2018-02-13
240
7 Психотепапия
Процедуры прояснения и интерпретации тесно переплетаются. Очень часто прояснение ведет к интерпретации, которая, в свою очередь, приводит к дальнейшему прояснению.
Четвертый шаг в анализировании — тщательная проработка. Данный термин относится к комплексу процедур и процессов, имеющих место после инсайта. Это путь от инсайта, от возможности аналитика проникнуть во внутреннюю жизнь пациента, к пониманию пациентом самого себя. Аналитическая работа, открывающая путь от инсайта к изменениям, есть тщательная проработка. Проработка наиболее часто относится к сопротивлениям, которые препятствуют тому, чтобы понимание привело к изменению. Из всех процедур анализа тщательная проработка — самая длительная — иногда она затягивается на полгода и более.
Следует отметить, замечает Р. Р. Гринсон, что часть работы по тщательной проработке выполняется пациентом вне сеансов. Лишь изредка инсайт приводит к длительным изменениям в поведении очень быстро; это изменение обычно временное, оно остается, как правило, изолированным и неинтегрированным. Требуется длительное время, чтобы преодолеть те значительные силы, которые сопротивляются изменению, и создать новые психологические структуры. Связь между печалью и тщательной проработкой, а также важностью вынужденного повторения и инстинктом смерти обсуждается в работах 3. Фрейда, О. Феничела, Р. Гринсона.
Все рассмотренные выше четыре шага необходимы, но некоторые могут быть выполнены пациентом спонтанно, в частности в виде конфронтации или части прояснения. Они не обязательно должны следовать друг за другом в том порядке, как были описаны, поскольку каждая процедура может продуцировать сопротивление, которое требуется преодолеть прежде всего. Первым шагом может стать интерпретация, способная облегчить прояснение ис-' следуемого феномена. Итак, конфронтация, прояснение, интерпретация и тщательная проработка четыре основные процедуры, выполняемые аналитиком во время анализа.
Рабочий альянс
Пациент идет на психоанализ потому, что невротическое страдание вынуждает его начать такое трудное терапевтическое путешествие. Его проблема достаточно сложна, что и обусловливает обращение к столь длительной, болезненной и дорогостоящей программе. Как замечает Р. Р. Гринсон, только относительно здоровый невротик может быть подвергнут психоанализу без больших модификаций или отклонений в методе.
Психоаналитический пациент продуцирует материал для лечения посредством свободных ассоциаций, реакций сопротивления и переноса. Аналитик использует процедуры конфронтации, прояснения, интерпретации и тщательной проработки, но они не охватывают в полной мере всего того, что происходит в курсе терапии. Существует еще один важный терапевтический ингре- диеит, жизненно необходимый для успеха терапевтического воздействия. Имеется в виду «рабочий альянс». Сам по себе он не является ни технической процедурой, ни терапевтическим процессом, но необходим и для того, и для другого.
Рабочим альянсом называют относительно здоровые, рациональные взаимоотношения между пациентом и аналитиком, они дают возможность пациенту целеустремленно работать в аналитической ситуации. Фрейд в этой связи писал об «эффективном переносе», взаимопонимании, которое должно быть установлено до того, как пациенту будет дана первая интерпретация. О. Феничел описывает «рациональный перенос», Л. Стоун говорит о «продуманном переносе», Э. Р. Зетцель — о «терапевтическом альянсе», С. Нач — о «присутствии аналитика». Все эти понятия относятся к одному и тому же кругу явлений.
Клиническое проявление рабочего альянса состоит в готовности пациента выполнять различные процедуры психоанализа и в его способности работать аналитически с регрессивными и причиняющими боль альянсами. Альянс формируется между сознательным «Эго» пациента и анализирующим «Эго» аналитика. Важным событием является частичная и временная идентификация пациента с отношением аналитика и его методами работы, которые пациент использует в первую очередь в регулярных аналитических сеансах.
