Раздел IV политическая социология

 

Появление этого направления в социологической науке обычно связывается с именем немецкого социолога М.Вебера (1864 – 1920). Это не означает, что до него не происходил процесс осмысления политических реалий того общества, в котором жили исследователи. Практически каждый из социологов и в XIX, и в XX веке в своем анализе проблем государства и общества выходил на те или иные аспекты политической жизни. Заслуга М.Вебера состоит в том, что он одним из первых осуществил социальный анализ власти, властных отношений, дал классификацию типов господства в обществе. Более того, в отличие от К.Маркса он отдавал приоритет не экономике, а власти, считая ее основным группообразующим признаком.

Идея политической власти получила дальнейшее развитие и обоснование в исследованиях элит – В.Парето (1848– 1923), Г.Моска (1858–1941), политических партий – Р.Михельс (1876–1936), групп давления и лоббизма – А.Бентли, Д.Трумен, пропаганды и массовых коммуникаций – Г.Д.Лассуэлл (1902–1978). Предметом политической социологии стали проблемы конфликтов и изменений, бюрократии; общественных организаций и движений; путей вовлечения граждан в политическую жизнь, а также политической культуры и политического лидерства (В.В.Смирнов, 1990) [1].

В советской научной литературе генезис идей политической социологии происходил своеобразно.

Во-первых, проблемы власти в основном сводились к руководству КПСС всеми сторонами государственной и общественной жизни, что нашло отражение в социальной дисциплине «Партийное строительство». Проблемы государственного управления рассматривались в основном только через эту призму.

Во-вторых, термин политика в советской социальной мысли был чрезвычайно многозначен, ибо употреблялось немало понятий, затруднявших его трактовку, например культурная политика, научно-техническая политика, аграрная политика, градостроительная политика и т.д., и т.п. Поэтому начавший употребляться с 60–70-х годов термин социология политики оказался не столь удачным. Он включал в себя слишком широкий круг вопросов, ибо политика осуществляется в сфере и экономики, и духовной жизни, воплощается практически во всех актах общества и государства и составляющих их институтов.

В-третьих, политические процессы и явления привлекали внимание не только социологии. И до конституирования социологии как науки они достаточно успешно исследовались и историками, и правоведами, и философами, а с XX века – и представителями политических наук (политологами).

Особенно трудно происходит размежевание с политологами: политическую социологию рассматривают или как синоним политологии, или как ее часть.

Однако если исходить из авторской трактовки предмета социологии, то тут размежевание проявляется достаточно отчетливо. Политология идет к проблемам политической жизни «сверху», со стороны государства, политических партий и других организаций, принимающих участие в функционировании власти. Соответственно анализируются их состояние, деятельность, законодательство, программы, заявления и т.д. Политическая социология подходит к этим же проблемам «снизу», от человека, который совсем по-иному воспринимает не только глобальные политические цели, но и конкретные акции представителей государственной власти, акции политических деятелей, официальные документы и заверения, идущие от политических партий.

В отечественной социологии накоплен определенный опыт исследования политических процессов (Ю.Е.Волков, Л.А.Гордон, В.Г.Мордкович, А.В.Дмитриев, Н.Н.Бокарев, Э.В.Клопов, В.Н.Комаровский, Е.А.Якуба и др.) и правовых отношений (В.Н.Кудрявцев, Б.Д.Лазарев, Д.А.Керимов, Е.А.Лукашева, В.В.Лапаева, А.М.Яковлев и др.) [2].

В конце 80-х годов Ю.Е.Волковым было сформулировано определение предмета социологии политики, который, по его мнению, состоит в конкретном анализе «содержания политики и политической деятельности различных социальных групп определенного общества, в исследовании характера их политических интересов и соответствующих политических отношений, содержания деятельности политических институтов, в изучении политических движений, политического поведения и сознания масс» [3].

Примечательными, на наш взгляд, являются те выводы этого определения, которые касаются политического сознания и поведения и которые именно «снизу», «от человека», характеризуют состояние и тенденции развития политической жизни, что и отличает коренным образом политическую социологию от политологии.

Анализ политической социологии следует начать с политической социализации личности, с того, что вводит человека в политическую жизнь, как он овладевает политической культурой. Далее, в учебном пособии анализируются взаимоотношения людей с государством, политическими партиями и общественными организациями.

Политическое сознание и политическую активность как одну из сторон предмета социологии невозможно отделить от правового сознания, правовой культуры людей. И в том и в другом случае они выступают гранью гражданского общества, которое выделяет не только специфически особенное для каждой страны, но и то общее, что характерно для всех без исключения типов демократически организованного государства.

Данный раздел представлен несколькими темами. При чтении специального курса по политической социологии эти темы могут быть расширены за счет более подробного и самостоятельного анализа политических конфликтов, выборных кампаний, проблем бюрократизма, роли и значения политических партий и их лидеров. Социология международной политики, проблемы войны и мира также являются неотъемлемой частью политической социологии и могут быть предметом отдельного изучения.

Глава 1 ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ

 

В условиях, когда происходит интенсивный процесс политизации общественной жизни, значительно возросла объективная потребность в более глубоком, обстоятельном научном анализе всех аспектов политики.

Для этого прежде всего необходимо уточнить комплекс вопросов, относимых к политической жизни.

Иногда в социологии используется понятие политический человек. Этим термином хотят обозначить причастность человека к проблемам именно политической жизни, политическим процессам и явлениям, в известной степени отстраняясь от характеристики его деятельности в других сферах общественной жизни.

Но процесс политической социализации проходит не сразу. Более того, на определенном этапе, на этапе детства, подросткового возраста отстает от других форм социализации. Поэтому он имеет и специфические особенности.

Проблемами политической социализации много занимались и у нас, и за рубежом. Г.Тард (1843–1904) считается одним из первых исследователей, пытавшихся описать процесс интернационализации норм через социальное взаимодействие. В XX веке в западной социологии утвердилось понимание социализации вообще и политической социализации в частности как той части процесса становления личности, в ходе которой формируются наиболее общие, распространенные устойчивые черты личности, проявляющиеся в социально-организованной деятельности, регулируемой ролевой структурой общества. В дальнейшем эти идеи получили развитие у Т.Парсонса (1902–1979), согласно взглядам которого индивид «вбирает» в себя общие ценности в процессе общения со «значимыми другими», в результате чего следование общезначимым нормативным стандартам становится частью его мотивационной структуры, его потребностью (Л.А. Седов, 1990).

В отечественной социологии проблемы политической социализации рассматривались в основном через проблемы политического воспитания, политической учебы и образования. Несмотря на значительную идеологическую заданность данных объектов исследования, в таких работах содержится интересный анализ эмпирической социологической информации. В исследованиях В.Г.Байковой, Н.М.Блинова, В.П.Васильева, Д.М.Гилязитдинова, П.В.Позднякова, Ф.Э.Шереги, А.И.Яновлева и др. анализировались каналы и механизмы политической пропаганды и агитации, их результативность, влияние на формирование политических убеждений.

