Развитие народного хозяйства

К началу Великой Отечественной войны Саратовское Поволжье представляло собой крупный аграрно-индустриальный регион СССР. В 1939 году население Саратовской области[1] составляло 1798 тыс. человек, в республике немцев Поволжья проживало 607 тыс. человек[2]. Большая часть населения проживала в сельской местности (свыше две трети жителей) Примерно таким же было и соотношение между работниками, занятыми в сельском хозяйстве и в промышленности[3].

Тем не менее, накануне войны край располагал значительным промышленным потенциалом. Основной промышленный фонд с 1927 г. увеличился почти в 6 раз, причем треть всей продукции давали машиностроение и металлообработка. Общее число промышленных предприятий превышало 12 тыс., правда, только 1300 из них являлись цензовыми, т.е. имевшим не менее 16 человек производственного персонала[4]. Почти 60% промышленной продукции производилось в Саратове, за ним шли Вольск, Балашов, Энгельс.

Рост объемных показателей и структурные сдвиги в промышленности Саратовской области в последние предвоенные годы выразились в расширении мощностей крекинг-завода им. С.М. Кирова[5], в переоборудовании завода комбайнов на производство самолетов-истребителей и строительстве связанных с ним по кооперации заводов - моторостроительного № 336 и электрооборудования № 306, в строительстве первой очереди третьего в стране завода шариковых подшипников (ГПЗ-3), в вводе в действие завода зубострогальных станков, который стал выпускать уникальные крупногабаритные станки-полуавтоматы типа 526 и 527 - «Глиссон». Завершилось накануне войны и строительство Балашовского обозостроительного завода, Саратовских макаронной и кондитерской фабрик, гидролизного завода № 7. Реконструировались старые предприятия - метизный завод им. Ленина, «Универсаль» и «Серп и Молот» в Саратове, машиностроительные заводы в Марксштадте и Балакове, вольские цементные предприятия, бальцерские текстильные фабрики. Были расширены Савельевские и Озинские сланцевые рудники. Велись работы по разведке нефтяных месторождений с целью их промышленного освоения. Всего в годы предвоенных пятилеток только в Саратовской области вступило в строй 47 крупных предприятий[6].

Подавляющая часть средств накануне войны вкладывалась в крупную союзно-республиканскую промышленность. Вместе с тем советское руководство в целях удовлетворения нужд населения и во избежании роста социального недовольства сочло необходимым разрешить использовать часть средств местного бюджета на увеличение производства товаров народного потребления и продовольствия на предприятиях местной (государственной) и кооперативной промышленности. Причем наибольшее число новых малых деревообделочных, пищевых, швейных, гончарных и др. предприятий районного подчинения и артелей промкооперации (более 250) возникло в последние предвоенные месяцы[7]. В общем объеме производимой продукции региона пищевая промышленность по-прежнему занимала первое место.

Характерной чертой развития промышленности края в конце 1930-начале 1940 гг. стала переориентация ряда крупных предприятий на выпуск продукции прямого военного назначения. В Саратове накануне войны имелось 9 так называемых номерных заводов, числившихся за оборонно-промышленными наркоматами. На некоторых заводах организовывались специальные цехи под выпуск военной продукции.

Еще 5 августа 1937 г. было принято решение о превращении Саратовского комбайнового завода в авиационный завод № 292. Было заменено оборудование, прибыли новые конструкторские кадры (в основном выпускники Харьковского и Казанского авиационных заводов), переучен весь трудовой коллектив. К концу 1938 г. завод № 292 изготовил первые 18 самолетов-разведчиков Р-10, а в 1939 г. было выпущено уже 102 таких машин и параллельно освоен скоростной истребитель И-28 конструкции В.П. Яценко. В мае 1940 г. завод получил задание освоить выпуск серийного боевого истребителя Як-1, с чем коллектив предприятия успешно справился за пять месяцев[8]. Этот самолет станет в годы войны основным видом продукции САЗ.

