Из анонимной хроники, принадлежащей аббатству св. Марии в Йорке

После того как в 1380 г. в Нортемптонском парламенте были с легким сердцем разрешены субсидии и разным лордам и общинам показалось, что названные субсидии не были до­бросовестно собраны, но, как общее правило, взыскивались с бедных, а не с богатых, к великой пользе и выгоде сборщи­ков, вводя в обман короля и общины, Королевский совет на­значил несколько комиссий для расследования в каждой де­ревне, как эти субсидии взимались. Одно из таких поручений было отправлено в Эссекс некоему Томасу, Бамптону, сене-шалу одного лорда, который занимал в этой местности йысо-кое положение вроде короля или великого магната. Перед пятидесятницей он устроил заседание комиссии в деревне Брентвуд в Эссексе для производства расследования, огласил присланное ему поручение собрать деньги, которых не хва­тало, и произвести расследование о том, как сборщики соби­рали вышеназванную субсидию. Он велел явиться к нему де­ревни ближайшей сотни и пожелал взять с них новую субси­дию, наказав.людям этих деревень произвести старательное расследование и дать ему ответ и уплатить, что с них следует. Среди этих деревень был Фоббинг, и все его люди дали ответ, что они не желают платить ни одного пенни, потому что у них есть квитанция, полученная от него самого, в уплате этой субсидии.

Тогда названный Томас сильно пригрозил им, а с ним было два сержанта нашего сеньора короля. И, боясь зла от него, люди Фоббинга стали совещаться с людьми Кэррин-гэма, и люди этих двух деревень поднялись и стали соби­раться вместе и обратились с просьбой к людям Станфорда восстать вместе с ними для пользы их всех. Затем люди трех этих деревень собрались вместе в числе ста и более и с об­щего согласия пришли к названному Томасу Бамптону и без всякой церемонии дали ему ответ, что они не желают иметь с ним никакого дела и не намерены платить ни одного пенни. Тогда названный Бамптон приказал сержантам арестовать этих людей и посадить их в тюрьму. Но люди этих деревень воспротивились им и не желали быть арестованными, но на­меревались убить названного Томаса и названных сержантов, вследствие чего вышеназванный Томас бежал в Лондон к Королевскому совету, а люди уже ушли в леса, боясь его злобы, и там укрывались долгое время, пока едва не умерли с голоду, а затем стали ходить из деревни в деревню, чтобы побуждать других людей восстать против больших лордов и состоятельных людей страны (bonz gentz du pais).

И по при­чине этих происшествий, случившихся с названным Томасом, сэр Роберт Белкнап, главный судья общей скамьи нашего сеньора короля (Королевской скамьи), был послан в граф­ство с полномочиями произвести расследование и суд по этим делам, и перед ним было выставлено много обвинений про­тив разных людей, вследствие чего люди этого графства были в таком страхе, что собирались бросить свои усадьбы. Вслед­ствие этого общины восстали против него и пришли к нему и заявили, что он изменник короля и королевства и что лишь по злобе и злоумышлению он хотел выставить их недоимщи­ками с помощью ложного расследования, перед ним произве­денного, и заставили его поклясться на библии, что впредь он никогда не будет устраивать таких сессий и не будет судьей в таких расследованиях. И они заставили его сооб­щить им имена всех присяжных, причем всех их, кого только могли схватить, обезглавили и предали смерти, а их дома сровняли с землей. Названный сэр Роберт со всей поспеш­ностью отправился восвояси. После этого названные общины собрались перед пятидесятницей в числе пятидесяти тысяч, и они отправились к манорам и деревням тех, которые не хотели восставать вместе с ними, и сровняли их с землей или предали их огню. Тогда же они схватили трех клерков выше­названного Томаса Бамптона и отрубили им головы и носили их головы с собой изо дня в день на кольях для примера дру­гим и намеревались убить всех законоведов и всех присяж­ных и слуг короля, каких только могли найти. В это время все магнаты (grandes seignurs) этого графства и другие силь­ные люди (grand gentz) бежали в Лондон и в другие граф­ства, где только они могли спастись. Затем общины разосла­ли разные письма в Кент и Сэффольк и Норфольк, чтобы они восстали вместе с ними, и когда они собрались, то затем раз­брелись отдельными бандами, чиня великое зло в каждом округе.