Собственно попытки осмыслить проблемы политической социализации предпринимались немногими. Особо хотелось бы выделить работы Е.Б.Шестопал, в которых она как достаточно обстоятельно рассматривает современные западные концепции политической социализации, так и анализирует сложившуюся ситуацию в России в условиях рыночной экономики [4].

§ 1. СУЩНОСТЬ И ЭТАПЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

 

По своей сути политическая социализация представляет процесс приобщения человека к соответствующей информации, процесс усвоения идей, взглядов и образцов политического поведения.

Этот процесс начинается с раннего школьного возраста, хотя элементы политической социализации могут проявляться у ребенка и несколько ранее, хотя это скорее предтеча, чем сам процесс усвоения политических идей и взглядов. Например, ребенку можно внушить уважение к той стране, в которой он живет, чувство гордости профессией отца или матери, что скорее можно отнести к формированию черт патриотизма, чем к воспитанию уважения к политическим ценностям и их усвоению.

Как утверждают социальные психологи и педагоги, с 8–9 до 13 лет у ребенка начинается важный этап формирования политических взглядов. Особенность этого этапа состоит в том, что он часто персонифицируется, ибо дети склонны говорить не о политическом строе, а о личности, например, президента, которая отождествляется этим строем. Именно с отношения к личности руководителя или руководителей государства и начинает проявляться степень доверия к той стране, где живет молодой человек.

В этом возрасте уже возможна выработка (при помощи взрослого) определенного отношения к внешним или внутренним антагонистам (врагам). У ребенка может появиться ориентация на неприязнь к отдельным народам, критический взгляд на отдельные общественные силы, особенно если этот процесс обсуждается в семье.

Определенную лепту в политическую подготовку ребенка вносит и школа как через официальную информацию, которая доводится до ребенка о «красных датах календаря», об общенациональных праздниках, так и через личность учителя, особенно если он является активным участником политических событий.

С 13–14 лет начинается следующий – подростковый – этап социализации. Он характеризуется тем, что разрозненная отрывочная политическая информация начинает формироваться в определенную систему, где уже есть место не только отдельным моментам политической жизни или наиболее известным ее персонажам. Обычно в этом возрасте в более значительной мере в школе, чем в семье, складывается представление о политической жизни, о структуре власти, о целях общества и государства. В этом возрасте подростки – и особенно наиболее продвинутые группы – имеют представление об общей политической ситуации в стране. В их сознании находят отражение важнейшие события, происходящие в обществе. И, наконец, в этом возрасте реализуются первые попытки приобщения к деятельности различных общественных организаций, в том числе имеющих политическую ориентацию. Это возраст приобщения к скаутским организациям, к комсомолу (с 14 лет) и т.д.

18 лет считается во многих обществах рубежом, с которого начинается полноправное участие человека в политической жизни. К этому периоду не только заканчивается его гражданское становление, – он приобретает все права и обязанности, которые вытекают из его положения как политического человека. Предполагается, что именно к этому возрасту у человека складывается и приобретает завершенный вид его мировоззрение, с которым он вступает в жизнь и которым он собирается руководствоваться в будущем. К этому периоду для большинства молодых людей отчетливо проявляются политические симпатии или антипатии, а для некоторой части участие в политических процессах становится одним из важных компонентов их взрослой жизни. Иначе говоря, к этому времени человек становится полноправным субъектом политической жизни. Являясь структурным элементом класса и нации, человек в то же время в зависимости от конкретных обстоятельств самостоятельно «включается» в политическую деятельность, олицетворяет ту или иную степень воплощения политических отношений общества.

В некоторых работах утверждается, что с вступлением во взрослую жизнь процесс политической социализации заканчивается. С этим вряд ли можно согласиться. Дело в том, что в процессе своей жизни человек или даже целые социальные группы могут менять свои политические ориентации и соответственно видоизменять свою политическую деятельность.' Так, для науки и политической практики представляет значительный интерес приобщение к членству в КПСС, а затем превращение «ярых» коммунистов в менее «ярых» антикоммунистов, тем более, что параллельно шел другой, более логичный процесс, когда человек постепенно в ходе анализа (осознанного или стихийного) действительности превращался в диссидента (судьба немногих) или впадал в апатию, безразличие (судьба многих).

Иначе говоря, человек подвержен политической социализации в течение всей своей жизни, даже если он не отходит от сформировавшегося в молодости восприятия политики и определенных ценностных ориентации. Но даже в этом случае он полностью не остается неизменным как политический человек. Все равно он вносит в свою жизнь коррективы, уточняет свое отношение к политическим реалиям или видоизменяет конкретные формы своей жизнедеятельности.

Анализируя процесс включения людей в политическую жизнь, следует сказать, что, хотя великие буржуазные революции провозгласили и даже гарантировали право каждого человека на участие в политике, еще в течение длительного времени это был удел незначительного числа населения. Лишь в период политических коллизий масса участвующих в решении политических проблем резко возрастает и также резко уменьшается после победы или поражения.

Однако общая тенденция такова, что политика входит в жизнь все большего количества людей, и эта тенденция имеет устойчивый характер. Понимание и реализация политических прав и свобод создали основу для участия всех без исключения людей в развитии и функционировании политических отношений. И как бы ни была значительна роль руководителя любого ранга и любого звена, поведение личности в сфере политики всегда остается решающим. Процесс эмансипации человека К.Маркс справедливо связывал с осознанием каждым индивидом своей общественной силы как силы политической. И это осознание постоянно возрастает, что проявляется в значительно более широком участии людей в решении политических судеб своей страны и мира в целом.

Хотелось бы отметить и такое явление, когда предпринимаются попытки ограничить политическую деятельность людей или направить ее в другое русло. Однако всякое отстранение людей от участия в политической жизни чревато серьезными последствиями в виде отторжения (открытого или латентного) политической системы в целом.

Иногда в общественной и политической жизни происходит аккумуляция социальных ценностей населения не только одного государства, но и ряда регионов, а иногда и мира. Так, на современном этапе развития человечества люди различной политической ориентации протестуют против милитаризации общества, политики агрессии и войны, расовой и национальной дискриминации, ущемления прав женщин, ухудшения положения молодого поколения, коррупции, хищнического отношения к использованию природных ресурсов и окружающей среде.

Таким образом, политическая социализация – сложный, многоступенчатый и многогранный процесс усвоения соответствующей информации, ее интерпретации и приспособления к своим интересам и потребностям, а также реализации их в реальной жизни в процессе взаимоотношений с обществом и государством.

§ 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

 

Политическая культура включает в себя политическое мышление, представленное совокупностью теоретических положений, взглядов, мнений, ценностных ориентации и т.п., которые реализуются (или должны реализовываться) в процессе осуществления функций политической власти.

Базовой исходной точкой политической культуры является информированность людей, их знание теоретических проблем. Первоначальные знания и информированность обычно приобретаются в стихийной форме. В детстве это отрывочные сведения, полученные в семье или в школе. Во взрослой жизни – это информация от друзей, соседей, некоторые данные об интересующих человека событиях, полученные в процессе функционирования общественного мнения, ситуативное общение на производстве, в общественном транспорте, по месту отдыха и жительства.

