Вода вместо нефти 43 страница

— Что значит «кой черт»?— возмутился шестиклассник.— Я же твой друг!

— Друг другу рознь,— фыркнула исландка, останавливаясь и поджидая задержавшуюся в классе Терезу.— Вот Айзек, он друг, потому что не напоминает мне при каждой встрече о том, что мы нашли,— шепотом проговорила Эйидль.— Ты же орешь об этом на всю школу, странно, что Мария еще не стерла у тебя память.

— Я тихо сказал,— возмутился Алекс, который, видимо, верил в то, что Глава Ордена действительно может с ним так поступить, если он попадется ей.— Знаешь, я не понимаю, как мы раньше не подумали о такой вероятности, ведь все теперь так ясно и понятно!

— Что тебе ясно и понятно?— удивилась Эйидль, которой не было ни ясно, ни понятно, наоборот, с каждым новым открытием все только сильнее запутывалось в клубок разноцветных ниток.

— Ну, то, что мороки с тобой говорили, например.

— Они меня чуть с ума не свели,— напомнила исландка, скептически закатив глаза, хотя сама уже думала обо всем этом.

— Да, но ведь раньше они говорили лишь с гномами и, насколько нам известно, замолчали, когда те ушли. И тут заговорили — причем просто с девчонкой. Зря мы сразу не задумались над этим феноменом. И то, как ты легко отгадываешь загадки, находишь выходы, словно школа сама тебе помогает…

— Ну, ты сейчас напридумываешь,— дернула уголком губ девочка.— Мне просто везло.

— А мне не везет,— пожал плечами Алекс, но глаза его тут же загорелись еще большим энтузиазмом.— Просто все, что находится здесь, вся школа, зверинец — все по праву крови принадлежит тебе, ты наследница Дурмстранга!

Эйидль чуть зарделась — звучало это красиво и как-то… весомо. Она, которая всегда была середнячком в любых делах, тихая девочка из обычной неполной семьи, вдруг оказалась не просто рядовой ученицей, а наследницей великих волшебников, обосновавших две магические школы.

— Получается, что и Академия Сибири — твое наследство!— Алекс словно думал в том же направлении, что и Эйидль.— Святовит тебя…

— Я никакая не наследница,— почти зашипела девочка, оттолкнув приятные мысли и скосив глаза на проходивших мимо школьников. Те настороженно покосились на ребят — все в школе знали, что Эйидль, даже не нося нашивок класса «драконов», этим самым Драконом является.— К тому же не думаю, что Святовит или Елень оставили завещание, и…

— А вот и я!— рядом появилась радостная Тереза — в руках ее был свиток. Алекс открыл и закрыл рот, видимо, решив, что лучше промолчать, и Эйидль мысленно его похвалила.— Сцилла все-таки поставила мне удовлетворительно,— просияла девочка, словно только что получила высший балл, хотя, конечно, у Вейлы и «удовлетворительно» еще нужно было заслужить.— Вы идете на ужин?— обращалась Тереза преимущественно к Алексу, и Эйидль тихонько сделала шаг назад, чтобы незаметно исчезнуть. Нет, конечно, друг-то это заметил, только вот Тереза умела вцепиться мертвой хваткой, так что шансов у Алекса не было.

Девочка поспешно миновала Зал Святовита, прошла по коридору и вскоре была в своей спальне, закрывая двери и садясь на кровати. В голове в последние три дня была настоящая каша. Благо, что старшие товарищи по Ордену не приставали к ней, словно давая время подумать над тем, что они узнали, смириться со своим происхождением. Наверное, Мария и ее товарищи сейчас усиленно думали над тем, куда делся Свиток, который они все искали, а главное — откуда на картине очки, и Эйидль надеялась, что некоторое время они все обойдутся без нее. Ей нужен был отдых.