В понедельник, ближайший после праздника пятидесят­ницы, рыцарь двора нашего сеньора короля, по имени сэрСимон Бэрли, имея с собой двух сержантов названного ко­роля, прибыл в вышеназванный понедельник в Гревзенд и потребовал здесь одного человека, заявляя, что это его кре­постной (son natif). Уважаемые люди (les bones gehtz) го­рода явились к нему, чтобы мирно договориться с ним из уважения к королю, но названный сэр Симон не хотел брать меньше 300 фунтов серебром, к великому разорению назван­ного человека. Уважаемые люди просили его смягчить свое требование, но они не могли ни прийти к соглашению с ним, ни убедить его взять меньшую сумму, хотя они и говорили названному сэру Симону, что этот человек был христианин и добрых нравов и ввиду этого его нельзя доводить до пол­ного разорения. Но названный сэр Симон был очень раздра­жителен и сердит и очень оскорбительно обошелся с этими уважаемыми людьми, и по грубости сердца приказал сержан­там связать названного человека и отвести его в Рочестер-ский замок, чтобы здесь держать его под стражей, из-за чего впоследствии произошла великая беда и зло. И после его ухода общины начали подниматься, приглашать присоеди­ниться к ним людей многих деревень Кента. И в это время судья был назначен королем и его советом и отправлен в Кент с полномочиями расследовать здесь бесчинства на ма­нер того, как это было в Эссексе, и с ним сержант нашего сеньора короля, по имени господин Джон Legg, везя с собой большое число обвинительных показаний, направленных про­тив различных людей графства, чтобы сделать короля бога­тым. И они хотели устроить сессию в Уентербери, но общины заставили их удалиться.

И после этого общины Кента без главы и без предводи­теля стали собираться со дня на день в большом числе, и в пятницу после пятидесятницы они пришли в Дартфорд и устроили совещание и постановили, чтобы никто из тех, кто жил вблизи моря в любом месте, в расстоянии двенадцати миль, не шел с ними, но оставался там, чтобы защищать бе­рега моря от врагов, говоря между собой, что существует ко­ролей больше, чем один, и они не желают терпеть и иметь другого короля, кроме короля Ричарда. И в это же время общины Кента явились в Мэдстон и отрубили голову одному из лучших людей города и сровняли с землей разные дома и владения людей, которые не хотели восставать вместе с ними, как это было сделано в Эссексе, и в ближайшую пят­ницу после этого они пришли в Рочестер и здесь встретили большое число общин Эссекса, и из-за человека Гревзенда оса­дили замок Рочестера, чтобы взять оттуда своего гревзендского товарища, которого посадил туда в заключение выше­названный сэр Симон. И они сильно напирали на замок, а комендант замка (conestable) мужественно защищал его пол-

дня, но наконец из страха, который он ощутил перед таким бунтом и перед толпой людей без разума из Эссекса и Кента, он сдал им замок, и общины вошли, и взяли своего товарища и всех заключенных, [и вывели] из тюрьмы. Люди из Грев­зенда отправились домой со своим товарищем в великой ра­дости, ничего больше не делая. А другие из Мэдстона отпра­вились с остальными общинами по прилегающим местностям. И здесь они сделали своим предводителем Уота Тайлера из Мэдстона, чтобы он поддерживал их и давал им советы. Ав ближайший понедельник после праздника троицы пришли они в Кентербери около полудня, и 4000 из них вошли в со­бор св. Фомы во время торжественной обедни, и, набожно преклонив колени, затем все в один голос закричали мона­хам, чтобы они приготовились избрать одного из монахов архиепископом кентерберийским, потому что тот, кто состоит им теперь, изменник и будет обезглавлен за свою несправед­ливость. И это и сталось с ним через пять дней. И когда они сделали это (т. е. побывали в соборе – П.А.), они пошли в город к своим товарищам (a lour compaignions), и с общего согласия послали за мэром, бейлифами и общинами сказан­ною города, и стали спрашивать их, хотят ли они доброволь­но принести клятву быть верными и лояльными в отношении к королю Ричарду и верными общинам Англии (les loyals comons d’Engleterre) или же нет. И мэр отвечал, что они хо­тят добровольно сделать это, и они принесли свою клятву. Тогда они (восставшие. – П.А.)спросили у них, нет ли сре­ди них каких-нибудь изменников, и те сказали, что есть трое, и назвали их имена. Тогда общины вытащили их (этих троих) из их домов и отрубили им головы, а затем взяли с собой в Лондон пятьсот из людей города, а остальных оставили сте­речь город.