В основном на военные нужды стали работать предприятия электрохимической промышленности. Заводы № 195 и № 236 производили аккумуляторы для авиации, подводного и надводного флота, а завод № 231 – электробатареи «В-6» для бесследных торпед. В 1940 г. завод № 195, единственное в стране такого рода предприятие, внедрил в производство щелочные аккумуляторы на основе очищенного железа вместо кадмиевых, сырье для которых поступало из-за границы. Это позволило не только освободиться от импортной зависимости, но и увеличить поставки аккумуляторов вооруженным силам.

В 1940 г. по всему Саратовскому Поволжью объем валовой продукции промышленности оценивался в 1125 млн. рублей в ценах 1926/27 гг., в том числе 919 млн. - в Саратовской области[9].Однако промышленное развитие края имело ярко выраженный экстенсивный характер. Как было отмечено партийными органами, в 1940 г. на заводе зуборезных станков мощность оборудования использовалась только на 37 процентов, на метизном заводе - на 39 процентов, на восьмирамном лесокомбинате - на 40-45 процентов Велики были потери от брака. К тому же планы промышленность, как правило, не выполняла. Так, промышленность Саратовской области план 1939 г. выполнила на 98,9 процентов, а план 1940 г. - только на 92 процента. Из 65 основных промышленных предприятий Саратова с производственной программой в 1940 г. справились только 32[10]. Неурожайные 1938 и 1939 гг. обусловили нехватку сырья и материалов для предприятий легкой и пищевой промышленности, артелей промкооперации.

Не выполнялись и планы капитального строительства. Особенно сложное положение складывалось на объектах строительства шарикоподшипникового завода, начатого еще в 1935 году. Строительство не имело комплексного технического проекта и сметы, плохо снабжалось материалами. Стройтрест № 13, который возводил цеха этого завода, постоянно испытывал острый недостаток квалифицированных кадров. В 1940 г. на стройке стало работать много беженцев из Польши и рабочих из Бессарабии, имевших низкую квалификацию. И хотя первый подшипник на ГПЗ-3 был собран 12 февраля 1941 г., завод к этому времени только начинал комплектоваться оборудованием[11]. Не лучше обстояло дело к началу войны и на других крупных стройках региона.

Одной из важных причин напряженности в работе промышленности являлась недостаточная топливно-энергетическая база, несмотря на создание в 1930-е годы крупного энергокомбината, основу которого составляли Саратовская государственная районная электростанция (СарГРЭС) и Саратовская теплоэлектроцентраль (ТЭЦ). Но потребность в электроэнергии только в области возросла до 73 тыс. квт, а совокупная мощность всех электрогенераторов не превысила 50 тыс. квт. Горплан в своем обзоре указывал, что «в 1938-1940 гг. разрыв между потребной и располагаемой мощностью электростанций достиг такого положения, что выключение квартир и простои промышленных предприятий стали обычным явлением, особенно зимой»[12]. Строительство же третьей очереди ТЭЦ и увеличение мощностей СарГРЭС задерживалось.

Другой ряд причин крылся в плохой организации производства и текучести рабочей силы. Достаточно сказать, что в первом полугодии 1940 г. с промышленных предприятий области уволилось 15,5 тыс. рабочих, то есть почти каждый пятый рабочий[13]. Мотивами частого перехода работников с места на место являлись разница в степени ответственности, различия в жилищных условиях и уровне заработной платы. Так, при среднемесячной зарплате рабочих и служащих Саратовской области в 1940 г. 311 рублей у работников местной промышленности она почти на одну треть была ниже, а на крупных предприятиях союзного подчинения колебалась в пределах 450-500 рублей[14].

