Движение Степана Разина

Введение в действие нового кодекса законов, «Соборного уложения» 1649 г., жестокий сыск беглых, рост налогов на войну накаляли и без того напряженное положение в госу-Врстве.

Войны с Польшей и Швецией разоряли основную часть геудовых слоев населения. В эти же годы не раз случались «урожаи, эпидемии. Ухудшилось положение служилых лю-ни по прибору — стрельцов, пушкарей и др. (введение налогов на занятия ремеслом и торговлей, уменьшение жало­ванья, насилие командиров), «ясачных людей» (нерусских Поволжья и других районов). Многие бежали на окраины, особенно на Дон. В казачьих областях с давних пор вошло в обычай не выдавать беглецов. «С Дону выдачи нет», — с гор­достью отвечали местные казаки царским воеводам и агентам при малейшей попытке организовать перепись беглых, вер­нуть их помещикам.

Основная масса казаков, особенно новоприхожих бегле­цов, жила бедно, скудно. Земледелием казаки не занимались Жалованья, которое получали из Москвы (хлеб, деньги, сук­на, оружие, припасы к нему), не хватало. Чтобы прожить, устраивали походы «за зипунами» — за добычей — на Волгу или «за море». Царские власти, русские феодалы с опаской и недовольством следили за Доном и другими казачьими областями. Их опорой становились домовитые, богатые казаки, вступавшие в сговор с московскими боярами.

Область Войска Донского к середине столетия с трех сто­рон — севера, запада и востока — окружали царские владе­ния. Походы на Волгу становились трудней, по реке стави­лось все больше сильных крепостей, городов, выход на Каспий преграждала Астрахань с мощным кремлем и силь­ным гарнизоном. В 1660 г. турки перегородили цепями Дон у Азова, и возможность вырваться на азовские и черномор­ские просторы почти исчезла.

К середине 60-х годов положение на Дону ухудшилось до крайности. Здесь скопилось большое количество беглых. На­чался голод. Первая вспышка недовольства произошла в 1666 г. — до 700 донских казаков пришли с Дона к Туле. Предводитель казаков В.Р. Ус послал в Москву станицу (по­сольство) с просьбой принять их на царскую службу, чтобы они могли прокормиться. Но им отказали.

Мирный вначале поход перерос в восстание — к казакам присоединились несколько тысяч крестьян, холопов Подмо­сковья, ближнего и дальнего. Против повстанцев выслали вой­ско князя Ю. Н. Борятинского. Усовцы ушли к себе на Дон, с ними бежали многие русские холопы и крестьяне, готовые, как и многие их собратья, подняться на борьбу против угнетателей Впоследствии усовцы влились в повстанческое войско, которое возглавил Степан Тимофеевич Разин (род. Ок. 1630 г.).

СТ. Разин, как и его отец (выходец, вероятно, с воронеж­ского посада), принадлежал к домовитому казачеству. К на­чалу восстания немало повидал и испытал. Трижды бывал в Москве, а однажды — ив Соловецком монастыре. Его отли­чали смелость и сноровка, умение руководить людьми в во­енных предприятиях, вести переговоры по важным делам Беспокойную, свободолюбивую натуру, пытливый ум С. Ра­жен путешествия и походы, общение со многими людьми обогатили знаниями о жизни, страданиях угнетенных, о при­теснениях бояр. Жестокость властей испытала и семья С. Ра­жен. В 1665 г. казнили его старшего брата Ивана. Он воз главлял полк донских казаков, участвовавший в войне с Польшей из-за Украины. Осенью донцы запросились домой, но их не отпустили. Тогда они ушли самовольно. Главноко­мандующий боярин князь Ю.А. Долгорукий, человек жесто­кий и беспощадный, распорядился казнить командира.

Обстановка на Дону накалялась. Количество беглых уве­личивалось. Противоречия между бедными и богатыми каза­ками усиливались. В 1667 г., с окончанием войны с Польшей, на Дон и в другие места хлынули новые партии беглых.

Разин возглавил движение, поднял на борьбу сотни, тысячи недовольных и угнетенных. К нему и его сподвижникам ранней весной 1667 г. идут массы бедных казаков, готовых к походу на Волгу и Каспийское море. У Паншинского городка, на островах («буграх»), у переволоки на Волге, устраивают лагерь. Разин-ский отряд увеличивается до тысячи человек. Разинцы собира­ют лодки, оружие, продовольствие, всякие припасы. В середине мая его отряд перебрался с Дона на Волгу.

