Сталинизм как политическая система

Сталинизм — одна из разновидностей тоталитаризма. Тоталитаризм может быть рассмотрен как высшая точка органического саморазвития массового общества. Основными для тоталитарного режима представляются такие свойства массовой ментальности, как коллективизм, аксиома «как все», связанные с агрессивной ксено-фобией, преклонение перед харизматическим лидером, власть партии «нового типа», черно-белое восприятие мира, а главное — политизация, охватывавшая все стороны социального существования личности, и основанный на такой политизации энтузиазм масс. Сметающий прежние формы жизни, системы ценностей и представлений поток масс приводит к власти партию «нового типа» во главе с харизматическим вождем. Получив власть от массы, партия и вождь стремятся эту власть удержать, опираясь на массу. Физический террор, партократия, диктатура и отсутствие нормальной законности — все эти синдромные признаки тоталитаризма являются лишь следствием основной характеристики.

К концу «великого перелома» (первая половина 30-х годов) в СССР окончательно сложилась подобная политическая система.

Самой драматической схваткой, в которой потерпел поражение последний из конкурентов Сталина в большевистском руководстве, была борьба со сторонниками Н.И. Бухарина. Сталинско-бухаринская коалиция существовала в течение трех лет. Окончательное поражение левых лишило всякого политического смысла союз

смысла противостояние между Сталиным и правыми в Политбюро, а резкое уменьшение хлебозаготовок в конце 1927 г. уничтожило остатки единодушия во внутренней политике.

Поворотным событием явилось принятое в начале января 1928 г. решение прибегнуть к «чрезвычайным» мерам. 15 января Сталин отправился в поездку по Сибири и Уралу. 6 февраля он вернулся, и в Политбюро произошло резкое столкновение. По всей видимости, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский подтвердили свою поддержку первоначального решения, однако выступили против «эксцессов», с которыми Сталин проводил его в жизнь. По их мнению, непосредственной причиной кризиса была не структура сельского хозяйства, а ошибочная государственная политика цен и неверная оценка рыночной конъюнктуры. Впервые после провозглашения нэпа государство оспорило право крестьян распоряжаться хлебными излишками.

Хотя дискуссия о хлебозаготовках имела огромное значение, она являлась лишь частью широкой полемики, развернувшейся в начале 1928 г. 10 марта было объявлено, что в городе Шахты органами ГПУ был раскрыт контрреволюционный заговор. Сталин раздувал это очевидно сфабрикованное дело в общесоюзный политический скандал. Посредством этого он пытался дискредитировать бухаринскую политику сотрудничества и гражданского мира.

В мае-июне 1928 г. раскол между бухаринцами и сталинистами оформился окончательно. Первые были встревожены все возраставшим экстремизмом сталинской группы. Сталин и его окружение изображали возникновение трудностей как следствие порочности самой природы нэпа. По мнению Сталина, зерновой кризис и шахтинское дело свидетельствовали о неизбежном обострении классовой борьбы, и эту борьбу следовало довести до конца.

Накануне июльского Пленума ЦК обе фракции вступили в жестокую схватку. Преимущество Сталина заключалось в том, что именно он манипулировал партийным секретариатом: практически все поначалу колебавшиеся руководители перешли на его сторону, за ним шло подавляющее большинство руководителей второго ранга. В конце лета и осенью 1928 г. Сталин, заручившись санкцией большинства в Политбюро, перешел в наступление и двинулся на устранение политической базы правых. Все это подорвало позиции Бухарина. Возможно, решающим эпизодом борьбы за власть было устранение из московской партийной организации в ноябре 1928 г. сторонников Бухарина во главе с Н.А. Углановым. В ноябре-декабре 1928 г. Бухарин, Рыков и Томский перестали быть ведущими членами руководства и стали оппозиционным меньшинством сталинского Политбюро. Еще до XVI съезда (1930 г.) Бухарин был выведен из Политбюро, в 1930 г. Рыков оставил пост председателя Совнаркома.

В отличие от разгрома левых поражение Бухарина имело огромные социальные последствия. Это была прелюдия сталинизма. Сталин утверждал, что по мере приближения к социализму сопротивление внутреннего противника и, следовательно, классовая борьба будут обостряться. Бухарин придерживался противоположной точки зрения: продвижение к социализму требует ослабления классовых противоречий. Из этого разногласия вытекали абсолютно разные точки зрения на природу и пути развития советского общества. Сталинская теория обострения классовой борьбы явилась, пожалуй, его единственным вкладом в большевистскую мысль; она стала лейтмотивом его правления. Полемика между Сталиным и Бухариным отражала противоборство гражданской войны с гражданским миром.