Часть политических знаний получается людьми в более или менее систематизированной форме: во время учебы – через соответствующие учебные курсы, во взрослой жизни – через средства массовой информации или специальное обучение. Так, политическое просвещение в СССР предоставляло значительный объем информации и при всех его издержках поддерживало интерес к политике, особенно, международной жизни (в 50– 70-е годы лекции по международным проблемам пользовались большой популярностью).

Отсутствие систематизированного целенаправленного просвещения в современной России чревато серьезными издержками: потерей политической ориентации, притуплением или искажением исторической памяти, пассивностью политического поведения, безразличием и апатией. Политическая заданность в условиях СССР поведения людей, которые изображали свою активность и причастность к политической жизни, после короткого оживления интереса к ней в начале 90-х годов сменилась отрешенностью от происходящего на политической сцене и резким снижением интереса к политическим событиям.

Огромное значение для политической культуры имеют политические ориентации, ценности, установки – все то, что формирует убеждения, готовность к действию. Повышение роли убеждений личности приводит к тому, что политические лидеры уже не могут не считаться с позициями массовых демократических движений, которые нередко, хотя и не всегда в явном виде, выражают определенные политические требования (например, программы «зеленого» движения).

Анализ социологической информации показывает, что в российском обществе увеличилось разнообразие политических ориентации. В современном обществе реально существует весь спектр политических убеждений – от монархических до анархических, от религиозных до фашистских, от либеральных до коммунистических. Весь вопрос в степени (мере) их распространенности. В период парламентских и президентских выборов в России было выявлено, что, несмотря на массу политических партий и движений, основные убеждения группируются вокруг нескольких политических ориентации: социалистической (ее придерживается примерно одна треть избирателей), либерально-демократической (примерно каждый пятый избиратель), национально-патриотической (каждый шестой избиратель). В заметной степени представлены общественные движения религиозной и националистической ориентации.

И, наконец, политическая культура воплощается в деятельности. Но она характеризует не только сам факт участия, но и степень зрелости, осмысленности, глубины понимания и включенности политического знания в практику, что, в конечном счете проявляется через участие людей в принятии политических решений, особенно на уровне местного самоуправления.

Участие человека в политической деятельности регулируется правовыми нормами того государства, в котором он живет. Обычно полноправным гражданином человек в большинстве стран становится в 18 лет. К этому моменту он приобретает все права, которые провозглашены в Основном законе государства (в Конституции), и соответственно и обязанности, в которых зафиксированы требования, предъявляемые государством к человеку. Отныне он обладатель всего того, что ему доверяет государство с точки зрения его участия в жизни страны. Это можно считать основной, главной формой социализации.

Однако государство устанавливает в этом направлении ряд ограничений, преодоление которых (по логике развития жизни или по другим актам) порождает специализированные формы политической социализации.

Так, право избирать и быть избранным неоднозначно. Если право избирать предоставляется человеку в 18 лет, то быть избранным – депутатом, губернатором, президентом, главой правительства – связано с другими возрастными критериями, которые, в конечном счете, сводятся к тому, что прямое участие в политическом руководстве предполагает наличие жизненного опыта, определенной профессиональной подготовки, общественной закалки.

Особые ограничения с точки зрения политической предъявляются (или должны предъявляться) к тем, кто становятся сотрудниками органов государственной безопасности, милиции, пограничных войск и т.д. Отказ от такого ограничения, как судимость, при призыве в армию в немалой степени способствовал развитию «дедовщины», резкому ухудшению социально-психологической и нравственной атмосферы в армии. Это лишний раз свидетельствует, что в обществе нельзя исключать и социальных форм политической социализации. Более того, их необходимо развивать, дополнять, совершенствовать.

В целом же этот показатель политической культуры незначителен. Даже в советское время в условиях однозначности и заорганизованности политической жизни уровень политической активности был не так высок, как это представлялось в официальной пропаганде. Учитывая такой специфический показатель, как выполнение постоянных и временных общественных поручений, социологи выявили, что в большинстве производственных Коллективов он не превышал 35–38% [5].

Оживление политической жизни в годы перестройки, а затем в 1991–1992 годах быстро сменилось резким снижением числа ее активных участников, что, на наш взгляд, объясняется эмоциональными порывами или сущностной стороной человеческого «Я».

Опросы общественного мнения, осуществляемые ВЦИОМ в режиме мониторинга в 90-е годы, показывают, что основная часть населения находится в состоянии атрофии общественного сознания и поведения. Даже потенциал протеста остается в течение длительного времени неизменным: число желающих участвовать в митингах, демонстрациях даже по таким жизненно важным проблемам, как рост цен и падение уровня жизни, с 1993 по ноябрь 1996 года колеблется в пределах от 20,9 до 25,9% [6].

Вместе с тем выборы 1995–1996 годов показали, что размежевание в политических предпочтениях значительное. На первом этапе президентских выборов в 1996 году голоса избирателей распределились следующим образом: за Ельцина проголосовали 26,5 млн. человек, за Зюганова– 24 млн., за других кандидатов – 21,5 млн. в том числе за Лебедя –11 млн. Этот феномен политического поведения в значительной степени можно объяснить современной ситуацией в России: крахом экономики, политической неустроенностью, криминализацией в обществе и др. Но и в этом голосовании скорее реализовывались намерения, пожелания, чем действительно осознанная политическая культура, которая, на наш взгляд, находится еще в стадии становления.

§ 3. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ И ЕЕ РОЛЬ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

 

После многих лет славословия в адрес социалистической идеологии наступила пора всеобщей и обвальной ее критики, когда слово идеология стало ругательным и неприемлемым понятием. Вместе с тем уже в середине 90-х годов на государственном уровне все же пришли к выводу, что без идеологии, без национальной идеи, которая скрепляла бы общественное сознание, была бы его доминантой, руководством в работе с молодежью, стала бы ориентиром если не для всех, то для большинства населения страны, не обойтись.

Несмотря на теоретические и политические изыски по поводу идеологии, в реальной жизни самые разные идеологические концепции продолжали существовать, возникать, развиваться, образовывать самые различные комбинации точек зрения, теорий, общественных или групповых целей. Иначе и не могло быть. Любое общество, составляющие его люди не могут существовать, не оценивая с определенных социальных позиций окружающую их реальность, получаемую ими информацию и не формулируя (часто на стихийном уровне) те цели, которых они хотели бы достигнуть.

На первых этапах рыночных преобразований (кстати, это сохраняется в той или иной форме и поныне) многие исследователи пошли по проторенному пути: выявлять и классифицировать людей по либеральной (капиталистической) или социалистической ориентации. В такое противопоставление свою лепту внесли и социологи, пытаясь по выработанному ими инструментарию определить, сколько процентов людей ориентируется на привычные до недавнего времени ценности, а кто отвергает их. Однако достаточно быстро стало ясно, что в это прокрустово ложе нельзя вместить все многообразие общественных ориентации, социальных настроений и оценок. Постепенно наряду с этими двумя идеями стали говорить о национал-патриотической ориентации, о религиозных ценностях, о монархических и т.п. идеях, которые, как показали социологические исследования, в большинстве случаев существовали не сами по себе, а в комбинации с другими оценками и ценностями.

