Торговая поездка Гудлейка Гардского в Гардарики

ГЛАВА 6.

"ОН ПЛАВАЛ НА РУСЬ С ДОРОГИМИ ТОВАРАМИ"

С рассказами о пребывании на Руси скандинавских конунгов и воинов, нанимавшихся на службу древнерусским князьям, могут конкурировать по количеству только упоминания торговых связей Руси со скандинавскими странами. Уже в рунических надписях многократно отмечаются торговые поездки в Гарды "с дорогими товарами". Более подробно рассказывают о скандинавских купцах саги, которые содержат ценнейшие сведения о торговле с Русью, ее организации и масштабах.

"Одного человека звали Гудлейк Гардский²². Он был родом из Агдира. Он был великим мореходом и купцом, богатым человеком, и совершал торговые поездки в разные страны. Он часто плавал на восток в Гардарики, и был он по этой причине прозван Гудлейк Гардский. В ту весну Гудлейк снарядил свой корабль и собрался отправиться летом на восток в Гарды. Конунг Олав послал ему слово, что он хочет встретиться с ним. И когда Гудлейк приехал к нему, говорит ему конунг, что он хочет вступить с ним в товарищество, попросил его купить себе те ценные вещи, которые трудно достать там в стране. Гудлейк говорит, что все будет так, как прикажет конунг. Тогда конунг повелел выплатить ему столько денег, сколько ему казалось необходимым. Отправился Гудлейк детом в Аустрвег. Они стояли некоторое время у Готланда... Гудлейк отправился летом по Аустрвегу в Хольмгард и купил там драгоценные ткани, которые, он думал, пойдут конунгу на торжественные одежды, а также дорогие меха и роскошную столовую утварь" (Королевские саги 2. С. 60-61, 71-72).

²² Прозвище "Гардский" (gerzkr), образованное от наименования Руси Gardar, носят в сагах купцы, плавающие на Русь. Кроме Гудлейка Гардского известен, например, Гилли Гардский, которого "называли самым богатым из торговых людей" ("Сага о людях из Лаксдаля").

Рассказ Снорри Стурлусона о плавании Гудлейка в Гардарики, датируемый 1017 г., органично вплетается в общее повествование: он составляет частицу истории пограничных конфликтов Олава Харальдсона (норвежского) и Олава Шётконунга (шведского). Узнав, какое добро везет из Гардарики Гудлейк, его убивает швед Торгаут Заячья Губа, чтобы передать богатства Олаву Шведскому ("И это будет частью той подати, которую он должен получать с Норвегии"). В Шведских Шхерах Эйвинд Турий Рог убивает Торгаута и осенью вручает конунгу Олаву Харальдссону "его драгоценности".

Информация этого рассказа заслуживает самого пристального внимания. Во-первых, речь здесь идет о русско-норвежской торговле (как и в "Пряди о Хауке Длинные Чулки". См.: Королевские саги 1. С. 88-94), что очень существенно, поскольку в русских письменных источниках отсутствуют какие-либо сведения об отношениях с Норвегией вплоть до XIV в. (см. ниже 6.2).

Во-вторых, он позволяет установить предметы русско-норвежской торговли, а именно те товары, которые скандинавы покупали в Новгороде: это драгоценные ткани, дорогие меха, роскошная столовая утварь. Одной из главных целей торговых поездок скандинавов на Русь можно считать приобретение для конунгов и знати тканей византийского производства, поступление которых из Византии на Русь засвидетельствовано как археологическими, так и лингвистическими данными. Вывоз тканей из Византии русскими купцами регламентируется в договоре Руси с Византией 944 г. "Прядь о Хауке" отмечает присутствие на новгородском торгу грека, торгующего изделиями из драгоценных тканей. Кроме византийских тканей, на Русь поступали восточные ткани, привозимые купцами с юга и юго-востока из Булгара и также находимые на Скандинавском полуострове.

Весьма характерным предметом новгородского экспорта были меха. Как свидетельствуют письменные памятники IX-XIII вв., русские меха были хорошо известны в Византии, Германии, Франции, Англии, а также в Хорезме. Показателем масштабности меховой торговли Древней Руси может служить наличие в ряде европейских языков заимствованного из древнерусского языка слова соболь. Указание на то, что следует понимать под "роскошной столовой утварью", содержат, как кажется, материалы из раскопок в Новгороде. Это ближневосточная керамика иранского производства (из центров Рея, Кашана и др.)" произведения византийского художественного ремесла, возможно, местная новгородская посуда.

В-третьих, приведенный текст содержит и еще одно важное свидетельство: по пути на Русь норвежские купцы "стояли некоторое время у Готланда". Ценность такой ремарки велика в свете той роли, какую Готланд играл на торговых путях Балтики. В раннем и позднем средневековье этот остров являлся средоточием балтийской и международной торговли, как бы промежуточным пунктом на торговых путях, пересекавших Балтийское море, на что указывают не только письменные источники, но и археологические и особенно нумизматические материалы. В русских источниках самое раннее свидетельство торговых контактов Новгорода и Готланда содержится в Новгородской I летописи, где под ИЗО г. сообщается, что "въ се же лето, идуце изамория съ Готъ, потопи лодии 7, и сами истопоша и товаръ, а друзии вылезоша, нъ нази" (НПЛ. С. 22). Исследователи склонны считать, что нашедшая отражение в источниках система взаимоотношений Новгорода с Готландом возникла еще в XI в.

Наконец, в тексте упомянуто "товарищество" (felag), в которое вступают Олав и Гудлейк. Это едва ли не древнейшее упоминание ранних купеческих объединений, сведения о которых присутствуют во многих источниках (см. ниже 6.4).