Я с большим интересом наблюдал за тем, как западная публика воспримет книгу м-ра Синнетта «Эзотерический буддизм», и должен сказать, что мои ожидания оправдались. Во всяком случае, в отношении спиритуалистов к теософии и ее Учителям нет ничего удивительного. Повергнутые в изумление загадочными феноменами, которые демонстрировались в течение последних нескольких лет и были ошибочно названы спиритическими проявлениями, спиритуалисты в большинстве своем окончательно утвердились во мнении, что эти проявления знаменуют собою переломный момент в истории человечества, так как они призваны открыть миру новую, возвышенную систему религиозной философии, которая должна вытеснить все прочие, ныне существующие системы как на Востоке, так и на Западе, ибо впервые в истории нашей планеты человеку позволено (опять же, через посредство этих феноменальных проявлений) заглянуть в неведомый и таинственный внутренний мир. Вероятно, они просто не знают или же упрямо не желают верить в то, что эти феномены известны на Востоке уже многие столетия, а их таинственные причины самым тщательным образом изучены эзотерическими мистиками. Их явно оскорбляют наши замечания на тот счет, что упомянутые феномены уже давно приелись восточным народам; что нет, по сути дела, ничего удивительного ни в самих проявлениях, ни в их непосредственных причинах; что они никак не могут помочь в разрешении подлинной загадки проявленного Космоса или человеческого Духа (7-го принципа!) и что все, чему они могут научить, уже давно и хорошо известно восточным оккультистам. И в этом, видимо, кроется еще одна причина того, что спиритуалисты и западные теософы относятся к учениям, изложенным в «Оккультном мире» и «Эзотерическом буддизме» м-ра Синнетта, без той должной серьезности, которой они, без сомнения, заслуживают. Западные народы привыкли считать, что азиаты уступают им во всех отношениях. Вероятно, они считают, что мускульной силе неизменно сопутствуют интеллектуальные способности и духовная интуиция, а политическое верховенство европейцев подразумевает также интеллектуальное и духовное превосходство. А в результате гордость не позволяет им признать, что на Востоке есть мистики, которые знают о природе и ее законах намного больше, нежели все их ученые, философы, спиритуалисты и религиозные учителя вместе взятые. Обнаружение на Востоке каких-то там Махатм стало для них настоящим кошмаром; и все они были бы просто счастливы как можно скорее от них избавиться. Вот почему вместо того чтобы внимательно изучать теории, изложенные в книге м-ра Синнетта, они изо всех сил стараются выудить хотя бы парочку примеров и фактов, которые позволили бы им объявить наших Махатм несуществующими или поставить их реальность под сомнение; а если ни то ни другое не удается, то, по крайней мере, доказать себе, что садху стоят по уровню развития своих способностей намного ниже их самих. Некоторые видные спиритуалисты уже высказали абсурдные, поверхностные и однобокие суждения по поводу книги м-ра Синнетта, очевидно, руководствуясь при этом желанием умерить страхи ортодоксальных спиритуалистов, успокоить самих себя и отстоять важность и непревзойденное величие «Нового Промысла Бо-жия», привнесенного на цивилизованный и просвещенный Запад спиритическими постукиваниями и перемещениями на столе; в то время как другие спиритуалисты, вероятно, утешают себя мыслью о том, что, даже если Махатмы действительно существуют (независимо от мадам Блаватской) и этот факт получит неопровержимое подтверждение, они все равно окажутся не более чем рядовыми духами (пиша-чами) или, в лучшем случае, сильными физическими медиумами. При данных обстоятельствах всякая дискуссия со спиритуалистами на эту тему представляется заведомо бесполезной. Одни только феномены, какими бы удивительными они ни были, не могут ни доказать (к вящему удовольствию спиритуалистов) факт существования Адептов, ни объяснить истинную природу состояния Адепта. Какой бы феномен мы им ни продемонстрировали, они сразу же припишут его вмешательству духов (как они их называют) или элементалов (как называем их мы) и поставят в один ряд с явлениями, которые они наблюдают в ходе своих сеансов. И даже если бы нам удалось сделать невозможное, уговорив одного из наших восточных Адептов объявиться в Лондоне, чтобы воочию продемонстрировать им факт своего существования и свои познания, эти охотники за феноменами все равно объявили бы его — в порядке комплимента — выдающимся медиумом, но не более того. Следовательно, нетрудно догадаться, что, пока основная масса спиритуалистов, а также их лидеры вполне удовлетворены своими нелогичными и надуманными гипотезами, не предпринимают никаких попыток научного исследования собственных феноменов и их причин и даже не пытаются сопоставить их с древними системами религиозной философии и оккультизма, нет никаких оснований надеяться на то, что они согласятся беспристрастно оценить учения наших Махатм. Для настоящего исследователя, стремящегося выявить общие законы, стоящие за тем или иным классом феноменов, даже просто правдоподобная гипотеза представляет исключительную ценность. Махатмы никогда не обещали широкой публике систематического и исчерпывающего изложения оккультной науки, но говорили только о своем намерении поделиться некоторыми учениями общего плана, на основании которых могут быть созданы вполне разумные гипотезы, способные соединить опыт древних мистиков с так называемыми спиритическими феноменами нового времени на платформе общего закона и в какой-то мере подвести научный базис под все религии, доктрины которых ныне принято считать диаметрально противоположными современной науке. Для каждого истинного оккультиста и ученого эти доктрины представляют огромную важность, особенно сейчас, когда старые религиозные системы умирают на глазах из-за нехватки реальной жизненной энергии, когда науке еще не известны способы проникновения во внутренний мир ноуменов и когда странные явления, наблюдаемые в комнатах для сеансов, отрицаются большинством ученых мужей как глупые суеверия, но признаются спиритуалистами как бесспорные доказательства существования развоплощенных духов!
