Монастырская медицина

Глава 3 ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Глава 3 ДРЕВНЯЯ РУСЬ

показано 5 из 33

стр.

из 33

Хирург, вынужденный причинять страдания ради блага больно- го, часто упоминался в произведениях древнерусской литературы - в «Просветителе» Иосифа Волоцкого, «Слове на латинов» Макси- ма Грека, «Слове похвальном Михаилу и Федору» Льва Филоло- га, «Истории о великом князе московском» и третьем «Послании Ивану Грозному» А.М. Курбского.

В «Слове о полку Игореве» - замечательном памятнике древ- нерусской литературы (XII в.) - упоминается, в частности, о воз- можных тогда методах лечения ран. Так, в плаче Ярославны есть такие слова: «Полечу я чайкою по Дунаю, омочу рукав я белый во Каяле-реке, утру князю кровавые раны на могучем его теле». Упоминаемое здесь и есть, в сущности, весьма рациональный и широко распространенный в то время прием лечения ран, заклю- чавшийся в омовении водой.

О существовании хирургической помощи в Древнерусском го- сударстве свидетельствует Русская Правда - свод законов, отно- сящийся к Х! в., ко времени Ярослава Владимировича. Впрочем, как указывалось в ней, эта книга «не есть сочинение тогдашнего времени, но за несколько веков до Ярослава существовавшая, и токмо оным великим Князем в некоторых статьях исправленная».

Так вот, в главе ХШ «О мече» было сказано ясно и недвусмыс- ленно: «Кто кого поранит мечом, но несмертельно, с такового взы- скать в казну пени три гривны, а уязвленному, на излечение раны - гривну». Понятно, что «излечение раны» проводил профессионал, получавший за это определенный гонорар, вероятно, не менее грив- ны, что, по тем временам, составляло немалую сумму.

Еще в одной старинной рукописи - «Изборнике Святослава» (Х в.) - указывается, что врач должен уметь оказывать хирур-

гическую помощь - уметь разрезать кожу, ампутировать конеч- ности (делать «орезание удное»), прижигать раны, бороться с нагноением.

Хирургическую операцию перенес, в частности, сам Святослав: у него была опухоль (по всей видимости, гранулема). Однако опе- рация эта оказалась безуспешной, князь умер: как сказано в лето- писи, «преставися Святослав от резанья желве». Это подтверждает и еще один источник. В Никоновской летописи сказано, что «в лето 6584 (т.е. в 1076 г. - М.М.)... преставился Святослав, сын Ярославль, месяца декабря в 27 (день), от отрезания желвей».

Резалники при своих манипуляциях использовали различные инструменты: чаще всего это были «ножь врачевьский» и «бричь» (бритва). По мнению Н.А. Богоявленского, изящные топорки, ри- сунки которых так обычны в книжных орнаментах древнего Нов- города, представляли иногда соединение обушкового снаряда с копьецом на конце топорища: они служили для рассечения и про- кола мозолей, к которым тогда относили и чумные бубоны, и си- биреязвенные карбункулы. Было еще «кроило» - массивный нож, которым «раскроивались» твердые и «надутые апостемы» (подкож- ные нарывы). Использовали резалники и некоторые из плотницких инструментов, например «пилу», «свердло», «тесле», которое имело вид удлиненного долота. Были в употреблении также «щипьци», «иглы», «лопастни» (шпатели), ложечки, щупы, пинцеты, клещи. Обилием названий и форм отличался и набор кровопуска: «про- гон», «стрек», «высекало», «ражнь», «гвоздие», «шило», «бодець», «аргалие» или «железьце кровопустьное»: последнее ковалось куз- нецами в виде острого пружинящего молоточка, приводившегося в действие щелчком рудомета, им «били жилу».

Среди хирургических инструментов древнерусских резалников были «безбань» или «стрекало» - врачебный нож (от стрекати - колоть), «ножицы, ими же кровь поущають» (от ножиць - ножик), «бричь» (бритва), или иначе «стригальник», и др. Инструменты («уряд», «рудие», «прикута», «снасти», «брищетва») содержали в ящичках («лагалище», «ларець», «ковчежець»), упрощенные изо- бражения которых можно видеть на древнейших иконах Луки, Кузьмы и Демьяна, Анастасии-«целительницы» в фондах Русского музея в Санкт-Петербурге и Третьяковской галереи в Москве.

Понятно, что все эти инструменты не хранились втуне, а ис- пользовались резалниками для проведения оперативных методов

лечения. Правда, в основном это было то, что сейчас называют ма- лой хирургией - лечение ран и ожогов, удаление зубов, кровопу- скание и т.д. Однако резалники проводили и более крупные опе- рации: в их числе были и ампутации, и лечение переломов костей, и даже такие сложные вмешательства, как трепанации черепа.

Доказано, что древнерусские резалники владели техникой тре- панации. Еще в 1893 г. на берегу Днепра при раскопках, отно- сящихся к К-ХП вв., был найден череп с трепанационным от- верстием в области лобного бугра: гладкие края и правильные очертания дефекта свидетельствовали, что трепанация производи- лась с помощью инструментов. В 1949 г. близ славянского горо- да Белая Вежа при раскопках могильника Х-ХI вв. обнаружили череп со следами двух рубленых ран и прижизненной трепанации в наружно-боковом отделе лобной кости. «Раненому прижизнен- но была произведена трепанация черепа там, где было поражение мозга и где имелась потребность в выпускании внутричерепного кровоизлияния или отделяемого нагноившейся раны, - отмечал участвовавший в экспертизе специалист по судебной медицине В.А. Гойхман. - Это свидетельствует не только о понимании... сущности черепно-мозгового ранения и его последствий, но и о знании анатомии головы человека. Хирургическая тактика говорит о большой наблюдательности и высоком знании дела». Там же был найден еще один череп со следами прижизненной трепанации в передней половине правой теменной кости.