Кризисные явления были характерны в то время для всей советской промышленности, что было опасно в условиях начавшейся Второй мировой войны. На преодоление затруднений в развитии индустрии страны было нацелено проведение в феврале 1941 г. XVIII Всесоюзной партийной конференции, где намечались меры по усилению внимания партийно-государственных структур к нуждам трудящихся и совершенствованию производства. Но ускоренное развитие промышленного комплекса страны советским руководством виделось, прежде всего, на путях дальнейшего укрепления командно-административной системы. В частности, для контроля за работой промышленных предприятий вводились должности отраслевых секретарей обкомов и горкомов ВКП(б). В Саратовском обкоме появились секретари по авиационной и машиностроительной промышленности, а в горкоме - по нефтеперерабатывающей и машиностроительной промышленности. Под «особый контроль» обкомом ВКП(б) в Саратове были взяты авиационный завод (завод № 292), завод щелочных аккумуляторов (завод № 195), крекинг-завод, «Тактородеталь» и ГПЗ-3.

Еще раньше, 26 июня и 10 июля 1940 г., Президиум Верховного Совета СССР принял указы «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» и «Об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями». В предвоенные годы на основании этих указов репрессиям, в основном тюремному заключению от 2 до 4 месяцев, подверглись тысячи рабочих и служащих края. Так, во втором полугодии 1940 г. в суды Саратовской области поступило на прогульщиков и самовольно ушедших с предприятий 27116 дел. Только в Сталинском районе г. Саратова было осуждено 2638 человек или 8,2 процентов ко всем рабочим и служащим района, а в Вольске – 1137 человек или 7 процентов[15].Это зачастую создавало нервозность среди трудовых коллективов. Пользуясь этим указом, руководители предприятий и учреждений стали сводить счеты с неугодными им подчиненными. Распространение получил немотивированный перевод на низшую работу.

При этом развернулась кампания по выявлению руководителей «укрывающих прогульщиков и несвоевременно передающих на них дела в суд». В 1940 г. по такому обвинению в Саратове к одному году исправительно-трудовых работ были приговорены 96 должностных лиц[16]. Не случайно, что многие руководители вставали на путь перестраховки, когда в суды направлялись дела на рабочих и служащих, по уважительным причинам не выходившим на работу, или за пятиминутное опоздание, действуя по принципу: «там разберутся и пусть прокурор откажет, а то как бы чего не случилось». Показателен в этом отношении тот факт, что более 12 процентов дел были судами прекращены или по ним вынесены оправдательные приговоры[17]. Система антирабочего законодательства дополнялась повышением норм выработки и снижением расценок.

Что же касается транспорта, то решающую роль в пассажирских и хозяйственных перевозках играли железные дороги. По территории края проходили две дороги - Рязано-Уральская (с управлением в Саратове) и Пензенская (впоследствии Юго-Восточная), общей протяженностью 1546 км. Накануне войны расширение железнодорожной сети произошло за счет строительства дороги Уральск-Илецк и укладки вторых путей на железнодорожных участках Балашов-Пенза и Саратов-Ртищево. Это позволило в 1940 г. на Рязано-Уральской железной дороге удвоить объем грузооборота по сравнению с 1933 г., а всего по железным дорогам области в то время было переправлено более 6 млн. грузов[18]. Такой рост напряженности приводил к нередким сбоям в их работе. Так, в 1939 г. по расписанию было отправлено 68,2 процентов грузовых поездов, проследовало по расписанию – 44,1 процента. Произошло 50 крушений и 16 аварий. На железной дороге наблюдалась еще большая, чем в промышленности, текучесть кадров: в 1939 г. было уволено 9512 человек или 42,3 процента к общему числу работников[19]. Кроме того, возросшие кооперационные связи предприятий внутри Поволжского экономического района указывали на недостаточную железнодорожную связь Саратова с соседними областями.

Водные перевозки в пределах Саратовской области составляли шестую часть от железнодорожных по отправленным грузам и половину по прибывшим и пассажирам[20]. Тем не менее, по Волге перевозилось значительное количество нефтепродуктов, леса, цемента и хлеба. Хотя флот в основном был представлен судами, построенными в годы предвоенных пятилеток, решающее значение в перевозках пассажиров имели старые пароходы, вступившие в строй еще до революции («Волжская коммуна», «А.П. Чехов». «Баранов» и др.). Это не могло не отразиться на ритме его работы. Вследствие слабой механизации погрузочно-разгрузочных работ и нехватки оборудования неудовлетворительной оставалась пропускная способность большинства причалов края (Саратова, Вольска, Энгельса, Увека), что затруднит впоследствии работу речников в годы войны.