Углубленный анализ количественных характеристик социологических данных, срез индивидуальных социальных оценок и целей показывает, что нет одномерных людей, которые единодушно исповедовали бы ценности то ли социалистического, то ли либерального, то ли патриотического или религиозного сознания. Оказалось, что в условиях ломки общественных ценностей один и тот же человек может одновременно по одним вопросам придерживаться таких-то социальных оценок (например, неолиберальных), по другим – других оценок (например, националистических), по третьим – еще одной группы оценок (например, социалистических). Поэтому социологические данные часто страдают ограниченностью – они нередко представляют информацию о социальной ориентации по одной группе вопросов, забывая о другой, или в лучшем случае показывают ориентацию на доминантные установки, игнорируя все остальные.

Этот этап – этап одномерного идеологизированного человека – начал постепенно вытесняться следующим, когда стало понятным, что социальные ценности людей обычно не ограничиваются установкой на одну цель, а направлены на реализацию нескольких целей, в свою очередь, образующих некое целостное мировоззрение.

В этих условиях, под влиянием всеобщей ориентации на «хорошее» историческое прошлое, вспомнили о графе Уварове, который в прошлом веке выдвинул знаменитую формулу: «Самодержавие, православие, народность». По аналогии с ней на всеобщее обозрение стали выдвигаться всевозможные словесные изобретения: «державность», «духовность», «нравственность», «государственность», в том числе и шовинистические цели, связанные с так называемой русской идеей, и авторитарные ориентации (вроде «честь и порядок»).

Ограниченность этих утверждений заключалась в том, что ссылка на слова графа Уварова была некорректна, ибо, употребляя свою знаменитую формулу, он призывал применить ее не к обществу вообще, а к системе образования, которая должна руководствоваться этими установками и готовить образованных людей именно с такой идеологической ориентацией.

Вновь придуманные термины в лучшем случае отражали игру ума отдельных интеллигентов, показывали направление теоретических или политических упражнений и были мало связаны с той реальностью, которая беспокоила большинство населения. Игра с терминами слабо учитывала историческое прошлое, в котором сложились определенные стереотипы сознания. Без учета их значения попытки создать что-то совершенно новое были обречены на провал, ибо сложившиеся ценности невозможно сменить одним махом, как бы этого ни хотелось.

И, наконец, надо отчетливо себе представлять, что «изобретение» новой идеологии невозможно без кристаллизации тех идей, которые «разлиты» в общественном сознании. «Нельзя сделать людей счастливыми, – говорил директор одного из лучших предприятий в Пензе еще в советское время, – решая за них и без них, что им надо». Только соучастие, знание того, что людей волнует, интересует, к чему они стремятся и чего хотят, делало часть производственных организаций действительно трудовыми коллективами. Ведь крах советской системы во многом объясняется тем, что она стала ориентироваться на изобретенные догмы, а не на те ценности, которые были представлены в сознании народа. Нельзя наступать на те же грабли или опять воплощать в жизнь лозунг «Нарисуем – будем жить».

Иначе говоря, национальная идея, идеология должна быть концентрацией, кристаллизацией доминирующих социальных ориентации и ценностей.

Прежде всего многим людям далеко не безразлично, в какой стране они живут. Сознание того, что Россия, как и СССР, должна быть великой державой, с которой считаются, которую уважают (пусть и не боятся, как СССР) и которая может постоять за своих подданных, питает сознание многих россиян и может помочь им обрести устойчивость и испытывать гордость за свою страну. Это тем более важно, что данная установка присутствовала в сознании многих советских людей, и она не может исчезнуть бесследно. Особенно, если учесть, что нарушение этой стержневой установки может обернуться (а для некоторых людей обернулось) трагедией. Многие люди весьма болезненно переживают утрату Россией той роли, которая была присуща СССР. Социологические данные постоянно фиксируют эти черты гражданственности сознания и поведения, которые, несмотря на некоторые колебания в зависимости от тех или иных политических событий, продолжают занимать одно из ведущих мест в социальных ориентациях и ожиданиях людей [7].

Не менее стабильна и значима для россиян, как показывают социологические исследования, такая ценность, как справедливость. Не равенство, не уравниловка, не всеобщее благо для всех без исключения, а именно справедливость. И пусть ее понимает по-разному каждый человек, но это тем не менее является важной характеристикой сознания и поведения большинства россиян – именно в соответствии с этой ориентацией, с этим своеобразным мерилом они оценивают, насколько, по их мнению, справедливо относятся к ним в производственной организации, насколько комфортно они устроены по месту жительства и что делают местные органы власти для благоустройства, как способствуют официальные и прежде всего государственные органы тому, чтобы в обществе все делалось «по справедливости». Эта ценность – социальная справедливость – как никакая другая имеет отзвук в душах миллионов людей [8].

И, наконец, есть ценности, которые касаются лично каждого человека. Социалистическая идеология провозглашала права личности, но мало что делала для того, чтобы их реализовать, сосредоточивая внимание в основном на глобальной цели – построении социалистического общества, коммунизма, где каждый получит по потребностям. И ориентировала на достижение этой цели в отдаленном будущем. Люди долгое время верили этому, но потом устали ждать. Ушло время, когда доминантой общественного сознания были интересы страны, государства. По данным социологических исследований, уже в 70-е годы были зафиксированы сдвиги в общественном сознании, которые выразились в том, что люди свою личную жизнь, свое устройство не хотели откладывать «на потом», что их не устраивали успехи всей страны – им хотелось личных успехов и вообще они хотели бы иметь постоянные доказательства изменений в позитивном направлении, а не выслушивать оправдания о непрекращающихся временных трудностях.

Поэтому вполне оправдано, что многие россияне стали ориентироваться на достижение личных целей. У молодежи это связывается с жизненным успехом, богатством, устроенностью частной жизни (данные ВЦИОМ). У людей среднего возраста - с профессиональной определенностью, с семейным достатком, устойчивостью своего настоящего и будущего и особенно детей. У старшего поколения – с обеспеченной старостью, с уважением окружающих, признанием их прошлого опыта. Если подытожить эти ценности и ориентации, то мы вправе говорить о стремлении людей добиться личного благополучия в самом широком смысле этого слова и достижение этого благополучия должно стать частью национальной идеи, идеологии, реализации которой государство должно способствовать всеми возможными средствами согласуя самые различные интересы и не позволяя личное благополучие одних строить за счет благополучия других

Следовательно, ориентация на преобладающие социальные ценности, социальные ожидания и предпочтения может выполнить роль объединительной идеи, позволяющей без особой политизации сконцентрировать усилия людей, общества и государства на их достижении. Такие цели являются кристаллизацией доминирующих предпочтений, против которых трудно выступать даже тем, кто по определенным причинам не разделяет их. Более того, соединение личного с групповым и общественным интересом способно обладать кумулятивным эффектом, когда усиливаются роль и значение каждого из элементов этой объединительной идеи. Иначе говоря, будучи концентрированным выражением социальных оценок и ориентации, национальная идея в реальности выразит гуманистические начала общественной позиции каждого человека как Личности, Гражданина, Россиянина, являясь базой для политической социализации личности.