показано 8 из 33 стр. из 33 Конечно, наибольшая потребность в хирургической помощи и спрос на лечцов-резалников возникали во время войн. В сборнике XII-XIII вв. «Маргарит» перечислены функции врача: искать после сражения «язвенных», поднимать их, поить зелием, «обвязывать» язвы, вести до «врачебьницы», неустанно смотреть за ними. Кстати, в хирургической практике резалников наряду с оперативными мето- дами лечения видное место занимала и русская баня. Пребывание в паровой (парной) бане было составным элементом лечения таких заболеваний, как кила (грыжа), - ее вправляли лишь после банных процедур, или при кровопускании, или при лечении нарывов и ран. Медицина и хирургия Древней Руси (IX - начало XIII вв.), одного из могущественных государств Восточной Европы, была закономерной и важной частью медицины и хирургии средневеко- вого мира. При этом исходным моментом ее формирования стал синтез культурных традиций племен и народов, населявших тер- риторию Древнерусского государства, которое характеризовалось не только территориальной и политической общностью, но и еди- ной, самобытной древнерусской культурой, сложившейся в тече- ние столетий. В ее становлении и развитии большую роль сыграли культурные связи Древней Руси со многими странами Запада и Востока, благотворное влияние достижений мировой культуры. Все это и обусловило последовательную эволюцию, плодотворное развитие отечественной медицины и хирургии в Средние века. Однако после монголо-татарского нашествия целое столетие было отмечено упадком и застоем. Несмотря на это, в мрачный период монголо-татарского ига медицина и хирургия продолжали сохраняться, особенно в право- славных монастырях Владимиро-Суздальского, Тверского, Мо- сковского, Новгородского княжеств. В конце - начале Х\Л вв. на Руси наступила эпоха великого возрождения. Прогресс россий- ской медицины и хирургии был прямо и непосредственно связан с развитием национальной культуры. Монастыри продолжали оста- ваться своеобразными очагами медико-хирургической помощи. По-прежнему действовали больницы.

Монахов-лечцов средневековой России можно назвать, при- держиваясь современной классификации, прежде всего врачами- терапевтами и психотерапевтами. В то же время именно они, владея методами, унаследованными от своих византийских собратьев или позаимствованными из старинных рукописей, исцеляли раны, язвы, переломы костей и другую, как мы говорим сейчас, хирургическую патологию, т.е. были еще и врачами-хирургами, оказывали (наряду с мирскими лечцами-резалниками) хирургическую помощь.

По-иному обстояло дело в западно-русских княжествах (Галиц- ком, Волынском и др.), которые вошли тогда в состав Польши. Здесь уже с конца XIV в. в городах возникли цехи цирюльников, ко- торые, как и повсюду тогда в Европе, получили монопольное право заниматься хирургией. И хотя появились здесь и дипломированные врачи - воспитанники славившихся тогда в Польше Ягеллонского университета в Кракове и Замойской академии, находившейся в го- роде Замостье, около Львова, - все же основную роль в хирургии все еще играли цирюльники; их профессиональные объединения (цехи) продолжали существовать на Украине вплоть до конца XVIII в.

Таким образом, в круг медицинских обязанностей цирюльников, практиковавших на Украине, входило и лечение считавшихся тогда хирургическими накожных и наружных болезней.

Бесценные свидетельства о прошлом медицины в нашем Отече- стве оставили древнерусские историки - летописцы. Древнерус- ские летописи в известной мере позволяют судить о тех заболева- ниях, которые были распространены в средневековой России. По количеству пострадавших преобладали тогда, как и в других стра- нах Европы, моровые болезни, прежде всего чума, хотя отмечались эпидемии и других заболеваний.

Помимо образованных (в той или иной мере) врачей-монахов, в средневековой России действовали многочисленные мирские вра- чи. Среди них преобладали специалисты терапевтического профи- ля - камчужные (по лечению ломоты, в современном понимании - ревматизма), очные (они занимались консервативным лечением болезней глаз), чепучинные (специалисты по сифилису), те, кто лечил от порчи (предки современных психоневрологов) и др. Од- нако были среди них и лечцы чисто хирургического профиля - резалники. Среди них различались костоправы (травматологи), камнесечцы (специалисты по лечению болезней мочевого пузыря), кровепуски и рудометы (пускали кровь), кильные мастера (зани- мались лечением килы, т.е. грыжи), чечуйные (лечили геморрой).

Существуют определенные представления о способах и приемах врачевания, которые использовали медики средневековой России, - и врачи-монахи, и мирские врачи. Установлено, например, что, считая причиной болезни «неправильное смешение телесных со- ков», они старались привести их в «доброе сочетание» и потому применяли кровопускание, «жежение» (каутеризацию), заволоки, а также средства промывательные, рвотные, отхаркивающие, пото- гонные и др. Все это соответствовало в основном представлениям западно-европейской медицины и хирургии Средневековья.

Хотя в практике русских лекарей преобладали терапевтические способы лечения, все же и хирургия в медицине средневековой России занимала определенное место. Об использовании различ- ных хирургических методов лечения свидетельствуют запечатлен- ные в летописях своеобразные истории болезней русских князей. Так, в Никоновской летописи описано, как в «лето 6949» (т.е. в 1441 г. - М.М.) долго болевшему князю Дмитрий Юрьевичу Крас- ному («болячка в нем движеся, и бысть болезно тяжка ему зело»)

во время причащения оказал квалифицированную медицинскую помощь его духовник отец Осия. «У него тогда кровь пустися, из обою ноздрю яко пруткы течаху, и много иде ея, нелзе бе прича- стиа дати ему, но стоаше священник с причастием в сенях, ожидая. По сем же кровь начять надниматися: отец же его духовный, Осия именем, священноинок, заткну бумашькою ноздрю его. Князь же, въстав, срете Божественное причястие... и вьзлеже на посте- лю свою». Этот факт удостоверяет и «Степенная книга». Таким образом, летописи подтверждают, что при сильном кровотечении врачи средневековой России успешно использовали метод тампо- нады, именно его применил у князя Красного врач-монах Осия.

