Швеков Г. В. Первый советский Уголовный кодекс. М., 1970. С. 35.
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. М., 1953. С. 17. 4 Швеков Г. В. Первый советский Уголовный кодекс. М., 1970. С. 36.
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. М., 1953. С. 45.
444 Глава IV
стрекателей, пособников и всех прикосновенных к даче взятки служащих».1
В Декрете СНК «О спекуляции» от 22 июля 1918 г. подстрекатели, пособники и прикосновенные лица уже не только названы в качестве соучастников, но и конкретно показано, в чем могут выражаться действия этих лиц.2
Из приведенных примеров видно, что законодательству первых лет Советской власти были известны все виды соучастников. Более того, законодателем были сформулированы и основные принципы ответственности соучастников. Так, в целом ряде законодательных источников указано, что пособники, подстрекатели и прикосновенные лица подлежат ответственности наравне с главными виновниками (декрет СНК от 22 июля 1918 г. «О спекуляции», постановление СНК от 30 июля 1918 г. «О набатном звоне», постановление СНК от 19 сентября 1918 г. «Об усилении уголовной репрессии за перевозку помимо почтового ведомства писем, денег и маловесных посылок» и др.).3 Законодатель не вводил никаких особых оснований ответственности для соучастников, наказание было равным для соучастников всех видов.
Один из разделов Руководящих начал по уголовному праву РСФСР специально был посвящен соучастию в преступлении: в ст. 22 было дано определение исполнителя, в ст. 23 — подстрекателя, в ст. 24 — пособника. В то же время в Руководящих началах ничего не говорилось об одном из наиболее опасных соучастников — организаторе. Статья 21 этого нормативного акта определяла основное правило ответственности и наказания соучастников. Но, по справедливому замечанию исследователей, сформулированный в Руководящих началах общий принцип определения соучастникам наказания по сути дела противоречит самой идее ответственности соучастников. Устанавливая, что «мера наказания определяется не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния», Руководящие начала тем самым отказываются от института соучастия: с этой точки зрения нет никакой надобности устанавливать по конкретным делам роль подстрекателей, исполнителей и пособ-
1 Там же. С. 25.
2 Там же. С. 29.
3 Там же. С. 29, 33, 34.
Назнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития... 445
ников, а достаточно оценивать всех соучастников по степени их опасности.1
В ст. 16 УК РСФСР 1922 г. и ст. 17 УК РСФСР 1926 г. законодателем были даны фактически такие же определения исполнителя, подстрекателя и пособника, как и в ст. 22—24 Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г.
Но нормы, устанавливающие правила назначения наказания соучастникам, претерпели существенное изменение: и ст. 15 УК РСФСР, и ст. 18 УК РСФСР 1926 г. подчеркивали, что мера наказания каждому из соучастников преступления определяется как степенью участия, так и степенью опасности конкретного преступника и совершенного им преступления.2 И это правило являлось уже более точным по сравнению с предложенным Руководящими началами.
Таким образом, следует отметить, что в отличие от первых декретов Советской власти 1917—1919 гг. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., УК РСФСР 1922 г. и УК РСФСР 1926 г. не знали понятия организатора преступления. Вместе с тем в Руководящих началах, а затем и в УК РСФСР 1922 и 1926 гг. законодателем были предприняты попытки сформулировать правила определения меры наказания различным видам соучастников.
В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. впервые в советском уголовном законодательстве было закреплено такое обстоятельство, исключающее преступность деяния, как необходимая оборона (ст. 15).
УК РСФСР 1922 г. (ст. 19 и 20) и УК РСФСР 1926 г. (ст. 13) были уже известны понятия не только необходимой обороны, но и крайней необходимости. Причем, в отличие от Руководящих начал, и УК РСФСР 1922 г., и УК РСФСР 1926 г. шире определяли тот круг противозаконных действий, который позволял потерпевшему прибегать к необходимой обороне. Также в отличие от Руководящих начал и УК РСФСР 1922 г., и 1926 г. было также известно понятие превышения пределов необходимой обороны.
УК РСФСР 1922 и 1926 гг. закрепляли также довольно подроб-ное определение крайней необходимости.
Герцензон А. А., Дурманов И. Д., Исаев М. М. и др. История советского уголовного Права. 1917-1947. М., 1948. С. 171.
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. М., 1953. С. 117, 259-260.
446 Глава IV
Таким образом, в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. был заложен, а в УК РСФСР 1922 и 1926 гг. получил дальнейшее развитие институт обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Большое значение как для практики, так и для теории советского уголовного права имела разработка в УК РСФСР 1922 г. (ст. 21—22) и УК РСФСР 1926 г. (ст. 14—15) института давности привлечения к уголовной ответственности. Сроки давности устанавливались в зависимости от тяжести совершенных преступлений.
Сразу же после Октябрьской революции в различных декретах, постановлениях и иных нормативных актах, предусматривающих, в частности, ответственность за совершение различных преступлений, стала формироваться система Особенной части Советского уголовного права. «Историческая обстановка, подчас неожиданно и резко меняющаяся, диктовала и очередность появления в законодательстве норм, регулирующих ответственность за те или иные преступления, наиболее актуальные для каждого данного периода».1
Первые источники советского уголовного законодательства наибольшее внимание уделяли борьбе с контрреволюционными преступлениями. Слом старой государственной машины и строительство нового, Советского государства проходил в обстановке ожесточенной классовой борьбы.