Пациент, аналитик, аналитическая среда содействуют формированию рабочего альянса — этого необходимого условия для осознания невротического страдания и возможности получить помощь от аналитика, что побуждает пациента стремиться работать в аналитической ситуации. Способность пациента сформировать относительно рациональные, десексуализированные, лишенные агрессии взаимоотношения с аналитиком происходит из наличия подобных нейтральных взаимоотношений в его прошлой жизни. Функции «Эго» пациента играют в этом решающую роль, поскольку возможность установления многочисленных взаимосвязей с аналитиком определяется способностями «Эго» быстро восстанавливать свои силы.
Аналитик содействует рабочему альянсу, настойчиво делая ударение на осознании и понимании путем анализа сопротивлений, используя свое сочувствующее, эм- патическое, откровенное и некарающее отношение. Аналитическое окружение (среда) способствует развитию рабочего альянса частотой визитов, продолжительностью лечения, использованием кушетки, молчания. Все эти факторы содействуют развитию не только регрессии, невротического переноса, но также и рабочего альянса.
Способ работы аналитика, его терапевтический"стиль, аналитическое окружение создают «аналитическую атмосферу», которая чрезвычайно важна для того, чтобы склонить пациента пережить что-нибудь вместо того, чтобы отклонить. Эта атмосфера содействует рабочему альянсу и соблазняет пациента временно и частично идентифицироваться с точкой зрения аналитика. Аналитическая атмосфера может также превратиться в сопротивление, когда создается обстановка «нереальной жизни» в аналитической работе.
Рабочий альянс — часть взаимоотношений с аналитиком, которая делает возможным для пациента сотрудничество во время аналитического сеанса. Под этим мягким влиянием пациент старается осознать инструкции аналитика, его инсайты; рассматривать и обдумывать интерпретации и реконструкции, интегрированные и ассимилированные с инсайтами. Рабочий альянс в отношении невротического страдания дает стимул для выполнения аналитической работы; большая часть необработанного материала поставляется реакциями невротического переноса пациента.
Для того чтобы успешно анализировать невроз переноса, должен быть развит реальный рабочий альянс пациента и аналитика. Невроз переноса — «перевозочное средство» для отраженного, неприемлемого материала. Способность пациента колебаться между рабочим альянсом и реакциями невротического переноса — необходимое условие для выполнения аналитической работы. Эта способность параллельна расколу в «Эго» пациента между приемлемым, наблюдающим, анализирующим «Эго» и переживающим, субъективным, иррациональным «Эго».
Для продуктивной психоаналитической работы от пациента требуются искреннее очевидное желание подвергнуться анализу, определенные способности и особенности личности. Только тот пациент, у которого установки на психоанализ глубоко мотивированы, может вынести это лечение, связанное со значительными затратами времени и терпения, а главное — с раскрытием интимных переживаний.
В процессе лечения пациенту предлагают быть активным и пассивным, полностью отдаваться свободным ассоциациям или, наоборот, быть логичным и соблюдать последовательность мышления в соответствии с законами формальной логики. Пациент должен уметь выслушать и понять аналитика, а также выразить словами свои переживания и чувства. Для этого требуется, чтобы он имел достаточно пластичное «Эго», другими словами, он должен обладать определенными способностями работать в психоаналитической ситуации. Что же касается особенностей личности, способствующих формированию продуктивной психоаналитической ситуации, то этот вопрос в одинаковой мере касается и пациента, и аналитика.
Неаналитические терапевтические процедуры
В классическом психоанализе применяются и другие разновидности терапевтических процедур, которые используются для целей подготовки или повышения эффективности инсайта. Эти так называемые неаналитические процедуры со временем также становятся предметом анализа. К неаналитическйм терапевтическим процедурам относятся отреагирование, внушение и манипуляции.
Отреагирование, или катарсис, принадлежит к разрядке неприемлемых эмоций и импульсов. Понятие катарсиса ввел еще Аристотель, утверждавший, что через сочувствие и страх трагедия добивается очищения (катарсиса) духа. В русском языке употребляется синонимичный термин «отреагирование». За отреагированием, как правило, следуют уменьшение эмоционального напряжения и чувство облегчения. В психоанализе катарсис — один из центральных терапевтических механизмов — определяется как освобождение от негативного эмоционального опыта (негативных эмоциональных переживаний) путем отреагирования этого опыта (этих переживаний). Частичное отреагирование в беседе с врачом отрицательных эмоциональных переживаний, связанных с болью, страданием, физическим дискомфортом, снижает у пациента уровень напряжения и тревоги.
