Повесть Э.Казакевича

В этом внутреннем движении психологических состояний - ключ к идее.

Повесть показывает, как в сталинградском аду происходит перелом в войне – перелом внутренний, в людях, в душах солдат. Он показан не поверхностно-событийно, а психологически достоверно.

Повесть В. Пановой «Спутники»

Эта книга также вышла в 1946 г. и, подобно повести В. Некрасова, была удостоена Сталинской премии. Это книга о подвиге любви и милосердия, хотя слово «подвиг» применительно к такому произведению вроде бы совсем некстати, потому что оно было еще более приземленным, еще более будничным, что ли, чем повесть Некрасова. Там хоть сам материал был – как бы его ни преподносить – героическим по сути – Сталинградская битва. Здесь – рассказ о самых что ни на есть буднях войны, о быте санитарного поезда.

Реалистическая достоверность, подчеркнутая приземленность, развернутая детализация – все это очень похоже на манеру В. Некрасова, но при всей этой схожести у повести Пановой есть одно очень важное отличие: принципиальный объективизм в изображении людей и событий. В характерах героев В.Пановой нет такой определенности, чтобы сказать однозначно, хороший перед нами человек или плохой. И это не может рассматриваться как недоработка или художественный недостаток, потому что здесь мы имеем дело с осознанным, совершенно сознательно применяемым писательницей принципом изображения. Она сама позже объяснила свою позицию в статье «Несколько мыслей о технологии нашего ремесла»[1]. Смысл этой позиции заключен в тезисе: «Все люди не без греха». В «Спутниках» у каждого героя, даже самого вроде бы безукоризненно «положительного», подчеркнуты слабости и изъяны (это отлично передано в четырехсерийном телефильме «На всю оставшуюся жизнь» – очень хорошей экранизации повести Пановой, сделанной талантливым режиссером П.Фоменко).

Начальник поезда, главный врач доктор Белов – добрый, умный человек, великолепный врач – но сентиментален и безволен.

Начальник АХЧ Соболь – деловой, инициативный, способный хозяйственник, но воришка и подхалим.

Доктор Супругов – единственный, казалось бы, «отрицательный» персонаж: эгоист, формалист, трус, – но и у него, оказывается, есть немало достоинств: он хороший врач и обязанности свои выполняет безукоризненно, хотя и «от сих до сих».

Каждому герою посвящены как минимум две новеллы. Они и составляют – в определенном контексте, который создают новеллы о других героях,– рассказ о человеке, о его жизни, его военной судьбе: каким он был и каким стал, что станется с ним после войны. Это – при всей лаконичности рассказа – очень емкая сюжетно-композиционная конструкция, позволяющая рассказать о человеке, высветить его состояния в разные периоды: до войны, на войне, после войны.

ИДЕЯ «Спутников» благодаря такому построению выражена, так сказать, скрыто самой формой повести, и без малейших следов каких-либо авторских деклараций. Это идея ценности каждой человеческой души. Это мысль о том, что все люди, даже самые, казалось бы, никчемные, не говоря уже просто об обыкновенных людях, в какое-то время (в исключительных обстоятельствах войны) могут проявить себя с самой лучшей стороны, а то и стать героями.

Причем для выражения этой идеи мысль о необходимости особых обстоятельств очень существенна. И среди этих обстоятельств главное – не сама война, не битвы, сражения, страдания, несчастья, подвиги (все это тоже есть), а рожденное войною особое состояние, особая система отношений между людьми – то, что очень точно выражается словами «братство фронтовое».

«Звезда»

В «Звезде» критика увидела «мотив обреченности», традицию Ремарка. В чем именно?

В экспозиции повести – в тех психологических состояниях людей, которые в ней запечатлены. Командир дивизии хочет и не хочет встречи с противником: надо бы воевать, а не хочется терять людей. Хочет и не хочет встречи с противником главный герой – командир разведки лейтенант Травкин, хотя ему по должности положено всегда быть рядом с противником, в соприкосновении с ним.

Бездну сомнений и неуверенности испытывает он перед выходом в поиск. У провожающих сжимается сердце от недобрых предчувствий.

Этот мотив обреченности – и в зловещем кольцевом построении, то есть в композиции повести: в начале рассказывается о том, что в немецком тылу погибла группа разведчиков лейтенанта Марченко; сама повесть, ее сюжет построены на рассказе о гибели разведгруппы лейтенанта Травкина, а в финале – новая щемящая сцена: в тыл противника отправляется очередная группа разведчиков – лейтенанта Мещерского.

В идейной концепции повести Казакевича есть общее с Некрасовым и Пановой: утверждение ценности каждой человеческой личности, которая представляет собой не винтик, не шпунтик, а целый мир. По сути дела, мысль о цене подвига является центральной в повести «Звезда». Она реализуется в своеобразной сюжетной антитезе, контрастно выявляющей цену того, что сделано Травкиным и его разведчиками, с военной точки зрения и с точки зрения просто человеческой.

Иначе говоря, в повести Казакевича есть двойная антитеза.

Аспект военный. В дивизии сообщение добытых группой Травкина сведений о появлении на фронте эсэсовской танковой дивизии воспринято как новость чрезвычайной важности: комдив тотчас докладывает об этом наверх и предпринимает экстренные меры для усиления угрожаемого участка своей обороны. В штабе армии эти сведения расценены как важные: дивизии выделяется пополнение. В штабе фронта на основании этого сообщения делают вывод об интересе немцев к Ковельскому узлу обороны; войска этого узла усиливаются авиацией, артиллерией, танками. А в ставке, для которой дивизия СС «Викинг» – мошка, а весь этот лесистый район – только точка на карте, приходят к заключению, что немцы готовят прорыв на Польшу, и направляют на угрожаемый участок танковую армию и артиллерию резерва Главного командования. Это описание последствий того, о чем удалось узнать благодаря действиям группы Травкина, напоминает затухающие волны, в которых теряется, исчезает то, что их вызвало: «Так ширились круги вокруг Травкина, расходясь волнами по земле: до самого Берлина и до самой Москвы».

Но тут же – аспект человеческий:

¨ трагедия радистки Кати – любимой девушки лейтенанта Травкина, которая сутками в напрасной надежде сидит у своей рации, бесконечно повторяя позывные угасшей «Звезды»: «Звезда», я «Земля!»;

¨ письмо матери Травкина, которое приходит в часть: мать рассказывает, как показала тетрадь сына по физике известному ученому, который, посмотрев ее, сказал матери, что ее сын – будущий великий физик; но его уже нет, и не будет великого ученого;

¨ прочитав это письмо, товарищ Травкина, лейтенант Бугорков плачет: «Пора, чтобы людей перестали убивать».

Отличие в художественной системе повести Казакевича от повестей Некрасова и Пановой – очень сильный лирический элемент в повествовании, который чрезвычайно усиливает трагическое звучание сюжета. Лирический авторский голос все время сопровождает рассказ о судьбе Травкина, Кати, разведчиков, порой вырастая в лирические монологи и авторские лирические отступления. Таков, например, авторский лирический вздох о самой смертной профессии на войне – взводном командире пехоты:

«Жизненная задача этих молодых людей часто оказывается необычайно краткой. Они растут, учатся, надеются, испытывают обычные горести и радости, порой для того только, чтобы в одно туманное утро, успев лишь поднять своих людей в атаку, пасть на влажную землю и не встать больше. Иногда бойцы даже не могут их помянуть добрым словом: знакомство было слишком кратковременным и черты характера остались неизвестными. Какое под этой гимнастеркой билось сердце? Что творилось за этим юным лбом?»