Большинство спиритуалистов видят в наших восточных учениях непрошеных гостей, но руководителям спиритуализма, похоже, удалось наконец отыскать простой и нехитрый способ отделаться от них. М-р Генри Киддл обнаружил, что Махатма, наставления которого м-р Синнетт включил в свою книгу, позволил себе явный плагиат, позаимствовав несколько фраз из его (м-ра Киддла) лекций без ссылки на источник. Он также сообщает, что написал об этом открытии м-ру Синнетту уже больше года назад; и хотя м-р Синнетт однозначно заявляет, что никогда не слышал о м-ре Киддле, этот американский первооткрыватель продолжает взывать к общественности, жалуясь на нанесенную ему нестерпимую обиду. Спиритуалисты считают это обвинение «очень серьезным» и полагают, что «оно пресекает на корню все претензии Адептов». Но если бы эти спиритуалисты, «озадаченные читатели» и «ученики», поднимающие столько шума по поводу выдвинутого м-ром Киддлом обвинения, потрудились повнимательнее изучить спорные пассажи, возможно, им удалось бы заметить, что в этом деле далеко не все так просто и однозначно и что действительные его обстоятельства отнюдь не подтверждают правомерность выдвигаемых в адрес Махатмы обвинений. Я сам после тщательного изучения проблемы обнаружил следующее:
I. Если взять основную идею, рассматриваемую в спорном фрагменте, то обвинять в литературном воровстве следует скорее самого истца, нежели ответчика. Во фрагменте его собственной лекции, который м-р Киддл цитирует в своем письме в журнал «Light», я не вижу никаких ссылок на Платона[41]. Более того, истец благоразумно воздержался от упоминания имени этого греческого философа перед цитированием фрагментов из письма Махатмы.
II. Язык м-ра Киддла в рассматриваемом фрагменте вряд ли можно назвать чересчур возвышенным. А из писем упомянутого Махатмы м-ру Синнетту можно заключить, что английский словарь первого — ничуть не беднее, нежели словарь самого м-ра Киддла, во всяком случае, никаких затруднений с изложением собственных мыслей у Махатмы явно не возникает. В силу этого становится совершенно непонятным, для чего Учителю надо было заимствовать язык м-ра Киддла. И если тому все же есть какие-то причины, автору следовало бы их назвать.
III. В рассматриваемом фрагменте заметны некоторые изменения, внесенные в язык м-ра Киддла; и эти изменения свидетельствуют о том, что Махатма вовсе не собирался заимствовать идеи и фразы м-ра Киддла, но, скорее, напротив, высказывал нечто противоположное им. Там, где лектор-спиритуалист говорит: «Мир продвигается вперед», Махатма уточняет: «Мир продвинется вперед», указывая тем самым на то, что смена идей, о которой идет речь, неизбежно произойдет под воздействием великого циклического Закона, коему подчинена вся Вселенная. Если лектор говорит, что «фактор, именуемый спиритуализмом, несет миру новый комплекс идей», то Махатма подчеркнуто заявляет, что он и его братья-оккультисты изучают не «физические феномены», но «те самые универсальные идеи», которые представляют собою ноумены, лежащие в основе всех проявлений. Контраст между взглядами Махатмы на взаимосвязь этих идей с физическими феноменами и воззрениями м-ра Киддла очевиден. Последний полагает, что новые идеи появляются в мире благодаря физическим феноменам; в то время как первый утверждает, что новые физические феномены начинают проявляться вследствие изменения фундаментальных идей (ноуменов), управляющих всеми физическими феноменами объективного мира. Мне кажется, что даже в само слово «идея» Махатма и м-р Киддл вкладывают разный смысл. Первый подразумевает под этим словом изначальную форму, или прототип, в соответствии с которым формируется объективное проявление. Это истолкование вполне согласуется с платоновским, что, видимо, неизвестно нашему спиритуалистическому лектору, так как м-р Киддл употребляет слово «идея» в его общепринятом среди английских авторов значении. И еще, там, где лектор говорит об «универсальном господстве закона как проявления божественной воли», Махатма провозглашает существование «неизменного Закона», не зависящего от воли какого бы то ни было божества.
