Написано:1782 г

Автор: Денис Иванович Фонвизин

Сюжет.

Жанр: слово

В основе сюжета — неудачный поход русских князей на половцев, предпринятый новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году. «Слово» было написано в конце XII века, вскоре после описываемого события, датируется 1185 годом.

Рукопись «Слова» сохранилось только в одном списке, который находился в древнерусском сборнике, приобретённом в начале 90-х гг. 18 в. одним из наиболее известных и удачливых коллекционеров памятников русских древностей графом Алексеем Мусиным-Пушкиным у бывшего архимандрита упразднённого к тому времени Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле Иоиля.

«Слово» начинается вступлением — обращением к великому певцу древности Бояну. Beщий Боян, когда начинал песнь, растекался мыслью по древу, мчался серым волком по земле, парил сизым орлом под облаками... Автор же «Слова» хочет писать просто, «по былинам сего времени». Повесть его разворачивается «от старого Владимира» (Мономаха) «до нынешнего Игоря», который задумал в одиночку, с немногими родичами, вернуть Руси землю половецкую до самого Черного моря.

В самом начале Игорева похода случилось затмение солнца, но князь пренебрег этим дурным знамением: все превозмогла жажда «искусить Дона Великого». Он сказал краткую речь дружине своей и отправился в поход. Солнце ему тьмой путь заступало, ночь, стонавшая грозою, птиц разбудила, звери ревели, языческий бог — Див с вершин деревьев предупреждал дальние земли о походе. Половцы побежали наперерез Игорю к Дону: скрипят телеги в ночи, как распуганные лебеди. «О Русская земля! Уже ты за холмом!»

Утром в пятницу русские полки победили половцев, взяли богатую добычу — красных девушек половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие аксамиты. Но на другое утро внезапно подошли главные силы половцев под предводительством ханов Гзака и Кончака. «Кровавые зори свет возвещают; черные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца» (четырех русских князей). Со всех сторон они обступили русские полки на реке Каяле (где она находится, неизвестно). Началась кровавая битва, какой не видано было во времена самых страшных войн на русской земле, при Олеге Святославиче — Гориславиче. Храбрей всех сражался брат Игоря Буй-Тур Всеволод. Два дня продолжалась битва, на третий к полудню пали Игоревы стяги. «Тут пир окончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую». Братья разлучились; Игорь попал в плен. Деревья от горя к земле приклонились...

Невеселое время настало. Сказал брат брату: «Это мое, и то мое же». И начали князья про малое говорить: «Это великое» — и сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю русскую.

Игорева храброго полка не воскресить. Великая печаль настала по всей русской земле: «Игорь-князь погубил то, чего добился отец его Святослав Ольгович, пленивший половецкого хана Кобяка. Побежали поганые на русскую землю, брали дань по беличьей шкурке от двора».

А киевский князь Святослав видел смутный сон: одевали его черным покрывалом на кровати тисовой, черпали синее вино, с горем смешанное, сыпали пустыми колчанами крупный жемчуг на грудь. Всю ночь с вечера серые вороны граяли и понеслись к синему морю. Бояре рассказали князю об Игоревом поражении.

Тогда великий Святослав изронил златое слово, со слезами смешанное. Упрекнул он Игоря и Всеволода: рано начали они половецкую землю воевать, а себе славы искать. Князья теперь Святославу не в помощь: худо времена обернулись; в городе Римове кричат под мечами половецкими, а Владимир (князь Владимир Глебович) под ранами. Святослав обращается ко всем князьям земли русской: не придут ли они на помощь? Ведь великий князь Всеволод Большое Гнездо может Волгу веслами раскропить, а Дон шлемами вычерпать. Храбрых Рюрика и Давыда Ростиславичей воины золочеными шлемами по крови плавали. Галицкий Ярослав Осмомысл высоко сидит на златокованом столе, подпер горы Угорские своими железными полками, затворил Дунаю ворота. Всех их, а с ними и волынских, и полоцких князей зовут отомстить за землю Русскую, за раны Игоревы, храброго Святославича. Ведь уже и Сула не защищает от Переяслава, и Двина Полоцка. Только князь Изяслав Василькович (из рода полоцких князей) позвонил острыми мечами о шлемы литовские, а сам изронил жемчужную душу из храброго тела чрез златое ожерелье.

Святослав или автор (где кончается «златое слово», из текста неясно) призывает потомков Ярослава Мудрого и Всеслава Полоцкого прекратить вражду между собой. Следует рассказ о Всеславе — князе-колдуне, как он за ночь скакал от Полоцка до Киева, от Белгорода до Новгорода. Из-за него на реке Немиге снопы стелют головами, молотят булатными цепями, на току жизнь кладут, веют душу от тела. Всеславу в Полоцке звонили заутреню у Святой Софии, а он в Киеве звон слышал. Ему-то Боян сказал припевку: «Ни хитру, ни горазду, ни птицею горазду суда Божия не минути».

