Закон места нахождения вещи (lex rei sitae)

234. Многие правовые системы придают "закону места нахождения вещи" значение коллизионного начала, общего для недвижимого и движимого имущества. Традиционен этот подход и для российского коллизионного права. В ст. 1205 ГК РФ, как и ранее в ст. 164 Основ 1991 г., закон места нахождения вещи рассматривается в качестве ведущей коллизионной нормы для соответствующих отношений. Но в отличие от Основ 1991 г. и общее правило ст. 1205, и специальные правила ст. 1206 и 1207 ГК РФ распространяются не только на право собственности, но и на иные вещные права. В этом плане разд. VI ГК РФ следует соответствующему разделу Модели ГК для стран СНГ. Понятие "иные вещные права" раскрывается в российском законодательстве на основе ст. 216 и ряда других статей ГК РФ.

235. По закону места нахождения вещи определяются содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество, их осуществление и защита. Этим же законом определяется принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам. Но возникновение и прекращение вещных прав подчиняются праву страны, где имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом.

236. Привязка отношений, вытекающих из права собственности, к закону места нахождения вещи предусмотрена в Соглашении стран СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г. и Конвенции стран СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. В этой Конвенции, как и в некоторых двусторонних договорах о правовой помощи, включая договоры с рядом стран СНГ, а также с Латвией, Литвой и Эстонией, привязка к закону места нахождения вещи обращена лишь к недвижимому имуществу.

4. Закон, избранный лицом, совершившим сделку
(lex voluntatis)

237. Формула прикрепления, отсылающая к закону, избранному лицом, совершившим сделку, характеризует особый институт коллизионного права, опосредующий автономию воли субъектов частноправового отношения. Выбор участниками международного гражданского оборота своей волей и в своем интересе права, подлежащего применению к сделке, приобрело значение, особенно в области договорных отношений, исходного, фундаментального начала для решения коллизионных вопросов. Ограничен ли выбор применимого права, каким образом может быть выражено согласие сторон на его применение, допустимо ли применение к разным частям договора права различных государств - эти и другие вопросы, связанные с реализацией автономии воли в сфере международного частного права, решаются сегодня как в национальных законах, так и в международных договорах, унифицирующих право коммерческих контрактов.

238. Отношение к указанной формуле прикрепления в последние годы характеризуют: расширение пределов обращения к началу; придание ей большей гибкости; закрепление правила о выборе сторонами контракта применимого права в универсальных и региональных международных договорах; применение этого правила как основного, ведущего в "связке" с системами коллизионных норм, имеющих субсидиарное значение; ограничение автономии воли посредством "сверхимперативных норм". Высказывается мнение о допустимости согласования в качестве применимого права "неправовых норм", т.е. "норм, не санкционированных законодательством и не закрепленных в международных конвенциях"*(121), обязанных своим происхождением частноправовым унификационным документам неправительственных и международных правительственных организаций.