Действия восставших с самого начала их похода на Дон и Волгу, помимо чисто «разбойных» моментов (грабежи и расправы), отличают четкие и ясно выраженные антифео­дальные черты: расправы над богатыми казаками, купцами, приказчиками, борьба с царскими ратниками, включение в отряд освобожденных от неволи ссыльных, а также недоволь-: ных своим положением работных и других людей.

У Разина было уже 1,5 тыс. человек, когда отряд проплы­вал мимо Царицына. Он стремился быстрее вырваться с Вол­ги на Каспии, чтобы оттуда идти на Яик. Мимо Черного Яра, Астрахани, разгромив несколько астраханских отрядов, вы­шел в море, затем поднялся по реке Яик к Яицкому городку и взял его.

Зиму 1668 г. разинцы провели в Яицком городке..

Зимуют 1669 г.разницы у Миян-Кале, в юго-восточной части Каспия, терпят холод и голод. Весной 1669 г. перебираются к западному побережью. Два месяца отдыхают на Свином острове. Здесь летом происходит ожесточенное морское сражение, поредевший разинский отряд наголову разбивает войско Мамед-хана (3,7 тыс. человек на 50 судах). После этой блистательной победы Разин и его казаки, обогащен­ные сказочной добычей, но крайне истомленные и изголо­давшиеся, берут курс на север. 22 августа они появляются в Астрахани, и местные воеводы, взяв с них обещание верно служить царю, сдать все суда и пушки, отпустить царских служилых людей, пропускают их вверх по Волге на Дон

Астраханские жители, прежде всего беднота, с востор­же встретили разинцев, овеянных славой дальних походов и сражений и щедро оделявших дарами многих бедных людей. Разин за две недели успел многое — он не только пировал, ходил в гости и вел переговоры с воеводами, но, и это главное, общался с жителями, узнавал их настроения, обещал освободить «от ярма и рабства боярского». Он за­думывал новый поход, на этот раз против «бояр».

В начале октября Разин вернулся на Дон. Здесь уста­новилось двоевластие. Делами в Войске Донском по-преж­нему управляла казацкая старшина в Черкасске. Но нахо­дившийся в Кагальнике Разин не считался с войсковым атаманом Корнилой Яковлевым, своим крестным отцом, и всеми его помощниками. Мятежный атаман, по существу, блокировал Черкасск.

«Бездомовные», «голутвенные люди» тянутся со всех сторон к Разину. Тот собирает, покупает оружие и припасы к нему, хлеб и лодки. Численность разинского войска быс­тро растет с 1,5 до 4—5 тыс. человек. Предводитель делает все энергично и в тайне от врагов. Но вскоре, проведя необходимую подготовку, уже не скрывает своих планов: i «Итить мне Волгою з бояры повидатца!», «И нам бы всем постоять и изменников из Московского государства вывесть и жение людем дать свободу». Его призывы и стремления затрагивали главное в жизни крепостного люда, сердцевину феодальных отношений — существование или уничтожение крепостной зависимости.

Разинское войско — 7 тыс. повстанцев — 15 мая 1670 г. вышло на Волгу выше Царицына. С помощью его жителей они взяли город. Около него разбили тысячный стрелецкий отряд И. Лопатина. Затем последовали победа над царским войском под Черным Яром, штурм и взятие Астрахани (22 июня). Здесь войско Разина выросло до 13 тыс. человек. 20 июля Разин с 11 тыс. повстанцев покинул Астрахань, оставив в городе 2 тыс. Их цель — поход вверх по Волге, потом — на Москву. Одно­временно посылались отряды на Дон, Северский Донец. В середине августа Разину без боя сдаются Саратов и Самара. Разинцы вступают в районы с обширными феодальными владе­ниями и многочисленным крестьянским населением. Обеспоко­енные власти стягивают сюда многие дворянские, стрелецкие, солдатские полки.

Разин спешит к Симбирску — центру сильно укреплен­ной засечной линии городов и крепостей. В городе гарнизон в 3—4 тыс. ратников возглавляет родственник царя по жене И.Б. Милославский. К нему на помощь прибывает 31 авгу­ста князь ЮН. Борятинский с двумя полками рейтар и несколькими дворянскими сотнями.