Девочка встала и начала переодеваться, стянув с головы берет и положив его на стул. Дернула уголком губ: для нее этот берет долгое время символизировал все то плохое, что было в Дурмстранге, все то плохое, что с ней здесь случилось. Но теперь она понимала, что случившееся было просто ступенями, шагами к тому, чтобы оказаться в гробнице и прикоснуться к могилам своих великих предков. Но самым важным и самым волнующим было даже не то, что она оказалась потомком двух великих славянских волшебников, нет…

— К тебе можно?

Эйидль вздрогнула и чуть не упала со стула, на котором сидела, теребя берет. В двери просочилась Тереза со свертком в руках.

— Ты пропустила ужин, и я решила тебе принести перекусить. Ты в последнее время как-то странно выглядишь. Не заболела?— девочка села на кровать и протянула подруге салфетку, в которую были завернуты сэндвичи.

— Нет, просто устала,— покачала головой Эйидль, убирая вещи и принимаясь за еду.— Я просто немного задремала и не заметила, как прошло время. Может, сделаем домашнее задание для Волонского?

— Да, давай,— с энтузиазмом кивнула Тереза, потом вышла из комнаты и вскоре вернулась с учебником и свитком. Она забралась с ногами на кровать и с воодушевлением посмотрела на Эйидль.— Ты точно в порядке?

— Да, не волнуйся,— отмахнулась девочка, открывая свой учебник и задумчиво крутя в пальцах перо.

— Эйка, скажи…— через некоторое время заговорила Тереза, поднимая на подругу глаза.— Скажи, а тебе нравится Алекс?

— Ну, да, он хороший,— пожала плечами девочка, следя за Терезой.— Но он всего лишь хороший друг.

— Друг?

— Ну, да, друг, а что?— уже с хитрой улыбкой поинтересовалась Эйидль.— Метишь в подружки Дракона?

— Пфф, еще чего,— вздернула носик Тереза, но щеки ее зарделись.— Он слишком несуразный и вечно попадает в переделки.

— Ну, у всех есть недостатки,— пожала плечами исландка, возвращаясь к своему эссе.

Снова воцарилась тишина, только Эйидль чувствовала, что подруга хочет еще что-то сказать, но пока набирается смелости. За время тишины девочка успела написать еще пять фраз о методах нейтрализации некоторых видов ядов с помощью других зелий. Например, кое-какие древние яды нейтрализовались с помощью обычной крови, которую настаивали не менее ста лет, а потом добавляли в нее свежей крови любого не родственника и пили как противоядие.

— Ты точно не против, что мне нравится Алекс?— наконец, снова заговорила Тереза, и Эйидль улыбнулась, поднимая глаза на подругу.

— Нет, не против. А что?

— Ну, просто в последнее время ты такая хмурая, сама не своя, я подумала, что…

— Что я ревную?— рассмеялась исландка, откладывая перо и свиток.

— Ну, да,— смущенно кивнула Тереза.— Но ведь это не так?

— Нет, конечно,— помотала головой Эйидль. Она видела, что Тереза ждет продолжения, объяснения, что происходит, но девочка молчала. Они снова вернулись к домашнему заданию.— Знаешь, я кое-что узнала. Кое-что, что не дает мне теперь покоя,— наконец, решилась Эйидль поделиться с подругой тем, что ее тревожило, что действительно было важным, но на что мало кто обратил внимание в потоке всех событий и находок.

— Что?— Тереза подалась вперед, в глазах ее зажегся нешуточный огонек любопытства.

— Я узнала, что… что Димитрий был моим родственником. Дальним, но родным человеком, и я узнала об этом лишь теперь, когда он погиб,— тихо проговорила девочка, пытаясь дать понять подруге, как это важно. Важнее, чем все остальные открытия, важнее даже того, кто были их общими с Димитрием предки.— Получается, что у меня бы мог быть тут родной человек, друг, а я об этом не знала…

— Ну…— Тереза явно не могла подобрать слова, чтобы утешить Эйидль. Наверное, ей было непонятно, почему подруга так из-за этого переживает. Просто Тереза не видела того свитка, по которому ветка за веткой отмирало древо их семьи, как все меньше и тоньше становится это дерево, пока предпоследняя ветка не была обрублена — внезапно и грубо. И осталась лишь она — она одна теперь продолжает семью, и это тяжело осознавать. Осознавать, что ты последняя, хотя еще недавно вас было двое.— У тебя есть Феликс, он, кажется, стал лучше к тебе относиться, нет?

