Начало пути

Жизнь и творчество Сальвадора Дали

Трудно назвать другого художника, о котором слагалось бы такое коли­чество мифов, как о Дали. Пожалуй, сам он считал существование на публике ещё одной гранью творче­ства и потому постоянно провоци­ровал скандальный интерес к своей особе. Но сегодня ясно, что этот универсальный мастер — живопи­сец, график, скульптор, писатель, поэт, сценарист — действительно занимает уникальное место в худо­жественной культуре XX в.

Сальвадор Фелипе Хасинто Дали родился 1 мая 1904 года в Фигерасе — маленьком торговом городке в долине Ампурдана на севере Каталонии. Этот богатый историческим прошлым край видел греческие колонии на своих берегах, содрогался от побед Сципиона Африканского, восхищался дерзостью Ганнибала. У Дали был брат по имени Сальвадор. Он был на три года старше и умер в возрасте семи месяцев. В честь этого ребенка безутешные родители окрестили Дали тем же именем. С этих пор вся жизнь его будет отмечена присутствием несуществующего двойника. Он отождествляет себя с братом и одновременно отвергает его. От этого раздвоения он сможет избавиться лишь написав в 1963 году “Портрет моего умершего брата”. Во время одного выступления в Политехнической школе в Париже в декабре 1961 года Дали так выскажется по этому поводу:

“Все эксцентричные поступки, которые я имею обыкновение совершать, все эти абсурдные выходки являются трагической константой моей жизни. Я хочу доказать себе, что я не умерший брат, я живой. Как в мифе о Касторе и Поллуксе: лишь убивая брата, я обретаю бессмертие”.

Отец Дали был государственным нотариусом в Фигерасе. Он знал свое место в обществе и, как многие каталонцы, был антимадридским республиканцем и к тому же атеистом. Мать Сальвадора также была типичным представителем своего класса. Она была любящей женой и непоколебимой католичкой, которая, вне всякого сомнения, настояла на том, чтобы ее семья регулярно посещала церковь. Оба родителя любили Сальвадора и его младшую сестру Анну-Марию и обеспечили им самое лучшее для того времени образование, которое было доступно им.

Дали рано начал рисовать и мечтал иметь собственную мастер­скую. В его распоряжение отдали бывшую прачечную на чердаке, где юный художник устроил рабочий стол прямо в ванне. «Многое из то­го, что я сделал после, я задумал и даже испробовал в той первой мас­терской», — утверждал Дали. И дей­ствительно, на протяжении всей жизни он черпал образы в ярких воспоминаниях детства. Так, почти лишённый растительности пейзаж Кадакеса — небольшого средизем­номорского посёлка, где мальчи­ком проводил школьные каникулы и куда потом приезжал постоянно, — стал фоном многих живописных произведений (зрителям этот ланд­шафт казался фантастическим).

Поиск новых решений, форм в искусстве Дали искал уже в детстве. Однажды, решив употребить для своих упражнений старую дверь (по причине отсутствия холста) всего тремя красками и без использования кисти нарисовал натюрморт, изумивший друзей и родственников, увидевших его тогда. Это было изображение пригоршни вишен, лежащих на солнце. Кто-то из зрителей заметил, что у вишен нет хвостиков, о которых юный художник действительно забыл. Быстро сориентировавшись, Дали начал есть вишни, которые служили ему натурой, а настоящие хвостики прикреплять к ягодам на картине. Древоточцев, изъевших же деревянную дверь и вылезавших теперь наружу сквозь слой краски поменял местами с червячками из натуральных вишен.

Детство Сальвадора казалось счастливым, хотя смерть матери от рака в 1921 году явилась огромным эмоциональным потрясением и тяжелым ударом для семьи. Четыре года спустя после смерти жены отец Дали женился на бывшей жене своего брата. Дали счел это предательством. Так родилась одна из самых первых его аллегорий, основанная на истории Вильгельма Телля, которого Дали превратил в Эдиповского отца, желающего уничтожить своего сына. Дали использовал эту тему в некоторых своих картинах на протяжении многих лет. Иногда он включал в них свою жену Галу и Владимира Ильича Ленина, которого Дали считал неприкосновенной фигурой отца (как тому учили сюрреалисты).

Уже в 1918 г. Дали представил две работы на выставке художников в Фигерасе. Он страстно увлекался импрессионизмом, затем кубизмом, футуризмом, лихорадочно выхва­тывая сведения о новостях в искус­стве из парижских журналов. Но при этом в отличие от многих пред­ставителей авангарда всегда почитал классиков и не стремился никого ниспровергать.

Поступив в 1922 г. в мадридскую Королевскую академию изящных ис­кусств Сан-Фернандо, Дали сблизил­ся с поэтом Федерико Гарсия Лоркой и Луисом Буньюэлем — в будущем знаменитым кинорежиссёром. Эта юношеская дружба трёх выдающих­ся художников Испании значительно повлияла на их творчество. Воздей­ствие Лорки определило дальней­ший выбор Дали. Шаг за шагом «приверженец точности» Дали, уверенный во всемогуществе Разума, погружал­ся в «поэтическую Вселенную» Лор­ки, провозглашавшего присутствие в мире неподвластной определению Тайны.

Из академии Дали был исключён в 1926 г. за подстрекательство к беспорядкам среди студентов. Но к тому времени уже состоялась его первая персональная выставка в Бар­селоне, короткая поездка в Париж, знакомство с Пикассо. Имя и рабо­ты Дали привлекли к себе присталь­ное внимание в художественных кругах.

Большинство его работ в то время было сделано в духе исследования новых течений, преобладавших тогда в художественном мире Парижа. Он попробовал себя в качестве импрессиониста в "Автопортрете с шеей в стиле Рафаэля" (1921-22). Горы в Кадакесе на втором плане картины стали типичным пейзажным мотивом работ Дали. Затем была попытка создания картины в стиле кубизма. Подражая его основателям Жоржу Браку и Пабло Пикассо, Дали написал еще один автопортрет: "Автопортрет с "Ла Публичитат" (одна из барселонских газет). В 1925 году Дали написал еще одну картину в стиле Пикассо: "Венера и моряк". Она вошла в число семнадцати картин, экспонировавшихся на первой персональной выставке Дали.