Дж. Брейер и 3. Фрейд считали катарсис действенным методом лечения: отреагирование дает пациенту чувство убежденности в реальности его бессознательных процессов. Эмоциональная заряженность позволяет оживить некоторые детали прошлого опыта, который в противном случае остался бы неясным и нереальным. Высвобождение аффектов и импульсов способно принести временное чувство облегчения, однако при этом само отреагирование может стать источником сопротивления.
Например, пациент, сознавшись аналитику в каком- либо вызывающем чувство вины событии и почувствовав облегчение, в дальнейшем может избегать этой темы вместо того, чтобы анализировать ее причины, историю, значение. Однако необходимо помочь пациенту пережить травмирующие эмоции для восстановления важных деталей, которые в противном случае моіуг быть упущены.
Имея дело с травмирующим или околотравмирую- щим опытом, пациента следует поддержать, чтобы он пережил это воспоминание с наибольшей интенсивностью, какую только способен вынести. Главная цель — добиться от пациента разрядки основного количества напряжений, тогда он будет лучше справляться с оставшимися. Например, следует допустить, чтобы пациент в хронической депрессии пережил достаточно острое огорчение и печаль, дабы сделать возможной дальнейшую аналитическую работу с этими чувствами. Некоторым пациентам в течение нескольких месяцев, необходимо тратить часть каждого сеанса на отреагирование грусти и печали, чтобы обрести способность аналитически работать над своей депрессией. То же самое справедливо и для переживаний тревоги.
Отреагирование само по себе не аналитично, поскольку не приводит к пониманию и инсайту. Однако в рамках определенной психотерапевтической технологии оно становится мощным терапевтическим фактором. Так, катарсис может быть эффективным при использовании гипноза...
Аффективно окрашенные и вытесненные в бессознательное представления (комплексы) обладают склонностью к «превратным ассоциациям», которые, в конечном счете, могут проявляться симптомами невроза. Эмпирическим путем Брейер установил важный для психотерапии факт: если удается с помощью гипноза довести до сознания больного первоначальный патогенный комплекс, то действие его прекращается и наступает выздоровление.
Техника гипнокатарсиса заключается в следующем. Больного погружают в гипнотическое состояние и предлагают перенестись в прошлое. При этом у него могут возникать воспоминания, мысли и чувства, до того выпадавшие из поля психического опыта. Когда, проснувшись, больной сообщает врачу о своих душевных переживаниях, симптом оказывается преодолимым, и возвращение его обратно в бессознательное становится невозможным. Брейер и Фрейд объясняли это явление тем, что симптом невроза в данном случае заменяет подавленные и не достигшие сознания психические процессы. Такую замену они называли конверсией (Кондратенко В. Т., Донской Д. И., 1993).
Внушение относится к методам индукции мысли, эмоций, побуждений пациента в обход его реалистического мышления (Вибринг Е., 1954). Оно присутствует практически во всех без исключения формах терапии, поскольку основывается на детских отношениях пациента, а люди в состоянии дистресса с готовностью присваивают себе эмоциональную позицию ребенка по отношению к терапевту-родитёлю (Гринсон Р. Р., 1994).
Внушение — это подача информации, воспринимаемой без критической оценки и оказывающей влияние на течение нервно-психических и соматических процессов (Карвасарский Б. Д., 1998). Путем внушения вызывают ощущения, представления, эмоциональные состояния и волевые побуждения, а также воздействуют на вегетативные функции без активного участия личности, без логической переработки воспринимаемого. Основное средство внушения — слово, речь суггестора (человека, производящего внушение). Неречевые факторы (жесты, мимика, поза) обычно оказывают дополнительное влияние.