Повстанцы подошли 4 сентября. Два дня — 5 и 6 сен­тября длился бой. Разин штурмовал острог на склонах «Венца» — симбирской горы. Началось, как и в других го­родах, восстание местных жителей — стрельцов, посадских людей, холопов. Разин усилил натиск и ворвался в острог буквально на плечах разгромленных полков Борятинского, который бежал к Тетюшам. Милославский отвел свои силы в кремль. Обе стороны понесли немалые потери, повстанцы пленили до 300 человек.

Именно в это время пламя восстания охватывает огром­ную территорию: Поволжье (не только Нижнее, но и Сред­нее и Верхнее), Лесное Заволжье, многие южные, юго-вос­точные, центральные уезды России, Слободской Украины, Дон. Основной движущей силой становятся массы крепост­ных крестьян. Активно участвуют в восстании городские низы, работные люди, бурлаки, служилая мелкота (городо­вые стрельцы, солдаты, казаки), представители низшего ду­ховенства, всякие «гулящие», «бездомовные» люди. В дви­жение включаются чуваши и марийцы, мордва и татары.

Разосланные Разиным и другими предводителями преле­стные грамоты поднимали на борьбу новые массы угнетен­ных. По сообщению современника-иностранца, в это время в разгар движения — в нем участвовало до 200 тыс. чело­век. Много дворян было убито, сожжены их имения. По­встанцы используют имена царевича Алексея Алексеевича и бывшего патриарха Никона, как бы находящихся в их рядах, желая таким образом придать видимость законности восстанию, они расправляются со многими дворянами.

Главное повстанческое войско (20 тыс.) в сентябре и начале октября «осаждало Симбирский кремль.

Напуганные размахом движения, власти мобилизуют новые полки. Царь Алексей Михайлович главнокоманду ющим назначает боярина князя Ю.А. Долгорукого, опыт ного полководца. Тот выезжает на новый театр военных действий и делает своей ставкой Арзамас. Сюда стягива ются царские полки, по пути отбивая нападения повстан ческих отрядов. Обе стороны несут немалые потери. Од нако Долгорукий медленно и неуклонно преодолевает сопротивление храбрых, но слабо организованных и плохо вооруженных повстанцев. Постепенно перевес оказывается на его стороне. В начале октября под Симбирском войско Разина терпит поражение. Раненого Разина товарищи вы несли с поля боя, погрузили в лодку и рано утром 4 октябри отплыли вниз по Волге. Несмотря на катастрофу под Сим бирском и ранение Степана Разина, восстание продолжа лось всю осень и зиму 1670/71 г.

Каратели жестоко расправились с восставшими. В од­ном Арзамасе было казнено до 11 тыс. человек, и город в эти месяцы, по отзывам современников, напоминал «пред­дверие ада». Всего каратели, как сообщают некоторые со­временники, убили, замучили до 100 тыс. повстанцев.

В начале 1671 г. основные очаги движения были подав­лены. Но почти весь год продолжала сражаться Астрахань. 27 ноября пала и она.

Степана Разина схватили 14 апреля в Кагальнике домо­витые казаки во главе с К. Яковлевым. Вскоре его привезли в Москву и после пыток казнили на Красной площади, причем бесстрашный предводитель в свой последний, смер­тный час «ни единым вздохом не обнаружил слабости духа».

По ожесточенности столкновений, противостояния двух враждебных лагерей Разинское восстание стало одним из самых мощных народных движений «бунташного века»

4. Большие богатства, накопленные иерархами, церквами и монастырями – земли и тысячи крестьян, промыслы и день­ги, огромное идеологическое влияние в обществе обусловили рост политических притязаний церкви. Ее руководители не­редко вмешивались в решение вопросов внутренней и внеш­ней политики страны.

Крепнущее русское самодержавие, особенно в эпоху складывания абсолютизма (жеорая половина XVII в.), не мог­ло с этим мириться. Отсюда идут разногласия, стремление светской власти ограничить рост монастырского землевладе­ния, а также судебные и жескальные иммунитеты духовных пастырей. В этом были заинтересованы и власти с их курсом на централизацию, и феодалы, зарившиеся на богатые зе­мельные владения белого и черного духовенства, с неодобре­нием следившие за их увеличением.

