Религиозно-философские основы истории

Л. А. Тихомиров

Лев Александрович Тихомиров (1852 – 1923) – российский общественный деятель, философ, политолог. В период с 1873 по 1888 год – активный революционер-народоволец. С 1879 года – член Исполнительного Комитета «Народной воли». С 1882 года – в эмиграции. В 1888 г. Л. А. Тихомиров кардинально меняет своё мировоззрение, становится искренним, убеждённым монархистом и сторонником эволюционного развития России. С 1907 года – советник П.А.Столыпина по вопросам трудового законодательства. Основные труды: «Почему я перестал быть революционером», «Монархическая государственность», «Религиозно-философские основы истории». Работа «Религиозно-философские основы истории» создавалась в 1913 – 1918 г.г. Полный текст: Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. М., «Москва», 1997.

(Извлечение)

...Несмотря на то что государство встретило христианство с первого момента его появления очень отрицательно и скоро начало против него жестокие гонения, продолжавшиеся почти 300 лет, в христианстве никогда не было отрицания государственности, всегда проводился взгляд, что государственная власть есть Божеское установление, и враждебное отношение государства рассматривалось как проявление личного нечестия власти или недоразумение с её стороны.

...Вскоре же после признания прав Церкви государство Константина Великого вступило с нею в окончательный союз, признав обязанностью государства осуществлять в своём законодательстве идеи христианской справедливости и общечеловеческого права. Это было нравственным подчинением государства Церкви, но обратно влекло за собою появление ряда обязанностей Церкви к государству.

...Христианская истина...должна была служить для устроения жизни, а не для одних разговоров. Как только люди начинали веровать во Христа, они начали устраивать всю жизнь согласно этой вере. Они создавали прочную обстановку для своей христианской жизни как могли, насколько хватало силы, начиная с апостольской общины. Ту же цель - создание прочной обстановки для христианской жизни - имела и Церковь. Все её догматы, вся её иерархия, все учреждения были нужны только для того, чтобы можно было жить согласно своей вере. С этим связано и отношение Церкви к государственной власти, и требования, предъявляемые к государственной власти: имеется в виду достижение той прочности обстановки жизни, при которой можно было бы спокойно, без постоянной борьбы с окружающим насилием, вести христианское существование.

...Но если Церковь была права, заключая союз с государством, то установка взаимных между ними отношений была очень нелегка и осуществлялась с различной степенью успеха и с различным количеством ошибок. Главная трудность создаётся тем, что правильность отношений состоит не в каком-либо "конкордате", не в юридическом определении взаимных права и обязанностей этих двух учреждений, по природе совершенно различных и в то же время (каждое в своей области) проникнутых неотчуждаемой независимостью. Такой договор если и возможен, как между двумя независимыми державами, то нимало не решает главного, необходимого для государства и Церкви - добровольной солидарности действий.

...Церковь по природе своей не имеет принудительной власти и не может взять на себя функций государственных. Она должна спокойно и искренне подчиняться государству, лишь бы оно не посягало на её духовную самостоятельность, а следовательно, на её право нравственно влиять на общество и общественные отношения. Но в этом отношении для государства нет причин отвергать нравственные влияния Церкви, которых высоту и благотворность оно не может не видеть. Таким образом, в идее, союзные отношения между обоими учреждениями вполне возможны. Они вполне, в идее, легко могут размежеваться: власть принадлежит государству, которому Церковь подчиняется, нравственное влияние принадлежит Церкви, которой в этом отношении государство подчиняется. Но на практике осуществление этих взаимоотношений гораздо труднее.

...Постепенно в Византии было оформлено твёрдое учение об отношениях между властями Церкви и государства. Юстиниан в предисловии к 6-й Новелле говорит: "Всевышняя благость сообщила человечеству два величайших дара - священство и царство (царскую власть). Первое заботится об угождении Богу, второе - о прочих предметах человеческих".

...Но будучи различны по существу своему, обе эти власти для благосостояния человеческого должны быть в полном между собой единении. Епанагога (сборник византийского права) уподобляет обе власти телу и душе в организме и говорит, что как в организме необходимо согласие души и тела, так и в государстве - полное согласие священства и императорства.

Это согласие достигается (в принципе) полным единодушием закона и канона. Халкидонский собор объявил, что законы, противоречащие канону, не имеют силы. Император Юстиниан постановил, что всё, воспрещаемое или дозволяемое канонами, тем самым дозволено или воспрещено законом. Но зато все канонические постановления подписывались и санкционировались императором, так что в каноне не могло явиться ничего, не приемлемого государственной властью.

Та же точка зрения была усвоена и в России, и хотя у нас не было самостоятельной разработки учения о государственно-церковных отношениях, но в общем сознании жила идея союзности их.

Это и есть единственно правильная идея. Но фактически её осуществление более всего зависит от степени искренности взаимоотношений, а это, в свою очередь, определяется глубиной и искренностью веры в народе и в представителях власти церковной и гражданской.

...Вообще, совместное с государством действование ставило Церкви много трудных испытаний и искушений. Но такое союзническое существование было и логически неизбежно, когда один и тот же народ одной стороной своей составляет Церковь, а другой - государство, да и практически необходимо для того, чтобы проводить христианское воспитание сквозь всю толщу народов....Во всяком случае, в течение полутора тысяч лет этот союз был одним из крупнейших явлений в жизни христианских народов.