О друзьях

О. и любит купечество и изобличает его; он изобличает его именно потому, что любит. Он был идеологом тех самых слоев купечества и примыкающей к нему части мещанства, к-рые сильнее, чем кто-либо, страдали от пережитков произвола «самодурства» в самом широком смысле этого слова, к-рые протестовали против него, но к-рые в то же время были тесно связаны с этим миром и не могли или не стремились порвать с ним связи.

О буржуазном существе О. свидетельствует хотя бы то новое освещение, к-рое О. придает образам дворянства. О. с самого начала занимал определенную позицию, всем своим творчеством выражая отрицательное отношение к дворянству. Дворянин постоянно наделяется О. отрицательными чертами. В молодости — это беззаботный хлыщ, приударяющий за купеческими дочками, искатель приключений, а главное — богатого приданого, к-рое позволило бы ему зажить припеваючи. Этот характерный образ дворянина, искателя богатой невесты, проходит через множество комедий О.: таковы Вихорев («Не в свои сани не садись»), Баклушин в комедии «Не было ни гроша, да вдруг алтын», Дульчин в пьесе «Последняя жертва», Аполлон Мурзавецкий («Волки и овцы»), Поль Прежнев в комедии «Не сошлись характерами», имение к-рого промотано его матерью с гувернерами французами и к-рому грозит перспектива «быть выгнанным со службы», «стать праздношатающимся, картежным игроком, а может быть и хуже».

Дворяне О. или смешны или отвратительны — так случилось потому, что О. изображал этот класс с враждебных ему политических позиций.

Знаменателен тот факт, что когда О. сатирически изображает дворянина, он почти всегда противопоставляет ему купца, сильно идеализируя последнего. Презирая дворянство как тунеядцев и развратников, Островский глубоко любит купечество как наиболее неиспорченный по своим моральным устоям класс дореформенного общества.

О. боролся за культурную перестройку своего класса. Сочувственно приемля лучшие стороны купеческого патриархального быта, он в то же время решительно ополчался против тех его сторон, которые стояли на пути роста и совершенствования купечества, которые грозили подорвать его материальный уровень и дискредитировать его в обществе.

О. бичевал прежде всего хищническое накопление капитала, создание богатства путем обмана и замаскированного грабежа. «Городничему, — рассказывает в «Грозе» Кулигин, — мужички пришли жаловаться, что он (богатый купец Дикой, одно из самых именитых лиц города Калинова — А. Ц.) ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: „Послушай, говорит, Савел Петрович, рассчитывай ты мужиков хорошенько, каждый день ко мне с жалобой ходят“. Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: „Стоит ли, ваше высокоблагородие, о таких пустяках разговаривать. Много у меня в год народу то перебывает. Вы то поймите: не доплачу им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо“. Вот как сударь!»

Еще больше внимания О. уделял проявлениям семейного самодурства, полному невниманию купца — главы семьи — к запросам и желаниям его детей. «Моя дочь — хочу с кашей ем, хочу — масло пахтаю» — это наглое заявление купца Большова типично для всех самодуров О. («Свои люди — сочтёмся).

В этой борьбе с темными сторонами быта и психики купечества О. остается идеологом его передовых слоев, писателем, к-рый стремится поднять купечество на более высокую ступень развития, не порывая в то же время с лучшими сторонами этой, по глубокому убеждению драматурга, здоровой в своей основе среды.

Но признавая все это, мы не можем пройти мимо целого ряда мелкобуржуазных мотивов и образов, играющих в творчестве Островского существенную роль. Купеческое предпринимательство нередко шло в дореформенную эпоху по закону преемственности: одряхлевший купец перед уходом «на покой» продавал свою лавку одному из наиболее заслуженных приказчиков, дарил ее ему в награду за его верную службу, наконец женил его на своей дочери (именно таким путем вышел например в люди Подхалюзин в «Своих людях»).

Такова первая категория этих образов у О., неизменно рисуемая им с глубокой симпатией и любовью. В драмах, посвященных критике «темного царства», мы находим вторую категорию — городских ремесленников и мещан, являющихся единственным активно протестующим началом в городе. Таков напр. образ мещанина Аристарха в «Горячем сердце», неустрашимо бросающего гневные слова всемогущему подрядчику Хлынову; таков в еще большей мере в «Грозе» трогательный образ мещанина Кулигина, часовщика-самоучки, отыскивающего «вечный двигатель», который служит О. рупором для выражения его авторского гнева и скорби.

Как могла возникнуть у Островского — идеолога купечества — эта глубокая симпатия к мелким, но гордым людям, задавленным, но не уничтоженным средой? Это могло случиться только потому, что Островский принадлежал к той группе мелкобуржуазной интеллигенции, которая обслуживала русское купечество, которая вела его за собой, находясь в его авангарде. Отсюда в его творчестве сочувствие к идее честного и независимого труда, мало-по-малу выводящего в люди и всегда в конце концов награждаемого; отсюда у него внимание к маленьким людям, задавленным деспотизмом и произволом.