Разногласия между церковной и светской властью, кото­рых не было при двух великих государях – царе Михаиле и его отце – патриархе Филарете, разгорелись в правление их сына и внука – царя Алексея Михайловича.

К середине XVII в. выяснилось, что в русских богослу­жебных книгах, которые переписывались из столетия в сто­летие, накопилось много описок, искажений, изменений. Переписчики, используя тексты ветхих рукописей, не все могли прочитать в испорченных текстах, кое-что дописывали по па­мяти, домысливали, поправляли и тем самым нередко иска­жали слова, смысл переписанного.

То же происходило в церковных обрядах. Многие знаю­щие литургию люди осуждали многогласие во время церков­ных служб. Последние шли долго и утомительно, согласно церковному уставу, и священники пошли по пути весьма сво­еобразному: читали сами свою молитву и не возбраняли, что­бы в это же время дьячок читал свою, а хор пел псалмы. Од­новременное чтение и пение наполняли церковь шумом, разноголосицей. Прихожане не могли ничего разобрать, вы­ражали недовольство.

Обычай креститься двумя перстами, шедший от отцов и дедов, согласно утверждению многих прихожан, тоже был ошибочным, греховным: нужно-де класть крест тремя перста­ми. Все сие не к лицу русской православной церкви, Москве - «третьему Риму», хранительнице высочайших духовных ценностей восточного православия.

Одни говорили, что нужно исправить богослужебные книги и обряды, примеряясь к старым, древнерусским образ­цам, решениям Стоглавого собора, утвердившего в середине прошлого столетия незыблемость обрядов русской церкви. Другие считали, что в самих старинных русских рукописях много описок и ошибок, посему образцами могут служить только греческие оригиналы, с которых давно, во времена Древней Руси, делались русские переводы.

На исходе четвертого десятилетия из Киева, по пригла­шению, прибыли в столицу ученые монахи Епифаний Слави-нецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Посмот­рели русские книги, «ужасошася» и засели за благое дело – исправление книг, смущающих людей православных, вводя­щих их во искушение и грех.

Тогда же сложился в Москве кружок «ревнителей древлего благочестия». Они тоже кручинились по поводу неис­правностей книг и обрядов, а также разгульной и пьяной жизни монашеской братии Кружок ревнителей возглавил Стефан Вонифатьев – царский духовник, протопоп Благове­щенского собора, что стоит в Кремле рядом с царскими чер­тогами. В кружок входили окольничий Федор Михайлович Ртищев – царский любимец, человек ласковый и тихий, ум­ный и просвещенный; Никон – к тому времени архимандрит столичного Новоспасского монастыря; Иван Неронов – про­топоп Казанского собора, земляк Никона; дьякон того же Благовещенского собора Федор. И провинциальные пастыри, протопопы – Аввакум из Юрьевца Поволжского, Даниил из Костромы, Лазарь из Романова, Логгин из Мурома и проч.

Все они – люди незаурядные, энергичные; Никон, Неро­нов, Аввакум – прирожденные ораторы, послушать их про­поведи стекались не только толпы простых прихожан, но и знатные люди, бояре, даже сам царь-батюшка. Большинство ревнителей считало, что богослужебные книги и обряды надо исправлять по старым русским рукописям и решениям Сто­главого собора. Только Вонифатьев и Ртищев соглашались привлечь греческие рукописи.

Патриарх Иосиф и созванный им церковный Собор (фев­раль 1649 г.) не поддерживали ревнителей. Они же, ничтоже сумняшеся, явочным порядком ввели у себя на службах еди­ногласие. Тишайший, как прозвали царя, сочувствовал им, поддерживал. Но не во всем, поскольку убежден был, что исправлять книги следует по греческим образцам.

Ревнители благочестия, стоявшие за древнерусские об­разцы, знали, конечно, что они переведены с греческих книг. Но сделано-де это было давно, во времена Древней Руси и политически самостоятельной Византии. После же ее паде­ния и захвата турками (1453) книги, которые продолжали пе­чатать греки, их вера исказились; в отличие от России, «их книги все растленны суть и римских ересей (от католичест­ва. – Авт.) наполнены».