— Да, но Феликс никогда по-настоящему не станет мне братом, ты же знаешь,— пожала плечами Эйидль, теребя край юбки.— Он всегда будет далеким и озлобленным на весь мир, даже если перестанет вести себя, как Ящер.

— Все будет хорошо, вот увидишь,— не нашла Тереза больше ничего, чтобы сказать.— Давай доделаем работу и пойдем погуляем по школе?

— Да, конечно, — кивнула девочка, вздохнув: вряд ли кто-то способен понять то, что она сейчас чувствует.

— Привет, к тебе можно?

Кажется, сегодня был день посещений — в комнату заглянула Мария. Тереза тут же собралась, взяла учебник, извинившись, что у нее еще много задания и нужно пойти в библиотеку, пока туда еще пускают.

Мария проводила глазами девочку, прошла в комнату и села на стул. Эйидль в ожидании смотрела на девушку — выглядела староста устало, впрочем, как всегда. Но красивые карие глаза светились, они были добрыми, полными жизни. Наверное, именно за эту жизнь Феликс позволял Марии быть рядом.

— Ты хорошо справляешься,— заговорила девушка, вздохнув.

— О чем ты?

— Обо всем, что произошло в последнее время. Даже мне кажется, что голова скоро лопнет, а тебе все-таки сложнее. Ты думаешь о Димитрии?

Эйидль удивленно вскинула бровь, подаваясь вперед:

— Как ты догадалась?

— Я тоже о нем думаю, и Феликс думает,— пожала плечами Мария, и на ее лице проступила настоящая усталость, усталость на грани изнеможения, которую девушке так успешно удавалось скрывать.— Ты по-другому теперь его воспринимаешь, я по-другому воспринимаю то, что с ним произошло, а Феликс…

— Феликс просто переживает снова его смерть?— предположила Эйидль, и Мария кивнула.— Как он?

— По-разному. Иногда мне кажется, что все самое сложное позади, что он снова видит мир вокруг себя, что эра замкнутости прошла… А иногда,— глаза девушки словно стали меньше мерцать, блеск их становился словно прикрытый дымкой, и Эйидль оставалось только догадываться, сколько сил нужно на то, чтобы скрывать от других свою боль и свои переживания.— Иногда мне кажется, что он никогда не исцелится, что никому не дано вытянуть его из кокона разочарования и ненависти к себе… Ты понимаешь?

— Да,— кивнула Эйидль. Было странно вот так тихо и откровенно говорить о Феликсе тогда, когда был миллион других вопросов, которые бы они могли и должны были обсудить. Но, наверное, именно из-за того, что это нужно было обсудить, никто не торопился, давая друг другу время, чтобы самим свыкнуться с происходящим.— Знаешь, когда я только его узнала, когда мы к ним переехали — мой папа женился на его маме… Знаешь,— Эйидль нахмурилась, пытаясь подобрать слова,— он напоминал мне человека, который упал в пустой колодец. Вроде бы не тонет, стоит на ногах, может бороться, а в глазах его уже приговор самому себе. Он бросил бороться, он просто не захотел… Я подумала, что он слабый, но потом…

— Слабость бывает разной,— подсказала Мария.

