Вода вместо нефти 46 страница

Хелфер вздохнул:

— Ты должна поговорить с ним.

— Но что я ему скажу? Я даже не знаю, не показалось ли Айзеку. Я не хочу обидеть Луку необоснованными подозрениями.

— Что говорит Учитель?

— Что взаимное недоверие губит самые крепкие союзы,— мягко улыбнулась Мария, вспоминая слова Учителя.

— Ну, вот видишь,— Хелфер взлетел и завис над девушкой.— Ляг и отдыхай, все само собой однажды прояснится, вот увидишь.

— Последи за ним, ладно?

— За Лукой?— уточнил фей.

— Да. Я хочу знать, я хочу быть уверенной, что в моем Совете нет предателя,— прошептала девушка, вспоминая Гая, который потерял последнего союзника, узнав, что Элен была под заклятием Подвластья.— Я должна быть уверена, что в последний момент никто меня не предаст. Только после этого мы пойдем за Свитком, если поймем, куда идти.

* * *

— У меня не получается… Не получается! Не получается! Не получается!— почти со злостью Эйидль запустила своим учебником в стену и надулась, сложив на груди руки.

— Ты просто не хочешь этого делать, вот и все,— спокойно проговорила Тереза, поднимая с пола книгу и кладя на парту. Пустой класс, который они облюбовали, чтобы готовиться к экзамену по Темным искусствам, был наиболее подходящим для того, чтобы пытаться в нем совершить темное деяние: повсюду стояли склянки с какими-то законсервированными созданиями, на плакатах слегка двигались изображения скелетов и странных чудищ.— У тебя предубеждение против заклинаний…

— Только против этих!— возмутилась Эйидль, вздыхая и садясь на парту. Она намеревалась потратить Пасхальные каникулы на вполне земные дела обычной ученицы обычной магической школы, то есть на развлечения и подготовку к экзаменам, которые были уже не за горами, но ни то, ни другое не получалось.

— Ты постоянно думаешь о чем-то другом,— намекнула Терез, выворачивая наизнанку мяч мимолетным движением руки.— Сосредоточься, иначе так ты никогда не попадешь в класс «драконов».

— Как будто мне это сильно нужно,— фыркнула исландка, морщась от картины, что нарисовало ее воображение, ведь на месте мяча вполне мог бы быть кто-то живой.

— Это все Драконы, они забили тебе голову своими играми, и теперь ты не можешь учиться.

— А тебе не забили?

— Нет,— рассмеялась Тереза,— мою голову забил лишь один Дракон, и то я бы не сказала «голову»,— девочка мечтательно закатила глаза.— Он такой милый, этот Алекс.

— Ты правда в него влюбилась?— недоумевала Эйидль, которая очень хорошо помнила свой недавний разговор с Айзеком, в котором он прямым текстом поведал о том, что в возрасте тринадцати лет подобные серьезные чувства были бы не к месту и вряд ли принесли бы что-то хорошее.— Правда-правда?

— Ну, я не знаю,— пожала плечами Тереза, возвращая мячу первоначальный вид, и Эйидль поежилась: ну, как в этой школе может совмещаться несовмещаемое? Как девочка может говорить о любви и в то же время вершить достаточно кровавые темные заклинания? Она не понимала и вряд ли когда-то поймет. Хотя в последнее время она все чаще вспоминала, что о Святовите говорили как о самом добром темном маге. Ну, как можно быть добрым и темным магом одновременно?— Он… милый… И интересный.

— А вы целовались?— шепотом спросила исландка, хотя вряд ли кто-то мог их тут подслушать.

— Нееет,— Тереза скорчила рожицу, наморщив носик,— мне кажется, что я для него всего лишь младшая сестра, совсем как ты.

— Ну, ты намекни ему, что вовсе не хочешь, чтобы у тебя был брат,— рассмеялась Эйидль и сделала большие глаза, потому что дверь в класс отворилась, и туда вошел объект их обсуждения. У Алекса оказалась разбита губа, и исландка даже не стала предполагать, в какую еще передрягу он мог попасть, чтобы раскрасить себе лицо. Она спрыгнула с парты и собрала вещи.— Думаю, мне стоит найти Айзека и попросить его мне помочь, от него будет все-таки больше толку.