Но при изучении древнерусских рукописных книг выяс­нилось, что в них нет жениаковых текстов, тоже немало опи­сок, ошибок, исправлений малопонятных слов, терминов. Власти решили пойти на поклон к греческим оригиналам и ученым монахам. Всю работу возглавил Никон, член кружка ревнителей, в свое время никому не известный крестьянин, потом священник Нижегородского уезда, монах Соловецкого монастыря, игумен Кожеозерского монастыря в Поморье. Фанатическая вера, большой ум, решительный характер, слава оратора, проповедника, впадавшего в состояние экста­за, вдохновения, к тому же - «чудотворца», провидца и це­лителя сделали его имя известным, и не только в церковных кругах. На него обратил внимание Алексей Михайлович.

В 1646 г. Никон приехал в Москву. Шесть лет спустя, после смерти Иосифа, он стал патриархом Московским и всея Руси. Алексей Михайлович, возложивший надежды на сильного духом и телом Никона, поручил ему проведение ре­формы в церкви, которая, как он не без основания полагал, не всем придется по нраву.

Никон быстро забыл своих друзей из кружка ревнителей, их, и свое в том числе, недоверие к ученым грекам и киевля­нам и перешел на грекофильские позиций. Спустя полгода с небольшим новый патриарх разослал память по всем церк­вам: отныне земные поклоны заменить поясными, а двоеперстие – троеперстием.

Тем временем ученые богословы заново перевели с гре­ческого богослужебные книги. От старых книг, по которым служили в середине века, они отличались немногими уточне­ниями, исправлениями. Например, вместо «певцы» в новых стояло слово «песнопевцы», «вечного» - «бесконечного», «молюся» - «прошу» и так далее. Ничего существенного но­вые книги, которые по повелению Никона отпечатали и рас­жение по церквам, не вносили; основы православия, догма­ты религии остались неприкосновенными.

С отступлениями от обрядов тоже оказалось не так, как думали ревнители благочестия: они исходили не от русской, а от греческой церкви.

Проведение реформы началось, и Никон вложил в это свои недюжинные способности, железную волю, фанатизм, нетерпимость к инакомыслящим. Но столкнулся с противни­ком, равным себе. Против него выступили бывшие соратники и друзья по кружку ревнителей «древлего благочестия». Воз­главил их протопоп Аввакум, во всем похожий на Никона, - человек страстный и горячий, фанатичный и нетерпимый. Ре­внители пишут царю, возражая против реформы. Но их не слушают. Свои проповеди и призывы сохранить «древлее благочестие» они обращают к широким слоям верующих сто­лицы, а потом и других городов, уездов. Аввакум, глава ре­внителей, яростно спорит с Никоном, обличает во весь голос его сторонников – никониан.

Никон, столь же неуживчивый, непреклонный и беспо­щадный, в отличие от Аввакума, получил власть. Да и какую! Необъятную! Не довольствуясь положением духовного вла-. Дыки, что давало ему в руки почти неограниченные возмож­ности по духовному ведомству, он властно вмешивался в де­ла мирские: во время отлучек царя возглавлял все правительственные дела, указывал боярам, игнорировал и оскорблял их. Собор, им созванный (1654), одобрил рефор­му, но с условием: привести нынешние обряды в соответст­вие с древней церковной практикой, греческой и русской.

Сторону ревнителей принимали многие знатные и бога­тые бояре, церковные иерархи, крестьяне и посадские люди. Первые опасались крайнего усиления власти царя и патриар­ха, ущемления своих прав и привилегий. Вторые видели в ревнителях людей, протестующих против власть имущих, от которых шло угнетение простого народа, социальных низов; под «религиозной оболочкой» здесь, как это нередко бывало, скрывался антифеодальный протест, выражались оппозици­жен настроения.

Одно время надеялись, что их поддержит Алексей Ми­хайлович. Он поначалу стоял в стороне от реформы, прово­жени Никоном. Но сочувствовал ей, поддерживал патриарха, и Аввакум в нем разочаровался, перестал считать «благо­честивейшим и православнейшим» царем. С монархом разо­шелся во взглядах и патриарх Никон. Непомерные гордость и властолюбие столкнули его не только с вельможами, свет­скими и духовными, которыми он помыкал, но и с царем. Он всю жизнь был убежден, что духовная власть, священство выше светской власти, царства: «Яко же месяц емлет себе свет от солнца, такожде и царь поемлет посвящение, помаза­ние и венчание от архиереа».