Широта классовой практики О. обусловила собой многообразие его жанров. Первым, едва ли не самым популярным из них, являются «картины» и «сцены из купеческой жизни». Так определен Островским целый ряд его произведений: «Картина семейного счастья» [1847], «Картины московской жизни» [1857], «Свои собаки дерутся, чужая не приставай, — картины московской жизни» [1861], «За чем пойдешь, то и найдешь» [1861], «Шутники — сцены из московской жизни» и мн. др. Называя так эти произведения, О. подчеркивал их относительную композиционную рыхлость, отсутствие в них развернутого сюжета, более эмбриональную их форму по сравнению с комедией, наиболее популярным жанром Островского. Комедии О. достаточно разнохарактерны по своей структуре. В недрах этого жанра можно было бы выделить, во-первых, комедии на купеческие темы типа «Бедность не порок» с обильно развернутыми жанровыми зарисовками, с медленным и вязким развитием сюжета, во-вторых, «граждански-обличительную» комедию типа «Доходного места» и, в-третьих, бытовую комедию 70-х гг., острие к-рой направлено против дворянства («Бешеные деньги», «Лес», «Волки и овцы» и др.). Третий бытовой жанр О. — это драма на купеческие и мещанские темы с трагическим или драматическим концом; сюда входят такие произведения, как «Бедная невеста» [1852], «Не так живи, как хочется» [1855], «Гроза» и «Бесприданница» [1879]. Каждый из этих драматургических жанров имеет у Островского свою собственную сферу применения: сцены и картины изображают преимущественно каждодневные, будничные процессы изображаемой им действительности; формой драмы он пользуется в тех случаях, когда происходящие в этой среде конфликты достигают наибольшей остроты.

Попробуем вскрыть общие черты, характерные для стиля О. в целом. Критика разнообразных течений — славянофил Эдельсон, революционный демократ Чернышевский, либерал Боборыкин — ставила Островскому в вину отсутствие в его пьесах единства действия, внутренней его целесообразности и т. п. Эти упреки были не вполне справедливыми.

Композиционная техника его комедий была обусловлена особенностями самой действительности в понимании ее Островским. Устойчивый быт дореформенного купечества и несложная психика этой среды не доставляли, разумеется, удобных условий для развертывания быстрых и стремительных темпов действия. Сюжетика этих комедий строилась на борьбе личностей с патриархальным укладом и на широких экспозициях этого уклада. В драматургии Островского случай неизменно играет крупную роль. Эта случайность завязок и развязок связана опять-таки с особенностями изображаемой О. действительности (самодур Гордей Карпыч выдать свою дочь за приказчика Митю мог только в результате случайного конфликта с Коршуновым).

В основу заглавий произведений О. неизменно ложатся пословицы и поговорки: «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется», «Праздничный сон — до обеда», «Старый друг лучше новых двух», «Свои собаки грызутся, чужая не приставай», «За чем пойдешь, то и найдешь», «Грех да беда на кого не живут», «На всякого мудреца довольно простоты», «Не все коту масленица», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Кошке игрушки, а мышке слезки» (первоначальное неразрешенное цензурой название «Воспитанницы»), «Правда хорошо, а счастье лучше», «Сердце не камень». Определенный житейский факт, получивший в пословице и поговорке типическое, обобщенное значение, кладется О. в основу его отношения к изображаемому уголку социальной действительности, и недаром эти пословицы и поговорки так часто звучат в развязке и финале его комедий: автор этим моралистическим приемом еще раз подтверждает самокритическую установку своих произведений. Возьмем другую сферу композиции — фамилии, которые О. дает своим персонажам. Здесь также налицо глубокая связь между внутренними свойствами и внешними чертами персонажей. Таковы в «Бедности не порок» красноречивые фамилии и имена Гордея и Любима Торцовых (первоначально комедия носила название «Гордому бог противится»), Коршунова, Яши Гуслина и Гриши Разлюляева. В именах, характеризующих образ, Островский выделяет те черты, которые обозначают динамическую сущность образа, то, чем образ в данной пьесе живет и движется, то, что является скрытой причиной его поступков, дел и действий.

Но было бы глубокой ошибкой считать Островского чистым натуралистом, воспроизводящим без каких-либо художественных видоизменений действительность. Островский любит быт и изображает его, но он изображает его творчески, видоизменяя и комбинируя его черты.