Совершенно очевидным было то, что в последнее десятилетие большой скачек был сделан в развитии автомобильного транспорта. На предприятиях и в учреждениях Саратовского Поволжья накануне войны насчитывалось свыше 10 тыс. автомашин, в том числе около 9 тыс. грузовиков. Правда, большая часть их уже имела значительный износ и требовала ремонта. Как и в целом в стране, в крае сильно отставало дорожное строительство. Например, из 21,5 тыс. км автодорог на территории края перед войной только 260 км имели твердое покрытие[21]. Не отвечал потребностям и внутригородской транспорт. Так, в Саратове, где основным видом транспорта являлся трамвай, на 103 км путей ежедневно выпускалось 137-140 вагонов, вместо необходимых 200-250. К тому же высокая изношенность вагонов и путей приводила к большому числу аварий на линиях. В 1940 г. в среднем каждый день было три схода с рельс и один обрыв провода[22]. К концу третьей пятилетки в Саратове намечалось открыть первый троллейбусный маршрут, что улучшило бы положение с транспортом в городе. Первые шаги в крае сделала гражданская авиация: действовали четыре местные авиалинии – Пугачевская, Петровская, Балашовская и Краснокутская, - связывавшие областной центр с 37 периферийными пунктами и одна государственная - Саратов-Петровск-Пенза-Москва[23].

В последние предвоенные годы деревня не подвергалась новому крупному социально-экономическим переустройству, что позволило несколько продвинуть вперед развитие сельского хозяйства края[24]. По уровню механизации полеводства Саратовское Поволжье шло впереди многих районов СССР и стояло на уровне развитых в индустриальном отношении стран Европы и Америки. На полях края накануне войны работало свыше 20 тыс. тракторов, около 7,5 тыс. комбайнов и 6 тыс. автомобилей. Их обслуживало более 40 тыс. механизаторов, многие из которых были уже опытными работниками[25]. Однако в силу увеличения государственных расходов на военные цели в 1939-1941 гг. темпы поступления техники на село существенно замедлились. В результате этого тракторный парк в Саратовском Поволжье стал быстро устаревать, а процесс механизации основных полевых работ оказался незавершенным полностью. Так, в Саратовской области пахота тракторами в 1940 г. составила 97 процентов, а уборка комбайнами – 93 процента[26].

Перед войной отмечается заметное повышение внимания к уровню организации сельскохозяйственного производства. От колхозов стали требовать соблюдения правил агротехники, особенно своевременного подъема пара и зяби, удобрения полей и проведения снегозадержания, внедрения наиболее целесообразных многопольных севооборотов, проведения в сжатые сроки сева и уборки. Повышению агрикультуры способствовало определенное насыщение сельскохозяйственных предприятий специалистами с высшим и средним образованием (около 2 тыс.). Проблемами сельского хозяйства края активно занимались научные коллективы, прежде всего, Институт зернового хозяйства Юго-Востока, понесший тяжелые потери в период «большого террора» 1937 г. Тогда были репрессирована целая группа ученых-аграрников, в том числе директор института Н.М. Тулайков и директор селекционной станции Г.К. Майстер. Тем не менее сотрудники института продолжали вести плодотворную работу по выведению новых высокоурожайных засухоустойчивых сортов яровой и озимой пшеницы, ржи, проса и подсолнечника, по научной агротехнике полевых культур в условиях засухи. Выведенные институтом сорта яровой пшеницы занимали около 12 млн. га, или 44 процента всех сортовых посевов этой культуры[27]. В 1940 г. Институт зернового хозяйства Юго-Востока был награжден орденом Красного знамени.