По этому поводу «Озадаченный читатель» заявляет в своем письме в журнал «Light», что Махатма «пропустил неудобные для него слова и настолько исказил присвоенные им идеи, что полностью изменил их первоначальное значение в угоду своим собственным, совершенно отличным от авторских целям». Но если и слова и идеи настолько различны, можно ли вести речь о литературном воровстве? Или же закон плагиата предусматривает дословное заимствование фрагментов чужого текста без каких-либо, даже самых незначительных, изменений? Если бы этот «Озадаченный читатель» не был еще и озадаченным мыслителем, то заметил бы, что самые изменения в спорном фрагменте свидетельствуют об отсутствии у Махатмы намерения позаимствовать у м-ра Киддла его неконкретный язык и неверные идеи и что вообще вся эта история выглядит довольно сомнительно.
IV. Из текста исследуемого фрагмента со всей очевидностью явствует, что «где-то что-то [действительно] не так». Платон упоминается в нем лишь вскользь, а грамматическая конструкция последнего предложения и вовсе непонятна. Сразу же становится заметным отсутствие в нем сказуемого, которое указывало бы на «идеи в более широком смысле» и т.д.
Таким образом, часть предложения явно пропущена... Все вышеизложенные факты явно указывают на то, что Махатма вовсе не собирался присваивать что-либо из лекции м-ра Киддла. Напротив, непосредственно предшествующее рассматриваемому фрагменту подчеркнутое заявление Махатмы о том, что Адепты «Благого Закона» не верят ни в каких других духов, кроме планетных, его замечания по поводу недостаточности и бесполезности одних только физических феноменов для постижения тайн ноуменального мира и его слова о существовании неизменного закона, не подчиненного никакой божественной воле (существование которой, в отличие от него, признает наш лектор), — все это свидетельствует о том, что Махатма на самом деле намеревался скорее подвергнуть критике, нежели позаимствовать взгляды спиритуалистов, выразителем которых стал в данном случае м-р Киддл. Таким образом, каждый беспристрастный читатель, внимательно изучив спорный фрагмент и его содержание, может заключить, что при его написании кто-то допустил явную и грубую ошибку; и потому читателя вряд ли удивит, если я скажу, что эта неумышленная ошибка стала следствием невнимательности и недостаточной грамотности чела, через посредство которого было «осаждено» послание Махатмы. В процессе «осаждения» подобного рода искажения, упущения и ошибки иногда случаются; и я утверждаю, что в данном случае все именно так и было, поскольку сам видел оригинал «осажденного» текста. Я могу заверить «Ученика», предположившего в своем письме в журнал «Light», что в этом деле скрыта некая глубокая психологическая проблема, что проблема здесь действительно есть, причем именно та, которую я только что описал. Махатма, против которого было выдвинуто обвинение, конечно же, сочтет ниже своего достоинства отвечать на него и не станет оправдываться перед м-ром Киддлом или его сторонниками и последователями. Однако я надеюсь, что м-р Синнетт соблаговолит как можно скорее предоставить публике необходимые пояснения или информацию, которой ему позволит поделиться упомянутый Махатма, дабы благополучно разрешить «загадку» спорного фрагмента. Надеюсь также, что с его помощью читателям станет известно о том, каким образом к нему попало письмо, содержащее этот злополучный фрагмент.
В заключение я могу лишь выразить сожаление по поводу того, что некоторые авторы, пишущие для спиритуалистических изданий и других английских журналов, сочли для себя возможным без особой нужды упоминать имя нашего Махатмы в печати, сопровождая его к тому же такими замечаниями и инсинуациями, которые не могут не казаться крайне оскорбительными всем тем, кому посчастливилось знать о нем больше или, тем более, быть лично знакомыми с ним. Упреки, высказанные в опубликованном недавно на страницах журнала «Light» «Протесте» 500 индусских теософов, можно с полным правом адресовать многим спиритуалистам, а не только «G.W.M.D.».
ДЕВА МИРА
I
Под этим заголовком вышло недавно в свет англоязычное издание нескольких книг, приписываемых обычно Гермесу. Однако, если быть более точным, это название соответствует только первой из опубликованных книг. К ней были добавлены также два философских рассуждения — «Посвящение Асклепия» и «Определения Асклепия» плюс несколько фрагментов герметической философии, с двумя интересными и поучительными вступительными очерками, написанными м-ром Мейт-лендом* и д-ром Кингсфорд*.
