Практика А.Гастева

Социальная инженерия и практика нововведений

Вопросы х главе и примеру

Предпосылки институциализации

Таким образом, психотехника и психология труда в 20 —30-е годы представляли собой отнюдь не стихий­ное и плохо организованное научное движение. Напро­тив, то была планомерная, регулируемая государством и достаточно профессиональная деятельность, сочета­ющая в себе как теоретико-методологические изыска­ния, так и прикладные исследования и практические разработки. Шел активный процесс индустриализации психологической науки: создавались научно-исследо­вательские подразделения, разворачивалась система образования и подготовки профессиональных кадров, выпускался специальный журнал «Советская психо­техника».

Кафедра психотехники Ленинградского педагоги­ческого института им. А.И.Герцена разработала комп­лекс профессиональных требований к специалисту — «профиль психотехника». В нем определены участки будущей работы психотехника (школы ФЗС и ФЗУ, психотехнические лаборатории промышленных предприятии, транспорта, сельского хозяйства, психотехни­ческие факультеты и т. д.), профессиональные функции (анализ профессий, профдиагностика способностей, изучение трудового процесса, распределения и продви­жения кадров на производстве, профпросвещение и профотбор, профориентационная деятельность и т. д.) аспиранта-психотехника, который после окончания соответствующего вуза призван работать на должнос­ти руководителя или научного сотрудника.

1. Сравните принципы эффективности Г.Эмерсона и кри­терии эффективности Ф.Дунаевского. Проанализи­руйте сходства и различия.

2. Что такое обеспеченное и необеспеченное распоряже­ние?

3. Какие методы уклонения в тактике поведения советс­ких руководителей называл Ф.Дунаевский?

4. Как вы понимаете термин «эффект обратного дей­ствия»?

5. Какой тип дисциплины — устрашающий или ободряю­щий — имеет больший мотивационный потенциал, если рассуждать не в терминах Ф.Дунаевского, а с позиций Н. Макиавелли?

6. Чем отличается первая ситуация Ф.Дунаевского от тре­тьей? В какой из них применим демократический стиль управления?

7. Постарайтесь систематизировать направления деятель­ности психотехников и выделите основные типы.

Что ни говори, а в 20-е годы отечественная наука обладала большим потенциалом. Это позже она расши­рила его настолько, что до сих пор собрать не можем. А тогда успешно действовали многочисленные инсти­туты, секции, бюро и курсы НОТ, возникали и расши­рялись массовые движения рационализаторов, разра­батывались, а иногда и внедрялись довольно успешные НОТ, готовились квалифицированные специалисты, широко велись социально-экономические и технико-организационные эксперименты. Один только ЦИТ подготовил около 20 тыс. компетентных инструкторов. По сравнению с аналогичными западными методика­ми ряд наших программ являлся даже приоритетным.

В те годы предлагались десятки различных про­грамм. Ситуация в науке складывалась так, что количе­ственная сторона этих программ часто опережала ка­чественную. Принципиально новых идей было меньше, чем новых концепций. В большинстве из них обязатель­но подчеркивалось, что социальные аспекты производ­ства надо изучать не меньше технических. Но когда дело доходило до конкретных решений, то чаще всего авто­ры говорили: нечего огород городить, рассматривайте первые по аналогии со вторыми. Так иногда поступал и Гастев.

В работе «Установка производства методом ЦИТ» (1927 г.) Гастев выдвинул задачу НОТ— построить современное предприятие как огромную социальную лабораторию. Для этого необходимо создать новую науку — науку социальной перестройки предприятий [14, с. 159]. Отсюда и социальный инженеризм как научно-прикладнои метод, решающий комплексную про­блему в системе «машина — человек».

В самом общем виде внедренческая программа заключалась в следу­ющем:

1) научное определение исходных элементов произ­водственного процесса;

2) то же самое в трудовом процессе;

3) установление законов анатомии производственного процесса;

4) анализ законов производства — расчленение про­цесса и разделение труда;

5) синтез этих законов — соединение композиций и ко­операция труда;

6) генезис форм производства;

7) «трудовая технология» профессий в соответствии с этими формами;

формирование установок работников; воспитание нового типа работника [ 13, с. 301 ].

В массовом производстве с его ускоряющимся тем­пом работы и жесткой регламентацией необходим на­учный эксперимент и техническая рационализация. Но это не значит, что они должны привноситься извне. Скорее они выступают логическим результатом внут­ренней эволюции самого производства. Примером прогрессивной формы внедрения результатов науки «снизу» является массовое движение ударников, в ча­стности стахановское. Гастев полагает, что оно означа­ет организацию труда по-новому, т. е. рационализацию технологических процессов и правильное разделение труда, освобождение квалифицированных рабочих от вспомогательной работы, более эффективную органи­зацию рабочих мест. Оценивая стахановское движение как положительный фактор экономики, Гастев не оши­бался. В самом начале оно таким и было. Правда, позже оно вылилось в нечто совсем другое.

Эффектное внедрение того же стахановского мето­да требует «клинического» анализа ситуации и прове­дения ряда организационных мероприятий. Современ­ное производство — это система взаимосвязанных рабочих мест. Поэтому на первый план выдвигается задача их обслуживания — создание «системы актуаль­ного предупредительного обслуживания» [13, с. 333].