Для полноты характеристики стиля О. необходимо хотя бы вкратце остановиться на исключительном богатстве и яркости его языка. Замечательной особенностью языка О. является то, что он чувствует глубокое разнообразие речевых диалектов. Каждая социальная группа говорит у О. по-разному, и это различие языка, эти особенности индивидуальной речи каждого персонажа как нельзя глубже соответствуют особенностям его природы. Для самодуров напр. характерна обрывистая речь, полная грубых слов, но тупой самодур, вроде Дикого, говорит не так, как самодур добродушный, вроде Курослепова.

ЖЕЛАНИЕ У ЛИСЫ ДАВНО УЖ БЫЛО ТАКОВО:

ВСЕЛИТЬСЯ В ВОЛЧИЙ ДОМ.

ВОТ КАК- ТО ВОЛК ПОШЁЛ КУМЕ ЛИСИЧКЕ РЫБКУ ДАТЬ,

А РЫБКА ОКАЗАЛАСЬ НЕ ПРОСТАЯ, ЗОЛОТАЯ.

ЗА ЭТО ЛИСЫНЬКА ЕМУ ДВЕ КУРИЦЫ ДАЛА…

УШЁЛ ОТТУДА ВОЛК ДОВОЛЬНЫЙ,

НЕ ЗНАЯ, ЧТО УЖЕ ЛИСА ЖЕЛАНЬЕ ЗАГАДАЛА.

ЖЕЛАНЬЕ БЫЛО ТАКОВО:

ЧТОБ ЛИСЫНЬКЕ ВСЕЛИТЬСЯ В ВОЛЧИЙ ДОМ.

КАК ТОЛЬКО ЭТО ВСЁ ПРОИЗОШЛО,

ВОЛК С ГОРЯ В РЕЧКЕ УТОПИЛСЯ.

МОРАЛЬ СЕЙ БАСНИ ТАКОВА:

НЕ ВСЕ ДРУЗЬЯ, КАК МЫ ПОРОЙ СЧИТАЕМ!

И КТО-ТО НАМ В ДРУЗЬЯ

ЕЙ-БОГУ НЕ ГОДИТСЯ!

Калашников Дмитрий

ПАУЧОК

Жил на свете один добрый Паучок. Трудился он от зари до зари, день-деньской. Но однажды он задумался и решил сделать мир вокруг себя красивее. Начал он со своей паутины и паутин других пауков: утром разукрасил их во все цвета радуги. Довольный своей работой, он уснул. Проснулся он от крика других пауков. Оказалось, что в сети не попала ни одна муха. Мухи замечали цветную паутинку и избегали её. Пауки ругали доброго Паучка, грозились его наказать и прогнать из своего царства -Паучиного государства. Потом они взяли тряпки и помыли свои паутины. Паутины опять стали серыми, неинтересными и скучными. Посмотрел Паучок на эти паутины, вздохнул и понял, что здесь ему не место. Он ушёл. Когда пауки закончили мыть паутины, мухи стали попадать в них. Пауки наелись, заскучали. Стали искать Паучка, но нигде не нашли. Он исчез навсегда.

Мораль: сытые, скучные пауки никогда не поймут красоты! Кто видел настоящую красоту, сделанную своими руками, не сможет вернуться к серой и скучной жизни, хотя может остаться голодным…

Юлия Петри

Журавль и Щука

Решили вдруг Журавль, Щука

Померять силушки друг друга.

Журавль говорит:

«Ты можешь, Щука, взлететь высОко,

Так, как я? Как я и все мои друзья?»

А Щука так вопросом отвечает:

«Ты сможешь глубоко заплыть?

И как бы ни было глубОко –

От недостатка воздуха не ныть?»

И поменялись…

Пыталась Щука в небо взвиться,

Да не хватило рыбке сил,

И шлёпнулась она в прибрежный ил!

Журавль, сделав пять попыток,

Нырнул… Печальней нету пыток -

Он утонул…

Мораль сей басни такова:

Не лезьте не в свои дела!

Константин Соловьёв

Человек и вор

К одному человеку пришёл переодевшийся вор. Прикинувшись магом, он сказал, что способен спасти душу человека, и может бесплатно помочь.

Человек согласился и закрыл глаза, ожидая чего-то. Вор же бесшумно вытащил кошелёк, потом зашумел и затих. Человеку он сказал, что удалось подкупить чёрта. Человек возрадовался, а вор ушёл с кошельком.

Так и некоторые люди втираются в доверие, а потом всё делают для своей выгоды.

Анастасия Прончатова

В лесном бору

В лесном бору Зайчонок жил.

Он с детства с Ёжиком дружил.

Однажды встретил он Лису и Волка –

Дружить с Ежонком очень мало толка!

«Колючий он и лапки коротки:

С таким водиться вовсе не с руки!»

«Пойдём-ка с нами погулять под ёлки –

Дружи с крутыми: и с Лисой, и с Волком!»