Отличительным признаком тоталитаризма является диктатура. Диктатура как форма правления не только свойственна тоталитарным режимам, она прямо декларируется ими. В СССР — это диктатура пролетариата, в Германии при Гитлере — диктатура арийцев. Иными словами, декларируется диктатура одной части населения (большинства) над другой (меньшинством). Если обычно в истории государства провозглашалось достижение социального мира, то тоталитаризм откровенно требовал дискриминации, подавления и даже уничтожения части населения (буржуазии, евреев, врагов). Это связано с необходимостью иметь врага, на которого направлен деструктивный энтузиазм массы. После разгрома правых и высылки Троцкого в 1929 г. с организованной оппозицией было покончено. Сталин победил, и чтобы отметить эту победу, 21 декабря 1929 г. были проведены официальные торжества по поводу его 50-летия. Сталинская фракция приветствовала его как преемника Ленина.

Однако Сталин не удовлетворился политической победой над своими противниками. Для безраздельного и безопасного владычества надо было физически уничтожить все старые кадры и заменить их новыми, сталинскими. Сталин избрал метод чисток. Чистки партии направлялись одновременно и против оппозиционных верхов партии, и против потенциальной оппозиции в низовой партийной массе. Массовые чистки сопровождались массовыми приемами новых членов партии. Сталинцы прибегают к массовой вербовке, чтобы радикально изменить состав партии. Это был искусственный рост. Ставка делалась не на партию мыслящих людей, а на растворение партии в массе. Все это вызвало сопротивление в верхушке партии. Особенно неожиданным для Сталина был бунт «младобольшевиков» во главе с С.И. Сырцовым. В их лице взбунтовались как раз те кадры, на которые Сталин опирался в борьбе со старой гвардией. Сырцов, бывший секретарь Сибирского крайкома ВКП(б), был назначен председателем Совнаркома РСФСР и готовился в преемники Рыкову. Перед Сырцовым встал выбор: либо служить в аппарате Сталина с наилучшими шансами на карьеру, либо выступить против него с такими же шансами на гибель. Надо было иметь большое личное мужество и запас идеализма былого революционера, чтобы выбрать второй путь. Этими качествами Сырцов обладал. Он решил, что то, что не удалось бухаринцам, удастся ему. Чтобы выправить политику партии, решил он, надо выправить организацию, аппарат, систему управления. В чем сила Сталина? В том, что он был одновременно и генсеком в исполнительном органе ЦК — Секретариате, и председателем в законодательном органе — Политбюро. Сталин руководил также Оргбюро. Разделение этого беспрецедентного сосредоточения власти в руках одного человека — таков был замысел Сырцова. Группа Сырцова собиралась выступить со своим организационным планом на Пленуме в октябре 1930г. Однако вся группа была исключена из партии, а Пленум созвали только в декабре. Это явно запоздалое намерение сместить Сталина не удалось довести до конца ни одной из оппозиционных группировок. Сорвались подобные попытки у М.Н. Рютина и А.П. Смирнова.

Старая партия умирала. Нужна была радикальная чистка партии, и она будет назначена решением Политбюро 10 декабря 1932 г. Изгнанию из партии подлежали «классово чуждые и враждебные элементы». В этих условиях происходил XVII съезд партии (январь-февраль 1934 г.) — «съезд победителей». В определенном смысле это было правильно: сопротивление крестьян сломлено, оппозиция разгромлена. Это был съезд полного политического триумфа Сталина. Такова была обстановка в партии, когда 1 декабря 1934 г. коммунист Леонид Николаев убил С.М. Кирова. Убийство Кирова было для Сталина поводом к началу большого террора. Эта великая чистка была завершающим этапом по физическому уничтожению не только бывших, но и возможных в будущем оппозиционеров. Убийство Кирова открыло эпоху политических процессов. Дело Кирова было таким же решающим для Сталина, как поджог Рейхстага для Гитлера. На закрытом судебном процессе, состоявшемся 15 января 1935 г., не удалось выдвинуть никаких доказательств соучастия Л.Б. Каменева и Г.Е. Зиновьева в этом преступлении. Тем не менее под давлением военного трибунала Зиновьев и Каменев согласились признать, что они несут «политическую и моральную ответственность» за убийство. Этот процесс был первым в серии громких судебных процессов. Отныне убийство Кирова фигурировало на каждом крупном политическом процессе, и каждый раз вменялось в вину все новым группам обвиняемых.