Уверен, что каждый оккультист с интересом сравнит доктрины древней герметической философии с учениями ведантийской и буддийской систем религиозного мышления. Похоже, что книги Гермеса занимают в египетской религии такое же место, какое в арийской религиозной литературе занимают упанишады. Поскольку в Древнем Египте было сорок две провинции, то и тело Озириса было разрублено на сорок два куска; и книг Гермеса также насчитывается сорок две. Однако мы не можем сказать, что это также и число Вед или их разделов, как, по всей видимости, полагает м-р Мейтленд. Это число характерно для египетского мистицизма, за ним сокрыта глубокая истина. Оно не имеет ничего общего с числом звезд какого бы то ни было созвездия, вопреки мнению некоторых египтологов. И пока эти исследователи религиозных доктрин Египта ошибочно полагают, что в основе книг Гермеса лежат знаки Зодиака, движение небесных тел или появление на горизонте тех или иных звезд, им так и не удастся постичь глубинный смысл их символики. Если бы все эти книги удалось обнаружить, для подобного рода спекуляций более не осталось бы места. Однако сам Гермес говорил: «О Священные Книги Бессмертных, вы, на чьих страницах рука моя вывела рецепты достижения бессмертия, останетесь недоступными для тлена и разрушения, невидимыми и скрытыми от тех, кто часто посещает эти сферы, — до тех пор, пока древнее небо не создаст достойные вас орудия, которые Творец назовет душами».
Эта фраза имеет два значения, справедливых для сочинений как божественного, так и земного Гермеса; и то время, когда истинная герметическая философия и древняя цивилизация Египта будут восстановлены вследствие естественного хода эволюционного развития, придет еще очень не скоро. А те книги, которые публикуются сейчас под именем герметических, подлинными герметическими книгами, по сути дела, не являются, так как последние остаются скрытыми до сих пор. Первые же только содержат в себе фрагменты истинной герметической философии, изложенной к тому же с позиций греческого мышления и мифологии; а в основе «Девы Мира» лежит, скорее всего, какая-нибудь египетская компиляция, претендующая на звание одной из герметических книг. Небезынтересно отметить, что в ней Изида сообщает Гору о том, что животные знаки были введены в Зодиак взамен человекообразных, и случилось это тогда, когда точка равноденствия находилась в начале знака Близнецов. Кроме того, основные доктрины, изложенные в рассуждении, соответствуют, как будет показано ниже, религиозным учениям Древнего Египта. Но частые ссылки на Зевса, Кроноса, Ареса и Афродиту однозначно указывают на то, что книга никак не может быть одним из древних сочинений Гермеса. В том контексте, в каком употребляются эти имена, Гермес, конечно, использовал бы имена соответствующих божеств египетской мифологии. Из текста, напечатанного на странице 9, можно заключить, что автор отождествляет Гермеса с Меркурием, чего не стал бы делать ни один египтянин, хорошо знакомый со своею древней философией. Гермес — это «космическая мысль», о чем сказано в другом фрагменте рассуждения. Строго говоря, это вселенский разум в его божественном аспекте, соответствующий Брахме в индуистской религии. Так же как Веды и упанишады считаются творениями Брахмы, созданными еще до того, как эволюционировал проявленный Космос, египтяне называли свои религиозные книги творениями Божественного Гермеса. О Гермесе (как и о Брахме) сказано (с. 10), что он принимал участие в творении. И коль скоро это так, то отождествлять Гермеса с Меркурием, с точки зрения египтянина, неправомерно. Далее Гермеса называют учителем и посвятителем Изиды, хотя в другом месте великий Учитель и Властитель Вселенной, обращаясь к таинственной богине, называет ее душой своей души и мыслью своей мысли. Изида — великая космическая Дева — это шестой принцип Космоса. Это порождающая сила Вселенной — не Пракрити, но производительная энергия Пракрити; и в этом качестве она рождает идеи во вселенском разуме. Даже в своем человеческом воплощении она не может оказаться в роли ученицы Гермеса. Человеческое воплощение Изиды — это не нисхождение души в материю, в отличие от похищения Персефоны. Учитывая эту особенность воплощения Изиды, довольно странным выглядит то, что в своей беседе с Гором она говорит ему следующее: «Всевышний Бог... наконец подарил земле на время твоего отца Озириса и великую богиню Изиду». Но кто же, в таком случае, та Изида, которая обращается к Гору? Вероятно, термин «Изида» применялся к каждой воплощенной душе, так же как термин «Озирис» применялся к каждому развоплощенно-му духу в поздний период египетской истории; но даже это предположение не гармонирует с некоторыми фрагментами рассматриваемого