И повели Зайчишку под густые ели.

Да там его чуть-чуть не съели.

Но рядом вовремя Ежонок пробегал.

Увидев друга, громко закричал:

«Беги скорей, охотники уж близко!»

От страха задрожали Волк да Лиска.

Они хвосты мохнатые поджали

И быстро-быстро убежали!

Вот и выходит, милый друг,

Что старый друг гораздо лучше двух!

Алёна Белоус

Лисица и её кума

Лисица по лесу гуляла.

Тут кумушка навстречу ей.

Лисица начала беседу

И говорит она куме:

«Вот женишок нашёлся мне,

Красивый, умный и богатый!»

(Хотя и нет тут никакого жениха)

А кумушка от зависти вдруг побледнела,

И говорит завистливо Лисе:

«Хотела бы я видеть женишка!»

Лисица стала отпираться,

(А вдруг раскроют ложь её?)

Но тут куме всё стало ясно:

Нет жениха и не было его!

Алина Стратиевская

Король и слуга

Жил король богатенький,

При нём слуга горбатенький.

Ну всё слуга умел!

Король не ценит труд слуги,

Кричит ему: «Ты прочь пади!»

И тот ушёл от короля –

Но приняли другие.

Король ведь не ценил раба –

Остался с носом, с пылью!

Пришлось идти и умолять

Назад раба ему отдать.

Но так и не добился,

С крыльца упал, разбился.

Мораль сей басни такова:

Ценить чужой труд – не беда!

Екатерина Шелепало

Лисица и Медведь

Миша-Мишенька-медведь захотел учиться петь.

Целый день потел, трудился: петь учился и учился.

Громко Мишенька поёт, а по лесу слух идёт:

Кто-то в лесе грозно воет, иль мычит… а может, стонет.

И узнали наконец, кто такой здесь молодец.

Звери все возмущены: уж два дня не видят сны

Из-за Мишеньки-Мишутки.

«Всё, устал от этой шутки, - говорит наш Соловей. –

Прекращай, Мишутка, петь!»

Тут Ворона предложила к Мише отослать зверей –

Тех, кто всё же посмелей.

Выбрали куму Лисицу, ох, на хитрость мастерицу.

К Мишеньке она подходит, глаз с косматого не сводит,

Говорит: «Талант! Талант! Талант! Ты великий музыкант!

Но скажу я, понимаешь: Соловья ты огорчаешь.

Он завидует тебе, и умрёт ведь – быть беде».

Мишка что-то промычал и молчать пообещал.

Иногда и в лицемерье польза есть и без сомненья!

Александра Лисиченко

Крокодил и Кенгуру

Жил да был Крокодил,

Никуда не ходил.

И однажды к нему

Подошёл Кенгуру.

Говорит он ему:

«Помоги мне, дружок,

Я хочу пирожок!»

Но тут злой Крокодил

Кенгуру оскорбил!

Дни тянулись, как нить,

С Крокодилом зверьё

Отказалось дружить.

Кто в беде не помог –

Сердце всех на замок!

Виктория Паращич

Свинья и Петух

Однажды на ферме Свинья говорит Петуху: «Я бы смогла всех будить, если б не ты!» «Хорошо, - говорит Петух, - завтра ты всех разбуди». С утра из сарая послышалось глухое и невнятное: «Хрю-хрю-хрю…». Все спят, не слышат. Петух не выдержал и закукарекал. Все проснулись. Свинья подошла к Петуху и говорит: «Вот видишь, я оказалась лучше тебя!»

Часто заслуги других приписывают себе.

Алина Майченко

Бык и Осёл

Однажды Осёл увидел Быка,

Сказал он ему:

«Вот это рога!»

«Мой друг, не шути, не дразни

Ты меня.

Не то попадёшься на эти рога!»

«Зачем же шутить мне,

Зачем мне дразнить –

Неужто хочу я пораненным быть?»

«Ах, мне всё равно. Вот теперь хочу я

Тело Осла нанизать на рога».

Мораль такова: прежде чем похвалить,

Подумай, зачем неприятностям быть?

Татьяна Киселар

А как со стороны?

Две белочки прекрасные сидели на сосне.

И вот раздор ужасный пришёл. И не во сне!

Вдруг тут такие страсти кипят – не подойти.

Визжат, кричат, дерутся – ввек хуже не найти!

Кричат другие звери: «Какая тут война?

С чего бы вам вдруг ссориться? Вы лучшие друзья!»

А белки отвечают: «Не ссоримся здесь мы.

Показываем вас же мы здесь со стороны.

Нарочно театр затеяли,

Чтоб вы вот так не делали!

Мораль тех умных белок усвоить вы должны:

Полезно посмотреть порой на всё со стороны!