Внушение ценно для психоанализа постольку, поскольку оно помогает пациенту войти и работать в аналитической ситуации. Хотя психоаналитик не гарантирует больших результатов своего лечения, степень конфиденциальности и правдивости пациента будет необычно высокой, потому что влияние внушения обусловлено его отношением к аналитику — скрытым чувством оптимизма.
В течение курса анализа случается, что целесообразно убедить пациента попытаться вытерпеть фрустрацию и боль. Лучше раскрыть пациенту, сказав ему что-то вроде: «Вы, возможно, почувствуете себя лучше, если увидите это» или: «Вы вспомните свои сновидения, если вы больше не боитесь», и пациент начнет пересказывать их.
При использовании метода внушения существуют две опасности. Первая заключается в том, что его применение без особой необходимости вынуждает пациента привыкнуть к этой регрессивной форме поддержки. Вторая состоит в использовании внушения без осознания того, что производится именно внушение. В последнем случае возможное влияние внушения не анализируется, и пациент приобретает новый невротический симптом вследствие неанализированного внушения аналитика. Если интерпретации даются как догма, пациент начинает цепляться за интерпретацию.
Внушение и убеждение должны быть полностью исследованы, введены в аналитическую ситуацию; требуется проанализировать их эффект.
Манипуляция относится к восстанавливающей память деятельности, предпринимаемой терапевтом без знания. пациента. Этот термин приобрел дополнительное, отталкивающее значение в психоаналитических кругах, ибо он стал неверно употребляться так называемыми «дикими аналитиками». Тем не менее манипуляция является важной частью аналитической терапии, наряду с внушением и отреагированием. Она часто используется в различных процессах, которые возникают в классическом терапевтическом анализе.
Манипуляция — это деятельность аналитика, способствующая восстановлению памяти пациента. Можно, например, совершенно не реагировать на эмоции клиента, чтобы аффект достиг своего апогея; можно до поры до времени не анализировать перенос, чтобы он стал более ярким и демонстративным; можно в приказном тоне предложить пациенту напрячь свою память. Это все примеры манипуляций. Не относясь к аналитической технике, манипуляции, так же как катарсис с внушением, косвенно способствуют анализу. Главное, чтобы все эти дополнительные технические приемы в конечном счете были осознаны, а реакции на них — проанализированы.
Манипуляции могут быть неуловимы. Например, тон голоса или интонация могут навести на какие-либо воспоминания и, следовательно, привнести их или реакции на них в анализ и в связи с этим — в дальнейший аналитический процесс. Важно осознавать наличие манипуляции или, по меньшей мере, возможность ее использования. В конечном счете, манипуляция должна быть допущена на аналитическую арену и так же тщательно исследована, как и любое другое вмешательство аналитика, реальное или воображаемое (Gill М. М., 1954).
Продуманное и осознанное принятие на себя ролей или отношений антианалитично, потому что создает не поддающуюся анализу ситуацию, являясь элементом обмана и хитрости, которые порождают недоверие к терапевту. Это может быть необходимо в определенной психоаналитической ситуации, но делает сам анализ невозможным. Термины «управление» и «обращение» с переносом также относятся к дополнительным неаналитическим мерам и процедурам, используемым в рамках психоаналитической терапии. «Искусство» психоаналитической техники, используемой в классическом психоанализе, основывается на сочетании аналитических и неаналитических процедур.
В технике психоанализа применяются и такие приемы, как «правило абстиненции» и «аналитик как зеркало».
«Правило абстиненции», «Хотя это может показаться жестоким, — писал Фрейд, — но мы должны следить за тем, чтобы страдание пациента дошло до такой степени, чтобы оно стало эффективно при работе». Вот эти, достигшие апофеоза страдания Фрейд и называл абстиненцией, а работу с ней считал наиболее эффективной в психоанализе. «Аналитическое лечение, — подчеркивает Фрейд, — следует проводить, насколько это возможно, в состоянии абстиненции» (Фрейд 3., 1919). Только когда эмоциональные переживания пациента достигнут определенной степени интенсивности, тогда — на высоте аффекта — аналитическая работа становится возможной. Клиент должен достичь определенной степени напряжения и боли, чтобы в нем актуализировалась тенденция к изменению. Если изменения не происходит, это, скорее всего, означает, что аффективное напряжение недостаточно болезненно и не настолько травматично, чтобы клиент захотел измениться.