Литература

1. Современная западная социология: Словарь. М., 1990. С.267– 268.

2. См. подробнее: Тощенко Ж.Т. Эволюция идей политической социологии // СОЦИС. 1994. № 6; Он же. Политическая социология: состояние, проблемы, перспективы // СОЦИС. 1990. № 9 (в соавт.).

3. Волков Ю.Е. Социология политики как отрасль социологи ческой науки // СОЦИС. 1982. № 2. С.45.

4. Шестопал Е.Б. Личность и политика. М., 1988.

5. Тощенко Ж.Т. Идеология и жизнь. М., 1984.

6. См.: Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. М., 1997. № 1. С.50.

7. См.: Новый курс России: предпосылки и ориентиры. Социальная и социально-политическая ситуация. Год 1995-й. М., 1996.

8. См.: Хахулина Л.А., Стивенсон С.А. Неравенство и справедливость // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. М., 1997. № 2. С.40–44.

Темы для рефератов

1. Основные вехи эволюции идей политической социологии (в отечественной и зарубежной науке).

2. Роль семьи (школы, производственной организации) в политической социализации.

3. Политическая пропаганда: наука или манипулирование?

4. Политическая культура: сущность и содержание.

5. Особенности политической культуры различных социальных групп.

6. Специфика политической культуры в условиях функционирования рыночных отношений.

7. Национальная идея: поиск стабильности.

Вопросы и задания для повторения

1. Назовите ученых (зарубежных и отечественных), развивавших идеи политической идеологии. Их вклад в развитие данной отрасли знаний.

2. В чем сущность политической социализации?

3. Какие этапы политической социализации вы знаете?

4. Современная политическая культура и ее структура.

5. Каналы получения политической информации и формирования политической убежденности.

6. Формы политической активности.

7. Национальная идея и ее основные компоненты.

 

Глава 2 ЧЕЛОВЕК И ГОСУДАРСТВО

 

Сущностную основу политической жизни, как и всей политики, составляет вопрос о власти и об ее Использовании. Этот феномен исследуют многие науки – и политология, и история, и экономика, и психология. Социология же сосредоточивает свое внимание на политическом сознании и политической деятельности, которые отражают, во-первых, взаимодействие людей с государством, с официальными властными структурами; во-вторых, отношение населения к деятельности политических партий, учреждений и.организаций с одновременным анализом политического сознания и поведения их членов; в-третьих, оценку деятельности общественных и добровольных объединений и гражданских движений, частично выполняющих политические функции. И наконец, для социологии очень важно познание самого человека, социальных групп, их политических учений и информированности, ценностных установок и ориентации, настроений, а также политических позиций и форм их реализации в системе существующих общественных отношений.

Так как в трактовке социологии жизни автор исходит их примата реально складывающейся ситуации, анализ проблем политической жизни начинается с рассмотрения взаимоотношения человека с государством.

 

§ 1. ТИПЫ И ВИДЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ

 

Политическая жизнь представляет особую форму реализации интересов государства, политических партий и объединений, классов, наций, социальных групп, добровольных организаций и даже отдельного человека по сознательному использованию власти, которая удовлетворяет их политические интересы. Политическая жизнь находит свое четкое выражение во властных отношениях, которые всегда направлены на защиту, закрепление и развитие достигнутых позиций, создание новых предпосылок для дальнейшего упрочения существующей власти.

Главным носителем властных отношений всегда является государство. Оно в лице конкретных органов в центре и на местах выступает (или должно выступать) основным субъектом властвования, который определяет главные направления развития политических и правовых отношений. От его способности рационально, своевременно и эффективно обеспечивать взаимодействие между различными экономическими, социальными и культурными институтами, согласовывать интересы всех субъектов политической жизни зависит динамизм общественных процессов.

Но особую проблему представляет взаимодействие государства с человеком, а точнее говоря, человека с государством. В принципе это проблема обратной связи, ибо только ее наличие и постоянное совершенствование обеспечивают жизнеспособность политических структур. Исходя из этого, знание настроений, тенденций их изменения, форм взаимодействия и способов привлечения людей к решению общественных проблем и составляет суть социологической интерпретации взаимодействия человека с государством.

Для социологии большое значение имеет структурирование властных отношений, олицетворяемых государством.

Наиболее часто употребляемой классификацией, применяемой в социальных науках, является разделение форм осуществления власти: законодательной, исполнительной и судебной. Их деформация в немалой степени способствует произволу, огульному решению дел и на этой основе попранию прав и свобод человека. Реализация этих принципов организации власти как ничто другое способна создать предпосылки и условия для реального политического творчества людей. Именно с этих позиций подвергается критике структура построения советских органов власти, в которой исполнительные функции тесно переплетались с законодательными, представительными.

Социологические исследования трех ветвей власти показывают существенные различия между ними, так же как и оценку их деятельности населением. Например, в обыденном сознании (и в советское время, и в настоящий период) продолжает существовать убежденность, что главный человек в судебной системе – это прокурор. По данным анализа соответствующих документов, в середине 90-х годов число обращений (писем) граждан в прокуратуру в десятки раз превышало число таких же обращений в суд.

Одновременно вся судебная система оценивается по-прежнему очень низко или о ней не могут сказать ничего определенного огромное количество людей. Самыми заметными для большинства людей остаются органы исполнительной власти, а затем уже законодательной при почти полной не информированности о деятельности власти судебной. Но при всем кажущемся парадоксе (ведь уже давно приняты соответствующие акты) оценка населением всех ветвей власти отражает реальное их положение, которое нельзя изменить никакими указами, декретами, постановлениями и другими официальными предписаниями.

Принцип разделения властей – законодательной, исполнительной, судебной, тесно связан с адресной ответственностью за исполнение соответствующих функций. И тут уж дело технологии – отвечает ли за исполнение тех или иных функций одно или несколько лиц, один или несколько институтов (известно, что в ряде стран и в разные эпохи исполнение, например, законодательных, исполнительных и судебных функций совмещалось). Важно и принципиально, чтобы всегда было юридически ясно: за какую функцию, в какой момент и кто может быть спрошен по всей строгости закона.

В этой связи следует остановиться на знаменитейшей римской юридической максиме: властвуй разделяя. Это положение трактовалось и сейчас трактуется в том смысле, что успешное управление предполагает насилие (т.е. «Правитель – разъединяй, стравливай подвластных»). На самом же деле имеется в виду совершенно противоположное: успешное управление основано на различении («divide» – суд, различение) и только в этом смысле разделении тех, кем управляешь (т.е. «Правитель – познай, согласовывай интересы подданных; познай, различи собственные властные способности и функции»).