— Эй!— возмутились хором Алекс и Тереза.— Он «гном»!

— Да, но самый умный «гном»,— улыбнулась Эйидль, махнув ребятам.— До скорого, и смотрите у меня тут!

— Эйка, я хотел с тобой поболтать!— донеслось ей вслед обиженное ворчание Алекса, но она поспешно закрыла дверь, давая подруге шанс понять, влюблена она в шестиклассника или это только детские забавы, как считал Айзек.

В коридорах было шумно и многолюдно: ребята развлекались, отдыхая от учебы и стараясь не думать о предстоящем триместре, после которого обязательно последуют экзамены. По углам прятались милые парочки, державшиеся за руки и что-то обсуждавшие друг с другом на ушко, и Эйидль даже улыбнулась таким настроениям в школе. Уж лучше это, чем тревога и страх, которые очень медленно рассеивались после череды происшествий в школе и смерти Димитрия. Даже профессора, кажется, повеселели, или же на них так действовал Турнир Трех Волшебников, который они опять активно стали готовить. Интересно, что будет последним испытанием?

Эйидль спустилась из Зала Святовита и направилась в свою спальню, чтобы оставить перед обедом вещи. Ей нравилось чувствовать себя обыкновенной ученицей, хотя бы иногда, иначе она бы уже сошла с ума или стала бы такой же странной, как Мария Истенко. Она бы могла круглые сутки думать о загадке дракона, об очках, о мороках, о том, чей она потомок, но в какой-то момент поняла, что еще немного – и все, у нее поедет «крыша». Ведь прав был Айзек – ей всего тринадцать! Она не старуха и не взрослый человек, чтобы постоянно думать только о проблемах, тайнах и несчастьях. Ей нужно отдохнуть от всего этого…

В комнате было темно, и Эйидль потянулась за палочкой, чтобы зажечь свечу (странно, наверное, снова сломались окна). Но тут она поняла, что в комнате не одна.

— Кто здесь?— прошептала она, отступая обратно к дверям.

— Не бойся, тебе ничего не угрожает,— донесся до нее спокойный глухой голос откуда-то со стороны стола.— Мария сказала, что ты хотела со мной поговорить.

— Вы… вы Учитель?— удивленно спросила девочка, осторожно кладя на кровать книги и садясь. Этому голосу хотелось верить, этот человек словно распространял вокруг себя абсолютное спокойствие.— Правда?

— Да, так меня зовут те, с кем мы ведем Поиск во имя Истины.

— Даже так,— смутилась исландка, стягивая берет и комкая его в руках.— Скажите, вы…

— Нет, я не знал, что ты и Димитрий – наследники Основателя и его сестры, но да, я слышал, что у Елень были потомки.

— И это… это важно?— осторожно спросила Эйидль.

— Смотря с какой стороны ты подходишь к этому вопросу. Для тебя это, конечно же, очень важно, всегда важно быть неотделимым от своих корней, потому что человек как дерево: если перерубить корни, жизненный ураган вырвет его из земли и понесет прочь. Или сломит… Но для Поиска это неважно, Эйидль, потому что ни в одном из древних предсказаний не было упомянуто о крови Святовита или Елень, как единственно важной составляющей Тайны… Хотя, конечно, сын Елень сыграл не последнюю роль во всем, что тогда произошло. Ты же знаешь, что произошло?

— Да, приблизительно. Святовит пытался спасти сестру и отдал не тем людям то, что подарили ему гномы.

— Не подарили, а заплатили. Гномы заплатили Святовиту за свою свободу Даром, частицей Дара, и он пытался спасти, отдав его, но не Елень…

— Разве?

Учитель тихо рассмеялся:

— Поверь, я знаю точно. Святовит знал, что сестру ему уже не спасти, ведь Елень собиралась покончить с собой, о чем и передала брату с мороками, и Директор-Основатель понимал, что, когда весть дошла до него, Елень, Говорящая с Волками, уже соединилась с Природой.