В это время общины имели своим советником одного ка­пеллана с дурной славой, по имени сэр Джон Болл, каковой сэр Джон Болл советовал им убрать (de fuir) всех лордов и архиепископа и епископов, аббатов и приоров и многих мона­хов и каноников так, чтобы не было ни одного епископа в Англии, кроме архиепископа, каким будет он сам, и ни одного монаха, каноника в религиозной обители, кроме двух, и что их владения должны быть поделены между мирянами. За это он считался среди общин пророком и изо дня в день тру­дился над тем, чтобы укрепить их в злобе, и за это получил впоследствии достойную награду, когда из него выпустили внутренности, а затем повесили его и обезглавили как измен­ника. После этого сказанные общины ходили по разным де­ревням и поднимали людей одних по доброй их воле, других против их воли, так что их собралось добрых 60000. И, идя к Лондону, они встретили разных законоведов и двенадцатьрыцарей нашего государя этой страны, и схватили их, й за­ставили их дать им клятву, что они будут поддерживать их, иначе они будут обезглавлены. Они наделали много бед в Кенте и, в частности, Томасу Газельдену, слуге герцога Лан­кастерского, из ненависти, какую они имели к сказанному герцогу. Ибо они сровняли с землей его маноры, а также рас­тащили его постройки, продали его скот, лошадей, его хоро­ших коров, овец и свиней и всякого рода хлеб в зерне по са­мой дешевой цене...

Когда услышал об их деяниях король, он отправил к ним. своих посланцев в среду, ближайшую после названного пра­здника троицы, чтобы узнать, почему они так поступают и по какой причине они восстали на его земле. И они отправили через сказанных посланцев ответ, что они восстали для спа­сения его и для того, чтобы уничтожить изменников его и королевства. И сказанный король во второй раз послал ска­зать им, чтобы они перестали делать то, что они делали, из уважения к нему, чтобы он мог поговорить с ними, и что он сделает согласно их желанию резонные исправления того, что было сделано худого. И общины из чувства расположе­ния к нему и через его посланцев просили сказать ему, что они хотят видеть его и говорить с ним на Блэкгизе. И король в третий раз послал сказать им, что он охотно прибудет к ним на другой день в час заутрени, чтобы услышать от них об их намерениях. В то время король был в Уиндзоре. Со всей поспешностью, с какой он только мог, он отправился в Лондон; тогда мэр и уважаемые люди (les bones gentz) Лон­дона вышли к нему навстречу и проводили его в безопасно­сти в цитадель (Тауэр) Лондона. Здесь собрались весь Совет и все сеньоры из окрестностей, т. е. архиепископ кентербе-рийский, канцлер Англии, и епископ лондонский, и магистр госпиталя св. Иоанна в Клеркунуэлле, тогдашний казна­чей Англии, и графы Бэкингемсккй, Кентский, Арондел, Уоррик, Сэффольк, Оксфорд, Солсбери и другие, числом 600.

Накануне дня тела Христова пришли общины Кента на Блэкгиз в трех милях от Лондона в числе 50000, чтобы ждать короля, и развернули два знамя св. Георгия и сорок небольших флагов. И общины Эссекса подошли с другой сто­роны воды в числе 60 000, чтобы помочь им и получить ответ от короля¹.