Древнерусские историки сообщали об использовании метода прижиганий (с помощью горящего трута). По свидетельству Нико- новской летописи, в «лето 6970» (в 1462 г. - М.М.) великий князь Василий Васильевич «чаял себе, сухотные болести, повеле жещи ся, якоже есть обычай болящим сухотною, и повеле ставити, зажигая труд той на многих местах помногу, идеже и не бе ему никоеа бо- лезни, тогда бо и не чюеше того». Таким образом, был применен общепринятый тогда метод лечения сухотной болезни («яко же есть обычай болящим сухотною»), причем говорится и об использован- ной методике («зажигая труд той на многих местах помногу»). К со- жалению, примененный метод не помог: «Егда же разгнишася раны оны, и бысть ецу болезнь тяжка... И в той болезни преставися».

Стоит добавить, что, как отметил еще в начале XIX в. историк медицины В.М. Рихтер, «сие наружное средство (прижигания. - М.М.)... очень сходствуют с введенною после в хирургию моксою и искусственно вызываемыми фонтанелями».

В своде древнерусских памятников «Великие Минеи Четии» содержится «Житие святаго Андрея, Христа ради юродивого», от- рывок из которого («О Феодоре мученике») представляет опреде- ленный интерес с историко-медицинской точки зрения: отрока Феодора «повеле на древе повесити его, и строгати и мучити его». Отрок «много же зла претерпев, на древе вися; к вечеру снемсше, всадиша его в темницю». В конце концов Феодор возвратился до- мой, где «вопрашаху его дружина и близоци и родителя, лобызаю- ще язвы его, глаголюще: что еси слышал, Феодор, егда на древе висяше и святую сию плоть ногты драху?» И отрок рассказал, что «егда мя повесиша на древе и начаша мя, исперва одва претерпех», к нему приблизились «4 скопци красни велми во одежи беле», при

чем один держал «медяницю», другой «голек мира», а остальные двое - «полотенца бела яко снег». И вот «рече держащему златой голек: влей семо». Обратим внимание на дальнейшее: «Яко нача лиати, течаше миро яко видение молниино, и прихожаше ко очима моима и к ноздрема, а ноздрьми по всему телу моему расходящи- ся, яко от воня мира того не чюях страшных болезней, бывающих ми от муки. Един же, намакая платно в медяницю, прикладаше ми к лицю и держаше ми на многы часы, тако сластию воня тоя забыл бых болезни своея. Паки взимающю тому платно от лица моего, другый стояше готов наложити хотя, и тако пребыста творяща, донележе мучащеи мя престаша и со древа сняша». Интересно и такое замечание Феодора: «И лишився воня тоя сладкиа, велми начах тужити: хотел бо бех, да быша мя мучили еще. Бог бо весть, яко тако есть дело то, такоже ум человечьск разумети не может».

Нет сомнений, перед нами документальное и очень точное опи- сание общего обезболивания, того его вида, который впоследствии получил название «ингаляционного наркоза». Поскольку святой Андрей жил в Х в. (его «Житие» было написано в конце Х в.), то весьма логичным будет считать, что общее обезболивание приме- нялось тогда в медицинской практике, скорее всего, при хирурги- ческих операциях. Н.А. Богоявленский, комментируя этот факт, прямо пишет, что «Житие Андрея Юродивого» иносказательно приводит рассказ больного, подвергшегося «резанию» под нарко- зом». Правда, в рукописи на это никаких указаний нет.

О том, что в средневековой России лечение у хирурга было обычным делом, можно говорить вполне определенно. Это под- тверждают и документальные свидетельства.

В 1556 г. царь Иван Грозный написал в Новгород грамоту дья- кам Федору и Казарину Дубровскому. «Бил нам челом, из Велико- го Новгорода, Вотцкие Пятины, Гриша Федоров сын Нащокина, - говорилось в грамоте, - о том, что он был на нашей службе с воеводою со князем Андреем Ивановичем Ноктевым в Неметцкой земли, и было деи им дело с Неметцкими людми, и на том деи его деле ранили из пищали по ноге, и ядро деи... в ноге. - И как к вам ся наша грамота придет, и вы б ему дали мастера, лекаря, кому бы у него мочно ядро из ноги вывести, и рана бы мочно излечити».

Медицинская, в том числе хирургическая, помощь простому народу, в частности лечение ран, в какой-то мере обеспечива- лась законодательно. Об этом свидетельствует «Судебник» 1589 г.,

предназначенный, по словам Б.Д. Грекова, «специально для суда среди крестьянства северных черносошных волостей». В статье 53 «А о изъедистой лихой собаке» говорилось: «А у кого во дворе или под окном на улице и в ызбе собака изъест стороннего человека, ино чем тот раненой пожалует, или кормить и поить и рана личить покаместа изживет, тому на дому своем, чья собака». Иными сло- вами, пострадавший мог по приговору есть, пить и, самое главное, лечить рану за счет хозяина покусавшей его собаки, в его доме.

Разумеется, принятые тогда хирургические способы лечения (как, впрочем, и терапевтические) не всегда приводили к исцеле- нию: это подтверждают приведенные в летописях истории болез- ней Василия III и других князей. Не смогли помочь лечцы, как свидетельствует летопись, и владетелю Казанского ханства. Как сообщается, «царь казанский Магмет-Аминь занемог жестокою болезнию: от головы до ног, по словам летописца, он кипел гноем и червями. Призывал целителей, волхвов и не имел облегчения, заражал воздух смрадом гниющего своего тела». И здесь медицина оказалась, к сожалению, бессильной.