— Тогда получается, что Святовит не за жизнь Елень платил Даром, а за ее ребенка?

— Почти,— нотки грусти прорвались сквозь глухой шорох голоса. Эйидль была уверена, что никогда не слышала его.— Никто не знал, что в Академии живет сын Елень, Святовит просто пытался выкупить школу, что он и сделал, тем самым получив возможность забрать племянника в Дурмстранг, где тот и вырос, жил и умер, похороненный рядом с дядей и, как оказалось, с привезенной сюда матерью…

— Вы об этом не знали?

— Нет, дитя, я о многом, к сожалению, не знаю, многое ушло из памяти поколений или исчезло во тьме преступлений, но благодаря Поиску, мы все больше узнаем о том, что же случилось в Дурмстранге и кто был виновен в трагедиях прошлого. Думаю, что однажды мы узнаем и о том, кто повинен в трагедиях настоящего…

— Но, Учитель, скажите… Если мы нашли гробницу, и палочку, и портрет… Кто же забрал Свиток и куда он пропал? А главное – почему? Разве не считалось, что гномы похоронили его вместе со Святовитом?

— Тайны, Эйидль, тайны истории ждут, когда мы их раскроем. Я не знаю ответа на твой вопрос.

— Но вы знаете исландский!— заметила девочка.— Откуда?

— Я знаю много языком, я знал много людей…

— И вы знаете, что на самом деле мы ищем.

— Да, конечно. И однажды ты тоже узнаешь, Эйидль, Говорящая с Волками, наследница Елень, однажды они заговорят с тобой.

— Кто? Мороки?

— Да, мороки. Уникальные бессмертные существа, несущие в себе память и мудрость поколений. Однажды настанет час, когда они придут к тебе, осознав, что больше нет возможности оберегать свои тайны…

— Вы говорите загадками,— почти обвиняюще проговорила Эйидль,— а я ими уже сыта по горло. Я ничего не понимаю, меня вообще не должно было тут быть…

— Да, возможно, но предсказание было озвучено и выгравировано на камне, и в тот же миг оно стало реальным, просто ожидая, когда кто-то выберет из сотни других человека, который увидит то, чего не видят другие…

— И это не обязательно должна была быть я, правда?— с надеждой спросила Эйидль.

— Нет, необязательно, просто ты пошла дальше других, оказалась смелее и упрямее, а еще ты оказалась той, что Говорила с Волками… Все случайное всегда предрешенное.

Исландка помотала в темноте головой, совершенно не желая воспринимать эти расплывчатые выражения. Она была сыта по горло всеми этими тайнами и интригами. Если они хотят с ее помощью найти что-то и разгадать, то пусть изволят быть честными и перестанут постоянно все скрывать!

С этой мыслью девочка зажгла свет на конце палочки и взглянула в глаза Учителя.

— Вы…

* * *

— Первые признаки Заклятия Забвения?— Яков выглянул из-за учебника и вопросительно посмотрел на товарищей. Ребята собрались в хорошо освещенной нише в колоннаде Святовита, подтащив пару скамеек, чтобы всей компании нашлось место. Лавку в нише заняли длинноногий Стю, державший на коленях не менее длинноногую Сибиль, которая со смущенной улыбкой поглаживала обнимавшие ее руки. Мария прислонилась плечом к сидевшему рядом с ней Айзеку и, кажется, дремала, хотя временами вставляла фразы и даже улыбалась. Яков оседлал лавку и задавал друзьям вопросы, которые могли бы им попасться на главной контрольной, что устраивал обычно Яновских перед экзаменами. Алекс почти не проявлял интереса к данному времяпрепровождению, ковыряясь в учебнике по Зельеварению, которое он очень боялся завалить.

— У человека становится рассеянный взгляд и…— Стю задумался, почесав в затылке,— и странная отсутствующая улыбка.

