Семейное право. Доктрина ГК была сугубо индивидуа­листической. Частной сделке, отвечаю­щей воле сторон, в нем был также при­дан почти абсолютный характер. Ничто и почти никак

Обязательное право

Доктрина ГК была сугубо индивидуа­листической. Частной сделке, отвечаю­щей воле сторон, в нем был также при­дан почти абсолютный характер. Ничто и почти никак не могло ог­раничивать частных лиц. Поэтому главное место среди обязательств уделялось договорным (о второй группе — внедоговорных — говорилось лишь примерно в 20 статьях). Как правило, субъектом договора мог быть собственник, имевший все права рас­поряжения вещами. Другим случаям (например, рабочему найму, сложным коммерческим сделкам) почти не уделялось внимания.

Одним из краеугольных принципов договорного права закрепля­лась свобода договора. Под этим подразумевалось, что (1) никто не может быть принужден к заключению соглашения, не соответствующего его намерениям, и что (2) содержание согла­шения определяется только по воле заключивших его сторон. Ничто не могло быть основанием для одностороннего отказа от сдел­ки: ни допущенные при ее заключении обман, ошибки (если только все это не превосходило определенную меру выгодности и нормаль­ности и не грозило вообще уничтожить коммерческий оборот). Ни­какое вмешательство в сделку частных лиц не допускалось, если только она не противоречила закону, добрым нравам и обществен­ному порядку. В истолковании последствий сделок и их выполнимо­сти признавалась большая роль судьи.

Вторым краеугольным принципом договорного права было поло­жение об обязательной силе соглашений. Это озна­чало, что (1) законно заключенные соглашения не могут быть рас­торгнуты односторонними действиями и что (2) соглашения обязы­вают и ко всем последствиям, которые могут вытекать из обычая или обыкновений коммерции. Принцип обязательной силы догово­ров был заново сформулирован в ГК (это сделал Порталис). В нем как нельзя более отражалось представление составителей о всемогу­ществе частной воли, индивидуализм кодекса.

Помимо общих положений договорного права (возможности вступать с вещью в любые сделки — «дать что-либо, сделать или не делать что-либо»), в кодексе предусматривались 8 типичных и рас­пространенных договоров: продажа, мена, наем вещей, работы или услуг, товарищество, ссуда, хранение, договор вероятной прибыли, залог. Архаичность в наибольшей степени проявилась в договоре найма: здесь предусмат­ривалась только возможность для личного услужения и мелкой ра­боты в сельском хозяйстве. Однако за договором вероятной прибыли (или рисковым) были видны реалии игры на бирже, азартные игры, финансовые операции с чисто денежными ценностями, подчиненные особым условиям выполнимости и возможных потерь.

Вторым по важности источником обязательств признавалось при­чинение ущерба. Основной идеей ответственности за гражданский деликт (причинение ущерба, связанное с нарушением права) в ГК была виновность. Причинивший ущерб отвечал за деликт в случае как прямого умышленного действия в отношении чужой вещи или прав, так и в случаях небрежности и непредусмотритель­ности (ст. 1383). Хотя и здесь кодекс сохранял существенные архаические черты: так, лица, пребывающие в услужении или под при­смотром других, не отвечали за содеянное — за них отвечали хозяе­ва. Этим закреплялось как бы внутреннее подразделение на полную и неполную правоспособность (что было продолжением конституци­онных ограничений на политические права лиц, находящихся в ус­лужении или не имевших самостоятельного заработка).

Самым важным новшеством в области брачно-семейного права было закреп­ление института только гражданского брака, заключавшегося госу­дарственными административными органами по правилам регистра­ции актов гражданского состояния. Брак был чисто светским, хотя потом не запрещалось проводить желаемые религиозные цере­монии. Брачный возраст устанавливался в 18 лет для мужчины и в 15 лет для женщины. До достижения этого возраста браки могли за­ключаться только по особому разрешению главы государства. Одна­ко до 25 лет мужчины и до 21 года женщины могли вступать в брак только при согласии родителей или семейного совета.

Так же порывая с традицией канонического предреволюционного права, ГК признавал право на развод. Развод допускался в случае супружеской измены (хотя и по-разному понимаемой для мужа и для жены), в случае грубого обращения или взаимных оскорблений, в случае приговаривания одного из супругов к позорящему наказа­нию. Основанием для развода могло быть взаимное согласие супру­гов, проживших в браке от двух до двадцати лет. (Это правоположение вызвало особенно резкие нападки клерикальных кругов, и после восстановления официального значения католической церкви в пе­риод Реставрации было отменено — в 1816 г.) Для Наполеона, по требованию которого было внесено это положение, оно было одним из показателей гражданского равенства.

Центральное место в семейном праве занял весьма консерватив­ный по своему смыслу институт главы семейства (восходивший к pater familias римского права). Жена и дети в семье обязаны были выказывать послушание мужу в обмен на его «покровительство». Отец имел все права пользования имуществом не достигших совер­шеннолетия детей, на пользование имуществом жены или дохода с него (в зависимости от установленного брачным договором режима). Власть отца семейства могла приобретать и административный ха­рактер. За непослушание члены семьи могли быть подвергнуты за­точению в тюрьму или в исправительный дом. Жену, уличенную в супружеской измене, муж мог единственно по личному усмотрению поместить в тюрьму на несколько месяцев. В качестве своего рода промежуточной меры перед разводом (или заменявшей его) — со­хранялось католическое правило «отлучения от стола и ложа» — в виде «раздельного жительства». В случае ограничения или полного лишения жены дееспособности муж всегда оставался опекуном.

От кутюмного права в кодекс был перенесен еще один институт — семейного совета. Некоторые вопросы (заключение брака, воспитание, наказание детей) требовали согласования с деда­ми и бабками. Они, например, в случае смерти мужа, оставившего беременную жену, назначали ей «попечителя чрева», который уча­ствовал в управлении имуществами.

Предпочтение интересов семьи (причем законной) оказало влия­ние и на наследственное право. Признавая традиционное деление на наследование по закону и по завещанию, кодекс значительно ог­раничил права завещателя распорядиться своими имуществами. В зависимости от состава семьи завещатель мог распорядиться лишь от 1/2 до 3/4 принадлежавшей ему собственности. Незаконнорож­денные и не признанные при жизни дети практически устранялись от прав наследования, и, даже будучи признанными, имели право на меньшую долю, чем законные.

Высокие квалификационные достоинства кодекса все же не сдела­ли его вполне совершенным. В кодексе осталось немало противоре­чий, особенно между разными книгами. Ряд статей получил практи­ческое значение только посредством богатой судебной практики. До­вольно скоро, к концу XIX в., был поставлен вопрос о переработке ГК.

Для своего времени ГК 1804 г. имел выдающееся значение. Это бы­ла поистине вторая гражданская конституция нового правопорядка. По оценке видного русского правоведа Е. В. Спекторского, кодекс «переводил на язык права вызванный революцией соци­альный переворот», тесно связанный с идеей частной и экономической свободы. Это была «золотая книга» французской буржуазии той поры.

Наполеоновские завоевания открыли дорогу широкому распрост­ранению ГК по Европе, а затем и по всему миру (см. § 94). Он стал как бы одной из двух основных линий европейского права в целом.

В 1807 г. кодексу было присвоено имя Наполеона. В период Ре­ставрации наименование было снято, в годы Второй империи — вре­менно восстановлено. Довольно скоро начались изменения в тексте. Однако в основе своей ГК 1804 г. и поныне составляет действующий свод гражданского права Франции.

64.3. Уголовный кодекс 1810 года