«Аналитик как зеркало». Понятие «зеркало» включает в себя такую манеру поведения аналитика, когда он остается непроницаемым, «темным» для пациента. Эмоционально-нейтральный стиль поведения терапевта, давая полную свободу для проекций пациента, может быть очень эффективным при сборе материала для последующего анализа. Вместе с тем, отражая и даже усиливая реакции и поведение клиента, терапевт в роли «зеркала» дает ему возможность как бы увидеть себя со стороны. Такой прием может на определенном этапе аналитической работы спровоцировать у клиента инсайт, после которого анализ оказывается более эффективным. Однако подобный эмоционально-нейтральный отражающий стиль работы аналитика ни в коем случае не означает холодности и безразличия к клиенту.
Анализ сопротивления
Интерпретация сопротивления по-прежнему остается одним из двух краеугольных камней психоаналитической техники.
Психоанализ можно отличить от всех остальных форм психотерапии по тому, как он рассматривает вопрос о сопротивлении. Некоторые методы лечения направлены на усиление сопротивлений и называются «укрывающей» или «поддерживающей» терапией. Другие разновидности терапии могут пытаться преодолевать сопротивление или различными способами обходить его, например, путем внушения или увещевания, либо эксплуатируют отношения переноса, либо используют психотропные препараты. Лишь в психоаналитической терапии аналитики пытаются преодолевать сопротивления, анализируя их, раскрывая и интерпретируя их причины, цели, формы и историю.
Сопротивление означает определенную оппозицию. Оно включает все те силы пациента, которые противодействуют процедурам и процессам психоанализа, то есть мешают свободному ассоциированию пациента, его попыткам вспомнить, достичь и принять инсайт, попыткам, действующим против приемлемого «Эго» пациента и его желания изменений; все эти силы считаются сопротивлениями. Сопротивление может быть сознательным, пред- сознательным или бессознательным; оно может выражаться в виде эмоций, отношений, идей, побуждений, мыслей, фантазий или действий. Сопротивление — это сущность контроля пациента, действующего против прогресса анализа, против аналитика и аналитических процедур и процессов. Фрейд уже в 1912 году понял важность сопротивлений: «Сопротивление сопровождает лечение шаг за шагом. Каждая ассоциация, каждое действие личности при лечении должны расплачиваться сопротивлением и представляют собой компромисс между силами, которые стремятся к выздоровлению, и силами, которые противодействуют этому» (Фрейд 3., 1912).
В пределах невроза пациента сопротивление выполняет защитную функцию: противодействует эффективности аналитических процедур и защищает статус-кво пациента, защищает невроз и находится в оппозиции приемлемому «Эго» пациента, аналитической ситуации в целом. Все аспекты ментальной жизии, имеющие защитную функцию, могут служить целям сопротивления.
Клинические проявления сопротивления
Прежде чем анализировать сопротивление, необходимо распознать его. Сопротивления встречаются в самых разных неопределенных или сложных, в комбинированных или смешанных формах. Все виды поведения являются формами сопротивления. Материал пациента может отчетливо раскрывать бессознательное содержание, инстинктивные побуждения или репрессированные воспоминания, однако это не исключает возможности одновременной работы важного сопротивления. Например, вполне вероятно, что пациент, ярко описывая на сеансе какую-нибудь агрессивную деятельность, просто хочет избежать рассказа о переживании сексуального искушения. Нет деятельности, которая не могла бы быть неправильно использована в целях сопротивления. Более того, поведение всегда имеет как аспекты побуждения, так и аспекты защиты..