— По таким признакам, Брандон, ты точно перенес данное заклинание, причем неоднократно,— улыбнулась Сибиль, подняв лицо к другу.

— Стыдно, товарищи, это материал пятого класса,— изрек Яков, переворачивая страницу, чтобы подсмотреть ответ.— Первый признак применения данного заклинания – потеря памяти.

Ребята рассмеялись, Мария открыла глаза:

— Вот мы бы все и завалили экзамен на первом же вопросе,— она удобнее утроила голову на плече Айзека, и тот приобнял ее, прислонившись спиной к стене.— Алекс, а что ты изучаешь?

— Пытаюсь понять, каким элементарным действием можно превратить Противовоспалительное зелье в Зелье бесплодия,— пробормотал шестиклассник, не поднимая головы.

— Однако, какие интересные темы тебя интересуют,— заметил Яков, заглянув в книгу друга.— Это в шестом классе такое изучают? Что-то я не помню.

— Нет, просто Волонский сказал, что если я не найду решения данной задачи, то он гарантирует мне место в классе «гномов»,— проворчал парень, поднимая глаза.— Что, никто не знает ответа?

— Ответ очень прост,— улыбнулась Мария, протягивая руку за учебником Алекса. Тот покорно отдал ей книгу, и девушка быстро перелистала страницы, найдя оглавление.— Смотри: Противовоспалительное зелье – Артеус, Зелье Бесплодия – Артес. Понял? Нужно лишь вычеркнуть одну букву.

— Какая идиотская задача,— фыркнул Алекс, забирая учебник и захлопывая его.— Я потратил на эту глупость кучу времени!

— Зато за это время ты раза четыре пролистал весь учебник от корки до корки, и теперь точно готов к экзамену,— подмигнул другу Айзек.— Это любимый метод Волонского готовить учеников к контрольным.

— Мог бы и сказать!

— И испортить тебе отметку? Я тебе плохого не желаю,— Айзек перебирал пальцами кончик «косы» Марии, которая, казалось, действительно решила задремать, успокоившись.

— А где Лука?— приглушенно поинтересовалась Сибиль, покосившись на старосту, но та не открыла глаз.— Кто-нибудь видел его сегодня?

— Он рано встал и ушел, сказав, что у него много дел,— пожал плечами Яков.— Выглядел очень измотанным…

— Мне кажется, что он болен,— пробормотала Сибиль,— такой бледный. Вчера он почти ничего не ел за ужином.

— Как думаете, что происходит?

Ребята переглянулись, у каждого в голове вертелось свое предположение, но никто не хотел высказывать его вслух, потому что в Ордене было принято доверять другу другу, к тому же Мария не верила, что Лука мог предать их.

— Ай, на тебя смотрят,— шепнул Яков, ногой слегка толкнув друга, чтобы привлечь его внимание.

«Гном» проследил за взглядом старшего товарища и широко улыбнулся Франсуаз дё Франко, что выглядывала из-за колонны, нахмурившись.

— У тебя с ней свидание?— сделав большие глаза, заговорил Брандон.— Нет, ты только не подумай, что мы любопытничаем, просто давно думали о том, когда же ты остепенишься и найдешь себе подругу по уму и сердцу? Правда, мы с Сибиль предполагали, что…— что предполагали Стю и Сибиль, осталось за кадром, потому что Сибиль сильно хлопнула друга по колену, от чего даже Мария вздрогнула и проснулась.— Что?!

— Помолчи,— попросила Браун, прищурив глаза.

— Что я такого сказал опять?— недоумевал Брандон.

— Ты спугнул девушку,— чуть недовольно заметил Айзек, когда Франсуаз исчезла за колонной.— Увидимся позже, думаю, что мне стоит ее перехватить, пока она не решила, что я бесчувственная скотина, которая сначала целует, а потом игнорирует.

— Ну-ну,— улыбнулся Алекс, махая вслед другу рукой,— ты еще не забудь ей объяснить, почему ты тут сидел в обнимку с Марией, думаю, она поймет…

— Алекс!— староста с осуждением посмотрела на шестиклассника.

