Жорж Санд — Войцеху Гжимале в Париж

[Ноан,] 12 мая 1847

Спасибо, дорогой друг, за Твое доброе письмо. Я довольно смутно и неопределенно знала, что он был болен, еще за двадцать четыре часа до письма доброй княгини (Анна Чарторыская.). Также и за меня поблагодари этого ангела. Не умею выразить Тебе, что я выстрадала за эти двадцать четыре часа, но обстоятельства были таковы, что я всё равно не могла двинуться с места.

Итак, еще на этот раз он спасен, но сколь мрачно для меня будущее в этом отношении!

Я не знаю еще, состоится ли свадьба моей дочери здесь через неделю или в Париже через две. Во всяком случае, я приеду на несколько дней в Париж в конце этого месяца, и если Шопен будет в состоянии проделать путь, то я привезу его сюда. Мой Друг, я в высшей степени довольна замужеством моей дочери, ибо она преисполнена любовью и радостью и потому еще, что Клезанже мне кажется достойным ее, — он страстно любит ее и создаст ей существование, о каком она мечтает. И всё равно, принимая подобное решение, очень страдаешь.

Я думаю, что Шопен тоже очень страдает оттого, что он ничего не знал, не понимал и не мог ничего посоветовать. Но его советы в вопросах реальной жизни нельзя принимать во внимание (В действительности, Жорж Санд любила прибегать к советам Шопена, в том числе и в вопросах, касающихся ее детей. В письме от 7 октября 1851 г. А. Дюма-сыну она писала (см. стр. 38), что чуть ли не главным содержанием её переписки с Шопеном были заботы и тревоги, связанные с Соланж, и что она излагала Шопену все свои семейные неприятности, так как он был ее «вторым я». В данном случае — в вопросе брака Соланж — Жорж Санд предпочитала не советоваться с Шопеном или с кем-либо из своих парижских друзей, ибо заведомо знала, что они его не одобрят. Дальнейшие события, — наступивший вскоре разрыв с О. Клезанже и Соланж — должны были бы с полной очевидностью доказать Жорж Санд, что она была неправа.). Он никогда не видел фактов в настоящем свете и не понимал человеческой природы; душа его вся поэзия и музыка, и он болезненно воспринимает то, что не похоже на него. Впрочем, влияние его на мои семейные дела было бы для меня равносильно потере моего авторитета в глазах моих детей, то есть нашей взаимной любви, что равносильно утрате моих детей.

Поговори с ним и постарайся заставить его понять, что вообще он должен воздержаться от забот о них. Если я скажу ему, что Клезанже (которого он не любит) заслуживает нашего расположения, он лишь сильнее его [Клезанже] возненавидит и приведет к тому, что Соланж возненавидит его [Шопена]. Всё это трудно и щекотливо, и я не знаю никакого средства, чтобы его успокоить и ободрить больную душу, которую раздражают любые усилия, предпринимаемые, чтобы излечить ее. Болезнь, подтачивающая и морально, и физически это бедное существо, давно уже убивает меня; я вижу, как он уходит, а мне никогда не удавалось помочь ему, ибо главной причиной его печали является беспокойное, ревнивое, недоверчивое чувство, которое он ко мне питает. Вот уже семь лет, что я живу девственно с ним и с другими (Многое в этом письме не соответствует общеизвестным фактам жизни Ж. Санд.), я состарилась раньше времени — даже без усилий или самопожертвования — до того я устала от страстей, так разочарована, без надежды на исцеление. Если какая-либо женщина на свете должна была внушить ему абсолютное доверие, — то это именно я, а он этого никогда не мог понять; я знаю, что многие меня обвиняют, одни в том, что я его изнурила силой моих страстей, а другие, что я его довела до отчаяния своими выходками. Думаю, что Ты знаешь, как всё обстоит на самом деле. А он, он жалуется мне, что я его убила воздержанием, в то время как я уверена, что убила бы его, если бы поступала иначе. Подумай же, каково мое положение в этой роковой дружбе, в которой я превратилась в его рабу во всех случаях, когда только от меня не требовалось выказывать ему невозможное и преступное предпочтение перед моими детьми, и в которой мне так важно было сохранить то уважение, какое я должна была внушать своим детям и своим друзьям (На самом деле всё обстояло совсем иначе, чем это изображает Жорж Санд (ср. письма Шопена родным: 468, 490).). В этом отношении я проявляла чудеса терпения, на которые даже не считала себя способною, я, которая по натуре не святая, как княгиня. Я стала мученицей, но небо ко мне безжалостно, словно я должна искупить какое-нибудь великое преступление, ибо среди всех моих усилий и жертв тот, кого я люблю совершенно чистою и материнскою любовью, умирает жертвою безумной привязанности, которую он ко мне питает.

Дай боже, по милосердию своему, чтобы хоть дети мои были счастливы, то есть добры, великодушны и в мире со своей совестью, ибо я не верю в счастье на земле, а небесный закон в этом отношении так суров, что мечтать о том, чтобы не страдать от жизненных обстоятельств, почти равносильно возмущению против божества. Единственная сила, к которой мы можем прибегать, это — решимость исполнить свой долг.

Поговори об этом с Анной, покажи ей, что в глубине моего сердца, а потом сожги мое письмо. Я посылаю Тебе письмо к славному Гутману (Письмо Жорж Санд А. Гутману датировано 12 мая 1847 г.. В нем она благодарила А. Гутмана, заменившего ее в уходе за больным Шопеном, и писала, что за это «ее сердце будет ему благодарно на века».), адреса которого я не знаю. Не передавай письма в присутствии Шопена, который не знает, что мне сообщили о его болезни: это достойное и великодушное сердце всегда было преисполнено деликатности, наряду с жестокими заблуждениями, которые его убивают. О, если бы когда-нибудь Анна могла с ним поговорить и проникнуть в его сердце, чтобы исцелить его. Но он наглухо замыкается даже от лучших своих друзей.

Прощай, дорогой мой, я люблю Тебя. Верь, что у меня всегда хватит мужества, выдержки и преданности, несмотря на все мои страдания, и что я не стану жаловаться.

Соланж Тебя обнимает.

Жорж.

«Correspondance de Frédéric Chopin», vol. III. Paris, 1960, стр. 277—280.

ЖОРЖ САНД В НОАН

[Париж.] Суббота [15 мая 1847]

Как мне выразить, сколько радости принесло мне Ваше доброе письмо, которое я только что получил, — как заинтересовали меня замечательные подробности, касающиеся всего того, чем Вы сейчас заняты. Вы хорошо знаете, что никто из Ваших друзей не желает больше и искреннее, чем я, счастья Вашей дочери. Итак, передайте это ей, пожалуйста, от меня. Я уже поправился. Да поддержит Вас бог в Ваших делах и здоровье. Будьте покойны и счастливы.

Ваш преданный Ш.

Оригинал па французском языке.