Можно, однако, утверждать, что методы, использовавшиеся древнерусскими врачами, соответствовали в основном тем, что применялись тогда в Западной Европе. Это подтверждает извест- ный факт об одном из первых зарубежных врачей в Московском государстве. Как свидетельствует Никоновская летопись, «в лето 6998» (1490 г. - М.М.) прибывший в Москву из Рима князь Ан- дрей, брат жены Ивана III, великой княгини Софьи (Софьи Па- леолог), привез с собой к его двору в числе других «лекаря мистр Леона Жидовина из Венеции». Врач должен был исцелить сына великого князя Ивана, Ивана Молодого, который «болел камчю- гом в ногах (скорее всего, артритом, может быть, подагрой или другим заболеванием суставов. - М.М.). И видев лекарь Жидо- вин, мистр Леон, похвалоуся, рече великому князю Ивану Васи- льевичю, отцю его: «Яз излечю сына твоего великого (князя) от тоя болезни, а не излечю яз, и ты вели меня смертию казнити». И князь великий Иван Васильевич (Иван III. - М.М.), поняв веру речем его, повеле ему лечити сына своего великого князя. И нача его лечити: зелье пити дасть ему и жещи стъкляницами по телу, вливая горячюю воду».

Однако этот метод лечения (вантузы) не помог сыну великого князя: «И от того ему тягчаа бысть и оумре». Трагически окончи-

лась и жизнь врача: «И того лекаря мистро Леона велел князь ве- ликый поимати и после сорочин сына своего великого князя велел его казнити, главы ссечи. И ссекожа ему головы на Болвановьи, априля во 24».

Еще раньше такой же трагической, как свидетельствует летопись, оказалась судьба другого иноземного лекаря - немца Антона. «Того же лета (в 1483 г. - М.М.) врач некий Немчин Онтон приехал к ве- ликому князю, - писал древнерусский историк, - его же в велицей чести держа князь велики его, врачева же князя Каракучу царевича Даньяра, да умори его смертным зелием за посмех. Князь же велики выда его сыну Каракучеву, он же мучив хоте дати на окуп, князь же велики не повеле, но веле его убити. Они же ведше его на реку на Москву под мост, зиме, да зарезаша его ножем, яко овцу». Это произошло за семь лет до истории с Леоном.

Вряд ли все это свидетельствовало о какой-то особой жестоко- сти и кровожадности Ивана III по отношению к врачам. Трагиче- ские события, разыгравшиеся тогда при дворе русского царя, были отголоском таких же точно трагедий, происходивших в мрачные времена Средневековья в Западной Европе. Например, вестгот- ские законы, обнародованные королем Теодориком и действовав- шие еще в XI в., предусматривали, что «за вред от кровопускания, причиненный дворянину, полагалась пеня (штраф)... В случае же смерти его, врач выдавался головой его родным, которые имели право делать с ним что угодно». Таким образом, у случившегося в Москве были исторические прецеденты.

Судя по всему, примененный Леоном метод не был неиз- вестным для русских лекарей. Историк российской медицины В.М. Рихтер считал, что при «стинутых килах» (ущемленных гры- жах), а также при некоторых местных болезнях матки, «с великою пользою и притом особым образом употреблялись в нашем отече- стве некоторые механические средства». Это и были вантузы - на- кидывание на живот больших безвоздушных горшков. Позднее, в начале ХIX в., российский врач И.Д. Гильтебрандт «в особом сочинении описал весьма обстоятельно, что в упорном стеснении килы они (вантузы. - М.М.) и тогда доставляли совершенную по- мощь, когда килорассечение (herniotomia) казалось необходимым», а также применялись при неполном выпадении матки.

Русские лекари использовали рациональные методы лечения хирургических заболеваний. Так, при лечении ногтоеда (панари-

ция) держали больной палец в теплой воде. После нагноения при- кладывали печеный лук или соль с черным хлебом. Использовали (при вывихах) пластырь из уксуса, золы и отрубей, а также маль- хан (мазь) из медвежьего сала, масла, квасцов и яичного желтка. Применяли мальхан и при лечении ружейных ран, причем свежую рану сначала промывали разогретым квасом, а потом уже накла- дывали мальхан.

Становление единой русской национальной культуры, проис- ходившее в XIV-XVI вв., сопровождалось ростом научных знаний, просвещения, проникновением к нам самых различных произве- дений, в том числе книг естественно-научного и медицинского содержания. Об уровне медицины и хирургии в России в ХIV- ХVI вв. свидетельствуют дошедшие до нас старинные рукописи медицинского содержания. Такова найденная в православном Кирилло-Белозерском монастыре рукопись «Галиново на Ипокра- та» (комментарии Галена к сочинениям Гиппократа), написанная в ХIV-ХV вв. Рукопись эта была предназначена тем русским ле- карям, которые занимались медицинской практикой. Были ли они учеными монахами или профессиональными лекарями, действо- вать они должны были в духе высказываний Гиппократа. Кстати сказать, в соответствии с учением Гиппократа действовали и древ- нерусские хирурги - резалники. Это касается, в частности, реко- мендаций, содержавшихся в «хирургических» сочинениях Гиппо- крата, - эти рекомендации, очевидно, хорошо знали резалники.

Как установил историк медицины Н.А. Богоявленский, услови- ем, без которого, по мнению резалников, невозможно было заживле- ние, считалась перевязка - «обязание», «обяза», «прибой», «привуза», «обитие». Материалом служили полотно, холст, «убрусы» (полотен- ца), «понявицы», «волна овчая» (шерсть), «баволна» или «вамбак» (вата). «Обязание» делалось «крепкое» с обильным орошением раны «олеем» (маслом) растительным или животным. На повязку рыхло накладывались «покроми» (кромки) сукон домотканных, покупных, часто разноцветных. Для иммобилизации «уломленных» конечностей употреблялись лубок («лубяница», «лубина», млычина», «лыко»), «корста березовая» (береста), «скепа» (щепа, дранка). При пупочных грыжах пользовались «поясом кожаным широким».