— Я тут ни при чем, просто если потом еще окажется, что вас и Ящер видел, то пеняйте на себя.

— С чего он должен был нас видеть?— насторожилась Мария, садясь рядом.— Ты что-то знаешь?

— Нет, ничего не знаю, просто сегодня один знакомый «гном»,— Алекс стрельнул глазами в сторону ушедшего Айзека,— отбывал трудовую повинность в зверинце и в клетке Ящера не нашел и следов Цюрри…

— Алекс, ты же обещал!— возмутилась Сибиль.— Айзек просил не говорить ничего!

— Почему?— не поняла Мария.

— Потому что ты тут же кинешься его искать, но это не приведет ни к чему хорошему. Мария, ты должна отдохнуть,— мягко заметила Сибиль.

— Вы не имели права решать за меня!

— Имели, потому что если ты сдашь, то под угрозой окажется весь Поиск,— сдержанно напомнил девушке Яков.— Ты должна понимать, что сейчас важнее всего то, что мы почти нашли…

— Это вы не понимаете, что важнее всего – это жизнь, каждая жизнь! Потому что если важнее всего Поиск, то тогда убийство Димитрия вполне можно было бы оправдать,— девушка покачала головой и поспешила прочь, оставив друзей в легком недоумении.

* * *

Ярость иногда еще приходила к нему, но уже слабая, словно отголосок той вспышки, что захватила его тогда в коридоре. Это была даже не ярость, по крайней мере, не та, что раньше лишала его рассудка, и он крушил все вокруг, раня себя и терзая, не в силах остановиться и опомниться. Эта ярость была другой, смешанной с разочарованием, настоящим, вполне человеческим разочарованием, которое он в той или иной мере испытывал не раз в своей прошлой жизни. Разочарование и гнев, потому что он впервые четко осознал, что снова попался на ту же удочку, снова поверил, что есть на свете люди, которые не лгут и ничего не скрывают, не обманывают…

Которые не обманывают его.

Ярость иногда еще приходила, но в клетке, где Феликс прятался уже много дней, ей было не разгуляться, потому что рядом всегда был Яш, тыкавшийся мордой в руки человеческого друга, игравший с ним, спавший под боком. Иногда приходилось прятаться, потому что в клетку к хищнику заходили ребята-уборщики, и ярость снова приходила, только на этот раз бессильная, потому что он видел, как беспомощен Яш, скованный заклинаниями.

И он снова начинал злиться, гнев клокотал в груди, потому что и тут Мария его обманула. Она обещала помочь, обещала освободить Яша, но так этого и не сделала. Она просто умело и расчетливо сыграла на его чувствах, чтобы привязать его сначала к жизни, а потом к себе самой. От осознания этого предательства с ее стороны не было больно, нет. Просто Феликс снова понимал простую истину – никому нельзя доверять.

Неужели она встречалась с Гаем за его спиной? Неужели она действительно двуличная лгунья, как и Юлиана? Неужели все ее слова, ее чувства, ее прикосновения были лишь прекрасно исполненной ролью, которую ей в очередной раз кто-то поручил? Почему в этой чертовой жизни нет ничего искреннего и настоящего?! Почему?!

Феликс брел по снегу, слыша, как в стороне переговариваются люди. Он знал, что там готовится Турнир Трех Волшебников, но не имел никакого желания идти туда и смотреть, ему было все равно. Если бы не Турнир, возможно, сейчас он бы давно уже был мертв. Ему бы не было больно, он бы вообще ничего не чувствовал, ему было бы хорошо. Возможно, рядом был бы Димитрий, и они смогли бы поговорить, как раньше, они бы смогли попросить друг у друга прощения.