Пациент молчит. Ситуации, когда пациент на сеансе молчит, — наиболее откровенная и наиболее часто встречающаяся в психоаналитической практике форма сопротивления. В целом это, как правило, означает, что пациент сознательно или бессознательно не расположен сообщить свои мысли или чувства аналитику. Пациент может осознавать свою нерасположенность или ощущать отсутствие в голове чего-то такого, что он мог бы рассказать. В любом случае задача специалиста — проанализировать причины молчания, говоря при этом что-нибудь вроде: «Что может заставлять вас бежать от анализа в данный момент?» Или в ситуации, когда «ничего не приходит в голову»: «Что может делать ничто в вашей голове?» Или: «Вы, кажется, превратили нечто в ничто; что бы это могло быть такое?» Наши утверждения в данном случае основываются на предположении, что только в глубочайшем сне пустота приходит на ум, тогда как «ничто» вызвано сопротивлением.
Иногда молчащий пациент может невольно раскрыть мотив или даже содержание молчания своей позой, жестами, выражением лица. Отворачивание головы, избегание взгляда, закрывание глаз руками, скорченная поза тела на кушетке, краска, заливающая лицо, — все это может говорить об определенном замешательстве. Если пациент при этом с отсутствующим видом снимает свое обручальное кольцо с пальца и затем несколько раз продевает сквозь него свой мизинец, следует подумать, что он смущен мыслями о сексуальных отношениях или о супружеской неверности, а молчит потому, что еще не осознал свои импульсы и борьбу, происходящую между побуждением раскрыть свои чувства и противодействующим импульсом спрятать их.
Молчание, между тем, может иметь и другое значение — например, может быть повторением прошлого события, в котором пауза играла важную роль. В такой ситуации молчание — не только сопротивление, но также и содержание части переживания. В целом же, как правило, молчание является сопротивлением анализу и так и должно рассматриваться.
Пациент «не чувствует себя способным рассказывать». Ситуация, когда «пациент не чувствует себя способным рассказывать», — это вариант предыдущей ситуации, однако пациент не молчит совершенно, но осознает, что «не чувствует себя способным рассказывать» или «ему нечего сказать». Очень часто это утверждение следует за молчанием. Задача аналитика в данном случае принципиально та же самая: выяснив, почему и что пациент не способен рассказать, направить его на работу над этими вопросами.
Аффекты. Наиболее типичное с точки зрения эмоций пациента проявление сопротивления наблюдается, когда пациент сообщает что-то вербально, при полном отсутствии выражения каких-либо эмоций, переживаний, аффектов. В этом случае замечания клиента, как правило, сухи, скучны и монотонны, невыразительны и однообразны. Создается впечатление, что пациент бесстрастен, его совершенно не трогает то, о чем он рассказывает. Особенно важно отсутствие переживаний при рассмотрении тех событий, которые должны быть чрезвычайно нагружены эмоциями: ситуации смерти, потери, разрыва отношений, развода. В целом несоответствие аффекта вербальному сообщению указывает по большей части на работу сопротивления. На это же указывает и наличие эксцентричных высказываний пациента, когда идеаторное и эмоциональное содержания не соответствуют друг другу.
Поза пациента. Очень часто пациенты открывают наличие сопротивления посредством той позы, которую они принимают на кушетке. Ригидность, одеревенелость, скрученность позы могут указывать на защиту. Всегда является признаком сопротивления и неизменяемость, порой в течение всего сеанса, любых позиций, принимаемых пациентом. Если же он относительно свободен от сопротивления, его поза каким-то образом всегда меняется в ходе сеанса. Чрезмерная подвижность также показывает, что существует нечто, что разряжается в движении, а не в словах. Противоречие между позой и вербальным содержанием — также признак сопротивления. Пациент, который вежливо рассказывает о каком-то событии, а сам при этом корчится и извивается, излагает лишь часть истории, в то время как его движения пересказывают другую ее часть. Сжатые кулаки, руки, тесно перекрещенные на груди, скрещенные лодыжки свидетельствуют об утаивании, о неискренности клиента. Кроме того, пациент, приподнимающийся во время сеанса или спускающий одну ногу с кушетки, обнаруживает тем самым желание убежать от аналитической ситуации. Зевание во время сеанса может говорить о сопротивлении.
