Теория присвоения Локка

Перед тем как обратиться к детальному рассмотрению других теорий справедливости, необходимо еще немного усложнить структуру теории, основанной на титулах собственности. С этой целью лучше всего рассмотреть попытку Локка сформулировать принцип справедливости присвоения. Локк считает, что право собственности на никому не принадлежащий объект возникает, когда кто-то смешивает с таким объектом свой труд. В связи с этим возникает много вопросов. Каковы границы того, с чем смешивается труд? Если астронавт, совершающий экспедицию как частное лицо, расчистил участок на поверхности Марса, то смешал ли этот человек свой труд со всей планетой (став, таким образом, ее собственником), со всей необитаемой Вселенной или только с конкретным участком? Какой именно участок переходит в собственность индивида в результате его действий? Та минимальная (возможно, топологически несвязная) часть пространства, в которой, и только в которой, его действия уменьшили энтропию? Может ли нетронутая земля (которую в экологических целях исследует высоко летящий самолет) перейти в собственность в результате процесса по Локку? А постройка забора вокруг территории, вероятно, превратила бы его строителя в собственника забора (и земли непосредственно под ним)?

Почему, смешивая свой труд с объектом, человек превращает -ся в его владельца? Возможно, потому что индивид владеет своим трудом, и поэтому он приобретает собственность на вещь, до тех пор никому не принадлежавшую, «пропитав» ее тем, чем он владеет. Собственность впитывается во все остальное. Но почему я, смешивая то, что мне принадлежит, с тем, что мне не принадлежит, не теряю то, что мне принадлежит, а приобретаю то, что мне не принадлежит? Если мне принадлежит банка томатного сока и я вылью его в море, так чтобы молекулы сока (радиоактивно помеченные, чтобы я мог это проверить) равномерно смешались с водами моря, стану ли я в результате владельцем моря или просто по-дурацки израсходую свой томатный сок? Возможно, идея все-таки заключается в том, что, работая с вещью, мы улучшаем ее и делаем вещь более ценной, а потому любой человек имеет право владеть вещью, которой он придал ценность. (Эту идею, возможно, подкрепляет мнение, что работа — дело малоприятное. Если бы некоторые люди производили вещи так же легко, как герои мультфильма «Желтая подводная лодка», оставлявшие за собой след из цветов, разве у них было бы меньше прав на эти продукты, изготовление которых им ничего не стоило?) Оставим в стороне то, что иногда труд делает вещь менее ценной (например, в случае, если вы покроете розовой эмалью кусок плавника, выброшенный на берег прибоем). Почему принадлежащий индивиду титул собственности должен распространяться на весь объект, а не исключительно на произведенную его трудом добавленную ценность? (Ссылка на ценность также могла бы служить для очерчивания пределов собственности; например, замените слова «уменьшили энтропию» на «увеличили ценность» в приведенном выше критерии, использующем понятие энтропии.) Никакой работоспособной или логически последовательной схемы образования прав собственности, использующей понятие добавленной ценности, пока не разработано, и, вероятно, никакая схема такого рода не выдержала бы возражений вроде тех, которые разрушили теорию Генри Джорджа.

Если запас никому не принадлежащих объектов, которые можно улучшить, ограничен, то мнение, что улучшение объекта обеспечивает полную собственность на него, будет неубедительным. Ведь когда объект становится собственностью какого-нибудь индивида, это изменяет ситуацию для всех остальных. Если до того они обладали свободой (в смысле Хохфельда) использовать этот объект, то теперь уже нет. Это изменение ситуации остальных (в результате того, что они лишились свободы работать с ранее никому не принадлежавшим объектом) не обязательно означает ухудшение их положения. Если я завладею одной песчинкой с Кони-Айленда, то после этого никто другой не сможет ничего делать с этой песчинкой. Но на острове останется множество других песчинок, с которыми они могут делать все, что пожелают. А если не песчинок, то каких-то других объектов. С другой стороны, то, что я делаю с песчинкой, которой я завладел, может улучшить положение остальных, и это компенсирует им утрату свободы использовать эту песчинку. Главный вопрос — ухудшает ли положение других людей акт присвоения никому ранее не принадлежавшего объекта.

Оговорка Локка, что «достаточное количество и того же самого качества [предмета труда должно] остаться для всех остальных» (II, 27) введена для того, чтобы гарантировать, что положение других не ухудшится. (Если это условие выполняется, есть ли хоть какая-то мотивация для его следующего условия о нерасточительности?) Часто утверждается, что это условие когда-то выполнялось, но больше не выполняется. Однако, по-видимому, существует аргумент, доказывающий, что если эта оговорка больше не выполняется, то она никогда и не могла выполняться так, чтобы обеспечить постоянные и наследуемые права собственности. Рассмотрим первого индивида Z, которому для присвоения не осталось достаточного количества [данного блага] того же самого качества. Последний индивид Y, который присвоил некий объект, лишил Z его прежней свободы предпринимать действия по отно -шению к объекту и тем самым ухудшил положение Z. Поэтому, согласно оговорке Локка, Y не имел права присвоить этот объект. Таким образом, предпоследний индивид X, который присвоил некий объект, ухудшил положение Y, потому что его действие стало последним разрешенным актом присвоения. В силу этого акт присвоения, осуществленный X, был недопустимым. Но тогда предпредпоследний присвоивший некий объект индивид W совершил последний разрешенный акт присвоения и, поскольку он ухудшил этим положение X, его действие было неразрешенным. И так далее вплоть до первого индивида А, который присвоил постоянное право собственности.