И сказанные общины имели между собой пароль: «ты кого держишься», по-английски «with whome haldes you», и ответ был «with King Richerd and the True comons» (короля Ричарда и верных общин), и те, кто не знал или не хотел так ответить, обезглавливались и предавались смерти...

Перед часом вечерни общины вошли в большом числе – 60 000 – в Саусверк, где находилась тюрьма Маршалси. И они ворвались в нее, и разрушили все дома Маршалси, и вывели из тюрьмы всех заключенных, которые были заклю­чены сюда за долги или за преступление, и затем сровняли с землей прекрасную усадьбу Джона Имуорта, тогдашнего маршала Маршалси из [суда] Королевской скамьи и стража заключенных в этом месте, и все дома присяжных и стряп­чих, принадлежащих к Маршалси разрушали в течение всей ночи. В это же время общины Эссекса подошли к Ламбету близ Лондона, манору архиепископа кентерберийского, и во­шли в дома, и разрушили большое количество добра сказан­ного архиепископа, и бросили в огонь все книги регистра и свитки мемориалов, принадлежавшие канцлеру, там най­денные.

А на следующий день, в четверг, который был праздни­ком тела Христова, в тринадцатый день июня, сказанные об­щины пришли утром в Гайбери, в двух милях от Лондона к северу, очень красивый манор магистра госпиталя св. Иоанна в Кларкенвелле. Они предали его огню и пламени к очень большому ущербу и урону госпитальеров св. Иоанна, и одни из них вернулись в Лондон, а другие оставались в открытом поле всю ночь... В то же самое время сказанные общины дер­жали свой путь через Лондон и не сделали никакого зла и ущерба, пока не дошли до улицы Флитстрит. А в это время, как было сказано (?), общины Лондона подожгли и сожгли прекрасный манор Савой до прихода общин из окрестно­стей... Затем они отправились к Темплю, чтобы погубить вла­дельцев сказанного Темпля, и разрушили дома и разбросали все черепицы, так что сделали их плохо покрытыми. Они вошли в церковь Темпля и взяли все книги и свитки и мемо­риалы, которые находились в ящиках в Темпле и принадле­жали изучавшим право, и вьшеслрі их на площадь и сожгли их. И на пути к Савою они сжигали все дома, которые при­надлежали магистру госпиталя св. Иоанна. А затем они от­правились к дому епископа честерского возле церкви св. Марии, что на Странде, где жил сэр Джон Фордгам, из­бранный епископом дермским, хранитель тайной печати, и выкатили бочонки с вином из его погреба, и выпили доста­точно, и удалились, не причинив больше зла. А затем они отправились к Савою и подожгли дома разных людей, кото­рые навлекли на себя проклятия на западной стороне, и, на­конец, пришли к Савою, и разбили ворота, и вошли в дом, и отправились в гардероб, и забрали все факелы, подставки для головы большой ценности, ибо по слухам, как об этомрассказывали, они оценивались в 1000 марок. И все столовое белье и другое добро, какое могли найти, снесли в зал и за­жгли сказанными факелами. И они сожгли зал и комнаты и все дома внутри ворот, принадлежащие к сказанному дворцу или манору, какие общины Лондона оставили несожжен­ными...

Затем часть их отправилась к Уэстминстеру, и предала пламени дом Джона Бэттервика, помощника шерифа граф­ства Мидделсекс, и другие маноры разных людей, и разбила уэстминстерскую тюрьму, и вывела из нее всех заключен­ных, осужденных законом, а затем вернулась в Лондон через Холборн и перед церковью гроба господня предала пламени дом Симона Hosteler и много других домов, и разбила тюрьму Ньюгет, и выпустила всех заключенных, за что бы они ни были заключены. В тот же четверг названные общины пришли к св. Мартину Великому и вытащили из церкви от высокого алтаря некоего Роджера Legett, главного стряп­чего, повели его на Чипсайд, и здесь он был обезглавлен. В тот же день было обезглавлено еще 18 человек в разных местах города...