То, как пациент входит в офис, избегая глаз аналитика, или заводит небольшой разговор, который не продолжаі- ется на кушетке, или то, как он уходит, не взглянув на аналитика, — все это разнообразные показатели сопротивления.
Фиксация во времени. Обычно, когда повествование пациента относительно свободно, в его вербальной продукции прослеживаются колебания между прошлым и настоящим. Если же пациент рассказывает всю историю последовательно, не отвлекаясь на воспоминания о прошлом, не вставляя замечаний о настоящем, либо, напротив, если пациент продолжительное время говорит о настоящем без случайных погружений назад, в прошлое, — значит, работает сопротивление, При этом наблюдается избегание, аналогичное ригидности, фиксированности эмоционального тона, позы, мимики и жестов.
Мелочи, или внешние события. Когда пациент рассказывает о внешних, маловажных, относительно незначительных событиях какого-то периода времени, он, как правило, избегает чего-то такого, что действительно значимо. Если при этом наблюдается тенденция к повторам без дальнейшей разработки темы или без углубления в ее понимание, следует допустить, что действует какое-либо сопротивление. Если же рассказ о мелочах не кажется самому пациенту лишним, мы имеем дело с «убеганием». Отсутствие интроспекции и полноты мышления — показатель сопротивления. В целом же вербализация, которая может быть изобильной, но при этом не приводит к новым воспоминаниям, или новому пониманию, или к большему эмоциональному осознанию, — показатель защищенности.
То же самое утверждение верно и для рассказа о внешних по отношению, к личности пациента событиях, даже если это политические события большого значения. Если внешняя ситуация не ведет к личной, внутренней ситуации, значит, по-видимому, работает сопротивление.
Избегание тем. Для пациентов очень типично избегать болезненных областей психической жизни. Это может делаться как сознательно, так и бессознательно. Особенно часто такое избегание встречается в отношении сексуальности, агрессии и переноса. Многие пациенты способны говорить весьма долго, обстоятельно и подробно, тщательно избегая при этом упоминания о конкретных проявлениях своей сексуальной жизни, или своих агрессивных побуждений, или каких-то чувств по отношению к аналитику. Рассматривая сексуальность, можно отметить, что большая часть болезненных моментов связана с физическими ощущениями и зонами тела. Пациент может говорить о сексуальных желаниях или возбуждениях вообще, но обходит молчанием частный вид физических ощущений или тот конкретный толчок, который возбуждает сексуальную жизнь. Пациент может подробно изложить сексуальное событие, но неохотно укажет, какая часть или части тела были вовлечены в него. Фразы типа: «Мы предавались оральной любви прошлой ночью» или: «Мой муж целовал меня сексуально» — типичные примеры подобного сопротивления.
В том же роде пациенты будут говорить общими словами о своем чувстве раздражения или гнева либо о таком своем состоянии, когда все надоели, тогда как в действительности клиенты были просто в ярости и испытывали готовность убить кого-либо.
Сексуальные чувства или чувства неприязни по отношению к личности аналитика также находятся среди наиболее избегаемых тем в раннем анализе. Пациенты могут выказывать сильное любопытство к аналитику, к его личной жизни, но будут говорить о нем в наиболее общепринятых, социально приемлемых выражениях, неохотно раскрывая свои сексуальные или агрессивные импульсы. «Я бы хотел знать, женаты ли вы» или: «Вы выглядите бледным и усталым сегодня» — такие замечания обычно маскируют выражение подобных фантазий. Если какая- то тема, случается, не входит в аналитический сеанс, то это является признаком сопротивления и должно рассматриваться как таковое.
Ригидность. Весь повторяющийся время от времени порядок, которого пациент придерживается во время анализа без каких-либо изменений, также следует рассматривать как сопротивление. Психическая ригидность служит своеобразным препятствием для свободного самовыражения клиента. В поведении, свободном от сопротивления, всегда присутствует определенная степень гибкости, тенденция к изменениям, к вариациям. Привычки имеют склонность меняться, если они не исполняют функцию защиты.