— Да, наверное, не знаю,— пожала плечами Эйидль, глядя на свои руки.— Я видела, как он неистовствовал, как он пылал яростью, как из ненависти к себе истязал себя. Как он истязал свою мать своим отношением, как мучил отца… Мне бы презирать его, считать его монстром, но… Не получилось. Он казался обессиленным в борьбе зверем. Только боролся он с самим собой. И проиграл…

— Я знала его другим,— грустно улыбнулась Мария,— совсем другим. Знаешь Стю? Брандона Стюарта? Так вот Феликс был таким же ярким веселым человеком, его улыбка и веселый нрав могли любого развеселить. Неряшливый, немного развязный, легкий человек, мальчишка-огонь… Он умел шутить и смеяться, он умел помочь и поддержать…

— Неудивительно, что Юлиана была с ним, обычно такие девушки встречаются именно с такими парнями,— буркнула Эйидль.— Только вот ненадолго ее хватило.

— Ты ее осуждаешь.

— А ты нет?

— Раньше осуждала, наверное, но я сама не без недостатков, тоже не подарок, да и ты, наверное, тоже.

— Я бы никогда не поступила так с любимым человеком!— возмутилась Эйидль.

— Да, я верю, что не поступила бы, но ты смелая, Эйидль, очень смелая,— мягко улыбнулась Мария,— но Юлиана другая.

— Она трусливая и мелочная!

Староста лишь улыбнулась, явно не настроенная на спор.

— Но ты же сама ее не любишь за то, что она сделала с Феликсом!

— Не она, а они,— поправила девочку Мария.— Они с Димитрием, но Феликс простил Дима, и я тоже. Но раз это их общая вина, то было бы несправедливо, простив одного, не простить другого.

— Но Феликс…

— Эйка, Феликс не умеет прощать, хищники не прощают.

— Но он же…

— Хищники мстят и ненавидят, пока объект ненависти не умрет. Димитрия больше нет, поэтому он прощен.

— Ты говоришь…

— Жестоко?— Мария села прямо, в упор глядя на Эйидль, и на ее лице сейчас не было ни тепла, ни мягкости: усталость сочеталась с силой безжалостного человека, и Эйидль почти испугалась того, что увидела. Она подумала, что увидела настоящую Марию, такую, какой она должна быть, чтобы вести за собой Орден, такую, какой ее никто не видел.— Я люблю его, Эйидль, но ведь любовь — это не розовая пелена, застилающая глаза на недостатки любимого человека. Настоящая любовь — это принятие недостатков такими, какие они есть. Он хищник, жестокий, загнанный в угол, ненавидящий других и себя, но он мой хищник, понимаешь?

— Нет,— покачала головой исландка, сглатывая комок в горле. Ей было сложно говорить с Марией, тем более вот с такой — прямолинейной, жесткой, неумолимой. Такие девушки, наверное, водились на родном острове Эйидль много веков назад, носили одежды из шкур, заботились о своих мужчинах, рожали и воспитывали детей, окружая их любовью и лаской, но если было нужно, они брали в руки оружие и с яростью бросались на врага, становясь жестокими и беспощадными защитницами того, что было им дорого.

— Ты поймешь, однажды ты все поймешь, наследница,— и в устах Марии это слово прозвучало совсем не так, как это было у Алекса. Были в этом слове не столько зависть и восхищение, сколько понимание и усталость. Словно этим словом Глава Драконов опустила на плечи Эйидль царскую мантию, но вместе с тем — пуд ответственности, которая приходила вместе с этой мантией.— Ты ведь такая, как я. Только ты рождена такой, а меня такой сделали. И, стоя рядом с могилой Елень, я чувствовала, наверное, то же, что и ты, только ты имела право на эти чувства, а я только хотела иметь право…

— Правда, что ты считала, что Елень… что она похоронена в Сибири?

— Да, веками Главы Драконов Востока посещали ее могилу недалеко от Академии…

— Ты видела Академию?

— Издалека,— Мария дернула уголком губ.— Это сказочное место, правда. Когда я смотрела на Академию, мне казалось, что даже если весь мир погибнет, если все исчезнет, Сибирская Академия будет стоять на том же месте, потому что… потому что это место… Это дом самой Природы, и она никогда не уйдет из этого дома.