диалога. Автор книги, кем бы он ни был, не мог видеть мистическую связь между Изидой и Гермесом в ее истинном свете; и потому, стараясь подражать форме и стилю подлинных герметических диалогов (которые повторялись только во время посвящений), сообразно традициям, существовавшим в его время, придал диалогу именно ту форму, в которой он представлен ныне широкой публике. Прежде чем переходить к подробному анализу учений, изложенных в книге, необходимо еще раз уточнить, что Персефона — это не Космическая Дева и не может рассматриваться как таковая с точки зрения герметической философии. Данный титул применим только к великой Изиде, но не к каждой душе, облаченной в материю и проявляющей себя в конечном счете в форме духовного разума человека. Космическая Дева — это непорочная мать проявленной Вселенной, а не пречистая матерь воплощенного Христа (Духа). Изида занимает в космосе, или макрокосме, то же самое положение, какое душа, попавшая в тиски материи, занимает в микрокосме. Изида — мать Логоса, проявляющегося в Космосе; так же как душа — непорочная мать возрожденного духа. Изида — мать адонаев, тогда как воплощенная душа — мать Христа; однако только первая может быть названа Космической Девой, а не последняя. По нашему скромному разумению, Космическая Дева — это не Дева, проявленная в Космосе, но Непорочная мать Космоса. Здесь противопоставляются не Дева Космоса и «вечная дева небесная», но макрокосмическая и микрокосмическая Девы. Вот почему в разговоре Космической Девы с ее божественным сыном мы находим общий обзор космической эволюции, а не просто описание нисхождения души в материю. В связи с этим следует также помнить, что человеческие воплощения Изиды и Озириса олицетворяют нечто большее, нежели просто воплощение духа. Египетские авторы придавали этим воплощениям более широкое значение. В том же самом диалоге Изида говорит, что не должна и не смеет «рассказывать об этом рождении» и «открывать происхождение» расы Гора. Так называемый миф об Озирисе метафорически изображает великую, основную мистерию египетского оккультизма и, вероятно, гораздо более тесно связан с появлением Будды, чем это может показаться на первый взгляд. Следует также отметить, что греческий бог Дионис не имеет точного соответствия в египетском пантеоне. Д-р Кингсфорд говорит о «воплощении, мученичестве и воскресении Диониса Загрея» в своем вступительном очерке. Она высказывает мнение, что Дионис символизировал дух, и добавляет, что «духу Диониса приписывалось особое божественное происхождение, так как он был сыном Зевса от непорочной Девы Коре-Персефонеи...» Если это так, то Диониса следует отождествить с седьмым принципом в человеке, с проявляющимся в микрокосме Логосом. Однако в конце очерка нам сообщают, что «Озирис — это солнце микрокосма, заключенный в человеческой системе аналог макрокосмического Диониса, или Сына Божьего». Эта последняя фраза совершенно несовместима с тем, о чем говорилось ранее, и явно является результатом заблуждения, коему подвержено большинство учеников-герметистов на Западе. Это заблуждение связано с истинным значением Озириса и выливается, как правило, в попытки интерпретировать высшие мистерии египетской религии на основании мифологических басен Древней Греции — изысканных и изящных по своей форме, но не идущих ни в какое сравнение с аллегориями древнеегипетских авторов по своему оккультному содержанию.
На странице 34 рассматриваемой книги есть замечательный пассаж, который при вдумчивом прочтении может пролить некоторый свет на эту проблему. В нем Изида сообщает Гору, что «наверху обитают двое слуг Вселенского Провидения: один из них — охранитель душ, а другой — их проводник, направляющий их и предопределяющий их будущие тела. Первый слуга оберегает души; второй — освобождает или связывает их, исполняя Волю Бога». Возможно, именно эта многозначительная фраза может помочь читателям в определении подлинной роли и предназначения Озириса. Изучив надлежащим образом религиозную доктрину Египта, несложно определить имя второго слуги, который гораздо теснее связан с макрокосмическим Солнцем, нежели Дионис. Но поскольку дело Сфинкса загадывать загадки на подобные темы, а не разгадывать их, то я воздержусь от дальнейших комментариев на сей счет. Скажу только, что в постижении истинного значения этих двух слуг могут оказать содействие Будда и Шанкарачарья.
II
Большая часть важнейших доктрин, переданных Гору его божественной матерью, идеально согласуется с соответствующими учениями индуизма и буддизма (о чем будет подробнее сказано ниже). Гор олицетворяет возрожденный дух человека, поэтому именно перед ним Космическая Дева разоблачается, раскрывая ему тайны человеческого существования.