В это время король находился в одной из башен боль­шого лондонского Тауэра и увидел манор Савой и Клеркен-велл и дома Симона Hostler возле Ньюгета и усадьбу Джона Бэттервика пылающими огнем. Он позвал всех лордов, быв­ших с ним, в одну комнату и просил у них совета, что делать в такой трудный час. И ни один из них не умел или не хотел дать совета, вследствие чего юный король сказал, что он ве­лит мэру Сити сделать распоряжение шерифам и олдерме­нам, чтобы они в своих кварталах приказали громко опове­стить, что все в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет под страхом за жизнь и члены должны завтра утром, в пят­ницу, быть на Майл-Энде и встретить его там в 7 часов; все это для того, чтобы все общины, которые находились вокруг Тауэра, прекратили осаду и отправились на Майл-Энд, чтобы видеть и слышать его так, чтобы все, кто находился в Тауэре, могли в безопасности выйти, куда им было угодно, и спа­стись. Но из этого ничего не вышло, потому что некоторым не привелось спастись. А в тот же четверг, в названный праздник тела Христова, король находился в Тауэре задум­чивый и грустный. Взойдя в малую башню против св. Ека­терины, где расположилось большое число общин, он при­казал громко объявить им, чтобы все тотчас же мирно расхо­дились по домам и что он простит им все их проступки. И все закричали в один голос, что они не уйдут прежде, чем не получат находящихся в Тауэре изменников и хартий, ко­торые освободят их от всякого рода рабства (de ester free de toutte maner de servage) и дадут им и другое, чего они потребуют. И король благосклонно пожаловал им это и приказал клерку написать билль в их присутствии в таком роде: «Ри­чард, король Англии и Франции, премного благодарит свои добрые общины за то, что они так сильно хотели его видеть и иметь своим королем, и прощает им всякого рода проступки, оскорбления и преступления, содеянные до этого часа, и хочет и приказывает, чтобы вслед за этим каждый поспешил к себе домой и чтобы каждый изложил свои жалобы на письме и прислал их ему, и он по совету верных лордов и своего доброго совета измыслит такое средство, которое бу­дет на пользу ему и им, и всему королевству». И к этому он приложил свою печать в присутствии их и затем отправил названный билль с двумя из своих рыцарей к св. Екатерине и велел прочесть его им. И тот, кто читал билль, стоял на старом кресле перед другими, так что все могли слышать. И все это время король находился в Тауэре в большой тре­воге. И когда общины выслушали билль, они сказали, что это только пустяки и издевательство. Поэтому они вернулись в Лондон и велели оповестить по Сити, что все законоведы и все из канцелярского суда и из Палаты шахматной доски и все, кто умеет писать бумаги, должны быть обезглавлены, где только их найдут. В это же время они сожгли много до­мов в Сити, и король взошел на высокую башню Тауэра, чтобы смотреть пожар. Затем он опять сошел вниз и послал за лордами, чтобы иметь их совет. Но они не знали, что со­ветовать, и были удивительно как подавлены и смущены.

На другой день, в пятницу, общины из окрестностей и общины Лондона собрали страшные силы числом 100000 и более, кроме 80 000, которые оставались на холме у Тауэра, чтобы стеречь тех, которые находились в Тауэре. И некото­рые отправились на Майл-Энд на Брентвудской дороге, чтобы ждать прибытия короля после оповещания, им сделан­ного, а другие отправились на холм возле Тауэра...