Об использовании лечцами резалниками различных повязок свидетельствуют древнерусские летописи. Так, о постоянной по- вязке на темя по поводу врожденной мозговой грыжи, сделанной

князю Всеславу (1044), говорится в «Повести временных лет»: «Бысть ему язвено на главе его, рекоша боволсви матери его: «Се язвено навяжи на нь, до носить е до живота своего, еже носить Всеслав и до сего дня на собе».

Прямые упоминания Гиппократа (его именовали Ипократом, Панкратом и др.), ссылки на его врачебный опыт содержались в целом ряде старинных медицинских рукописей - их число было немалым. Таковы многочисленные «Вертограды» (цветники), «Зельники» (травники), «Лечебники» (врачебники, целебники). Первоосновой всех этих медицинских сочинений были труды древних и многовековой опыт народной медицины.

Во всех лечебниках уделялось большое внимание хирургии, прежде всего лечению различных ран, в том числе огнестрельных. Многочисленные указания лечебников на выведение из ран «стрел и пулек», названных «ядрами пищалными», или упоминания о ра- нах «стреляных, где лежить ядро или железца», говорят только или преимущественно за военно-полевое происхождение подобных повреждений.

В рукописных лечебниках, которыми пользовались тогда раз- личные лечцы, в том числе резалники, раны различались как «стреляные», «сеченые» и «колотые», причем особое внимание об- ращалось не на свежие раны, а на часто встречавшиеся ослож- нения - старые, долго не заживавшие раны. Для перевязки ис- пользовались или высушенные мицелии гриба, «губы дождевки», или древесный мох, собранный преимущественно «с дерев благо- вонных». Этот мох считался, кроме того, хорошим гемостатиком, так как «мох древесной заключает всякое течение крововое аще его прикладываем или внутрь приемлем». Раны и язвы орошали разными целебными жидкостями. Использовали примочки и про- мывания посредством увлажненного «плата», «тафты» или «вето- ши платяной чистой», сложенных обязательно «вдвое-, три- или четверосугубно». Применяли присыпки, например «порохом коры березовой толченой», окуривание ран дымом при сжигании, на- пример, «смолы галбановой». Глубокие раны (фистилы) подвер- гали спринцеванию посредством «кристиюма» или «крестера». В большом ходу были «леваши» - пластыри, а также непосред- ственное прикладывание к ранам различных частей свежих целеб- ных растений. Вообще растительные лекарства вместе с вещества- ми химической природы (минералами, солями тяжелых металлов,

некоторыми сложными органическими веществами) составля- ли тогда (да и потом тоже) основной арсенал использовавшихся средств лечения.

Что касается общей оценки хирургических знаний в России XVI-XVII вв., то интересным, хотя и, по нашему мнению, не вполне обоснованным, представляется мнение все того же исто- рика медицины Н.А. Богоявленского. «Несмотря на некоторую осведомленность русского лечца в области теории хирургии, само хирургическое лечение допетровской эпохи отличалось значитель- ным консерватизмом, - полагал Богоявленский.- Если не считать активного вмешательства при чумных бубонах («просечение их то- порком») и случаев кровопускания, то все оно почти сводилось к обработке ран и язв. Некоторые хирургические операции, даже такие, как ампутация конечностей, были небезызвестны народной медицине. Однако упоминания о них в тексте приводятся попутно, мимоходом. Сами русские врачеватели не ставят эти радикальные мероприятия своей целью, не стремятся к ним, а самих себя пря- мо противопоставляют хирургам - «мастерам кои раны лечуть». О зашивании ран русская народная медицина знает, но об иглах и швах в рукописях нет упоминаний. Костные переломы, несомнен- но, успешно лечились русскими врачевателями, но ни одного типа неподвижной повязки в лечебниках не приведено... Это был мла- денческий период русской хирургии. Эмпирические познания на- ходились в процессе медленного накопления». Полагаю, что все- таки этот возраст русской хирургии вряд ли правильно называть «младенческим», скорее, он был ближе к подростковому.

Действительно, так называемая массовая хирургическая помощь в России тогда не намного отличалась от таковой в странах Евро- пы. Например, ампутации конечностей («оттирания»), о которых в летописях упоминалось попутно, мимоходом, эти сложнейшие по тем временам операции хотя и нечасто, но все-таки произво- дились русскими резалниками. Об этом сохранились исторические свидетельства. И если средневековые лечцы делали сшивание ран, значит, использовали они и соответствующие инструменты и при- способления (иглы, нити и т.д.). Операции производили «на лавке лекарской» (операционном столе). Для транспортировки раненых с переломами конечностей и их лечения применяли шины из раз- личных подручных предметов - об этом тоже упоминалось в лето- писях. Не было, правда, у нас тогда профессоров хирургии, но так

и в Западной Европе, несмотря на многовековое существование университетов, их насчитывались единицы. Не было и «братств хирургов» - только потому, что разделение медицины и хирургии было неведомо в России ни тогда, ни потом...

Довольно много места в медицинских рукописях отводилось хирургии, в частности лечению ран, причем преобладали почти исключительно консервативные методы лечения с использовани- ем различных мазей. Вот, например, как рекомендовалось в одном из лечебников лечить «рану всякую сеченую и стрельную и коло- тую» с помощью мази: «Возьми олфы, да терпентины, да ладану белого немного, да яри немного, только бы масть зелена, а коли не будет терпентины, ино приложити козлового масла, а тою ма- стию наперед прикладывати ко всякой нечистой ране колотой или фрянцузной, а тою мастию мажучи пущати к ночи в рану».