Свой рассказ об эволюции физического человека Изида начинает с происхождения духовной монады. Бог, как можно заключить из сказанного, извлек из себя самого необходимую для творения субстанцию и, «смешав ее с интеллектуальным пламенем, создал из нее ему одному ведомыми способами все прочие материалы; после чего, используя тайные заклинания, соединил созданные принципы и вдохнул движение в их вселенское сочетание. Со временем посреди протоплазмы воссияла субстанция более тонкая, чистая и более прозрачная, нежели те элементы, из которых она вышла... Он назвал ее самосознанием». Очень точное название. Это зародыш Праджны, точка сознания, монада, из которой развивается в конечном счете человек. Это описание аналогично тому, которое алхимики давали структуре философского камня. Ртуть, которую индусы называют ши-вавирья, считается у алхимиков сущностью Бога; тогда как олицетворением интеллектуального пламени служит сера. Еще одним материалом, о котором идет речь в вышеприведенном фрагменте, является мистическая соль, а сиять в этой смеси начинает азот. Вся аналогия имеет глубокий смысл, так как дает ключ к решению важной проблемы — проблемы природы и происхождения сознания. Изида указывает на то, что подобным образом были сформированы мириады душ, коим было дозволено принять участие в сотворении материального мира и нижестоящих организмов, но запрещено переступать в своих действиях определенные границы. Однако с течением времени эти души восстали; и Бог, вознамерившись заточить их в органических телах, чтобы тем самым ограничить их свободу и способности, созвал конклав небожителей и спросил их: «Что они могут подарить расе, которая вскоре должна появиться на свет?» Солнце, Луна, Кронос (Сатурн), Зевс (Юпитер), Арес (Марс), Афродита (Венера) и Гермес (Меркурий) откликнулись на этот призыв и пообещали наделить человеческую природу различными — интеллектуальными и эмоциональными, добрыми и дурными — качествами, присущими их собственной природе, а Гермес к тому же соорудил из имеющегося материала организмы, в которые должны были вселиться монады. Так был сотворен человек до своего падения. С переходом от простого самосознания к уровню разума и его разносторонней деятельности менялась также и упадхи — от простого центра силы до астрального тела. И если духовная монада эволюционировала из самого Бога, то последняя упадхи является результатом деятельности нижестоящих сил. Но впереди оставался еще один, последний шаг нисходящего движения — переход в материю. Души ощущали перемену в своем состоянии и оплакивали свою судьбу, тогда им была дана надежда на лучшее, более счастливое будущее, но было также указано, что, если какая-либо из них заслужит осуждения, им придется перейти в уготовленные для них новые вместилища — смертные организмы. Несмотря на это предупреждение, необходимость дальнейшей деградации духовной монады не замедлила проявиться. Человек как астральное существо являлся переходной стадией, и это состояние не могло поддерживаться вечно. Умственные способности, не ощущающие никакого груза ответственности, который контролировал бы и сдерживал бы их деятельность, не могли не привести к плачевным результатам. Дух закона кармы вскоре поднялся от земли в форме Момоса и поведал Гермесу о тех дурных последствиях, которые непременно проявятся, если человечеству будет позволено остаться в его тогдашнем состоянии. Тогда мудрость Гермеса изобрела «мистическое орудие, меру неизменную и незыблемую, которой будет подчинено все — от рождения и до конечного разрушения» и которая станет узилищем для сотворенных существ: словом, был изобретен неумолимый закон кармы. Орудие это, судя по всему, немедленно заработало, так как люди уже успели создать к тому времени кармические импульсы, благодаря своим умственным способностям, которыми они уже были наделены. А в результате души оказались облеченными в плоть. Таково краткое содержание рассказа Изиды о поэтапной эволюции каранашариры, сукшмашариры и стхулашариры. О строении этих упадхи также было сказано несколько слов, равно как и о природе энергии сознания и ее функциях, проявляющихся в упомянутых упадхи, а также через них. Это тройственное деление человека вполне соответствует ведантиискои классификации различных упадхи. Так человек оказался заточенным в материю, и, поскольку его внутренний свет оказался полностью скрытым и затененным, ему пришлось блуждать в темноте. Без проводника, учителя и просветителя человечество выработало тенденции, которые, если их вовремя не пресечь, неизбежно привели бы его на еще более низкий уровень существования. Повсюду царили беспорядок и дисгармония. Даже сами стихии не могли более выносить присутствие человека. Вся природа в голос стенала и жаловалась на господствовавший вокруг моральный и духовный хаос. Стало очевидным, что, предоставленный самому себе, человек не сможет освободить свою душу от оков материи и достичь спасения. Пока он представлял собою троицу, он оставался несовершенным существом. Необходимо было превратить троицу в четверицу, преодолеть сложившееся положение вещей. И «тогда Бог наполнил Вселенную Своим прекрасным голосом: "Иди, — сказал Он, — Священный отпрыск, достойный величия твоего отца; не старайся изменить что-либо, но не отказывай моим созданиям в пастырстве своем"».
Божественный Голос — это Логос, седьмой принцип в человеке. Это истинный Ишвара ведантистов и Спаситель человечества. Только через Него человек может достичь спасения и бессмертия; и конечной целью всех посвящений как раз и является постижение Его свойств и связи с человечеством, осознание Его священного присутствия в каждом человеческом сердце и открытие пути, придерживаясь которого, высшая индивидуальность, очищенная и возвышенная добродетельной кармой, накапливаемой на протяжении ряда воплощений, может достичь подножия Его престола и вручить себя Ему, совершив тем самым наиболее священное жертвоприношение, на которое только способен человек.
И тогда Бог решил, что ему надлежит послать человечеству царя и учителя, который поведал бы людям о законах посвящения и указал бы путь к достижению их собственного Логоса. Невзирая на присутствие Атмы в своем сердце, человек может ничего не знать об этом священном присутствии до тех пор, пока духовный учитель не снимет с его глаз пелену невежества. Именно для того чтобы это стало возможным, Бог решил ниспослать миру такого учителя, а сетующим стихиям он дал следующее обещание:
«Из меня изойдет поток — чистое существо, которое будет следить за всеми вашими деяниями, станет строгим и неподкупным судией всему живому; верховная справедливость распространит свою власть даже на царство подземных теней. И так каждый человек получит то, что заслужил».