Другим основанием для типологизации политической власти является известное положение М.Вебера о трех типах господства: традиционном, легитимном, харизматическом [1]. Такое деление скорее дает представление о характере власти, чем о ее сущности. Ведь харизма может проявиться и в демократическом, и в автократическом лидере, и в традиционном. На наш взгляд, при всей привлекательности такой постановки вопроса данный подход очень трудно использовать в конкретном социологическом исследовании. Он характеризует скорее некоторый логический вывод, является предметом абстрагирования от существующей практики. Это тем более показательно, что в реальной жизни в чистом виде невозможно найти данные типы господства: они обычно одно-» временно представлены практически во всех политических режимах. Весь вопрос состоит в степени, уровне их воплощения в конкретном анализируемом типе политической власти. Вот почему при характеристике российского государства в зависимости от политических позиций аналитика находят и черты традиционализма, что отражается в следовании принципам функционирования советской системы, и черты легитимности, проявляющиеся в формировании правового государства, и феномен харизмы, который нашел воплощение в деятельности первого президента России.

Еще один подход к типологизации политической власти проявляется в рассмотрении выполнения властных полномочий на взаимодействующих уровнях: федеральном, региональном и местном. Эти органы власти в зависимости от ситуации по-разному оцениваются населением. Интересно отметить, что, когда начиналась перестройка, люди с большой симпатией относились к деятельности центральных органов власти и фактически отказывали в доверии представителям местных государственных учреждений. В середине 90-х годов исследования показали прямо противоположную установку: сравнительно высока оценка деятельности местных органов власти при очень критической настроенности к президенту, правительству, Государственной Думе, уровень полного доверия к которым не превышал 4-10,9% в 1994–1996 годах [2].

Анализ социологической информации показывает, что между макро-, мезо- и микроуровнями сложилось определенное противостояние, которое связано с перераспределением властных полномочий, ответственностью за рациональную организацию производственной, общественной и личной жизни граждан, с возможностью финансового обеспечения жилищных и социальных программ и мероприятий.

Кроме того, в научной литературе существуют различные попытки классифицировать формы и типы власти: 1) институциональные и неинституциональные; 2) по функциям; 3) по объему прерогатив; 4) по методам и т.д. [3].

Нам хотелось бы обратить внимание еще на одно деление, которое можно осуществить, анализируя структуру и деятельность правящего субъекта. Эта типология основана на оценке характера и качества власти, на степени соучастия населения в ее осуществлении, на полноте представительства интересов самых различных социальных групп.

Исходя из этого, можно назвать следующие типы власти.

Демократия, которая функционирует в рамках гражданского общества и правового государства и олицетворяет собой универсальные процедуры, связанные: 1) с избранием законодательных органов народом; 2) со всеобщим избирательным правом; 3) со свободным волеизъявлением; 4) с правом большинства ограничивать (но не отменять) права меньшинства; 5) с доверием народа органам власти; 6) с нахождением государства под общественным контролем и т.д. (В данной интерпретации мы применяли современное объяснение демократии в отличие от Аристотеля, который характеризовал демократию как стихийную форму реализации власти.)

Искажение этих и других современных принципов осуществления демократии может привести к ее отторжению большинством населения, как это произошло в России после взлета надежд в 1991–1992 годах на демократические преобразования. По данным ВЦИОМ, к концу 1996 года за демократию ратовало всего 6,2% опрошенных, в то время как за порядок – 81,1%, что можно расценивать как формирование благоприятной (или щадящей) ситуации к возможному установлению жесткой политической власти [4].

В условиях демократии существенным образом меняется доступ ко всем видам информации, в результате чего многие группы населения иначе ведут себя, открыто высказывают свое отношение к конкретным политическим процессам.

Олигархия олицетворяет власть немногих лиц или групп в государстве, резко ограничивая права и полномочия других субъектов, желающих участвовать в политической жизни и добивающихся прихода к власти. Олигархия обычно не допускает своей смены даже на основе одобренных законодательством процедур, отвергает всякие попытки ограничить ее власть. Поэтому перераспределение власти может произойти только внутри этой группы, для чего используются «дворцовые» перевороты, разного рода тайные соглашения. Олигархия готова скорее перейти к таким формам, как тоталитаризм, чем демократия, чтобы сохранить возможность продолжения политического господства.

Данный тип власти характерен для многих государств, в том числе и России, как в царские времена, так и в советское время. Речь может идти лишь о разных аспектах этой олигархической власти, а не о ее наличии или отсутствии. Это еще более применимо к политической жизни современной России, где борьба олигархических групп составляет сущность происходящих политических изменений.

Все большее распространение получает такой тип власти, как этнократия, хотя она обычно выступает в закамуфлированной форме. Ее проявления – этноограниченность, этноэгоизм и этнофобизм – реально существуют в ряде государств мира, в том числе в том или ином виде в странах СНГ. Опасность такой формы власти проявляется не столько в том, что все ключевые позиции в политике и экономике сосредоточиваются в руках лиц одной национальности, сколько в том, что возрастает напряженность между народами, что ведет к скрытой или открытой конфронтации, повышению миграции, росту недоверия на этнической почве и серьезному, а иногда и резкому ухудшению ситуации в регионе.

Продолжает существовать возможность и теократических форм власти, когда власть сосредоточена в руках религиозной верхушки или у политических лидеров, руководствующихся религиозными постулатами. Теократические государства существовали в древнее время (например, Иудея в V – I вв. до н.э.), в средневековье (Священная Римская империя, халифаты Омейядов и Аббасидов), в Новое время (Парагвай – XVII в.). В современный период существует Иран во главе с шиитским духовенством, делаются попытки создать теократические государства в Алжире и Чечне. Установление теократических режимов сопровождается усилением религиозной регламентации всех сторон общественной и личной жизни, что выражается в придании религиозным праздникам статуса государственных, осуществлении судопроизводства на основе требований религии, участии служителей религиозных культов в политической борьбе.

Получает распространение и такая форма власти, как технократия, когда осуществление функций государства происходит с позиций производства, экономики, без должного учета политических и социальных требований. Один из просчетов идеологов перестройки и сменивших их неолибералов состоял в том, что во все звенья государственной и общественно-политической власти пришли специалисты народного хозяйства, которые, зная многое по вопросам организации производства, как правило, не умели руководствоваться потребностями общественного развития, плохо знали человеческую психологию, выполняли свои функции в силу долга, а иногда и карьеризма в силу данного поручения, а не личного понимания значения политической работы.

Технократы достаточно последовательно проводили в жизнь свою убежденность в том, что институты и органы управления, занимающиеся хозяйственными делами, не должны участвовать в политической работе и оказывать на нее влияние. Они игнорировали тот факт, что любая форма власти так или иначе связана с воздействием на сознание человека, подчинением его определенному порядку и стремлением добиться конкретного результата. Они не понимали, что эти функции не будут полностью или частично реализованы, если не будет учтено отношение людей к различным акциям в сфере политики.