Эйидль молчала, пытаясь представить себе это место, но у нее не получалось. Академия казалась ей то огромным замком, какие рисовали в книжках, то скалой, в которой вырезаны очертания окон и дверей, то огромной льдиной…

— Однажды ты увидишь ее,— заверила Мария девочку.— Однажды ты будешь на моем месте, я уверена, и тогда ты увидишь ее…

— Мария…

— Да?

— Вы что-нибудь выяснили? Ну, мы нашли саркофаги, свиток с историей… семьи,— ей было до сих пор сложно сказать «моей семьи»,— палочку, портрет, но не нашли тот самый Свиток. Зато нашли странные очки на портрете… Что мы с этим будем делать?

— Помнишь, вы с Феликсом ходили к Циклопу, и ты рассказала нам о статуе-карте? О драконе с книгой?

— Ну, да. И вы решили, что нужно искать вход в эту самую «книгу».

— Айзек случайно обнаружил в школе изображение дракона в очках, читающего книгу.

— В очках?

— Да. Причем оказалось, что в школе есть еще несколько фигурок такого дракона.

— Да, я что-то припоминаю, но я никогда не задумывалась о том, почему на них очки,— Эйидль подалась вперед, ей было очень интересно, до чего же додумались старшие ребята.

— Так вот дракон, которого обнаружил Айзек, читает книгу, и в книге этой есть слова. Только прочесть их мы не можем…

— Почему?

— Мы не знаем языка, на котором они написаны,— Мария улыбнулась.— Я попросила Учителя взглянуть на буквы.

— И?

— Он сказал, что это один из кельтских языков, либо шотландский, либо бриттский…— Мария выразительно посмотрела на Эйидль.— У Якова мама — специалист по языкам, так вот он вспомнил, какие еще языки входят в группу кельтских…

— Какие?

— Не догадываешься?

Эйидль некоторое время задумчиво смотрела на старосту, а потом изумленно открыла рот:

— Ты хочешь сказать…?

— Ты же владеешь исландским?— Мария усмехнулась, и глаза ее снова стали добрыми и живыми, словно зовущими к хорошим и нужным делам. Она поднялась со стула и пошла к дверям.— Поговорим завтра.

— Мария.

— Да?

— У меня одна просьба.

— Слушаю.

— Я хочу встретиться с Учителем,— Эйидль была готова к тому, что Глава Драконов откажет, ведь таинственный педагог, который руководил ребятами Востока, встречался только с Марией.

— Ладно,— просто ответила девушка после некоторого раздумья.— Увидимся.

* * *

В комнате был полный мрак, и даже дыхание не выдавало того, что здесь кто-то есть. Темный камень хранил вековое молчание, ему было все равно, что здесь уже не впервые устраиваются тайные встречи. Мало ли укромных уголков в Дурмстранге?

— Ты пришла,— словно выдох, словно глоток надежды в темноте.

— Гай, ты сошел с ума,— прошептала Мария, убирая волшебную палочку в карман мантии. В голосе ее явственно слышались нотки раздражения и даже злости.— Я, кажется, говорила тебе, что нам лучше не встречаться.

— Мне нужно с тобой поговорить, это важно!

— Давай быстрее, пока никто не заметил, что нас обоих нет в спальнях.

— С трудом представляю себе такую ситуацию, к тому же мы оба старосты, мало ли что мы можем делать.

— Конечно, для школьников это объяснение вполне подойдет, но вряд ли ты веришь, что прочие слои местного населения не интересуются тем, в каких мы с тобой отношениях,— почти прошипела девушка, чувствуя, как рядом возвышается Гай.— Что случилось такого, что ты решил рискнуть жизнью?

— Элен была под Империусом.

— Как долго?

— Долго, со второго испытания Турнира.

— Ты много успел ей рассказать?— напряглась Глава Востока.

— Почти все,— обреченно проговорил Ларсен.

— Черт, Гай, ты дурак?! Как ты мог?!

— Как я мог?! Как я мог предположить, что кто-то в школе осмелится такое творить?!