Этот аргумент, однако, слишком поспешен. Акт присвоения собственности может ухудшить положение другого человека двумя способами: во-первых, он может потерять возможность улучшить свое положение с помощью конкретного акта присвоения (или любого другого); и, во-вторых, он может потерять возможность свободно использовать (не присваивая) то, что раньше мог использовать. Введение строгого требования, чтобы акт присвоения не приводил к ухудшению положения другого, исключило бы первый способ — если что-нибудь другое не компенсировало бы уменьшения возможностей, — а также второй. Введение более слабою требования исключило бы второй способ, но не первый. В случае более слабого требования мы не можем мгновенно отменить всю цепочку актов от А до Z так, как это описано выше, потому что, хотя индивид Z больше не может присвоить, у него, как и прежде, может оставаться возможность кое-что использовать. В этом случае осуществленное Y присвоение не нарушало бы более слабой оговорки Локка. (Когда остается все меньше того, что люди вольны использовать, пользователи могут столкнуться с растущими неудобствами, теснотой и т.п.; таким образом, положение других могло бы ухудшиться, если только процесс присвоения не был бы остановлен задолго до этого.) Можно утверждать, что никто не может выдвигать легитимные жалобы в том случае, если выполняется более слабое условие. Однако, поскольку здесь нет такой ясности, как в случае строгой оговорки, Локк мог подразумевать сохранение строгой оговорки «достаточное количество и того же самого качества» и, возможно, для того и ввел условие нерасточительности, чтобы отдалить конечную точку, из которой приведенное рассуждение быстро проходит обратный путь к началу цепочки.

Ухудшает ли положение людей, не имеющих возможности совершить акт присвоения (поскольку доступных и полезных неприсвоенных объектов больше нет), система, которая разрешает акты присвоения и постоянную собственность? Здесь вступают в игру различные знакомые нам доводы в защиту частной собственности, основанные на общественной пользе: она увеличивает общественный продукт, передавая средства производства в руки тех, кто может использовать их с наибольшей эффективностью (прибыльно); она стимулирует экспериментирование, потому что когда ресурсы контролируются разными людьми, нет одного человека или небольшой группы, которых человек, желающий воплотить новую идею, должен был бы обязательно убедить; частная собственность позволяет людям выбирать, какого рода риски (и какого рода структуру рисков) они желают нести, что ведет к специализации в распределении разных типов рисков; частная собственность защищает будущих индивидов, побуждая некоторых людей изымать ресурсы из текущего потребления для рынков в будущем; она предоставляет дополнительные источники занятости для непопулярных людей, которым не приходится убеждать одного человека или небольшую группу нанять их на работу, и т.д. Эти соображения входят составной частью в теорию Локка не в качестве утилитаристского оправдания собственности, а для поддержки утверждения о том, что присвоение частной собственности удовлетворяет цели, ради которой была введена оговорка «достаточное количество и того же самого качества». Они опровергают утверждение, что, когда это условие нарушено, не может возникнуть никакого естественного права частной собственности в результате локковского процесса. Трудность, возникающая при попытке с помощью такого аргумента показать, что условие удовлетворено, состоит в том, чтобы выбрать подходящую базу для сравнения. Присвоение по Локку не ухудшает положения людей по сравнению с чем?¹² Вопрос о фиксации уровня отсчета требует более детального исследования, чем возможно представить на этих страницах. Чтобы понять, насколько широкий диапазон имеется для различных теорий присвоения и для установления уровня отсчета, было бы желательно иметь оценку общей экономической значимости первоначального присвоения. Возможно, эту значимость можно было бы измерить процентной долей в совокупном доходе тех доходов, которые основаны на непереработанном сырье и присвоенных ресурсах (а не на человеческой деятельности), — включающей главным образом рентный доход, представляющий ценность неулучшенной земли и цену сырья in situ^, — а также долей существующего в данный момент богатства, представляющей подобные доходы, полученные в прошлом*.

¹² Ср.: Robert Paul Wolff, "A Refutation of Rawls' Theorem on Justice," journal of Philosophy, March 31, 1966, sect. 2. Критика Вольфа не применима к концепции Ролза, согласно с которой база фиксируется в соответствии с принципом различия.

^ В месте нахождения (лат.). — Прим. науч. ред.

* Мне не встречалось точной оценки. Дэвид Фридмен (David Friedman, The Machinery of Freedom [N.Y.: Harper & Row, 1973], pp. xiv, xv) обсуждает этот вопрос и предлагает цифру в 5% национального дохода США в качестве оценки сверху первых двух упомянутых факторов. Однако он не пытается оценить долю существующего богатства, которая основана на таком доходе, полученном в прошлом. (Туманный термин «основан на» просто означает, что вопрос нуждается в исследовании.)

Следует отметить, что теория легитимного происхождения прав собственности нужна не только тем людям, кто поддерживает частную собственность. Сторонники коллективной собственности, например те, кто считает, что группа людей, живущих в какой-то местности, совместно владеет этой территорией или ее минеральными ресурсами, также должны иметь теоретическое обоснование того, как возникли такие права собственности; они должны доказать, почему люди, живущие на земле, имеют право определять, что делать с этой землей и этими ресурсами, тогда как люди, живущие в другом месте, такого права не имеют (по отношению к той же земле и ресурсам).