя обязанности главнокомандующего. После крупного отступления, когда немцам была сдана часть Польши и Литвы, Николай Второй перевёл Великого Князя на Кавказский фронт, а сам отбыл из Петербурга в Могилёв, где находилась ставка главного командования.

Думские либералы немедленно разразились стенаниями по поводу некомпетентности монарха. Армии предсказывали новые беды. И в тоже время, пользуясь отсутствием государя в столице, начали раздувать слухи о невероятном могуществе Распутина, который будто бы способен менять министров, как перчатки. Несмотря на то, что с приходом царя в Ставку дела на фронте явно пошли лучше, брюзжание прессы и думских демагогов не прекращалось. Парадоксально то, что, несмотря на естественные тяготы войны, в стране царила стабильность. Узкий слой людей близких к власти всеми силами старался поколебать ее основы. В то время, как в союзных с Россией государствах демократические правители были наделены диктаторскими полномочиями, думские «патриоты» наносили своему правительству один удар в спину за другим.

Когда 16 декабря 1916 года группа заговорщиков убила Григория Распутина, это стало поводом для новой волны слухов, порочащих династию.

Потрясённый этим преступлением, император отбыл из Ставку в Петроград. Активных боевых действий по всей линии фронта не было, и царь отпустил долговременный отпуск начальника штаба генерала М.Алексеева.

Продолжительное пребывание Николая Второго в столице завершилось 22 февраля 1917 года. Все это время обстановка и в тылу и на фронте была спокойной, и поэтому то, что с отбытием государя в Ставку в столице немедленно начали массовые беспорядки. Весь январь и февраль в думских фракциях, военно-промышленном комитете, салонах элиты зрели планы заговоров с целью свержения монарха и захвата власти. Рассматривались и варианты террористического акта против царской семьи, и военного путча. Одновременно росли продовольственные затруднения в столице. Хотя неоднократные проверки властей удостоверяли факт того, что запасы муки и других продуктов вполне достаточны. Вопрос о саботаже тогда никому и в голову не приходил, такого Россия никогда не знала.

Как бы то ни было, в тот же день 23 февраля, когда царь прибыл в Ставку, в столице начались забастовки из-за недостачи хлеба. Через 4 дня после начала хлебного бунта, власть рухнула. Из-за ошибок, допущенных политическими и военными руководителями, отвечавшими за охрану порядка в городе, был утрачен контроль над ситуацией.

Депутаты уполномоченные Думой добиваться отречения императора от престола, привезли заготовленный проект манифеста. Царь отредактировал текст: вместо отречения в пользу сына, он назвал своим преемником брата Михаила Александровича. Генералы, под командованием которых находились 12 миллионов солдат пальцем не пошевелили ради спасения государя, на верность которому принесли присягу.

Но дело было не только в заговорщиках. За несколько десятилетий произошли глубокие изменения в сознании той части общества, которая была обязана своим возникновением и своим благополучием династии, последовательно проводившей курс на модернизацию страны и тесно связанную с ней либерализацию. Это мнение следовало принять во внимание тем, кто с чужих слов продолжает упрекать царя-мученика в отсутствие государственного мышления, недостатке твердости и прочих грехах. В марте 1917 года, впрочем, никто о мягкотелости царя не поминал. Напротив, именовали его «кровавым», а наступивший хаос восхваляли как очистительную угрозу, после которой наступит царство свободы.

Среди гигантских толп с красными бантами, запрудивших улицы Петрограда, растворились около десяти тысяч уголовников, вышедших из тюрем. Пьянящий дух свободы охватил праздные скопища дезертиров и фабричных хулиганов., которые всего несколько дней назад бесновались из-за мнимого отсутствия хлеба. Слухи о голоде вдруг разом прекратились.

Плоды многолетних жертв России за все это время были утрачены в тот самый миг, когда император Николай Второй поставил свою подпись под актом отречения.

Впрочем, крушение Российской империи оказалось лишь первым звеном в цепи катастроф, постигших белую христианскую цивилизацию на пике ее развития. В результате мировой войны рухнули Германия, Австро-Венгрия, Оттоманская империя.