А вот что предлагалось в том случае, «коли рана слинится и не живет или огнь в ней», т.е. для лечения раневых осложнений: «И ты возьми усусу винного, да белила, да квасцев, да свинцу, да вари вместе, да мешай, как простынет, да смачивай плат, к ране прикладывай, да тот плат изгибай вдвое или втрое, ино вода из плата не борзо высохнет». Или еще один рецепт: «Аще у кого рана гниет, а не живит, а болит добре и рвет, указ: винного усусу, да полыню, да поцелу мелково, да наряди с того пластирь, да привей на суставы, ино болесть выйдет».

Если в ране были какие-то инородные тела, следовало, по дан- ным другой рукописи, действовать так: «Аще хощеши ядро вы- вести из человека пищалное или железцо стрелное, возми камен магнист да сотри его мелко да смешай его с ужовым салом, да мажи на ужову кожу, да приложи к ране, ино в третий день и выйдет вон, а на день прикладывай по дважды, а будет в костех и ты боле прикладывай».

Рациональными, по-видимому, были предлагавшееся методы лечения вывихов и переломов. Так, «аще коли кто руку или ногу вывихнет, пари его в мыльне, да поправи, возьми винного усу- су, да полыню, да поцелу мелкаго, да наряди с того пластырь, да привей на сустав, ино болесть выйдет». Здесь обращает на себя внимание рекомендация производить вправление вывиха в парной бане. В то же время при лечении переломов («изломов») не было и речи о коррекции - предлагалось лишь использовать различные мази или другие лекарства, нанося их на место перелома, и такая,

например, общая рекомендация: «Коли человек изломит руку или ногу, яждь медь тертую в яйце в смятке, паки срастется».

На это же обращал внимание, анализируя другие старинные медицинские рукописи, и историк медицины В.М. Рихтер. «Мази от перелому кости составляли прежде обыкновенное лекарство, - отмечал Рихтер. - Хотя при этом случае ни слова не сказано о лубках и прочем снаряде для простой перевязки. Однако из пред- ложенных наставлений явствует, что перевязка, обхватывавшая перелом, не должна быть снимаема, и что, следственно, покой и содержание в одном и том же положении страждующего члена были уже тогда необходимым условием при употреблении сих ма- зей». Мази эти готовились из пива и меда, наносились на холстину (бинт) и прикладывались к месту перелома: повязка не снималась до полного излечения.

Передовые идеи в области медицины в то время находили от- клик у российских лекарей: знакомились они с этими идеями и по переводам сочинений выдающихся врачей. Так, в XVII в. из- вестный русский ученый Епифаний Славинецкий переводил труд А. Везалия «Врачевская анатомия» («О строении человеческого тела»). Есть сведения, что примерно тогда же русские лекари ста- ли употреблять лечебные средства, предложенные Парацельсом, и, следовательно, в какой-то мере были знакомы с его сочинениями. Так, в апреле 1645 г. доктора Аптекарского приказа назначали при заболевании уха эликсир Парацельса ежедневно или через два дня «в теплом ухе принимать по 9-ти и 11 капель».

Наибольшее внимание привлекали различные рукописи, опи- сывавшие те или иные способы лечения болезней. В них реко- мендовались методы лечения нередких тогда огнестрельных ран («Аще хоть ядро вывести из человека пищальное или железцо стрельное»), ожогов («А коли человек изгорит огнем или обварит- ся варом, возьми масло конопляного, и омочи бумаги хлопчатыя, и клади на место горелое»), угрей. При некоторых заболевани- ях (например, бельме на глазах) рекомендовалось кровопускание («Кровь пустити из главныя жилы добро есть на очию»).

Один из лечебников ХVII в., который хранился в Московской Патриаршей (Синодальной) библиотеке, был написан, очевид- но, в 1631 г. мирянином (не монахом) и содержал более ранние медицинские рукописи. Поскольку лечебник представлял собой сборник всего более или менее рационального из других меди-

цинских рукописей, анализ его содержания позволяет судить о ме- тодах лечения хирургической патологии, использовавшихся в то время. Следует сразу же сказать, что они не очень далеко ушли от тех, что применялись за три-четыре столетия прежде или даже еще ранее. Вот несколько примеров. При «волосяном черве» (на- гноении раны) предлагалось: «Черные смолы, да собачья сала, да вдвое патоки, и спустить все вместе, да намазать на сухой плат, и приложить к ране, и черви выдут все». Для нагноения и заживле- ния ран рекомендовались «малханы» (пластыри). «Спуск живучему малхану, о заднем проходе и о естестве. Воску полчети гривеки, ино имеется 12 золотников, да серы еловые чистые, и столько ж 12 золотников, да масла конопляного полгривенки, да растопить в латке глиняной, и, застудя, положити ртути четверть фунта, да терти в латке лопаткою деревянною дни два и больши».

показано 21 из 33

стр. 21

из 33

А вот что надо было делать «на болезни гнилые»: «Сделати ще- локу каленого вязового пепелу, гораздо варити много... и как тем щелоком и купоросом вычистить рану гораздо до чиста, и сделать масть - белила да масло древяное или льняное, да тут же прибави- ти желчи, меду не отомнога, а не будет желчи, ино сала медвежья немного приложити, а буде волосы ростут в язве, и тем же волосы выгоняти и болячку залечити».

Рекомендовались способы лечения осложненных ран. К при- меру: «У человека бывает рана, а в ней грыжа, а кругом черленой или синей, и то словет волк, а много живет в лодышке, в ноге. И та болезнь лечити: из хмелю мелоги добывати сырья и с пером, да ячмени, да куречья калу, и парити в воде дни два и две ночи все вместе, и вложити рану в том зелье прогонять, как мочно тер- пети, а держати часы три, ино - выведет вон. Потом познаешь, что кровь пойдет». Для очищения ран предлагалось использовать малхан: «Малхан раны чистит. Патоки полфунта, усусу четверть фунта, яри четыре золотника, кващей два золотника, и все вместе варити в сковородке до тех мест, как станет румяно что сурик». Кстати, это же лекарство можно было использовать «и у кого дес- ны пухнут, цынга поимает, или десны гниют, и тем мазати».