...И вот около семи часов король отправился на Майл-Энд и с ним его мать в карете и графы Бэкингэм, №нт и Уоррик и Оксфорд, и сэр Томас Перси, и сэр Роберт Ноллис, и мэр Лондона, и много рыцарей и оруженосцев; а сэр Обри де Вер нес государственный меч. И когда он прибыл и об­щины увидели его, они все склонили перед ним колени и ска­зали: «Добро пожаловать, наш сеньор король Ричард, и мы не хотим иметь другого короля, кроме вас». И Уот Тайлер, их предводитель и главарь (meastre et ductour de eux), стал просить его от имени общин, чтобы он позволил им взять всех изменников против него и против закона, и король со­изволил на то, чтобы они взяли по своему желанию тех, кто были изменниками и о которых можно было законным по­рядком доказать, что они были изменниками. И названныйУот и общины держали два знамя, и флаги, и флажки, Ко­гда они обращались со своей петицией к королю. И они про­сили, чтобы ни один человек не был больше крепостным (naife) и не приносил феодальной присяги и никакой повин­ности не нес никакому сеньору (ne fair homage ne nul mennег de suit a ascün seignur), но давал бы по четыре пенса за акр земли и чтобы никто не должен был никому служить (servire ascune home) иначе, как по своей доброй воле и по договору (et par couenante taille).

И в это время король велел общинам выстроиться в два ряда и оповестить их, что он хочет подтвердить и пожаловать им, чтобы они были свободны, и вообще все, чего они же­лают, и что они могут пройти через все королевство Англии и брать всех изменников и в безопасности приводить их к нему и он будет наказывать их, как того требует закон.

Под предлогом этого пожалования названный Уот Тайлер и некоторые общины отправились к Тауэру, чтобы взять архиепископа, а другие остались на Майл-Энде. В это время архиепископ набожно пел свою мессу в Тауэре и исповедо­вал приора госпиталя в Клеркенвелле и других, а затем слу­шал две мессы или три и пел Commendacione u Placebo u Dirige и семь псалмов и литанию, и когда он произносил: «Все святые, молитесь за нас», вошли общины и вытащили архиепископа из капеллы в Тауэре, грубо толкали и били и других, которые были с ним, и вывели их на холм у Тауэра, и отрубили голову владыке Симону Сэдбери, архиепископу кентерберийскому, и сэру Роберту Гельзу, приору госпиталя св. Иоанна в Клеркенвелле, казначею Англии, и сэру Уиль­яму Аппелтону, большому знатоку права и хирургу, главному доктору короля и герцога Ланкастерского. Некоторое время спустя они отрубили голову Джону Леггу, сержанту нашего сеньора короля, и одному присяжному... Когда это было сде­лано, они отправились в церковь св. Мартина у Винного под­ворья и нашли в сказанной церкви тридцать пять фламанд­цев, вытащили их и на улице отрубили им головы. И было обезглавлено в этот день 140 или 160 человек. Затем они от­правились к домам ломбардцев и других иноземцев, врыва­лись в их дома и грабили их, забирая все их имущество, ка­кое только могли найти, в течение всего дня и наступившей ночи с отвратительными криками и страшным шумом...

На следующий день, в субботу, большое число общин пришли в Уэстминстерское аббатство в час третий и здесь нашли Джона Имуорта, маршала Маршалси и стража за­ключенных, человека без жалости, мучителя, возле раки св. Эдуарда, схватившегося за мраморную колонну и просив­шего у него помощи и поддержки для своего спасения от своих врагов. Общины оттащили его руки от колонны названной раки, отвели на Чипсайд и обезглавили его. В это же время они схватили на Хлебной улице одного слугу Джона Гринфильда за то, что он хорошо говорил о брате Уильяма Аппелтона и других, вывели его на Чипсайд и от­рубили ему голову. И все это время король велел оповещать по Сити, что всякий должен удалиться в свой округ и в свой дом и не делать больше зла. Но на это они не согласились. В тот же день в три часа пополудни король отправился в Уэстминстерское аббатство, и с ним была свита из 200 чело­век. Аббат, и конвент этого аббатства, и каноники, и викарии капеллы св. Стефана вышли в процессии ему навстречу, оде­тые в мантии и с босыми ногами, на полпути к Чэринг-Кроссу и проводили его в аббатство, а затем – в церковь к высокому алтарю. И король набожно творил свои молитвы и оставил свое приношение алтарю и реликвиям. А затем он беседовал с затворником и исповедовался у него и долго был с ним. Затем король велел оповестить среди всех общин из окрестностей, которые были в Сити, чтобы они отправились на Смисфилд, чтобы встретиться там с ним, и так они и сде­лали.