— Святовит, ты мало еще узнал и увидел? То есть ты считаешь, что убить кого-то у ваших теневых лордов хватит смелости, а вот наложить Империус — кишка тонка?!— прошипела Мария, крепко сжимая кулаки.— Вы там действительно, что ли, зомбированы?

— Как я мог разгадать, что она под Империо? Она вела себя, как обычно!

— О Святовит и мороки,— простонала девушка, возводя к потолку глаза,— я не понимаю, как ты мог хоть на секунду поверить, что ты управляешь ситуацией и Орденом, если тебя даже элементарным методам защиты не научили? Гай, ты наивный, как щенок морока!

— Очень лестное сравнение,— язвительно ответил Ларсен.— О каких методах защиты идет речь?

— Гай, есть заклинание, которое я накладываю каждый раз на комнату, где провожу собрание, заранее туда наведавшись! Этому заклинанию меня обучили на первом этапе подготовки к тому, чтобы стать Главой Ордена! Главой, а не марионеткой.

— Хватит,— сдержанно попросил парень, ощущалось, как сильно его задевало то, что говорила Мария.— Что это за заклинание?

— «Гибель воров» — так назвали его гоблины,— Мария медленно начала успокаиваться,— оно используется ими в банках и хранилищах для охраны ценностей, в основном заклинание накладывается на воду, которой преграждается путь к хранилищу. Я знаю более сложную формулу заклинания — оно накладывается на воздушное пространство. Каждый, кто пересекает заговоренное мною пространство, проходит будто бы чистку на заклинания, в том числе Империус… Понимаешь? Нас уберегли от того, чтобы кто-то из Драконов, управляемый врагами, передал какую-то информацию без собственной воли… А вы… Вы как слепые котята!

Гай молчал, и девушка понимала, что он переживает.

— Как Элен?— решила она сменить тему, прислонившись спиной к стене.— Ты хоть поддержал ее?

— Нормально,— казалось, что Ларсен не хочет говорить об этом, и Мария не стала настаивать. Их дело. Пусть учатся на своих ошибках.

— Что конкретно она могла передать? И главное — кому?

— Я о многом ей рассказал, в том числе и о своих сомнениях и о…

— Нашем разговоре. Гай, ты осел,— простонала Мария,— тебе жить явно надоело. Ну, как же ты не поймешь, что ты ходишь по лезвию?! Ну, как ты не поймешь?!— она стукнула кулаком по его груди, злясь.— Когда же ты поймешь, что мы не играем?! Что они не играют?! Как мне вбить в твою голову, что твои враги не мы! Не я, не мой Орден! Твой враг — твой собственный Орден!

— Мария, не переживай так,— Гай даже усмехнулся.

— Идиот,— в сердцах бросила девушка.— Рассказывай давай! Она помнит, кто ею управлял?

— Женщина, вот и все, что Элен может сказать. И… заклинание хотели наложить на меня, но в тот момент я был Лукой, а Элен мною.

— Просто прекрасно, от этого всем тут же стало легче,— съязвила Мария, судорожно соображая.— Женщина. Что ж, круг подозреваемых сужается, но все равно… На Димитрия напал мужчина, Элен была под властью женщины… Сколько их тут?!

— Откуда ты знаешь, что на Димитрия…?

— А это теперь важно, откуда? Главное, что знаю. На него напали.

— И давно знаешь?

— Порядком,— отмахнулась Мария.— Ладно, приму к сведению. Мне пора.

— Мария.

— Что?

— Будь осторожна.

— Лучше сам веди себя осторожнее. И выучи «Ловца воров», чтобы потом не удивляться, если окажется, что у тебя половина Ордена доносит на тебя кому-то невидимому.

* * *

Айзек любил дежурства на Айсберге. Тихо, темно, спокойно, никаких тебе профессоров, уроков, школьников, вообще воздух чище и жизнь прекраснее. Правда, холодно, но бороться с холодом он уже научился, кое-какие заклинания выучил, да носки теплее надевал, не говоря уже о шапке и варежках.