Стоит сказать и о такой форме (типе) власти, как охлократия, которая апеллирует к популистским настроениям в наиболее примитивных и вместе с тем массовидных их проявлениях. Этот тип власти отличается изменчивостью политического курса, упрощенчеством при решении сложных общественных проблем, постоянным обращениям к люмпенизированным слоям населения, прибегает к провокациям для возбуждения массовых страстей. История свидетельствует, что чем больше и чем дольше власти злоупотребляют этими методами, тем печальнее и зловещее завершают свой путь политические лидеры, обращавшиеся за содействием и поддержкой к этим слоям общества.

В условиях охлократических режимов высок уровень иждивенческих настроений, когда усилия нередко сводятся к критике всех без исключения политических институтов, но далеко не всегда это сопровождается созидательной работой самого человека.

В заключение стоит напомнить об одном принципиальном положении, которое многократно проверено логикой общественного развития: отсутствие оппозиции пагубно влияет на всю политическую систему. Когда нет оппонентов, когда все политические решения принимаются из одного центра, не может не прийти успокоение, своеобразное «ожирение» властных структур. Вера в непогрешимость «единого центра», практика его безапелляционного диктата разрушают все поиски на политическом поприще, загоняют вглубь болезни и пороки и постепенно создают предпосылки для конфликта большой разрушительной силы. Именно так случилось с КПСС, когда, сосредоточив власть в своих руках, ответственность за развитие всего и вся, она сама обрекла себя на поражение, как и систему, которую она олицетворяла.

Говоря о содержании и сущности властных отношений, следует напомнить, что это в значительной степени проблема управления, качественного улучшения взаимосвязи теории и практики, органического соединения слова и дела. Решение задач научного управления всегда было связано с поиском новых, более эффективных форм и методов планомерного воздействия на общественную жизнь. Это в полной мере относится и к любой сфере общественной жизни, что особенно наглядно проявляется в стиле деятельности как государства, так и общественных организаций.

 

§ 2. ФОРМЫ И МЕТОДЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ НАСЕЛЕНИЯ И ГОСУДАРСТВА

 

Государство всегда оценивается людьми с позиций того, насколько оно соответствует или не соответствует их представлениям о справедливом общественном строе. В одном случае они готовы поддерживать его, в другом – пассивно реагировать на его действия, в третьем – противостоять ему. Это отношение зависит от того, создает ли государство условия, благоприятные для человеческого существования, строит ли оно систему взаимоотношений на уважении к правам человека, учитывает ли мнения людей и их желание соучаствовать в управлении.

Существовавшая в течение более 70 лет советская форма государственности подвергнута критике. Но критике в основном с позиций концептуальных, теоретических и отчасти политических. Сложнее дело обстоит с общественным сознанием, когда люди на уровне практического сознания и реального поведения склонны как к позитивным, так и к негативным оценкам.

Весь парадокс органов советской власти состоял в том, что согласно Конституции СССР они обладали достаточно широкими правами, проявлявшимися в коллективном обсуждении и решении вопросов; регулярной отчетности и ответственности депутатов вплоть до досрочного отзыва тех, кто не оправдывал доверие избирателей; контроле за работой исполнительных и других органов; привлечении граждан к участию в управлении. Чтобы эти принципы могли быть реализованы, нужно было анализировать политическое сознание людей, знать их отношение к политике государства. С другой стороны, развитие властных отношений, государственности, работа Советов народных депутатов была полна бюрократизма, канцелярщины, бумаготворчества, что, как следствие, привело к отстранению населения от действенного участия в решении общественных проблем. Анализ социологических данных о работе Советов показал, что их деятельность вызывала немало нареканий людей; Советам не хватало деловитости и инициативы, реального решения как долговременных, так и краткосрочных проблем. Нагляден пример с полномочиями сельских Советов, которые ничего не решали, ибо все реальные рычаги власти находились в руках местных хозяйственных руководителей.

Когда в прежнем виде СССР перестал существовать, остро встал вопрос о новых началах в государственном строительстве, о переосмыслении принципов федерализма, о реакции населения на эти преобразования и, что особенно стало значимым, об учете национальной идеи в осуществляемых изменениях.

Социологические исследования констатируют, что в деятельности органов государственной власти имеются огромные резервы по повышению их эффективности и действенности. Если в решении хозяйственных, производственных вопросов властные структуры стали проявлять определенную инициативу, то этого нельзя сказать, когда речь идет о быте, отдыхе, досуге населения, а также о неотложных нуждах развития социальной инфраструктуры: торговли, общественного питания, общественного транспорта, охраны природы.

Напрашивается вывод, что только повышение реального их влияния на повседневную и трудовую жизнь людей способно изменить сложившиеся представления об их работе [5].

Государственная власть не выступает в виде некоей аморфной массы – она распределена между различными политическими институтами и организациями. Но эффективность существующего ее распределения очень спорна. С этим связан поиск каналов усиления исполнительной власти посредством институтов президентов, губернаторов, мэров, префектов, вводимых во многих регионах Российской Федерации.

Участие людей в подготовке и принятии государственных актов осуществляется в форме непосредственной или представительной демократии.

Одна из форм непосредственного участия – референдум (в масштабе всей страны, отдельной республики, области, края, города и т.д.). Под референдумом понимается прямое волеизъявление народа с целью выявления степени поддержки принципиальных изменений, затрагивающих коренные вопросы жизни общества и государства (или их отдельных частей).

И хотя участие людей в референдумах характеризует степень их политической или гражданской активности'(процент желающих принять участие, количество принявших участие, распределение голосов в поддержку той или иной позиции), однако референдумы таят в себе много спорных позиций.

Так, вопрос, который ставится на референдум, должен предполагать, как правило, ответы «да» или «нет». Но сами вопросы должны быть сформулированы предельно четко и ясно. В свое время практика референдума за сохранение СССР в марте 1991 года опиралась на многозначность вопроса, который содержался в нем (в нем по меньшей мере содержались четыре подпозиции). Но население не обращало внимания на такие нюансы – оно отвечало на коренной вопрос: «да» или «нет». И то, что 71% участвующих в голосовании сказали «да», а через 8 месяцев политики сказали «нет», лишний раз показывает цену референдумов.

Очень сомнительно, когда на референдум выносятся большие документы, как, например, Конституция России в декабре 1993 года. Целесообразность такого решения вызывает сомнение хотя бы потому, что большинство людей не читали этот документ, а если кто и пытался это сделать, вряд ли без глубоких познаний мог разобраться в глубинных проблемах государственного строительства. В результате происходило голосование не по документу, а по политическим симпатиям, по поддержке тех сил, которые стояли за этим документом.

Вместе с тем институт референдумов при всех его недостатках очень важен. Особенно когда требуется широкое общественное обсуждение готовящихся решений на местном уровне. Надо, например, чтобы население чаще обсуждало проекты застройки городов и поселков, вопросы транспортного, бытового, медицинского, культурного обслуживания и т.д.