Хозяйственники же нередко забывают об этом и вне­дряют новые методы по-старинке, т. е. не опираясь на знания законов производства, его анатомии и органи­зации. Но если предварительное обеспечение рабочих мест всем необходимым запаздывает, нововведение не срабатывает. Это справедливо было и во времена Га-стева, и в наши дни, когда щекинский и аксайские ме­тоды, бригадный подряд и гибкий режим труда сры­вались из-за самых элементарных неполадок. Для неправильного внедрения характерен ритм труда — медленный темп вначале и штурмовщина в конце. Га-стев полагает, что самым верным признаком такого рода «инфекционной болезни» является «обюрокра­чивание». Суть ее вот в чем: все штаты предприятия заполнены, но ни один работник не включен в спокой­ный ритм труда. Производство вроде бы бежит вперед, а на самом деле топчется на месте. Вот почему консуль­тант по управлению должен действовать по принципу: «вначале я нарисую аналитическую картину рабочего места, а затем уже скажу, как организован у вас завод» [13, с. 334].

Обобщив нововведенческий опыт — а он у Гастева былогромен, —директор ЦИТаприходит к выводу: «... предприятия, не имеющие развитой культуры обслу­живания, задерживают рост стахановского движения», вообще любого прогрессивного начинания. Только высокая культура обслуживания производства гаран­тирует конечный эффект внедрения. Более того, вне­дрение нововведений служит базой для дальнейшего совершенствования организации труда. Если вы вне­дрили нечто и на этом успокоились, успех к вам не придет. Он утех, кто всегда в пути.

Принцип постоянного совершенствования внедрен­ной системы органично связан с другим принципом: внедрение должно быть делом внутренней эволюции самого производства, а не привнесением науки извне. Оба эти принципа составляют ядро гастевской про­граммы нововведений. Сегодня мы о них забываем, предпочитая «революцию сверху». А жаль. Однако каким образом Гастев собирался решать поставленную задачу? Внедрением у него занимался штат специаль­ных инструкторов. Они создавали проект реорганиза­ции, проводили «клинический» анализ (хронометраж) трудовых процессов, внедряли новую систему, а затем занимались ее налаживанием и эксплуатацией. Соб­ственно говоря, таким же путем шел в свое время и Тейлор. Придерживались подобной технологии и мно­гие советские нотовцы, например, А.Журавский.

Оригинальность Гастева — в тесном соединении внедрения новых форм организации труда и системы обучения рабочих новым трудовым приемам. Главное, рассуждал Гастев, дать каждому рабочему не «застывшую норму» или стандарт, как это делал Тейлор, а психологи­ческую и общебиологическую установку — нацеленность на постоянное, каждодневное совершенствование и при­емов, и организации труда [13, с. 196].

«Принцип параллельности» (реорганизация произ­водства идет рука об руку с развитием самих работни­ков) выделял гастевскую программу в ряду не только советских, но и зарубежных методик. Главный прин­цип обучения профессии — переход от простого к слож­ному, от овладения секретами трудового приема к обу­чению законам трудовой операции. Можно, конечно, разложить операцию, процесс на составные элемен­ты, выбрать самые правильные и, отбросив лишние, синтезировать «идеальную модель». Так поступали Тейлор, Джилбретт и некоторые советские ученые. Но этого недостаточно. Самое трудное, считал Гастев, рас­крыть рабочему законы технологии выполнения его работы, заставить его самого изучить эти законы и овладеть ими на практике. Ведь это и есть осмысленное творческое отношение к своему труду. Что может быть выше этого?

Однако Тейлор шел другим путем. Он утверждал, что рядовой работник никогда не сможет постичь внут­реннюю структуру своей работы, ее законы. Он всегда будет нуждаться в помощи ученого, стоящего с секун­домером рядом с ним. И в этом есть своя логика. Сис­тема Гастева возвышеннее и благороднее, если так позволено будет выразиться. А методика Тейлора на­дежнее и практичнее. Современное производство по­шло дорогой Тейлора и рядом с рабочим всегда нахо­дится нормировщик. Хотя, быть может, нужно было идти вслед за Гастевым.

Так что методологические принципы Тейлора и Гастева различались серьезно: у первого рабочий всего лишь объект исследования, у второго он — активный субъект. Сразу же оговоримся об условности нашего сравнения. Как вы помните, у Тейлора рабочие участво­вали наравне с администрацией в установлении норм выработки, иначе говоря, были субъектами внедрения.

Гастев не только парадоксален, но и противоречив. Вот он утверждает:»В нашей стране научно-исследо­вательские, экспериментальные методы будут уделом не только специальных заводских органов, но ими бу­дут владеть как боевым оружием широкие массы рабо­чих» [13, с. 376]. И тут же оговаривается: «это вовсе не отменяет надобности в научно-академическом, узко­лабораторном изучении». Но можно ли соединить не­соединимое — уличную демократию и кабинетный академизм? На словах — да, а на деле?

Противники обвиняли Гастева в увлечении лабора­торной практикой, не понимая, что это вовсе не сла­бость, а сильная сторона деятельности ЦИТа. Она по­зволяла экспериментально изучить ненаблюдаемые глазом (быстрый удар молотка, движение кисти и т. д.) операции с помощью специальной аппаратуры и дать их точный анализ. Поэтому-то и вся логика деятельно­сти ЦИТ развертывалась от микроанализа трудовой операции к макроанализу предприятия в целом. Или, словами самого Гастева: «от микроанализа движений через рабочее место и поток, через работу по подготов­ке рабсилы, через клинику, проектирование и разра­ботку форм организации производства и труда к слож­нейшим проблемам управления»[13, с. 358].