Общее понятие контрреволюционного преступления было дано в постановлении кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. Виновными в его совершении признавались те, «кто организует контрреволюционные выступления против Рабоче-крестьянского Правительства, участвуя в них непосредственно или в подготовительной к ним стадии; или участвует во всевозможных контрреволюционных заговорах и организациях, ставивших своей целью свержение Советского правительства... участвует непосредственно в выступлениях...»\
Таким образом, одним из наиболее опасных контрреволюционных преступлений признавалось участие в контрреволюционных заговорах, восстаниях, мятежах.
1 Швеков Г. В. Первый советский Уголовный кодекс. М., 1970. С. 69.
2 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР-
1917-1952 гг. М., 1953. С. 35.
Назнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития... 447
Необходимости борьбы с контрреволюционным восстанием Каледина, Корнилова, Дутова было посвящено обращение СНК ко всему населению 26 ноября 1917 г. Это обращение призывало к решительному противодействию врагам народа; вожди заговора объявлялись вне закона.1 Аналогичным по своему содержанию было и обращение СНК от 30 ноября 1917 г. «О подавлении контрреволюционного восстания буржуазии, руководимого кадетской партией». Можно привести и другие примеры, которые свидетельствуют о том, что важное значение Советская власть придавала борьбе с такими контрреволюционными преступлениями, как участие в контрреволюционных заговорах, восстаниях, мятежах.
Вторым видом контрреволюционных преступлений признавались попытки различных контрреволюционных организаций присвоить себе функции государственной власти. Ему было специально посвящено постановление ВЦИК от 5 января 1918 г. «О признании контрреволюционным действием всех попыток присвоить себе функции государственной власти», где отмечалось:«... всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваться как контрреволюционное действие».2
Одним из наиболее распространенных контрреволюционных преступлений в первые месяцы существования Советского государства был саботаж. Поэтому не случайно значительное количество нормативных актов, содержащих нормы уголовного права, было направлено именно против этого вида преступлений. Так, в уже упоминавшемся постановлении кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. «О подсудности революционных трибуналов» было дано понятие субъекта саботажа: им признавался тот, «кто активно противодействует Рабоче-крестьянскому Правительству или призывает других противодействовать путем неисполнения декретов и иных постановлений советской власти местной или центральной; явно игнорирует такие постановления и своими действиями затрудняет правильный ход работ в правительственных или общественных учреждениях или призывает к саботажу или организует таковой».3 Борьбе с саботажем чиновников Министерства продовольствия бы-
! Там же. С. 17.
З Там же. С. 21.
Там же. С. 35.
448 Глава IV
ло посвящено обращение наркома по продовольствию от 5 декабря 1917 г., почтово-телеграфных чиновников — декрет СНК от 11 апреля 1918 г. и т. д.1
Контрреволюционными преступлениями признавалась также антисоветская агитация и пропаганда. Так, в декрете СНК от 28 октября 1917 г. «О печати» предусматривалось закрытие буржуазных газет, ведущих антисоветскую агитацию и пропаганду.2 Для рассмотрения дел о преступлениях против народа, совершаемых путем использования печати, в соответствии с постановлением НКЮ от 18 декабря 1917 г. учреждались революционные трибуналы печати.3
К контрреволюционным преступлениям в рассматриваемый период относились также измена, шпионаж, укрывательство изменников и шпионов. Определение шпионажа впервые было дано в постановлении Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. «О подсудности революционных трибуналов».
Уголовное законодательство рассматриваемого периода упоминает и другие контрреволюционные преступления: массовые беспорядки, бандитизм, политическое хулиганство и др. По мнению исследователей, к концу периода Гражданской войны социалистическое уголовное законодательство обладало, по сути дела, уже законченной системой норм о контрреволюционных преступлениях.4
В целях борьбы с контрреволюционными преступлениями в соответствии с Декретом СНК от 22 ноября 1917 г. «О суде» были созданы революционные трибуналы.
Однако в первые месяцы Советской власти революционные трибуналы применяли даже за совершение тяжких преступлений довольно мягкие наказания. Так, графиня Панина, будучи товарищем министра народного просвещения Временного правительства, отказалась подчиняться законам Советской власти. Она не сдала в государственную казну свыше 90 000 руб., собранных общественными организациями на нужды просвещения. За сопротивление органам власти и контрреволюционную агитацию она была приговорена Пет-
1 Там же. С. 18-19,24.
2 Там же. С. 9-10.
3 Там же. С. 9.
4 Герцензон А. А., Дурманов И. Д., Исаев М. М. и др. История советского уголовного
права. 1917-1947. М., 1948. С. 194.
#азнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития.., 449
роградским революционным трибуналом к общественному порицанию и внесению общественных денег в государственную казну.1
За отказ подчиниться советскому командованию при заключении мирного договора Советской России с Германией генерал Болдырев был также приговорен Петроградским революционным трибуналом к общественному порицанию.2