Проявлением этого потока стали Озирис и его женская ипостась Изида.
Но рождение, тайну которого Изида отказалась открыть даже Гору, не следует смешивать с рождеством Христовым.
Христос есть божественный голос, или Логос, проявляющийся в каждом человеке, а библейская история Христа — аллегорическое повествование о возрожденном духе. Для человечества важна не столько историческая ценность библейских сюжетов, сколько их философское и оккультное значение (с чем вполне согласны д-р Кингсфорд и м-р Мейтленд). Но было бы неправильно рассматривать воплощение Будды или рождение Озириса и Изи-ды в том же свете, что и рождество Христа. Каждый Будда является также и Христом, но не каждый Христос — Будда. Любой человек может стать Христом, отождествив себя с ним, но не всякий может эволюционировать до состояния Будды. Настоящий каббалист знает, что Христос — сын человека, а не Эннойя — первозданный человек; или, излагая то же самое с помощью буддийской фразеологии, Христос — это бодхисатва, а не будда. Напомню, что термином Христос я обозначаю не какую-то конкретную личность, но духовную сущность, которая как раз и придает философский смысл библейскому сюжету. В каждом человеке есть семя бодхисатвы, но не семя будды. А потому, когда человечество в процессе своего эволюционного продвижения рождает Будду, его появление становится историческим событием особой важности. Таким же было и рождение Озириса, и именно в таком свете его рассматривали египетские посвященные. Озирис — не Логос, но нечто более возвышенное, чем Логос. Ведь сам Логос тоже имеет душу и дух, как и остальные проявленные объекты, и потому не будет ничего странного, если мы предположим, что Озирис и Будда могли быть олицетворениями души Логоса. Однако Сфинкс не может и не осмеливается продолжать разговор на эту тему. А читатель может отыскать весьма поучительные и интересные комментарии к вышеизложенным рассуждениям во втором томе «Разоблаченной Изиды».
Вернемся к повествованию Изиды. Порядок и справедливость вернулись в мир вместе с появлением Изиды и Озириса, которые, помимо прочего, открыли человечеству тайны оккультной науки и священных мистерий посвящения. А когда их работа на земле была закончена, божественную пару снова призвали к себе «обитатели небес».
Описав таким образом нисхождение духа в материю и предпринятые Богом меры к тому, чтобы человечество смогло обрести спасение, Изида ответила на несколько вопросов, которые задал ей Гор. Первый вопрос касался царских, или царственных, душ. Этот эпитет означает в данном случае духовную царственность. На земле время от времени появлялись люди, подобные Будде, Шанкарачарье, Христу, Зороастру и т.п., чтобы стать духовными учителями и правителями человечества. По уровню своего духовного развития и возвышенности моральных принципов они уже достигли таких головокружительных высот в сравнении с обычным человечеством, что множеству людей они представлялись воплощениями божества. Впрочем, Изида не поддерживает это распространенное верование, напротив, ее рассказ о появлении подобного рода людей согласуется с учениями оккультной науки. Она говорит Гору, что «души, призванные царствовать на земле, нисходят туда по двум причинам. Это могут быть те, кто в прошлых воплощениях вел жизнь безупречную и заслужил обожествление (для таких людей царственность является подготовительным этапом перед переходом в божественное состояние). Но есть и такие святые души, коим царственность даруется как средство смягчения позора и ужаса воплощения, полагающегося им за какое-нибудь незначительное преступление против внутреннего божественного Закона. Эти души получают свои тела совсем не так, как прочие люди, и остаются такими же блаженными, как и в освобожденном состоянии». Если бы этот ответ Изиды был правильно понят и принят большинством живущих на земле людей, то такие вещи, как сектантская борьба, распри и фанатизм практически перестали бы существовать.
Можно заметить, что между этими царственными душами существуют различия, определяемые природою ангелов и духов, которые им помогают. Читатель не должен думать, будто речь в данном случае идет об элементалах; мы имеем в виду силы, которые являются охранителями этих душ, неизменно следующих их наставлению и руководству. Так говорит Изида. Это тот ангелхранитель души, которого буддисты называют «Гуань-инь», а индусы — «читкала».
«Как души делятся на мужские и женские?» — спрашивает Гор, и Изида отвечает: «Нет ни мужских, ни женских душ: такое различие существует только между телами, а не между сущностями, которые в них воплощены. Конечно, некоторые из них более энергичны, а некоторые — более нежны; и это различие определяется атмосферой, в которой формируются все тела. Ибо душа окружена воздушным телом...» Вряд ли необходимо уточнять, что упоминаемый здесь воздух есть Лнима Мунди, астральный свет, а воздушное тело это астральное тело человека. Следующий вопрос, на который отвечает Изида, связан с неравномерностью степени духовного просветления, наблюдающейся в человеческом обществе.
