2013-12-31
684
Борьба Антония с Октавианом и примирение триумвиров. Мизенский мир и возобновление войны Октавиана с Секстом Помпеем.
Луций Анней Флор. Эпитомы. Книга II. Пер. А.И. Немировского.
IV. 7. Могло показаться, что Брут и Кассий изгнали Цезаря с царского трона, как Тарквиния, но этим клятвопреступлением они погубили свободу, которую более всего хотели восстановить. (2) Совершив убийство и опасаясь, не без основания, ветеранов Цезаря, они сразу же покинули курию и стали искать защиты на Капитолии. У ветеранов не было недостатка в рвении отомстить за Цезаря, но отсутствовал вождь. (3) Когда же стало ясно, какая опасность угрожает государству, идея мести была отвергнута, но одобрения убийцы не получили. (4) По совету Цицерона была объявлена амнистия, однако, чтобы не оскорблять народного горя, заговорщикам дали провинции, намеченные им убитым ими же Цезарем, — Сирию и Македонию. Месть за Цезаря скорее отсрочили, чем отменили. (5) Итак, государственная власть была распределена между триумвирами скорее как было возможно, чем как следовало. Оставив Лепида охранять столицу, Цезарь с Антонием выступили против Брута и Кассия. (6) Те же, собрав огромные силы, заняли арену, оказавшуюся в свое время роковой для Гнея Помпея. Знамения с полной очевидностью предвещали неминуемое поражение. (7) Рой пчел сел на значки, и птицы, обычно питающиеся трупами, облетели лагерь, как бы считая его своим. (8) И эфиоп, встретившийся идущим на битву, был достаточно ясным гибельным знамением. Самому Бруту, когда он, по обыкновению, бодрствовал ночью с зажженным светильником, явился темный призрак, который на вопрос, кто он, ответил: "Твой злой гений" — и скрылся из глаз. (9) В лагере Цезаря птицы и жертвенные животные так же ясно дали лучшие предсказания. Не менее важным оказалось то, что лекарь Цезаря был предупрежден вещим сном, чтобы Цезарь покинул лагерь, которому угрожает захват. Он внял этому сну.
(10) И вот началась битва. Некоторое время сражались с равным пылом, хотя у одних полководцы присутствовали, а у других нет: кому помешала болезнь, кому страх и медлительность. Неумолимая Фортуна, как показал исход битвы, находилась то на стороне мстителей, то на стороне тех, кому мстили. Начало битвы было неопределенным, и обе стороны находились в одинаково критическом положении: (11) здесь был взят лагерь Цезаря, там — лагерь Кассия. Насколько же военное счастье действеннее доблести! И как верно то, что вырвалось из уст умирающего: "Доблесть существует только на словах, не на деле". Победу в этом сражении принесла ошибка. (12) Кассий во время отступления своего фланга увидел всадников, удаляющихся после захвата лагеря Цезаря, и, решив, что они бегут, отошел за холм. (13) Пыль, крики, надвигающаяся ночь помешали ему понять случившееся, к тому же запоздал посланный к нему лазутчик. Сочтя дело своей партии проигранным, он подставил голову одному из стоявших рядом и попросил ее отрубить. (14) Брут, лишившись Кассия, потерял и силу духа. Чтобы не отречься от того, в чем поклялся (было решено, что они не переживут поражения), он также приказал одному из своих спутников пронзить себя мечом. (15) Удивительно, почему эти мудрейшие и храбрейшие мужи не убили себя сами. Разве что они следовали принципам своей философской школы, которые запрещали храбрейшим и благочестивейшим мужам, решившимся на самоубийство, налагать на себя руки: предписывалось воспользоваться чужим преступлением.
Вопрос по тексту источника:
1. Сопоставьте оценки Плутарха и Флора о деятельности республиканцев Брута и Кассия.
IV. 8. По устранении убийц Цезаря еще оставалась семья Помпея. Один из его сыновей пал в Испании, другой спасся бегством. Собрав остатки разбитой армии, вооружив эргастулы, он захватил Сицилию и Сардинию и уже с помощью флота занял центральные воды. (2) Какой контраст между ним и отцом! Отец истребил киликийцев, сын занимался пиратством. Он опустошил Путеолы, Формии, Вольтурн, одним словом, всю Камланию, Понтийские болота, Энарию и даже устье реки Тибра. Столкнувшись с кораблями Цезаря, поджег и потопил их. Не только сам Помпей, но и Мена и Менекрат, гнусные рабы, которых он поставил во главе флота, носились по всему берегу в поисках добычи. (3) За свои военные успехи он посвятил Пелору сто быков с позолоченными рогами, а в дар Нептуну бросил живого, украшенного золотом коня, чтобы владыка морей позволил ему властвовать над своим морем. Наконец опасность стала настолько велика, что был заключен мирный договор с врагом, если можно назвать врагом сына Помпея. (4) Какова же была радость, хотя и недолгая, когда в Байях было принято решение о возвращении и восстановлении Помпея в имущественных правах. Помпей устроил пир на борту корабля и, сетуя на свой жребий, не без приветливости произнес, когда возлегли за столом: "Вот мои кили!", намекая на то, что отец жил в Килях, знаменитом районе столицы, а его собственный дом и пенаты нависают над морем. (5) Однако из-за неуступчивости Антония, который скупил и промотал имущество Помпея как военную добычу, вступление Секста в права владения не состоялось. Он начал нарушать мирный договор. Дело дошло до оружия, и против юноши направили флот со всеми силами империи. Его подготовка была великолепна сама по себе. (6) Срыв участок берега, начиная с Геркуланской дороги, превратили Лукринское озеро в гавань и к нему присоединили Авернское озеро, удалив между ними землю; рассчитывали, что маневрируя на этом тихом пространстве, флот получит навык ведения морского боя. (7) Вынужденный вести эту грандиозную войну, юноша был разбит в Сицилийском проливе. И он унес бы с собой к подземным богам доброе имя полководца, если бы ничего не предпринял впоследствии. [8] Но свойство великого дарования — не терять надежды! Он же, когда все было потеряно, отплыл в Азию и — что горестнее всего для храброго человека — попал там в плен, на суд врагов, чтобы умереть от руки палача. (9) Со времени Ксеркса не было столь печального бегства. Тот, кто прежде командовал флотом в 350 кораблей, бежал на шести или семи судах с погашенными на флагмане огнями, бросив в море перстни, дрожа и оглядываясь и все же не опасаясь, что будет настигнут.