Вечер был очень темным, даже в небе не было видно ни одной звезды. Снег стелился едва заметной сероватой массой до самого горизонта, где сливался в одну общую гамму темноты, на фоне которого не выделялись сегодня даже горы.

«Гном» подогрел себе с помощью палочки чай, который на морозе мог превратиться в ледышку, и снова пододвинул к себе учебник, из которого пытался выписывать тезисы — домашнее задание «гномам» никто не отменял даже тогда, когда у них было полно прочей работы. Правда, писать, как обычно, не очень-то получалось, потому что чернила стыли, и их приходилось все время разогревать, как и чай.

Луч маяка прорезал ночную мглу, лишь иногда останавливаясь ненадолго, чтобы рассечь мглу над дальним океаном и указать кораблям опасное для них место. Айзек, правда, не знал, ходят ли мимо Острова Драконов корабли, по крайней мере, корабли магглов так точно вряд ли, отучили их давно это делать драконы и маги. Возможно, маяк посылал сообщения далеким волшебникам, которые пересекали океан на метлах, но это тогда должны быть совсем ненормальные волшебники. Хотя кто их знает, магов Арктики?

Айзек допил чай и отодвинул учебник — надоело ему разогревать чернила, доделает работу позже. Или не будет доделывать, в «гномах» ему нравилось, хотя теперь особого смысла в этом не было. Как показали наблюдения, шпиона вычислили, и скрываться от противника в низшей касте уже было не нужно. Но Барнс особо не торопился в класс «драконов» — оно ему надо? Может, в следующем году. Или и тогда не пойдет, создаст исторический прецедент: Глава Драконов — «гном». А что, звучит интересно…

Но все-таки Айзек надеялся на то, что, возможно, ему и не придется становиться Главой. Зачем, если у них есть Эйидль? Она найдет Тайну, они сделают все, чтобы больше никто и никогда ее не нашел, отправят Свиток в Сибирь, где уж он точно будет в безопасности, и все — можно спокойно жить, иногда проверяя замки на сейфе с Тайной. К тому же теперь, когда они знали, кто такая Эйидль, Айзек считал, что вполне логично бы было сделать ее Главой Ордена, даже несмотря на ее юный возраст. Да она уже сто раз доказала то, что справится с чем угодно…

Странны пути твои, Дурмстранг, ничего не скажешь. Начал ты свою историю со странностей, и теперь мутишь что-то. Кажется, рвется из тебя что-то живое, что-то, что стремится выйти на свет, и потому вернул ты в свои стены наследников. Айзек был уверен, что было время, когда в школе хозяйничали именно потомки Елень и Святовита. Мария уже подала мысль порыться в архивах и узнать имена первых директоров, а потом сравнить с генеалогическим свитком потомков, в конце которого оказались такие всем знакомые имена. И было бы здорово, если бы все в этом сумасшедшем месте вернулось на круги своя — наследники во главе, Орден на страже, враги за океаном…

Последние недели он о многом узнал и многое понял. Особенно он понял Марию, понял, что они все, их жизни, их желания ничто по сравнению с той Тайной, которой они призваны служить. Ему иногда казалось, что лучше бы никто не искал той мифической двери, что скрывает великую Тайну Дурмстранга, но ведь враги-то все равно будут искать дальше, поэтому нужно либо истребить всех врагов, а это сомнительно, либо же найти самим и перепрятать. Правда, тут уж перепрятать вряд ли удастся физически, но чем морок не шутит? Найти бы сначала, а там решать…

И все-таки заварил Святовит кашу, ой заварил. Но ведь и не осудишь, не пожуришь — Айзек на его месте поступил бы так же, даже зная о последствиях. Ведь дело даже не в том, что Святовит решал судьбы народов, нет, дело в том, что он решал судьбу родных людей, а тут уж дважды вряд ли будешь думать…

Айзек моргнул — слишком долго смотрел в темноту, начало мерещиться всякое. Но не помогло — все равно ему казалось, что какая-то странная тень двигается от школы в сторону скал. Или к зверинцу. Если это Феликс, то странно совсем — Ящер ходил обычно окружным путем, чтобы его не увидели с Башни, да ночами, когда дежурные уже не так бдительны. «Гном» поднялся и присмотрелся. Нет, не показалось — кто-то двигался по снегу. Айзек автоматически взглянул на часы: половина девятого. Кого носит на морозе перед отбоем? Мало им бед, вот еще один самоубийца нарисовался.