Феликс вздрогнул и резко повернулся, ощутив рядом с собой движение и взгляд чьих-то глаз, но в сумраке, покрытом чуть посеревшим снегом, ничто не указывало на чужое присутствие. Но парень чувствовал, он звериным чутьем осознавал, что рядом кто-то движется, тут кто-то есть. Он инстинктивно полез рукой в мантию, но с горькой усмешкой вспомнил, что выбросил волшебную палочку. А ведь Мария приучила его к этому, к тому, что он волшебник, а не зверь…

Цюрри настороженно оглядывался, пробираясь к темному коридору, что спускался в недра острова, в школу. Феликс не знал, зачем туда идет, он никого не хотел видеть, но что-то все равно тянуло его. Этот коридор, в котором делал последние вдохи Димитрий, со шрамом той ночи. Наверное, Мария уже сняла отпечаток заклинания и ищет того, что был в ту ночь здесь. Возможно, они делают это вместе с Гаем…

Ярость снова всколыхнулась, Феликс мотнул головой, оглядываясь в темноте, возможно, где-то тут осталась его палочка. Но свое оружие он не нашел, хотя кое-что интересное все же увидел. Глаз Ящера уловил странный цвет камней на левой стене коридора, словно… Словно они были теплее, словно… Словно их обрабатывали, их касались, совсем немного, но касались. Парень вспомнил о том, как они нашли камень-хамелеон в покоях Святовита, и присмотрелся внимательнее. Протянул руку к странному отрезку стены, провел пальцами сверху вниз, до самого пола – и снова вверх. Пальцы вдруг окунулись во что-то жидко-густое и снова коснулись камня.

Феликс тяжело втянул воздух, снова находя хамелеоны в стене и окуная руку в эту странную чужеродную субстанцию. Кисть руки прошла насквозь и нащупала рычаг, за который парень тут же потянул, не страшась того, что произойдет. На самом деле, он вполне предполагал, что, и не испугался, когда часть стены отошла, пропуская его в темное сухое углубление. Феликс уже давно предполагал, что вся школа пронизана потайными проходами и скрытыми дверями. А еще он был уверен, что кто-то в Дурмстранге о них хорошо осведомлен.

Стена за его спиной бесшумно встала на место, но парень не был напуган. Он хорошо видел в темноте: коридор был низким, грубо выбитым в недрах камня, пол покрыт песком и мелкой крошкой. Феликс почти с уверенностью мог сказать, что коридор делался для передвижения гномов, а не людей – слишком низкий потолок.

Коридор резко спускался вниз, иногда переходя в ступени – до двадцати подряд, чтобы потом снова стать пологим спуском. Феликс не представлял, куда его выведет этот ход, но был уверен, что именно так попал за спину Димитрию тот человек, что толкнул друга на улицу, то ли пытаясь его спасти, то ли, наоборот, подставляя под перекрестный огонь заклинаний.

Наконец, спуск закончился, коридор повернул резко вправо, а потом назад, и Феликс шел уже осторожнее, предполагая, что находится где-то за стенами жилых помещений либо же в «голове» школы, что было более вероятным, ведь он больше спускался вглубь, чем шел в сторону.

Наконец, он почувствовал, что коридор заканчивается, впереди еще одна дверь, плотно закрытая, но не толстая, скорее, тонко обработанный камень, который подчинялся еще одному механизму гномов. Феликс уже издалека услышал голоса и теперь передвигался, словно тень, неслышный даже для собственных ушей.

— … профессор! Я больше так не могу, пожалуйста!— раздался вполне знакомый голос, только чуть приглушенный из-за каменной стены, но Феликс узнал его.

— Ты же понимаешь, что так не должно быть, Лука. Уходи, тебя не должны здесь видеть,— ответила женщина.

— А если увидят? Если я всем расскажу? Иногда я хочу закричать об этом, потому что молчание невыносимо…

— Замолчи, дурачок!— почти шепот, но Феликс слышал каждое слово.— Ты же понимаешь, что…

— Ничего я не понимаю! Я больше так не могу!

— Уходи, Лука! И запомни: я твой учитель, а ты простой студент!

— Но…

— Хватит! Уходи!

Феликс слышал, как спустя минуту Лука Винич сделал несколько тяжелых шагов и вышел, захлопнув за собой дверь в комнату профессора Сциллы.

