Символика этрусских гробниц

В гробницах этрусков всё было прочным, выстроенным на века. Вход в гробницы оформлен в виде прямоугольного проёма со ступенчатой вершиной. Внутри гробницы воспроизводили жилой дом. Иногда к покоям вёл длинный коридор - дромос, постепенно заглублявшийся в землю. От него отходили прямоугольные комнаты - одна, две, иногда несколько взаимосвязанных помещений. В комнатах стояли ложа, сиденья, троны и подставки для ног. В Гробнице щитов и тронов некрополя Бандитачча кресла, ложа и скамейки неподвижны. Они высечены из камня. Над ними по стенам «развешаны» круглые щиты — метафорическое воплощение вечности. Плоский потолок тоже сделан, как в жилом доме. По форме и устройству комнат можно изучать несохранившуюся архитектуру жилищ этрусков. Иногда в гробницах этрусков не находят останков. Однако чаще «хозяева» в гробницах всё-таки присутствуют. Иногда их представляют большие терракотовые саркофаги, подобные знаменитому Саркофагу супругов из Цере (VI в. до н. э.). Этот памятник изображает возлежащих на ложе мужчину и женщину с длинными локонами волос, широко раскрытыми глазами и радостными «архаическими улыбками». Одной рукой мужчина обнимает прислонившуюся к нему жену. Они оживлённо беседуют, устремив взоры на невидимого зрителя. Такие саркофаги, возможно, служили хранилищем для пепла. Обряд кремации господствовал в Этрурии с самой ранней поры вплоть до римского времени. Наиболее ярким видом искусства, связанным с кремацией, стали канопы - изготовленные из глины сосуды с крышкой для хранения пепла усопших, найденные в окрестностях города Кьюзи (VII-VI вв. до н. э.). Они имеют много вариантов: одни представляют собой сосуд, оформленный в виде тела человека. Другие — человекоподобную урну на троне. Третьи изображают фигуру человека, стоящую на сосуде. Наконец, четвертые — человека за ритуальным пиром. Известная канопа из Сартеано представляет собой сосуд на ножке и с двумя петлевидными ручками, в которые странным образом продеты изготовленные из глины человеческие руки с сомкнутыми пальцами. Они как будто приглашают зрителя на разговор. Это странное, отчасти пугающее ощущение усиливает голова, служащая крышкой. Её правильные, почти классические черты слегка схематизированы. Это юноша позднеархаических времён с шапкой густых волос, ниспадающих короткими локонами на лоб, с большими глазами и чуть заметной улыбкой. Веки окаймлены точками, а брови оформлены пластично. Общая несоразмерность фигуры с крупной головой, короткими ручками и игрушечным телом выражает какое-то иное видение мира, отличающее этрусков от других народов Средиземноморья. О том, каким представлялся им переход в загробную жизнь, говорят настенные росписи гробниц. История фресковой живописи - росписи по сырой штукатурке – в Этрурии длилась с VII по III в. до н. э. Самые интересные и известные росписи выполнены в VI-V вв. до н.э. Они находились в гробницах Тарквиний - древнейшего этрусского города. Большинство из них снято со стен и хранится в специально созданных условиях в римском Музее Виллы Джулиа. Переход в новый мир - это вечный пир. Так представляли себе возвращение от смерти к новой жизни многие народы древности. Веселье, радость, беспечное наслаждение благами отличают росписи многих гробниц. Мужчины по древнему обычаю возлежат на пиру на ложе. Этрусским женщинам в отличие от греческих присутствовать на пиру не возбранялось, причём они были не только наёмными музыкантшами или танцовщицами, но и законными супругами, о чём говорят сцены из гробниц и свидетельства древних авторов. С вином в тело вливается «новая кровь бога». Так думали в Греции почитатели бога Диониса, так думали и этрусские почитатели бога Фуфлунса. В росписях Гробницы львиц представлена стремительная, бешеная пляска загорелого юноши с длинными локонами и белокожей девушки в белых одеждах. Этруски, подобно египтянам, критянам и другим восточным народам, различали в живописи мужское и женское тела по цвету. Танец начался после возлияния, об этом говорят кувшин в руке юноши и стоящий за ним на полу ритуальный сосуд с носиком в виде птичьего клюва. Юноша и девушка танцуют, пристально глядя в глаза друг другу, высоко подпрыгивают и, кажется, прищёлкивают пальцами. С V в. до н. э. в гробницах стало уменьшаться количество приносимых даров. Богатые погребальные дары стали заменять расписными вазами как собственной, весьма оригинальной работы, так и греческими, которые ценились очень высоко. Самые лучшие, известные ныне во всём мире греческие вазы найдены в гробницах Этрурии.Всё реальное и натуральное постепенно становилось иллюзорным. В замечательной Гробнице рельефов в Цере (IV в. до н. э.) подлинные вещи заменены их изображениями. По стенам в ней устроен целый ряд ниш для покойных, с лежащими в них каменными подушками и стоящими ниже, на скамье, сандалиями для прогулки. Стены и пилоны (столбы) покрыты изображениями вещей: здесь и килики (сосуды), и веера, и трости, и оружие, и различные предметы обихода. Кажется, что покойные могут встать с подушек, выйти в пространство гробницы и взять в руки предметы. Но вещи окаменели... К тому же обувь хозяина стерегут трёхглавый пёс и богиня потустороннего мира со змеиными хвостами и морским рулём в руках. Высшим достижением этрусского гения на его закате стали портреты.. Восходившие ещё к эпохе каноп, с III в. до н.э. они приобрели особую глубину и трогательность. Этруски не разделяли греческого идеала красоты. Им казались привлекательными в людях не некие общие черты, а, напротив, неповторимые. На поздних урнах иногда возлежат блестящие красавцы, но гораздо чаще — тяжёлые, оплывшие старики, грустно взирающие на мир, без света в глазах. Лица их незабываемы. Трудно не поверить в то, что эти люди когда-то жили, что они выглядели именно так и были последними героями необыкновенного мира, который давно ушёл в небытие.

Этруски считали гробницу местом обитания не только тела, но и души покойного. Быть может этруски думали, что, наполняя гробницу картинами пиров, игр, танцев и других подобных увеселений, они вселяют в душу умершего желание остаться в царстве мертвых и не тревожить живых своим появлением. Иначе чем объяснить великолепные стенные росписи их погребальных камер. К концу пятого века до н. э. взгляды этрусков на загробную жизнь стали, похоже, более сложными и куда менее радужными. Эти изменения хорошо отражает крышка от погребальной урны, выполненная после 400 г. до н. э. из местного мягкого камня. Женщина, которая сидит в ногах у возлежащего юноши — вовсе не его жена. Ее крылья говорят о том, что она демон смерти, а в свитке, который она держит в левой руке, записана судьба умершего. Молодой человек указывает на него, как бы говорят: «Вот, мое время пришло». Задумчивый, меланхолический облик фигур объясняется, возможно, влиянием греческой классики, которое в стиле этой скульптуры очень ощутимо. В то же время, однако, здесь появляется и совершенно новый мотив — сожаления, неуверенности в будущем: смерть переживается скорее как прощание, чем как продолжение, пусть в ином мире, прежней, земной жизни. В позднейших гробницах смерть приобретает еще более устрашающий облик. Появляются и злые демоны, часто оспаривающие у добрых духов-покровителей право на душу умершего.