13 мая 1935 г. ЦК ВКП(б) принял важное для жизни миллионов людей решение: создавалась Особая комиссия безопасности Политбюро для руководства ликвидацией «врагов народа». В нее вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Орджоникидзе. В результате работы комиссии появился чудовищный план «ежовщины». Все население было подвергнуто негласной политической проверке через органы НКВД. Сотрудники НКВД в течение 1935 и 1936 гг. вели законспирированную работу по учету бывших и установлению возможных врагов. Так как речь шла о миллионах человек и не было никакой возможности пропустить их через какие-нибудь юридические инстанции, то было решено создать при центральном НКВД «Особое совещание», а на местах — чрезвычайные республиканские, областные «тройки» и «двойки» для заочного суда над арестованными. Доносы приняли массовый характер.

19 августа 1936 г. начался первый из трех показательных процессов. 16 обвиняемых, в том числе Каменев и Зиновьев, предстали перед судом. Примерно через месяц после окончания процесса по требованию Сталина и Жданова комиссаром внутренних дел вместо Г. Ягоды был назначен Н. Ежов. Большой'террор набирал обороты. В январе 1937 г. состоялся второй московский процесс, на котором оказалось 17 обвиняемых. Главными фигурами среди обвиняемых были ГЛ. Пятаков, Л.Н. Серебряков, К.Б. Радек и Г.Я. Сокольников. 30 января 1937 г. военное ведомство Верховного Суда приговорило 13 из 17 подсудимых к смертной казни.

Вскоре после второго процесса начались репрессии против верхушки НКВД. Среди арестованных и уничтоженных были известные чекисты Г.Д. Гай, А.Х. Артузов, Г.И. Бокий и др. К этому времени был арестован и Ягода.

После расстрела старых большевиков и массовой расправы над сотрудниками НКВД террор, казалось, пошел на убыль. Однако летом 1937 г. была репрессирована группа военных, в том числе и маршал М.Н. Тухачевский. Террор при Ежове приобрел громадные' размеры. Только в 1937—1938 гг. были арестованы 6—7 млн. человек. По мнению В.А. Антонова-Овсеенко, в 1938 г. в тюрьмах и лагерях сидело 16 млн. человек. Для сравнения: самое большое число заключенных в царское время в 1912 г. составляло 183 349 человек. По мнению Р.Конквеста, число жертв сталинского террора в 1930—1950 гг. составило 30 млн. человек, из них на 1937—1938 гг. приходится около 9 млн. Возникает вопрос о целях государственного террора в тоталитарном строе. Их несколько. Изначально террор был средством подавления оппозиции. Когда ее не осталось, он стал средством подавления возможной оппозиции. «Ночь длинных ножей» в Германии, процессы против «троцкистско-зиновьевских ублюдков» в СССР — уже не борьба с оппозицией.

Экономическая и политическая стабилизация может вести к демассовизации. А это реальная угроза тоталитарной власти. Выход заключается в том, чтобы, фиксируя массовое состояние общества, политизируя его через «приводные ремни» (системы организаций — общественных, культурных, экономических), стараться не допускать стабилизации. Террор, массовые репрессии одной из целей имеют создание такого перманентного кризиса, в котором население не должно чувствовать себя спокойно. Масса постоянно получает образ врага.

Еще одна важная цель террора — держать в постоянном напряжении аппарат. Поэтому сила бюрократического аппарата в тоталитарном обществе ни в коем случае не может стать самостоятельной и создать угрозу власти вождя.

Наконец, самой прагматической целью террора была экономическая. С помощью системы лагерей государство получало огромное количество бесплатной рабочей силы. Политическая победа Сталина была связана с кровавыми репрессиями против собственного народа. Сталинизм войдет в историю как интернациональный способ модернизации страны, крайне жестокий, варварский способ первоначального накопления и индустриализации, прикрываемый марксистской фразеологией. Самой страшной ценой сталинской модернизации стал сам сталинизм как особый вид казарменного социализма, нуждающийся в невиданных жертвах для своего утверждения.

ЛЕКЦИЯ XXIII

СССР ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Накануне войны. Вступление СССР во вторую мировую войну. Первый период Великой Отечественной войны. Коренной перелом в ходе войны. Истоки Победы

Историография войны до середины 1980-х годов носила чрезвычайно идеологизированный, догматический и конъюнктурный характер. Из книги в книгу кочевали стандартные формулировки и оценки событий. Иногда они менялись в угоду правящим лицам. При Сталине много писали о полководческом гении генералиссимуса, при Брежневе едва ли не центральное место в войне заняли события под Новороссийском. Фальсифицировались и замалчивались документы, имена государственных и военных деятелей. Хотя был накоплен значительный фактический материал по военной истории, были серьезные труды по истории войны, работе тыла, многие проблемы оставались за рамками научных исследований. В то время как в других странах — участницах второй мировой войны были созданы обобщающие труды в десятки томов, подсчитаны потери до одного солдата, написана история едва ли не каждой роты.