Ярославна, жена князя Игоря, рано плачет в Путивле на городской стене, ее голос слышится на Дунае. «Полечу, — говорит, — кукушкой по Дунаю, омочу рукав в Каяле реке, утру князю кровавые раны на изможденном теле». Ярославна жалуется ветру — что он ее веселье по степи развеял? Просит Днепр-Славутич: «Верни, господин, моего любимого ко мне». Взывает к светлому и трисветлому солнцу: «Всем ты тепло и красно, почему же простерло горячие свои лучи на княжьих воинов?»

Прыснуло море в полуночи, идут смерчи облаками. Игорю Бог кажет путь из земли Половецкой на землю Русскую, к отеческому золотому столу. Игорь спит и не спит — меряет мыслью поля от великого Дона до малого Донца. Половчанин Овлур свистнул ему за рекой. Князь Игорь поскакал горностаем к тростникам, белым гоголем на воду, побежал к Донцу, полетел соколом под облаками. А когда Игорь соколом летел, Овлур волком бежал.

Донец сказал Игорю: «Княже Игорь! Немало тебе величия, а Кончаку нелюбия, а Русской земле веселия!» Игорь отвечал: и тебе, Донец, немало величия: ты лелеял князя на волнах, стлал ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевал теплыми туманами под зелеными деревьями. Не то река Стугна: пожрала чужие корабли, затворила путь юноше князю Ростиславу, и плачется теперь его мать...

Вслед за Игорем бросились Гзак с Кончаком. Тогда вороны не каркали, галки замолкли, сороки не трещали — только змеи ползали и дятлы путь к реке казали. Гзак сказал Кончаку: «Если сокол летит к гнезду — расстреляем соколенка (сына Игоря Владимира) золочеными стрелами». Кончак отвечал: «Опутаем соколенка красною девицею». Гзак говорит: «Если опутаем соколенка красною девицею — не будет нам ни соколенка, ни девицы, начнут нас птицы бить в поле Половецком».

Солнце светится на небе — Игорь-князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае — развеваются голоса до Киева. Игорь-князь едет по Боричеву взвозу к святой Богородице Пирогощей. Страны рады, грады веселы. Слава Игорю Святославичу, Бую-Туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Князьям слава и дружине! Аминь.

Перед походом на половцев. Ржут кони за Сулою, Звенит слава в Киеве, Трубы трубят в Новеграде, Стоят знамена в Путивле, Игорь ждет милого брата Всеволода. И рек ему буй-тур Всеволод: "Один мне брат, один свет светлый ты, Игорь! Оба Святославичи! Седлай же, брат, борзых коней своих, А мои тебе готовы, Оседланы пред Курском. Метки в стрельбе мои куряне, Под трубами повиты, Под шеломами взлелеяны, Концом копья вскормлены, Пути им все ведомы, Овраги им знаемы, Луки у них натянуты, Тулы отворены, Сабли отпущены, Сами скачут, как серые волки в поле, Ища себе чести, а князю славы". Завершение «Слова» Солнце светит на небе - Игорь-князь в Русской земле! Девы поют на Дунае, Голоса долетают через море до Киева, Игорь едет по Боричеву Ко святой богородице Пирогощей. Радостны земли, Веселы грады! - Песнь мы спели старым князьям, Песнь мы спели князьям молодым: Слава Игорю Святославичу! Слава буйному туру Всеволоду! Слава Владимиру Игоревичу! Здравствуйте, князья и дружина, Поборая за христиан полки неверные! Слава князьям, а дружине аминь!

Плач Ярославны (перевод Н.А. Заболоцкого) Над широким берегом Дуная, Над великой Галицкой землей Плачет, из Путивля долетая, Голос Ярославны молодой: «Обернусь я, бедная, кукушкой, По Дунаю-речке полечу И рукав с бобровою опушкой, Наклонясь, в Каяле омочу. Улетят, развеются туманы, Приоткроет очи Игорь-князь, И утру кровавые я раны, Над могучим телом наклонясь». Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: «Что ты, Ветер, злобно повеваешь, Что клубишь туманы у реки, Стрелы половецкие вздымаешь, Мечешь их на русские полки? Чем тебе не любо на просторе Высоко под облаком летать, Корабли лелеять в синем море, За кормою волны колыхать? Ты же, стрелы вражеские сея, Только смертью веешь с высоты. Ах, зачем, зачем мое веселье В ковылях навек развеял ты?» На заре в Путивле причитая, Как кукушка раннею весной, Ярославна кличет молодая, На стене рыдая городской: «Днепр мой славный! Каменные горы В землях половецких ты пробил, Святослава в дальние просторы До полков Кобяковых носил. Возлелей же князя, господине, Сохрани на дальней стороне, Чтоб забыла слезы я отныне, Чтобы жив вернулся он ко мне!» Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: «Солнце трижды светлое! С тобою Каждому приветно и тепло. Что ж ты войско князя удалое Жаркими лучами обожгло? И зачем в пустыне ты безводной Под ударом грозных половчан Жаждою стянуло лук походный, Горем переполнило колчан?»

«НЕДОРОСЛЬ»