IV. 9. Хотя в лице Кассия и Брута Цезарь уничтожил враждебную партию, а в лице Помпея истребил даже ее имя, он не мог добиться прочного мира, пока оставался Антоний, этот камень преткновения и обуза для безопасности государства. (2) Для гибели ему было достаточно одних пороков. Дойдя до крайности в своей страсти к честолюбию и роскоши, он освободил от распространяемого им ужаса сперва врагов, потом сограждан и, наконец, свой век. (3) Парфяне после разгрома Красса воспряли духом и с радостью узнали о гражданских беспорядках среди римского народа. При первой возможности они выступили без колебания. (4) Подстрекателем был Лабиен, посланный Кассием и Брутом, с преступной яростью призвавшими на помощь врагов! И те под предводительством Пакора, юноши царской крови, рассеяли гарнизоны Антония. Легат Сакса, не желая попасть в их руки, пронзил себя мечом. (5) В конце концов с потерей Сирии зло распространилось бы шире, поскольку враги совершили завоевания под видом оказания помощи. Вентидий, другой легат Антония, благодаря невероятному счастью разгромил полчища Лабиена, самого Пакора и всю парфянскую конницу между Оронтом и изгибом Евфрата. (6) Было их более двадцати тысяч. Не обошлось без хитрости полководца, изобразившего панику и заставившего врага подойти ближе к лагерю, чтобы лишить его возможности использовать стрелы. Пакор пал, храбро сражаясь. После того, как его голову пронесли по восставшим городам, Сирия была возвращена Риму без войны. Убийство Пакора уравновесило поражение Красса.
IV. 10. После того, как парфяне и римляне испытали друг друга в бою, а печальная судьба Красса и Пакора показала силы обеих сторон, была возобновлена дружба на условиях взаимного уважения и Антоний заключил договор с царем. (2) О безграничная людская гордыня! Из желания прочитать под своими статуями имена Аракса и Евфрата, без повода, без плана и даже без формального объявления войны (как будто сохранение тайны также относится к искусству полководца) он, оставив Сирию, совершил нападение на парфян. (3) Этот народ, опытный в военных делах, изобразил притворную панику и бегство в свои равнины. Антоний сразу же стал преследовать их как победитель. Но уже к вечеру на них, уставших от долгого пути, неожиданно обрушилась, как вихрь, небольшая часть вражеского войска и два легиона были засыпаны пущенными отовсюду стрелами. (4) Ни одно из поражений нельзя было бы сравнить с тем, которое угрожало на следующий день, если бы не вмешалось сочувствие богов. Некто, уцелевший от разгрома Красса, подскакал к лагерю в парфянском наряде и, обратившись с приветствием на латинском языке, что само по себе придавало веры, сообщил об угрозе: (5) "Уже приближается царь со своими силами. Вы должны отступить и достигнуть гор. Но, возможно, даже и там вы не уйдете от врага". В результате за отступающими последовала меньшая часть врагов. Но все-таки враги были. (6) Остальное войско было бы уничтожено, если бы воины, когда на них градом посыпались стрелы, случайно, но словно по наущению, не упали навзничь и, накрывшись щитами, не произвели впечатление убитых. И парфяне опустили луки. (7) Но когда римляне снова поднялись на ноги, это показалось варварам настолько удивительным, что один из них подал голос: "Идите добром, римляне. Молва заслуженно называет вас победителями народов, если вы избежали оружия парфян". Потерь от трудностей перехода было не меньше, чем от врагов. (8) Прежде всего потому, что в этой местности было опасно пить воду. Кое-кому была очень вредна соленая вода. И даже пресная приносила вред ослабленным и пьющим с жадностью. (9) Не в меньшей мере способствовали эпидемии жара Армении и снега Каппадокии, а также внезапный переход от одного климата к другому. (10) Так что от шестнадцати легионов осталась едва одна треть.
Вопрос по тексту источника:
1. Как можно охарактеризовать отношение Луция Аннея Флора к Гнею Помпею и его сыну Сексту?