Государь не мог долго сносить патриаршие претензии, выходки второго «великого государя», к тому же претендо­вавшего на политическое первенство. Недовольство царя на­растало. Он перестал посещать службы, которые вел патри­арх, приглашать его на приемы во дворце. Обидчивый и гневливый Никон не выдержал – на одном из богослужений в Успенском соборе отказался от патриаршества и покинул столицу. Уехал в Воскресенский Новоиерусалимский мона­стырь под Истрой. Никон ждал, что царь будет умолять его вернуться в Кремль. Но тот и не думал это делать. Церков­ный собор (1660) лишил Никона патриаршего сана. Стали звать «вселенских патриархов» в Москву для суда над Нико­ном, но те не торопились: большинство их сочувствовало взглядам русского владыки. Только в 1666 г. явились два пат­риарха, а два других прислали своих представителей. Начал­ся суд, на который под охраной стрельцов привезли и Нико­на. Сам Алексей Михайлович говорил о его тяжкой вине: «Самовольно и без нашего царского величества повеления церковь оставил и патриаршества отрекся».

Патриархи поддержали русского царя; сказались старые традиции византийской церкви, подчинявшейся император­ской власти, зависимость патриархов, живших под гнетом ту­рецких султанов, от московской «милостыни», присущая им осторожность в отношениях с мирскими владыками

Свергнутого патриарха сослали в Ферапонтов мона­стырь, потом перевели в Кирилло-Белозерскую обитель, где он и скончался в 1681 г. В этом же году окончил свой земной путь и Аввакум, его фанатичный противник. Церковный Собор 1666-1667 гг. проклял всех противников реформы. Собор приговорил отдать сторонников Аввакума в руки «градских властей». Неумолимый закон привел в огонь и Ав­жение, и других подвижников древнего благочестия, и многих их сторонников и последователей, которых с того памятного Собора стали именовать расколоучителями, раскольниками. Собор 1666-1667 гг. и положил начало расколу в рус­ской православной церкви. Старообрядцы, противники цер­ковной реформы, тянули к старине, выступали против любых нововведений в церковно-обрядовой, литургической сфере. В глазах обиженных, угнетенных, среди которых были распро­странены подобные взгляды, решающее значение имело про­тивостояние расколоучителеи властям, не только церковным, но и мирским, гражданским, их выступление против госу­дарства. Поддержали раскол и представители знатных, бо­гатых фамилий – боярыня Ф.П. Морозова, прославленная В.И. Суриковым, ее сестра княгиня с.П. Урусова (обе умер­ли от голода и пыток в Боровской земляной тюрьме), князья Хованский, Мышецкий и др.

Народные недовольство, протест принимали разные фор­мы – открытые восстания (Соловецкое 1668-1676 гг., дви­жение раскольников во время Московского восстания 1682 г., на Дону в 70-80-е годы и др.), уклонение от повинностей, неподчинение властям, наконец, самосожжения («гари») и запощевания (голодная смерть). Подсчитано, например, что только за 20 лет (1675-1695) в 37 «гарях» добровольно ли­шили себя жизни до 20 тыс. раскольников.

В преследовании раскольников одинаково жестоко дейст­вовали царская и церковная власти. Согласие между ними сохранялось почти до конца столетия. Но все изменилось, когда Петр 1 реально взял власть в свои руки. При жизни матушки он еще сдерживался, хотя нередко не считался с иерархами, открыто называл монахов бездельниками. Когда же она скончалась, открыто показал свое истинное отноше­ние к церковникам.

После взятия Азова Петр устремил свой зоркий глаз на церковь: потребовал от нее отчеты о доходах, заставил стро­ить на свои средства корабли, запретил возводить в монасты­рях новые корпуса, а тем из иерархов, кто имел поместья, платить жалованье.

В 1700 г. умер патриарх Адриан. Нового патриарха, кото­рого ждали верующие, так и не назначили. Вместо него Петр ввел новую должность – местоблюстителя патриаршего престола, который имел только функции духовного пастыря. А имущество церкви поступило в Монастырский приказ во главе с И.А. Мусиным-Пушкиным, лицом светским. Доходы от него шли в царскую казну. По сути дела, Петр провел ча­стичную секуляризацию, продолжил попытки своих предше­ственников и предвосхитил полную секуляризацию, объяв­ленную Екатериной 11 в 1764 г.