Однако в развитии аграрного сектора экономики по-прежнему сохранялась серьезная зависимость от климатических факторов. Орошаемый земельный клин составлял накануне войны только 37 тыс. га или 1,2 процента всех пахотных земель, который к тому же использовался далеко не полностью[28]. Хотя в это время широко пропагандировалось движение по созданию местных малых систем орошения: строительство прудов, колодцев. На колхозных полях появились первые полосы лесонасаждений.

После благоприятного 1937 г. два года подряд (1938 и 1939 гг.) оказались засушливыми. Вследствие этого урожаи зерновых были низкими - соответственно 4,1 и 5,3 ц/га. В 1939 г. пришлось завозить 120 тыс. тонн семян из других областей. Второй неурожайный год заставил перегнать из Саратовской в соседние области свыше 130 тыс. голов колхозно-совхозного скота. Из-за бескормицы много животных пало (почти 10 процентов). Большой урожай зерновых культур был получен в 1940 году - 3,76 млн. т (средняя урожайность 10,4 ц/га в колхозах и 11,8 ц/га в совхозах)[29]. В целом доля Саратовского Поволжья в общем балансе сельскохозяйственного производства была тогда довольно значительной. На регион приходилось около 3 процентов посевов, но он дал почти 4 процента собранного в 1940 г. хлеба. Еще больший удельный вес он занимал в производстве подсолнечника: на Саратовскую область приходилась шестая часть всех масличных культур СССР[30].

Вместе с тем существовавшая централизованная система заготовок сельскохозяйственных продуктов исключала создание «излишков» продовольствия в крае. Так, в Саратовской области, несмотря на меньший урожай в 1940 г., по сравнению с 1937 г., было сдано государству на 1,6 млн. пудов больше. В 1940 г. в общей сложности почти половина собранного урожая пошла в счет выполнения государственных обязательств по хлебосдаче, а колхозникам на трудодень было выдано в среднем в крае по 2,8 кг. Обязательные госпоставки сельхозпродукции затрудняли развитие пищевой промышленности местного подчинения. В то же время производство продукции предприятий, имевших общегосударственное значение, постоянно росла. Так, в 1940 г. Ртищевский мясокомбинат Нркоммясомолпрома РСФСР выработал 7,6 тыс. тонн мясных и консервных изделий, основная часть которых была вывезена за пределы края[31].

В целом подход к деревне в предвоенные годы носил противоречивый характер. С одной стороны, руководство страны и регионов стало обращаться к моральному и материальному стимулированию труда крестьян. Ежегодно лучшие хозяйства награждались дипломами и медалями Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. В 1939 г. в ВСХВ участвовало 2346 человек, а в 1940 г. – уже 3450. 11 хозяйств было награждено дипломами I степени, и 62 – дипломами II степени, 27 человек получили золотые медали и денежные премии[32]. Тысячи колхозников, рабочих МТС и совхозов заносились на Доски почета, награждались ценными подарками и денежными премиями. В частности, в 1940 г. только областными органами было премировано около 1500 передовиков сельскохозяйственного производства. 18 марта 1941 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о дополнительной оплате труда колхозников за повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности животноводства в Саратовской области. Было рекомендовано колхозам, начиная с 1941 г. выдавать колхозникам, бригадирам и звеньевым дополнительно сверх установленной оплаты труда натурой или оплачивать деньгами часть продукции, полученной сверх плановых заданий.

