Жорж Санд — Людвике Енджеевич в Варшаву

 

[Ноан, июнь 1847]

 

У меня нет ни бумаги, ни пера, ни времени. Голова у меня идет кругом, столько у меня дел, так как на будущей неделе я выдаю замуж свою приемную дочь (Огюстину Бро.), а я едва только отделалась от хлопот и дел, связанных с последней свадьбой. Но я Вас люблю и хочу поблагодарить Вас за всё хорошее, нежное, замечательное, что Вы мне написали. Моя дорогая, я надеюсь, что всё будет хорошо. Я изо всех сил буду стараться, чтоб так было. Шоп[ен] чувствует себя довольно хорошо. Он узнал горестное известие, которое я уже знала, — смерть В [итвицкого]. Прощайте, моя дорогая Людвика. Передайте мой привет Вашим. Мое сердце с Вами. Соланж обнимает Вас и любит.

 

ФИРМЕ «БРЕЙТКОПФ И ГЕРТЕЛЬ» В ЛЕЙПЦИГ

 

Я, подписавшийся ниже, Фр[идерик] Шопен, проживающий в Париже, улица St. Lazare, № 34, удостоверяю, что я продал гос [подам] Брейткопфу и Гертелю в Лейпциге право собственности на нижеследующие произведения моего сочинения, а именно:

 

Ор. 63. Три Мазурки для фортепиано.

Ор. 64. Три Вальса для фортепиано.

Ор. 65. Соната для фортепиано и в[иолонче]ли.

 

Я заявляю, что уступил им это право собственности без всяких ограничений, на все времена и для всех стран, за исключением Франции и Англии, и удостоверяю получение условленного гонорара, на что имеется специально составленная расписка.

Ф. Шопен.

 

Париж, сего 30 июня 1847

 

Оригинал на французском языке.

 

СОЛАНЖ КЛЕЗАНЖЕ — Ф. ШОПЕНУ В ПАРИЖ

 

[Шатр, 18 июля 1847]

 

Мой дорогой Шопен!

Я больна; путешествие дилижансом из Блуа очень меня утомит. Не согласитесь ли Вы одолжить мне Вашу карету, чтобы вернуться в ней в Париж? Ответьте мне, пожалуйста, немедленно. Я жду, чтобы уехать, вашего ответа в Шатр, где мне очень неудобно. Я навсегда покинула Ноан после ужаснейших сцен со стороны моей матери (О событиях этих дней в Ноане Жорж Санд писала М. де Розьер: «... Сцены, которые заставили меня не просто выставить их за дверь, а прямо выгнать, — невероятны, не поддаются описанию. Они могут быть переданы в двух словах: у нас здесь едва не поубивали друг друга; мой зять занес молоток над Морисом и, может быть, убил бы его, если бы я не бросилась между ними, ударив моего зятя по лицу и получив от него удар кулаком в грудь. Если бы не вмешался кюре, который находился здесь, друзья и слуга, — Морис, вооруженный пистолетом, убил бы его на месте... Эта дьявольская чета вчера уехала... Ноги их больше у меня не будет, никогда больше я не увижусь с ними... Пришлось часть этого написать Шопену; я боялась, как бы он не приехал посреди какого-нибудь скандала и не умер бы от горя и неожиданного испуга. Не говорите ему, до чего дошло дело, от него это скроют, насколько возможно...»). Прошу Вас подождать меня, прежде чем уехать из Парижа, я очень хочу немедленно повидаться с Вами.

Мне категорически отказали дать Вашу карету. Так что если Вы хотите, чтобы я ею воспользовалась, напишите мне словечко разрешения, которое я перешлю в Ноан, чтобы ее взять.

Прощайте, до скорого, надеюсь, свидания.

Соланж.

 

Воскресенье, вечер

 

Адресуйте г-ну Симонне, в Шатр.

 

ИЗ ДНЕВНИКА ЭЖЕНА ДЕЛАКРУА

 

Запись от 20 июля 1847

 

[...] В это же утро (или накануне) получил письмо от г-жи Санд, в котором она сообщает мне о ссоре с дочерью.

Утром заходил Шопен [...]. Он говорил со мной о полученном письме (Письмо Жорж Санд, о котором тут говорится, как и ответ на него Шопена до нас не дошли. Известно, что после жестокой ссоры, случившейся в Ноане, Жорж Санд выгнала Соланж и ее мужа, отказав предоставить дочери для отъезда карету Шопена. Согласно рассказу О. Франкомма, который был у Шопена в момент получения этого письма, Жорж Санд в ультимативной форме ставила перед Шопеном требование порвать отношения с Соланж и ее мужем, на что Шопен ответил отказом. О. Франкомм сообщил Ф. Никсу: «В июне 1847 г., когда Шопен собирался ехать в Ноан, он получил письмо от г-жи Санд, которая сообщала ему, что отказала от дома дочери и зятю и что если бы он принял их в своем доме — всякие отношения между ней и им должны кончиться. Я присутствовал при получении этого письма; он сказал мне: могу ли я захлопнуть перед ними дверь тогда, когда у них только я один остался? Я этого сделать не могу — и не сделал, хоть и знал, что та, которая была ему столь близкой, никогда ему этого не простит. Как же мне было тяжело видеть его таким расстроенным». (см.: F. N i е с k s. Friedrich Chopin als Mensch und als Musiker, T. T. I и II. Leipzig, 1890).); но он уже читал мне его целиком после моего возвращения. Надо сознаться — оно жестоко. Необузданные страсти, долго сдерживаемое нетерпение — всё обнаруживается в нем; и в виде контраста, который был бы забавным, если бы дело шло не о таком печальном событии, автор время от времени ведет себя по-бабьи и разражается тирадами, словно заимствованными из романа или какого-нибудь философского поучения [...].

 

Э. Делакруа. Дневник, т. I. Москва, 1961, стр. 171.

 

СОЛАНЖ КЛЕЗАНЖЕ В ШАТР

 

[Париж, 21 июля 1847]

 

Я был очень огорчен, узнав, что Вы больны. Спешу предоставить мою карету в Ваше распоряжение.

Я написал об этом Вашей матери.

Берегите себя.

Ваш старый друг Ш.

 

Среда

 

Оригинал на французском языке.

 

 

ЖОРЖ САНД В НОАН

 

[Париж,] 24 июля [1847]

 

Не мне говорить Вам о г-не Кл [езанже] (Это письмо является ответом Шопена на не дошедшее до нас письмо Жорж Санд.). Я даже мысленно освоился с именем г-на Кл[езанже] лишь с момента, когда Вы выдали за него Вашу дочь.

Но что касается ее, — то она не может мне быть безразличной. Вы помните, что я ходатайствовал перед Вами за Ваших детей всякий раз, когда к этому представлялся случай, без всяких предпочтений, уверенный, что Вы предназначены любить их всегда, — так как это единственное чувство, которое в нас неизменно. Несчастье может его затуманить, но не уничтожить.

И нынешнее несчастье, видимо, очень велико, коль оно не дает Вашему сердцу услышать Вашу дочь, особенно сейчас, когда она находится на пороге своей новой судьбы, в период, когда ее физическое состояние требует, как никогда раньше, материнских забот.

Перед лицом столь серьезного события, которое затрагивает Ваши самые святые чувства, — я не буду говорить о том, что касается меня. — Время сделает свое. Я буду ждать — неизменно тот же.

Ваш совершенно преданный Ш.

 

Привет Морису.

 

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке.