И проблемы их социологической интерпретации

Захоронения женщин, в которых присутствуют предметы вооружения, встречаются на огромной территории (по крайней мере, от Урала до Западной Европы) и охватывают время от бронзового века до средневековья; самыми известными и многочисленными являются как раз погребения южнорусских степей эпохи раннего железного века. Однако, как состояние самой источниковой базы, так и состояние ее исследований не позволяют говорить о том, что проблема их социологической интерпретации близка к разрешению.

С одной стороны, хотя подобных погребений открыто довольно много, но опубликовано далеко не все. Поэтому работа с этими источниками требует огромных усилий по сбору и систематизации материала. Базы данных по погребениям только начали составляться, и опыт их создания пока нельзя назвать очень удачным. Выпуски по савроматской [Статистическая обработка, 1994] и сарматской [Статистическая обработка, 1997] культурам подверглись пусть несколько чрезмерно жесткой, но во многом справедливой критике [Зуев В.Ю., 1997; 1998]. Сводки по погребальным памятникам скифского времени с территории степной Украины и Кубани также не удовлетворяют нас, так как в них нет рубрики «пол погребенного» [Скифские погребальные памятники, 1986; Марченко И.И., 1996], хотя при изложении своих выводов авторы обычно оперируют некими конечными данными по полу.

С другой стороны, хотя нельзя сказать, что проблема «женских погребений с оружием» мало исследовалась, однако она по-прежнему не имеет удовлетворительного решения. И произошло это, на наш взгляд, прежде всего потому, что погребения эти, по сути, не изучались именно как историко-этнографический источник. Чаще всего алгоритм исследования выглядел следующим образом: констатировался факт наличия погребения с «женским» инвентарем и некоторым оружием; в лучшем случае - пол погребенного определялся антропологом; погребенная объявлялась воительницей и автором предлагалась некоторая версия о том, каким образом в обществе появились женщины-воины.

При таком подходе исследователи оказывались очень уязвимыми для критики, и критики часто вполне обоснованной, так как при анализе погребальных комплексов без учета специфических социально значимых факторов процент ошибки в выводах может быть достаточно велик.

На наш взгляд, основными, узловыми аспектами интерпретации женских погребений с оружием являются следующие: вопрос о возможности социальных реконструкций по погребениям; вопрос о достоверности / надежности определения пола погребенного; и вопрос о том, что же означает оружие в женской могиле.

В современной отечественной археологической науке уже ряд лет продолжается дискуссия о социологической интерпретации археологических источников: насколько их вообще можно использовать при подобной реконструкции общества, а если можно, то какие стороны общественной жизни поддаются восстановлению на их основе, а какие – нет [Алекшин В.А., 1981; 1986; Гуляев В.И., 1990; Ольховский В.С., 1991; Афанасьев Г.Е., 1993; Гуляев В.И., Ольховский В.С., 1999; Антонова Е.В., 1999; и другие]. Сейчас исследователи поднимают вопрос об изменении отношения вообще к толкованиям источников, подвергаются сомнению практически все априорные суждения о значении того или иного фактора. Но даже полностью признавая правомерность социологического анализа погребальных памятников, нельзя забывать о специфических особенностях данного вида источников, который часто связан с реальными отношениями в обществе не напрямую, а системой особых кодировок и переосмыслений. Что касается определения семантики женских погребений с оружием, на первый план должно быть выдвинуто исследование по тем пунктам, которые могли бы иметь значение именно для социологического исследования.

Одним из важнейших в этом плане является вопрос о точном определении пола погребенного. Определение пола по инвентарю весьма сомнительно, тем более в таких погребениях, где есть оружие. Некоторые исследователи считают, что такое определение вообще неправомерно, т.к. никогда достоверно не известно, какие предметы могли находиться исключительно с мужчиной или исключительно с женщиной; возможен вариант парного (коллективного) погребения с полной утратой скелетных останков одного из погребенных; с помощью таких определений невозможно распознать те случаи, когда индивиду одного пола «присваивается» другой пол [Козловская М.В., 1999, с.218].

В большинстве же случаев антропологические определения пола отсутствуют. Все работы, в которых проводится статистический учет и обработка археологических данных, в массе своей опираются на так называемоеархеологическое определение пола, произведенное авторами раскопок (см., напр.: [Статистическая обработка, 1994]).

Е.П.Бунятян был предложен метод археологического определения пола, когда выявляется некий базисный набор предметов инвентаря, характерный для мужских и женский погребений в целом по археологической культуре. При этом сначала анализируются те погребения, где пол определили антропологи, а затем полученные результаты применяют к тем погребениям, где антропологические определения не проводились, и т.о. определяется пол погребенных и в этих захоронениях [Бунятян Е.П., 1978; 1982; 1985]. Такой подход признается правомерным в том случае, если полученные результаты  распространяются не на культуру в целом (где процент изменчивости по могильникам различных факторов, в том числе и инвентаря, достаточно велик), а лишь в пределах одного могильника.

Но даже при соблюдении этого условия делать основательные выводы с полной уверенностью все же нельзя. Хорошо известно, что «женский» инвентарь очень часто встречается в мужских погребениях, и наоборот. Например, в могильнике скифского времени у с.Николаевка Овидиопольского района Одесской области, где проводились массовые антропологические определения, в достоверно мужском захоронении встречены: зеркало (на весь могильник их было всего три, причем два - в женских погребениях), браслет, перстень, бусы, единичные наконечники стрел, разбросанные по могиле - т.е., все то, что при «археологическом» определении пола дало бы повод считать данное погребение женским [Мелюкова А.И., 1975]. И наоборот, в погребении 2 кургана 51 Елизаветовского могильника, которое автор раскопок определил как захоронение двух вооруженных мужчин-воинов, один из погребенных по данным антропологического исследования оказался женщиной [Брашинский И.Б…., Отчет 1976, Прил.2, с.70]. Антропологи же настаивают, что определение пола - исследовательская задача в каждом конкретном случае [Козловская М.В., 1999, с.218].

Таким образом, очевидно, что включение в анализ лишь тех погребений, для которых сделано антропологическое определение пола, значительно увеличило бы его достоверность и объективность. Но проблема в том, что такие определения и сейчас производятся далеко не всегда (что уж говорить о более ранних раскопках), поэтому таким требованием мы резко сужаем круг наших источников, на что исследователи, как правило, идти не хотят. Даже те, кто сомневается в правомерности определения пола по инвентарю, свои сомнения лишь постулируют, но в подсчетах используют и данные погребений без антропологического обследования.

Не менее важен и вопрос о том, какие погребения считать погребениями с оружием - то есть вопрос о количестве и качестве оружия в могиле. Высказывается вполне справедливое замечание, что вряд ли стоит относить к «погребениям женщин с оружием» те захоронения, где оружия мало. Но при этом сразу же встает вопрос: где грань между «малым» количеством оружия и его «достаточным» количеством для отнесения погребенного к «вооруженным». На настоящий момент одни исследователи называют погребениями «вооруженных женщин» такие захоронения, в инвентаре которых представлен практически полный боекомплект; другие - захоронения, в которых из оружия найден лишь осколок черенка наконечника стрелы в засыпке могилы.

Вопрос о том, что именно означает оружие в могиле женщин, так же не имеет однозначного ответа. Само обозначение таких погребений как погребений «амазонок» давно прижилось в нашей археологической науке, хотя не вполне соответствует явлению. «Амазонка» в греческой мифологии - это женщина-воительница. Именно в таком значении его употребляют все античные авторы и современные исследователи-этнографы, фольклористы и т.д. Поэтому при обозначении погребения как погребения «амазонки» возникает превратное представление о том, что в данном погребении захоронена именно воительница. Но это предположение еще нуждается в аргументации и обосновании. Параметры же подобного обоснования пока не разработаны. Очевидно, необходимо обращать внимание не только на количество оружия в погребении, но и на его состав, расположение, сопряженность с другим инвентарем, и прочие факторы.

Таким образом, приходится, к сожалению, признать, что на данный момент огромный материал по «женским погребениям с оружием», по большому счету, может служить лишь уточняющим элементом в исследованиях, посвященных выяснению историко-этнографических основ сказаний о воительницах; а выводы, касающиеся археологического материала, которые будут присутствовать в данной работе, не могут не носить предварительный и частный характер.

Учитывая все вышесказанное, мы рассмотрим наиболее знаковые и антропологически определенные погребения женщин с оружием на территории южнорусских степей.