В лечебнике содержалось еще немало полезного: «лекарства от камчюжные болезни», «кто ногу или руку ошибет, угнет быти на том месте или на берце рана», «аще у которого человека заноза щепа, или качь», «аще ногтоедица будет у руки, или у ноги», «аще угнет по конец перста побаливать», «как ядро и железцо стрельное

из человека вынять», «о опухлых ногах, почему разумети отток» и др. Содержались здесь и рецепты: «мазь базиликом... годится к рубленой ране и головной»; «мазь белильная всякую рану и опу- холи лечит, да от всякие ожеги и от пороговой ожеги»; «мазь чеп- спяком... годится к старым ранам, и дикое масло сгонит, и рану стрельную лечит»; «пластырь деминием... раны старыя и свежия и чирьи с кровью вытягивает»; «пластырь ацыкроцыем... от перело- му, и тело мягчит» и т.д.

В лечебнике были и прямые указания на то, как следует по- ступать при тех или иных болезнях, например «Указ, как вели- кия язвы лечить», или «Ащели займется задний проход», или «О кровопущении» и т.д. Тому, кто помогал при лечении ран, в том числе огнестрельных, предназначался такой совет: «Аще ли кого пострелят, и остоится в нем пулька или стрела, ино взять язык заечей сырой или сухой, розмоча его, кстати и приложить к ране: ино выдет вон тот час». А вот что следовало делать при лечении геморроя: «Аще у которого человека чечуй бывает, и кишки вон выходят, в ренском или в пиве по 1-2 золотника не етчи... от нужи в вине... траву чечуйную».

Не следует, впрочем, идеализировать все без исключения ста- ринные медицинские рукописи. В некоторых из них пропаган- дировались знахарские, нерациональные и даже вредные способы лечения, предусматривавшие, например, применение экскремен- тов человека и животных. Однако их особенностью было то, что в них не содержалось историй о чудесных исцелениях, в отличие от старинных летописей религиозного содержания, где порой при- чудливо перемешивались реальность и легенда.

К культуре «нового времени»

В течение середины второй половины XVI - первой трети XVII в. осуществлялся поворот от культуры Древней Руси к культуре Рос- сии «нового времени». Это относится и к российской медицине и хирургии тех лет: в их развитии наблюдалось немало нового, обу- словленного развивавшимися связями с Западной Европой.

Начиная с середины XVI в., со времени царствования Ивана Грозного, и в течение последующих трех столетий постоянными медиками при дворе русских царей становятся иноземные доктора. На первых порах это были главным образом англичане - Ральф Стэндиш и Ричард Рейнольдс, Арнульф Линдсей и Ричард Ригерт,

Елисей Бомель и Роберт Якоби, Марк Ридли, Артемий Дий, Сэ- мюэл Коллинс... Впрочем, были среди этих докторов и голландец Болдуин Хамей, итальянец Павел Миланский, немцы Давид Фас- мар и Генрих Шредер, иноземцы из других стран Европы.

Иноземных медиков объединяло то, что все они были дипломи- рованными докторами медицины, прошедшими курсы обучения на медицинских факультетах западноевропейских университетов. В соответствии с этим основной их специализацией было лечение болезней различными консервативными средствами, преимуще- ственно лекарствами, т.е., говоря современным языком, терапия.

В Россию западноевропейских докторов медицины охотно при- глашали прежде всего как придворных врачей, и они привносили не только свои знания и умение, но и свою культуру, богатый и разнообразный опыт, способствовали распространению новых теорий, взглядов, методов, чего, правда, нельзя сказать о хирургии. Хотя предписывалось отбирать таких иноземных «дохтуров», кото- рые были бы «во всяком лекарском деле искусны», т.е. владели бы не только медициной, но и хирургией, сделать это не удавалось, так как таких специалистов в Европе тогда фактически не было. Более того, приезжавшие к нам иноземные доктора исповедовали, как правило, свойственное Средневековью презрительное отноше- ние к хирургии как к низкой (по сравнению с медициной) спе- циальности. Естественно, что никакой хирургической практикой они в России не занимались. Даже когда требовалось произвести такую распространенную тогда процедуру как кровопускание, док- тора обычно поручали это находившимся на службе в Аптекарском приказе лекарям - хирургам (их тоже нередко приглашали из-за рубежа, хотя были в стране и свои, русские, лекари).

Так, когда в июне 1643 г. царь Михаил Федорович заболел ро- жей, придворные доктора Артман Граман и Яганус Белово сначала назначили консервативное лечение, «а после того надобно отворить жилную руду, для того, чтоб вывесть всякой жар из головы и кро- ви продух дать, а буде крови продуху не дать, и та тяжкая жаркая кровь станет садиться на каком месте нибудь, где природа покажет, и от того бывают пухоты и язвы; а жилную руду мочно отворить изыскав день доброй». И такой день был изыскан уже назавтра. В бане, где обычно и производилась эта процедура, «на завтреве, в 4 числе, Государю Царю и Великому Князю Михаилу Федорови- чу всеа Руси от той болезни лекарь Вилим Крамер (Крамор) отво-

рял жилную; а в мыленке в те поры были доктуры Артман Граман да Яганус Белово». После кровопускания доктора назначили царю диету - «подали сказку, что после отворения кушать». Характерно, что «в полдни руда вешана, весом стало фунт без четверти (очевид- но, 300 г. - М.М.): и тое руду, при боярине при Федоре Иванови- че Шереметеве, Иван Федоров Большой Стрешнев, выкопав в саду напротив комнаты ямку, положил в землю». После успешного (т.е. прошедшего без осложнений) кровопускания лекарь - хирург Ви- лим Крамор и доктора были щедро вознаграждены.