19.12.2011

* * *

— Привет Чемпионам Шармбатона!

Франсуаз вздрогнула и обернулась: по коридору к ней мчался Айзек, производивший впечатление хорошо разогнавшегося бурого медведя, какими их рисуют в детских книжках. Она едва поборола желание вжаться в стену и зажмуриться.

— Привет,— «гном» затормозил и широко улыбнулся девушке, пока она старалась изобразить недовольство на лице.— Прости, что напугал.

— С чего ты взял, что ты меня напугал?— тут же ощетинилась Франсуаз, разворачиваясь и продолжая свой путь к библиотеке, где она намеревалась провести оставшиеся до обеда полтора часа.

— Я тоже в библиотеку,— довольный, отрапортовал Барнс, вставая рядом и стараясь идти в ногу с ученицей Шармбатона.— Здорово провести время за книгой в хорошей компании.

Франсуаз остановилась и резко повернулась к парню, сердито сузив глаза:

— Что ты ко мне прицепился?! Я, кажется, четко дала понять, чтобы ты от меня отстал.

— Ну…— протянул Айзек, пытаясь, видимо, вспомнить, когда и где она это сделала.— А… То есть то, что ты в начале каникул не стала со мной разговаривать и послала к какому-то «единорогу», означало, что ты не хочешь со мной дружить?— догадался «гном», широко улыбаясь.

— Ты еще и тупой,— фыркнула Франсуаз и снова отвернулась, продолжая путь к библиотеке и всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Но Айзек не отстал, только обогнал ее и пошел чуть впереди, вещая на весь коридор и не смущаясь невольных слушателей, которые останавливались и с усмешками следили за парочкой:

— Бедный несчастный «гном», а он всего лишь хотел провести время со скучной серьезной монашкой без чувства юмора и умения развлекаться, у которой диапазон чувств не больше, чем у балалайки, а друзей меньше, чем пятен на единороге, зато бодается она так же, как ее любимый единорог со своим уникальным рогом…— потом он повернулся к Франсуаз и перегородил ей дорогу.— Тебе не кажется, что пора что-то менять в жизни?

— Тебя забыла спросить!— огрызнулась девушка, пытаясь оттолкнуть его и пройти, но только угодила в его крепкие руки.— Отпусти!

— Еще чего!

— Снова тебя пнуть?

— У меня сегодня щитки по всему телу,— широко улыбнулся «гном»,— я подготовился.

— Что ты ко мне прилип?!— рассердилась Франсуаз.

— Нравишься!

На мгновение девушка потеряла дар речи, а потом вывернулась, развернулась и кинулась прочь по коридору, пытаясь спрятать бледное лицо. Наверное, на ее месте нужно было быть польщенной и залиться краской смущения, но Франсуаз не была типичной романтичной особой, мечтающей о подобных сценах посреди коридора на глазах у публики. Она в принципе ни о чем подобном не мечтала!

— Стой!

Она чуть не влетела в Айзека, который вдруг нарисовался прямо перед ней в проходе, что вел в Нижний зал. Выглядел парень запыхавшимся, но очень довольным собой.

— Да оставь же меня в покое!— топнула она ногой, не зная, куда от него деваться.

— Нет, ты нормальная?— с долей негодования в голосе спросил «гном», хотя в глазах его играли смешинки. Казалось, что для него все, что он делает, одна большая шутка, и это еще сильнее злило.— Я говорю, что ты мне нравишься, а ты устраиваешь тут бега единорогов!

— Отстань ты уже от единорогов!

— Могу переформулировать на язык драконов,— фыркнул Айзек, видимо, считавший, что тема единорогов тут не самая главная.— И вообще ты собиралась в библиотеку.

— Схожу, когда тебя там не будет.

— Меня там и так нет, я стою посреди коридора и пытаюсь понять, что с тобой такое.

— Что со мной?— опять вспыхнула Франсуаз, чувствуя, что закипает.— Да ты меня просто уже достал! Несешь всякую чушь, потом тащишь меня по сугробам смотреть на какие-то ритуалы, потом лезешь целоваться, потом обнимаешься с другой девчонкой и тут же посреди коридора орешь, что я тебе нравлюсь! И это означает «что со мной»?!