Парень вскочил и побежал вниз по лестнице, натягивая варежки и крепко сжимая в руке палочку, мало ли что таит ночной мороз, случай с Димитрием еще не стерся из памяти.

Айзек достаточно быстро напал на следы ночного странника — хорошо запомнил, где и куда тот топал через мглу. Вот поймает он незваного гостя, вот устроит!!! Фигура показалась впереди почти сразу — человек застыл в снегу, кажется, растерянно озираясь.

— Я тебя сначала убью, а потом отведу обратно, придурка законченного!— прокричал Айзек во мглу, привлекая к себе внимание человека.— Какого лешего ты сюда поперся?

— О, слава единорогу! Я думала, что все, потерялась и тут замерзну! Какой ненормальный маг мог построить школу в таком гиблом месте…

Айзек на пару минут потерял дар речи, потому что узнал голос во мгле. Лица Франсуаз видно не было, зато легкая ее мантия явно была приговором девушке на таком морозе.

— Быстро отсюда, бегом в школу!— буквально прорычал Айзек, решив, что выговоры и нотации об отсутствии мозга у французов женского пола он оставит на потом, когда они будут в более теплом помещении.

— Если бы знала куда, то давно бы уже пошла!— не осталась в долгу дё Франко, чувствовалось, что у нее зуб на зуб не попадает.— И хватит мной командовать!

— Приехали! Что ты тут вообще забыла?— видимо, оставить на «потом» не получится, скорее всего, Айзеку светит на себе выносить прохладное тело девчонки из сугробов, когда она уже не сможет говорить и пререкаться.

— Хотела посмотреть, что тут.

Барнс рассмеялся, глотая морозный воздух, но более абсурдного ответа он еще не слышал.

— Посмотрела? Топай теперь назад! Зачем ты вообще от школы отошла так далеко, или оттуда было плохо видно?!

— Я недалеко отошла, всего пару шагов! Увидела следы собаки и решила посмотреть, куда они ведут!

— Здесь нет собак,— фыркнул «гном», насторожившись и оглядываясь.

— Ну, да, собак нет, а следы есть!— она указала волшебной палочкой вниз. На конце палочки едва заметно мерцал огонек Люмоса, но он не мог хорошо осветить окрестности и не был бы виден издалека. Зато в его слабом свете были заметны парные следы.— Видишь?

— Это не собаки, а волки,— заметил Айзек.— А теперь возвращайся назад!

— Здесь очень много следов, и все они ведут вон туда,— Франсуаз не пропустила заинтересованности Айзека. Парень посмотрел в ту сторону, куда, видимо, часто ходили мороки. Он уже слышал о том, что умные звери как-то покидали зверинец, поэтому не удивился, что где-то все же оставались следы их дозора.

— Тебе в школу, иди,— Айзек указал в противоположную следам сторону.— Не свернешь — не собьешься.

— Я пойду с тобой,— упрямо заметила француженка.— Я нашла эти следы!

— Я никуда не иду!

— Ну да, конечно,— усмехнулась девушка.— И если мы еще тут постоим, то тебе придется меня размораживать.

— Сама виновата,— буркнул «гном», доставая свою палочку и тоже зажигая на ней Люмос, чтобы видеть следы. Можно было отложить поход, вернуть Франсуаз в школу, освободиться от дежурства и потом уже исследовать эти следы, но была весомая вероятность, что следы пропадут, иначе бы их уже заметили раньше. Потом он скинул мантию и протянул ее девушке.— Надевай,— и двинулся вслед за цепочкой следов мороков.

27.11.2011