Важной формой участия населения в управлении государственными делами является реализация всеобщего избирательного права при тайном голосовании по выборам высшей законодательной и представительной власти. В социологии есть такое выражение – «электоральное поведение». Оно отражает суть понимания людьми реальной политической ситуации, дифференциацию его по политическим симпатиям и ориентациям и соответствующее поведение во время акта голосования.

По сути, этот феномен начал оформляться на последних выборах в Верховный Совет СССР в 1989 году и наиболее ярко проявил себя в период выборов в Государственную Думу в 1993 и 1995 годах, а также на президентских выборах 1996 года.

Участие населения в выборах, особенно когда на самом деле, в реальности осуществляется выбор, показывает как преимущества, так и уязвимые места процесса реализации права избирать. Как показала практика, значительное число людей могли реализовать свое право на выбор, особенно когда это касалось партийных списков, когда доверие оказывалось не конкретному лицу, а определенной политической силе. Так, по данным социологических исследований, политические симпатии осенью 1995 года распределялись следующим образом: 30–35% избирателей ориентировались на социалистические (коммунистические) идеи, 20–25% – на различные варианты либерально-демократических ценностей, 16–18% – на национально-патриотические идеалы. Остальные участники или до последнего дня не имели точной ориентации, или пассивно относились ко всей этой процедуре, или поддерживали влиятельные, но незначительные силы религиозных, монархических и даже фашистских объединений.

Вместе с тем процесс голосования (особенно в период президентских выборов) выявил огромное влияние средств массовой информации, особенно телевидения, на политическое сознание людей, активное их участие в манипулировании общественным сознанием, в создании имиджа участвующих в выборах политиков.

Эта система выявила и огромную роль финансовой поддержки, которая способствовала избранию в депутаты людей с сомнительным прошлым, с шаткими убеждениями, но большими амбициями. Этим изъянам способствовала и мажоритарная система голосования, которая более, чем другая, создает преимущества для тех, кто у власти, или тех, кто обладает огромными финансовыми ресурсами, брошенными на пропагандистское сопровождение избирательной кампании.

При анализе процесса участия населения в управлении государством следует исходить из того, что оно реализуется и в форме опосредованной демократии, в деятельности представителей народа – депутатов – на различных уровнях государственной власти. В этой связи представляет интерес вопрос: а не прекращается ли взаимосвязь между избирателями и их избранником после акта голосования и его утверждения в соответствующем органе? Вероятно, это скорее правило, чем исключение, тем более, что значительное число избирателей, как показывают данные ВЦИОМ, уже через несколько месяцев не помнят, за кого они голосовали или кто из депутатов представляет их интересы в федеральных, региональных и даже местных органах власти.

Косвенной формой участия в управлении являются формы политического протеста, которые мы рассмотрим, когда будем анализировать деятельность политических партий и общественных организаций.

В заключение следует отметить еще одно положение: развитие эффективного взаимодействия людей и государства невозможно обеспечить без уточнения места и роли аппарата управления, который оказался серьезно зараженным вирусами бюрократизма и технократизма.

Реальность такова, что именно аппарат фактически командовал (и командует) всеми выборными органами, превратившись в институт, монополизировавший не только исполнительные, но и законодательные (или производные) функции. Осуществление многих прогрессивных изменений может или ускоряться, или сдерживаться группой лиц, представляющих собой исполнительную власть. Речь идет о том, что лишение аппарата чрезмерной власти благотворно влияет на развитие всех без исключения творческих потенций человека, в том числе и тех из них, которые касаются участия в управлении и самоуправлении.

Ликвидация ряда министерств и ведомств привела к созданию акционерных обществ, концернов, ассоциаций. Аппарат этих организаций не навязывает другим звеньям свои представления о путях решения тех или иных проблем, а выполняет коллективную (групповую) волю. Иначе говоря, противоречие, выражаемое крылатой фразой «Зачем министр парикмахеру», может быть разрешено в процессе перераспределения власти в российском обществе.

 

§ 3. МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ

 

Самоуправление развивается не отдельно от государства и общества, а путем углубления демократических основ организации его деятельности, усиления взаимодействия официальных и общественных учреждений, все более активного вовлечения людей в непосредственное участие в решении перспективных и текущих проблем развития [6].

Однако опыт развития государственной власти в нашей стране показывает как произошла колоссальная интеграция и бюрократизация власти. Это отразилось не только в бесправии власти многих органов государственного управления, но и в принижении, подавлении ростков инициативы, попыток реализации самоуправления. Когда эти ростки появлялись, они иногда поддерживались, но это было скорее исключением из правил, чем нормой. Это подтверждает и такое широко известное явление: обычно лучшие показатели в работе связаны с деятельностью конкретного руководителя. И стоило ему уйти с данного поста, как очень часто организация теряла темпы, ее начинало лихорадить или она просто хирела. Иначе говоря, не было действенного механизма pea лизации власти, а личные качества руководителя страховали организацию только на определенный промежуток времени.

Взаимодействие людей и государства на местном уровне требует особого внимания. Именно организация местного самоуправления отвечает на вопросы: где, на каком уровне социальной организации общества происходит согласование интересов большинства людей (населения) и власти, которая претендует на управление этими людьми.

Наиболее действенно и эффективно эти встречные процессы согласования стремлений, целей, настроений осуществляются на локальном уровне. Ведь большинству людей нет дела до того, что происходит в вершинах власти – на федеральном или региональном уровне, – они в лучшем случае имеют субъективное, отвлеченное мнение, но в то же время претендуют на знание того, что происходит там, где они работают и живут, и в каком конкретном обличьи предстают перед ними общегосударственные законы и нормативные акты.

Не менее значим и тот факт, что местное самоуправление и участие населения в нем воспитывают у них самостоятельность, развивают инициативу, изживают психологию ожидания подачек и милостей сверху, от правительства или иных властных органов.

Очень важно и то, что общественная жизнь при местном самоуправлении равномернее распределяется по всем уровням социальной организации общества, а не стягивается искусственно к центру. Следует подчеркнуть и аспект воспитания людей: наряду с частными интересами у гражданина появляются общественные, у него формируется готовность содействовать им всеми силами как собственному делу, ибо местное самоуправление дает гражданам ближайшее практическое знакомство с тем, как управлять общественными делами. И, наконец, местное самоуправление является серьезной школой для политических и общественных деятелей, в которой они апробируют свои силы, знакомятся с социальными вопросами не только теоретически, но и на базе общественной практики.

Становление местного самоуправления как органа, выражающего интересы населения, происходит трудно и противоречиво. Во-первых, на федеральном и региональном уровнях власти отсутствует полное понимание и осознание идеи местного самоуправления.

Большинство руководителей не видят его нового качества (сфер деятельности, прав и ответственности) и рассматривают данную проблему с точки зрения своих личных интересов, симпатий и антипатий.

Во-вторых, в реальности местное самоуправление, по сути дела, таковым не является, ибо