Франсуаз хотела продолжить, но осеклась, задохнувшись, потому что Айзек расплылся в широкой довольной улыбке. Точно, он идиот, раз на все ее слова он может лишь улыбаться!

— В сугробы ты сама пришла, позволь дополнить твою речь, ну, для правдивости и достоверности. И целоваться я вовсе не лез, я тебя поцеловал,— пожал плечами очень довольный собой парень.— И с другой девчонкой я обнимался только потому, что она моя лучшая подруга и ей тяжело, но тебе этого не понять, ведь у тебя нет друзей. И я не орал, что ты мне нравишься, просто поставил тебя в известность, а ты словно ошпаренный единорог… ладно, ошпаренный дракон… ладно-ладно, просто ошпаренная кинулась прочь…

— А тебе не показалось, что это было красноречивым ответом на все твои поступки? Ты меня просто уже достал!

— Нет, просто я тебя волную, вот ты и нервничаешь, потому что не привыкла к этому,— спокойно констатировал факт Айзек, делая шаг вперед. Он ожидал, что девушка отшатнется, но она упрямо сжала губы и подняла лицо, чтобы с негодованием смотреть на «гнома». Выдержки у нее было ни занимать.— Так мы идем в библиотеку?

— Ни в какую библиотеку я с тобой не пойду!

— Что значит «ни в какую»? У нас есть особый выбор?— приподнял брови Айзек, но в глазах его мелькнул огонек догадки. Улыбка стала еще шире, и он сделал то, чего именно в этот момент Франсуаз ожидала меньше всего: сгреб ее в охапку, приподнял над полом и на мгновение прижался губами к ее губам.

— Ты…! Ты…!— она пыталась отбиться и найти слова, чтобы выразить все свое негодование, но «гному» явно было не до того.

— Ты гений, Франсуаз, ты просто гений! У нас же не одна библиотека!

— Ты спятил?— девушку, наконец, вернули на землю, аккуратно поставив на ноги, и она постаралась отойти от этого чокнутого как можно дальше.— Совсем с ума сошел?!

— Идем скорее, мне нужно срочно найти Марию!— он схватил ее за руку и решил тащить за собой, но Франсуаз уперлась.

— Да никуда я с тобой не пойду!

— Ладно,— казалось, что парень принял решение, отпустив француженку.— Я найду тебя позже,— и он кинулся вправо по коридору, снова напоминая огромного медведя, несущегося по своим неотложным делам. Франсуаз вздохнула, пытаясь успокоиться, и направилась все-таки в библиотеку, раз уж это недоразумение поскакало в противоположную сторону.

А Айзек совершенно не представлял, где найти Марию: на каникулах она много времени проводила за книгами, пытаясь нагнать упущенное для подготовки к экзаменам время. Хелфер говорил, что она очень плохо спит и часто плачет, но вывести ее на разговор никому не удавалось. «Гном» догадывался, в чем причина подобного состояния Главы: тут был явно замешан олух Феликс, который вечно думал только о себе, не понимая, что Мария и так на грани физических и душевных сил. Что там между ними произошло – одному Святовиту, наверное, известно, хотя Айзек очень хотел узнать причину ссоры странной пары, чтобы ее, эту причину, устранить, и дать Марии хотя бы немного спокойствия. Тут, конечно, были и вполне эгоистичные причины: «гном» надеялся, что если Глава Ордена будет в форме и на душе у нее будет спокойно, то они до конца года все-таки справятся уже с задачей, которую никак не могли решить целые поколения учеников Дурмстранга. Тогда бы ему в следующем году не пришлось вставать на место подруги, а это ой какое незавидное местечко, хоть и очень важное для всего человечества. Ну, по крайней мере, сам Айзек так считал… Приятно же думать, что ты последний форпост на пути Зла, которое пытается добраться до Силы, которая может изменить мир.