Начиная со второй половины 80-х годов ситуация с изучением Великой Отечественной войны стала улучшаться. Опубликованы новые источники, работы зарубежных авторов, без искажений изданы некоторые мемуары советских военачальников и руководителей экономики, появились новые и разные подходы к важнейшим проблемам этого периода: советско-германские отношения предвоенного времени, причины поражений Красной Армии на первом этапе, роль союзников и их поставок, источники Победы и др. Происходит отказ от однозначных оценок. Историки обратили внимание на новые проблемы — коллаборационизм, массовое сознание в годы войны и т.п.

Накануне войны

Причины и истоки Великой Отечественной войны безусловно следует искать в сложном клубке международных отношений предвоенных лет, особенно в событиях 1939 г., кульминацией которых разделе Польши и присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии (сентябрь 1939 г.), война с Финляндией (ноябрь 1939 г. --март 1940 г.), включение в состав СССР Прибалтики, Северной Буковины и Бессарабии (лето 1940 г.). Все эти действия явно подтверждают имперские устремления Сталина в этот период.

В числе аргументов в пользу сближения с Германией, по всей видимости, был и расчет использовать противоречия в лагере империализма. Сталин надеялся, что война двух империалистических группировок приведет к ослаблению как Германии, так и Англии с Францией, чем сможет воспользоваться Советский Союз.

Таким образом, оценивая действия сторон в 1939 г., следует сказать: ответственность за то, что была упущена возможность создания системы коллективной безопасности в Европе и тем самым предотвращения развязывания второй мировой войны, ложится как на Англию и Францию, так и на руководство Советского Союза. Взаимоотношения сторон складывались в атмосфере недоверия и тайных замыслов. Каждая из сторон пыталась решить свои проблемы за счет другой. В итоге в выигрыше оказался фашистский рейх, избежавший войны на два фронта и приступивший к реализации своих планов по территориальным захватам в Европе.

Безусловно, советское руководство понимало неизбежность войны с Германией и готовило страну к этой войне. Период фактического сотрудничества с фашистским рейхом был довольно короток. Уже с ноября 1940 г. намечается постепенное охлаждение советско-германских отношений. СССР предпринимает дипломатические демарши (хотя и очень осторожные) на вторжение Германии в Грецию и Югославию, ввод немецких войск в Румынию и Финляндию и другие подобные действия.

О подготовке к войне свидетельствует и внутренняя политика советского руководства: ужесточение законодательства в сфере трудовых отношений, введение уголовной ответственности за нарушения в этой области. Предпринимались усилия по оснащению армии современной техникой; укреплению офицерского корпуса (в 1940 г. создано 42 новых военных училища, почти удвоено число слушателей военных академий, образованы многочисленные курсы по подготовке младших лейтенантов).

Весной 1941 г. к советскому руководству широким потоком потекла информация о подготовке Германии к нападению на СССР. Об этом сообщали советские разведчики из разных стран, деятели международного коммунистического движения, сведения об этом шли по дипломатическим каналам. Ближе к лету даже стала известна точная дата нападения Германии на СССР — 22 июня 1941 г. Но в то же время ряд шагов Сталина и его окружения в последние предвоенные месяцы могут вызвать недоумение. Уже имея представления о намерениях Гитлера, Сталин заключает 10 января 1941 г. торговый договор с Германией, согласно которому поставляет ей продовольствие, стратегическое сырье. Из Москвы выдворяются дипломатические представители Бельгии, Норвегии, Югославии. Тем самым Советский Союз как бы соглашается с включением этих стран в германский рейх. И самый одиозный шаг:

сообщение ТАСС от 14 июня 1941 г., в котором говорилось о неизменно дружеских отношениях СССР с Германией. Сообщение, опубликованное в печати, явно дезориентировало население и было, казалось бы, нелогичным в преддверии неизбежной войны с Германией. Сюда же стоит отнести разрешение немцам на «розыск могил» немецких солдат, погибших в первую мировую войну и захороненных на нашей территории. В результате перед самой войной по тылам наших войск ходили группы германских разведчиков под видом «розыска могил». Войскам ПВО было запрещено сбивать немецкие самолеты, неоднократно нарушавшие наше воздушное пространство и свободно ведшие разведку.