С другой стороны, в предвоенные годы продолжался административный нажим на деревню, что выразилось в первую очередь в установлении обязательного минимума выработки трудодней для колхозников (в Саратовской области – 80 трудодней) и в уменьшении приусадебных участков под флагом борьбы с «разбазариванием общественных земель». Проведению в жизнь этих мер, определенных постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г., местные власти постарались придать характер громкой политической кампании. В резолюциях многочисленных митингов и собраний колхозников они оценивались как «проявление заботы партии и правительства о колхозах, о честных колхозниках и сильном оружии в борьбе против лодырей, рвачей, против проявления частнособственнической психологии». Одновременно Саратовский обком ВКП(б) предупредил секретарей райкомов и председателей райисполкомов, «что за допущение разбазаривания земли и увеличение приусадебных участков они будут подвергаться снятию с поста, исключению из партии и отдаче под суд»[33]. Осенью 1939 г. специальные комиссии выявили и изъяли у колхозников 14125 гектаров и у единоличников 559 гектаров «излишков» земли[34]. Однако на следующий год из общего массива отрезанных земель осталось неиспользованными 3834 гектара, т.е. 20 процентов. В некоторых районах процент неиспользованных изъятых земель приусадебных участков был еще выше. Так, например, в Новоузенском районе из 1522 гектара использовались только половина, в Самойловском районе из 814 гектаров – 200 гектаров[35]. А это были лучшие земли, где раньше выращивались овощи.

Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г. «О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания» стало своеобразным смертным приговором небольшим селениям и хуторам, которые мешали «дальнейшему осуществлению социалистических преобразований в деревне». В отдельных случаях сселение колхозников с удаленных мест на центральные усадьбы, действительно, имело свои положительные результаты. Как правило, это происходило без учета местных особенностей, реальных материальных возможностей, исторически сложившихся способов ведения хозяйства. В Саратовской области было сселено с хуторов 483 хозяйства колхозников и единоличников[36]. Для большинства из них эта кампания явилась новым жизненным потрясением.

Под угрозой административного и уголовного наказания за невыполнение обязательного минимума выработки трудодней в летние месяцы 1939 г. резко выросло число выходов колхозников на работы. Если до этого в колхозах «XVII годовщина Октября”, “III пятилетка», «Маяк революции» Аткарского района на работу не выходило 96 человек, то после постановления таких колхозников не стало. В Куриловском районе выходы на прополку зерновых и пропашных культур выросли в 4-5 раз. В Балтайском районе количество работающих колхозников увеличилось на 1600 человек, в Дергачевском – на 1860, в Балаковском – на 1750 человек[37]. Но уже осенью 1939 г. обком партии констатировал, что значительная часть колхозников «опять притаились и сейчас занимаются торговлей овощами, заготовкой своему скоту кормов и т.д.»[38]

Изменение с января 1940 г. системы обязательных поставок животноводческой продукции - не по наличию поголовья скота, а по размерам земли – нанесло новый урон этой отрасли сельского хозяйства. ЦК ВКП(б) и СНК СССР потребовали иметь в каждом колхозе две-три животноводческие фермы. Был установлен также минимум поголовья скота на фермах. Комплектование новых ферм происходило за счет закупки, а фактически изъятия за бесценок, скота у колхозников. Имелись многочисленные случаи нанесения побоев, ареста тех колхозников, кто отказывался добровольно сдавать свой скот. В течение октября-ноября 1940 г. колхозы Саратовской области получили для новых ферм почти 43,5 тыс. голов крупного рогатого скота, 24 тыс. овец и коз, более 1200 тыс. свиней[39]. Для содержания такого количества скота колхозы не располагали необходимыми помещениями и животноводческими кадрами, не было заготовлено нужного объема кормов. Следствием этого явился значительный падеж животных в зимний период 1940/1941 гг.

К концу 1940 г. в колхозах области была вновь организована 1101 ферма, и 97 процентов колхозов имели все три вида животноводческих ферм (крупного рогатого скота, овце- и свинофермы)[40], но подавляющее большинство из них было низкопродуктивными. Так, в более трети колхозов надои молока составляли менее 1000 литров в год от каждой фуражной коровы. В колхозе «Лесная Нееловка» Базарно-Карабулакского района, например, от каждой коровы получали от 400 до 500 литров, что меньше, чем в то время давала коза у хорошей хозяйки в городе Саратове[41]. Все это сдерживало развитие экономики и рост потребления советских людей.