Источник различий между человеком, наделенным духовным зрением и опытом, и другим, не обладающим этими качествами, не следует искать во внутренней природе души. И точно так же ясность духовного видения зависит не от скрытых внутренних способностей души или разума, но от природы органа зрения и характера тех одежд, в которые душа облачена: иными словами, степень развития духовного восприятия, или способности к ясновидению, определяется не природою души, но состоянием и структурой упадхи, в которых душа пребывает.
Таким образом, эволюционное развитие заключается в совершенствовании упадхи; душа же совершенна с самого начала и не претерпевает никаких изменений в процессе эволюции.
Далее Изида описывает различия между национальными характерами, а также физическими, интеллектуальными и духовными качествами разных рас, населяющих планету. Корень этих различий она видит в несходстве климата и геофафического положения тех стран, которые эти расы населяют. Ссылка на созвездие Большой Медведицы имеет мистическое значение. Древние индусы вычисляли период одного из своих тайных циклов по движению звезд, составляющих это созвездие; а связан этот цикл с эволюцией различных рас и подрас планеты.
Говоря о факторах, вызывающих «в живом человеке во время затяжных болезней изменения, затрагивающие деятельность "разума" и даже самой души», Изида указывает на то, «что душа проявляет склонность к одним элементам и отвергает другие»; и потому ее функции могут иногда искажаться и изменяться под влиянием изменений, происходящих либо в физическом, либо в астральном теле.
Последняя глава рассматриваемого трактата содержит объяснения Изиды по поводу существования в дэвакхане или сварге.
По словам Изиды, между землей и небом есть несколько сфер, приспособленных для различных уровней духовного развития. В них «обитают души, освободившиеся от тел и еще не воплотившиеся». Эти сферы соответствуют различным дэвалокам (у каждой дэваганы есть своя особая лока), о которых говорится в индусских книгах, и буддийским локам рупа и ару па. Двое таинственных стражей, упомянутых в предыдущей части статьи, обладают, как мы можем заключить, определенной властью наблюдать и контролировать состояние различных дэвакхани в соответствии с законом кармы. Этот закон приводится в действие двумя энергиями, именуемыми памятью и опытом. Первая «отвечает в природе за сохранение и поддержание всех прототипов, предписанных на Небесах». Это соответствует хроникам кармы, фиксируемым в астральном свете. «Задача опыта — подбирать для каждой души, нисходящей к рождению, подходящее для нее тело». Нет нужды говорить, что это и есть суть доктрины кармы, с точки зрения буддизма и индуизма.
Больше в этом трактате нет ничего, что можно было бы назвать действительно интересным. А те его учения, которые мы уже упомянули, ясно указывают на то, что в основе каждого экзотерического догмата как древних, так и современных вероучений лежат одни и те же доктрины древней Религии-Мудрости. М-р Герберт Спенсер был не совсем прав, когда говорил, что единственным пунктом, по которому все народы мира согласились бы друг с другом в вопросах религии, является существование во Вселенной неведомой и непознаваемой Силы. Религиозная история человечества свидетельствует о том, что, помимо этого пункта, есть еще немало в высшей степени философичных и достаточно сложных учений, касающихся происхождения, природы и конечной цели человеческой души, которые составили фундамент всех экзотерических религий, влияя на религиозные чувства человечества с незапамятных времен. Чем же можно объяснить существование этих учений? Связаны ли они неразрывно с самой человеческой природой? Или же они являются следствием божественного откровения, переданного человеческой расе в период младенчества последней, — откровения, влияние которого смогло пережить уже немало цивилизаций? Если же ни одна из этих гипотез не выглядит правдоподобной в глазах современного агностика, то, возможно, нам следует признать, что эти учения эволюционировали из нескольких простейших идей, свойственных всему человечеству в целом, и их появление объясняется действием уже известных законов психологии? Но если это так, то почему эти продукты человеческого опыта не претерпели никаких изменений, невзирая на огромные перемены и усовершенствования в материальной цивилизации и ментальной культуре?
В настоящий момент я не ставлю себе целью обсуждать сформулированные выше вопросы или же предлагать собственные варианты ответов на них. Я лишь хочу обратить внимание читателя на те важные проблемы, которые они затрагивают; дабы читатель помнил о них, рассуждая о происхождении и истории религиозных верований человечества и о перспективах обнаружения единой, общей платформы, встав на которую последователи различных религий планеты смогут обратиться к братской любви и взаимной привязанности, позабыв о мелких разногласиях своих экзотерических, догматических религий. Сфинкс также не считает нужным говорить что-либо о содержании кратких философских трактатов, прилагаемых к тексту «Девы Мира», так как они заключают в себе скорее греческие спекуляции, нежели египетскую мудрость.
«ДЕВА МИРА»