Наиболее распространенная точка зрения, объясняющая все эти «странности», состоит в следующем. Сталин прекрасно понимал неготовность страны к войне и хотел оттянуть ее, выиграть еще какое-то время для повышения обороноспособности. А для этого было решено демонстрировать дружелюбие в отношении Германии, чтобы не дать ей повода для развязывания войны. Причем в конечном итоге страх перед провокациями и желание избежать войны в 1941 г. переросли у Сталина в маниакальную уверенность в исполнимости этого желания, в «ослепленное упрямство», которое вступает в конфликт с аргументами ума. В результате Сталин, несмотря на все сведения, поступавшие к нему в последние дни и часы перед нападением Германии и свидетельствовавшие о скором начале войны, так и не решился на единственно верный шаг — привести армию в полную боевую готовность, объявить мобилизацию.

В последнее время получила широкое хождение и вызвала большие споры теория превентивной войны Германии против Советского Союза, изложенная в ряде книг В. Суворова. Согласно этой теории, Сталин действительно хотел оттянуть время вступления СССР в войну и готов был платить за это самую высокую цену. Но это время нужно было ему не для подготовки страны к обороне. Сталин рассчитывал сам нанести удар по Германии. Это желание вообще-то является логичным завершением действий советского Руководства в 1939—1940 гг. Заключая пакт о ненападении в 1939 г., Сталин надеялся, что Германия и Англия с Францией в затяжной войне истощат друг друга. А Советский Союз включится в войну на заключительном этапе, разгромив обе ослабленные капиталистические группировки и осуществив давнюю большевистскую мечту о мировой революции в сталинском понимании.

И весной 1941 г. советское руководство (а вернее, лично Сталин), предположительно, приняло решение о начале подготовки нападения СССР на ослабленную войной Европу. В принятии столь важного решения свою роль якобы сыграли представления Сталина и его окружения о характере войны и о перспективах ее развития. Она оценивалась как империалистическая, при этом прогнозировалось ее неизбежное перерастание в революционную, т.е. Сталин надеялся, что трудящиеся европейских стран, недовольные тяготами военного времени, выступят против своих правительств и поддержат наступление Красной Армии. Недаром на рубеже 1940— 1941 гг. отмечается активизация деятельности Коминтерна в оккупированных Германией странах.

О подготовке СССР к наступлению свидетельствует, казалось бы, ряд фактов: назначение в 1941 г. начальником Генштаба Г.К. Жукова, победителя на Халхин-Голе, хорошо проявившего себя во время январской штабной игры, на которой отрабатывались варианты наступательных действий; нарастающее пополнение, но еще не в мобилизационном порядке, частей в западных округах; передвижение пяти армий из глубины страны на запад; создание на Украине сильного оперативного кулака из 60 дивизий, формирование там воздушно-десантного корпуса, реорганизация четырех стрелковых дивизий Украинского округа в горные (в равнинной в основном Украине); строительство аэродромов вблизи западной границы, передвижение к границе военных складов, что имеет смысл при подготовке именно к наступлению; разоружение укрепленных районов на старой границе и пренебрежение к строительству их на новой; речь Сталина 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий, в которой советский лидер так сформулировал основную задачу: настало время «от обороны перейти к военной политике наступательных действий». После этой речи в мае-июне 1941 г. предпринимаются шаги по изменению партийной и политической пропаганды среди населения и в Красной Армии. Суть этих изменений в том, что наиболее серьезным противником СССР является Германия, военное столкновение с ней не за горами, причем необходимо готовиться к наступательным действиям. Диссонансом в этом ряду звучит только упомянутое сообщение ТАСС от 14 июня 1941 г.; в Генштабе в мае 1941 г. после речи Сталина 5 мая был разработан план «упреждающего удара» Красной Армии, согласно которому предполагалось основной удар нанести с территории Украины через Чехословакию, отсекая Германию от ее южных союзников и румынской нефти.

И вроде бы этот план начал реализовываться на деле. Но для окончания подготовки армии, завершения концентрации войск для наступления в июне 1941 г. требовалось еще некоторое время, возможно, несколько месяцев. Именно это время и хотел выиграть Сталин, демонстрируя дружелюбие в отношении Германии. Но все эти факты имеют и другое объяснение. Сталин не собирался нападать на Германию первым, но в случае ее агрессии против СССР планировал отразить первый удар на границе и с помощью мощных наступательных действий разгромить врага на его территории.

В любом случае, летом 1941 г. столкнулись два крупномасштабных замысла, каждый из которых нес в себе огромные опасности для всего человечества. Гитлер лишь опередил Сталина в начале осуществления своего замысла. Наши же войска оказались неготовыми ни к наступательным, ни к оборонительным действиям.