Кровопускание было излюбленным методом лечения самых раз- нообразных заболеваний, его в течение нескольких веков применя- ли в различных странах. Когда сиятельным особам, близким к цар- скому двору, требовалось произвести кровопускание или оказать какую-либо хирургическую помощь, им приходилось прибегать к услугам лекарей - либо зарубежных, служивших в Аптекарском приказе, либо своих, российских. Случалось, что хирургическое лечение производил и вовсе лекарь-самоучка - просто образован- ный, грамотный человек, наблюдавший, очевидно, не раз за дей- ствиями медиков. Известно, например, что лекарь-самоучка (так он именовался в свидетельствах современников, хотя на самом деле это был купец Я.А. Строганов. - М.М.) лечил заволоками Бориса Годунова от ранений, нанесенных ему Иоанном Грозным в то время, когда он защищал от побоев царевича Иоанна. Лечение оказалось успешным, и царь в знак особенной милости дал Стро- ганову право именитых людей называться полным отчеством.

Кстати, как свидетельствовал побывавший в России в конце XVI в. англичанин Д. Флетчер, Строгановым было у кого учиться хирургическому мастерству. «У них (у Строгановых. - М.М.) были свои лекаря, - писал Флетчер, - хирурги, аптекаря и всякие ре- месленники из голландцев и других иноземцев».

До нас дошли имена некоторых зарубежных хирургов, которые жили и работали в средневековой России в XVI-XVII вв. Это, например, лекарь и аптекарь Ричард Элмес, лекари Матвей Кин- фин, Елизарий Ролонт, Ондрей Шниттер, некоторые другие. Все эти лекари подчеркивали свою «хирургическую специализацию» и всячески избегали конкуренции с докторами. Никаких сведений об оперативной деятельности иноземных лекарей-хирургов, об их вкладе в российскую хирургию, в том числе об обучении молодых российских медиков, не сохранилось, хотя когда их принимали

на службу, особо оговаривалось, что и лекари-хирурги, и доктора должны были «учеников русских учить со всяким прилежанием, чему сами горазды».

Общий уровень медицины и хирургии в России в XVII в. не слишком отличался от стран Западной Европы. Взять, например, военно-полевую хирургию - практику лечения раненых воинов из стрелецких полков и наряда (артиллерии). Было заведено, что все они лечились и перевозились в своих обозах, а медицинскую помощь получали от находившихся здесь же, при войске, лекарей. Однако уже в начале XVII в. особые, так сказать, штатные, специ- альные войсковые лекари, занимавшиеся преимущественно хирур- гией, лечением ран и различных повреждений, состояли не при обозе, а были во многих полках русской армии. В первый раз пол- ковой лекарь упоминается в 1615 г. в Разрядном приказе... Затем полковой лекарь встречается в штате иноземного полка, набран- ного в 1631 г. полковником Даммом в Германии. В конце XVII в. при походах выделялся уже особый санитарно-медицинский обоз. Например, в 1689 г. во время Крымского похода такой обоз состо- ял из 50-70 подвод. Врачей во время этого похода обязали нахо- диться возле разрядного шатра, чтобы получать приказания, кому и где оказывать

Готовили лекарей, в том числе и хирургов, сначала по методу ремесленного ученичества - этим занимались и российские лека- ри, и иноземные медики. Желающих посвятить себя медицинской профессии направляли на обучение к опытному врачу; тот брал к себе «лекарских учеников» и в течение нескольких лет «выводил в люди». Изучение лекарского дела не ограничивалось занятиями у одного какого-нибудь врача: лекарский ученик часто переходил от одного учителя к другому.

О лекарях хирургического профиля, предназначенных для рус- ского войска, заботились прежде всего Аптекарский и стрелецкие приказы. В 1654 г. при Аптекарском приказе была создана ме- дицинская школа, где готовили первоначально лекарей и косто- правов. Туда на лекарское и костоправное отделения набрали 30 стрельцов и стрелецких детей. В последующие годы школа готови- ла еще и лекарей чепучинного (по лечению сифилиса), очного и гортанного дела, а также аптекарей. Школа просуществовала не- сколько десятилетий и выпустила более 100 лекарей и лекарского дела учеников, восемь костоправов и шесть костоправного дела

учеников. Впрочем, хотя эта школа и принесла отечественной ме- дицине и хирургии несомненную пользу, все-таки идеализировать ее оснований нет, поскольку образование в ней носило ярко выра- женный ремесленный характер и, скорее всего, не сопровождалось обучением у постели больного.

Преподавателями в Московской школе были не только доктора и лекари, но и специалисты-практики. Так, для тех, кто обучался здесь костоправному делу, в качестве руководителя был привлечен славившийся своим искусством костоправ-стрелец Первой Петров, который «по указу великого государя взят был из стрельцов... к ко- стоправному делу в Аптекарский приказ». Под его руководством будущие лекари-костоправы обучались военной хирургии - «пуль- ки вымали и раны лечили и кости ломаны правили».

Воспитанники лекарской школы уже вскоре получили войско- вую практику. Одна из групп лекарских учеников под руковод- ством лекаря по имени Юрий оказалась в полках воеводы Шере- метева. Все они оказывали помощь раненым под Белой Церковью в январе 1655 г. Позднее, в марте 1655 г., все эти медики оказались в полку воеводы Бутурлина под началом другого лекаря - Василия Ульфова: «Велели лекарю Василью Ульфову учеников лекарскому делу учить с великим радением, чтоб они лекарскому делу были навычны; а лекарского дела учеником Ондрюшке Федотову с това- рыщи велели сказать, чтоб они лекаря Василья Ульфова слушали и лекарскому делу учились с великим радением».