И когда король прибыл со своими людьми, он стал с ними к востоку, возле госпиталя св. Варфоломея, дома каноников, а общины стояли к западу в боевом порядке в большом числе. В это время подъехал мэр Лондона Уильям Уолуорс, и король велел ему отправиться к общинам и сказать, чтобы их предводитель явился к нему, И когда он был позван мэ­ром, по имени Уот Тайлер из Мэдстона, он подъехал к ко­ролю с большой учтивостью, сидя на небольшой лошади, чтобы его могли видеть общины. И он сошел с лошади, держа в руке кинжал, который он взял у другого человека. И когда он сошел, он взял короля за руку, наполовину со­гнул колено и крепко и сильно потряс кисть руки, говоря ему: «Будь спокоен и весел, брат! Через какие-нибудь две недели общины будут хвалить тебя еще больше, чем теперь, и мы будем добрыми товарищами». А король сказал назван­ному Уоту: «Почему вы не хотите отправляться в ваши места?» Тот отвечал с большой клятвой, что ни он, ни его товарищи не уйдут до тех пор, пока не получат грамоту та­кую, какую они хотят получить, и пока не будут выслушаны и включены в грамоту такие пункты, каких они хотят потре­бовать, угрожая, что лорды королевства будут раскаиваться, если они (общины) не получат пунктов, каких они хотят. Тогда король спросил его, какие это пункты, каких они хо­тят, и он охотно и без прекословии прикажет написать их и приложить к ним печать. И тогда названный Уот прочел вслух пункты, которых они требовали, и потребовал, чтобы не было никакого другого закона, кроме УинчестерскогоЗакона, и что впредь ни в каком судебном процессе не будет объявления вне закона (nul uttelagarie), и что ни один сеньор не будет иметь сеньории, и все они будут справедливо разде­лены между всеми, и только один сеньор король будет их иметь, и что имущество святой церкви не должно находиться в руках монахов, приходских священников и викариев, ни других из святой церкви; но те, кто владеет им, будут полу­чать достаточное для жизни содержание, а все остальные имущества должны быть разделены между прихожанами; епископов не будет в Англии, кроме одного, и прелатов, кроме одного; и все земли и держания, находящиеся у этих владетелей, будут взяты у лих и разделены между общи­нами, оставляя им умеренное содержание; и что в Англии не будет ни одного крепостного (nul naif), ни крепостничества, ни холопства (ne nul seruaige ne naifte), но все должны быть свободны и одного состояния (et de un condicione). На это король спокойно ответил и сказал, что все, что может, он честно им пожалует, оставляя за собой регалию своей ко­роны, и велел ему отправляться в свой дом без дальнейшего замедления.

Все это время, когда король говорил, ни один лорд и ни один из его советников не осмеливался и не хотел давать ответ общинам ни в одном месте, кроме самого короля. В это время Уот Тайлер приказал в присутствии короля при­нести себе склянку воды, чтобы освежить себе рот из-за большой жары, которую он испытывал, и как только вода была принесена, он стал полоскать свой рот грубым и отвра­тительным образом перед лицом короля. А затем он велел принести себе фляжку пива и выпил большой глоток и в присутствии короля опять влез на свою лошадь. В это самое время один слуга из Кента, находившийся среди людей свиты короля, пробился посмотреть названного Уота, пред­водителя общин, и когда он его увидел, он сказал во всеус­лышание, что это величайший вор и разбойник во всем Кенте. Услышав эти слова, названный Уот потребовал, чтобы он вышел к нему, тряся головой в его сторону в знак раздражения; но названный слуга отказался идти к нему из страха перед толпой. Но наконец лорды велели ему выйти, чтобы посмотреть, что он будет делать перед королем. И когда на­званный Уот увидел его, он приказал одному из своих, ко­торый следовал за ним, который сидел на лошади, держа развернутое знамя, сойти с коня и отрубить голову назван­ному слуге. Но слуга ответил, что он не заслужил смерти, но то, что он сказал, была правда, и он не станет отрицать этого, но в присутствии своего государя он не может вести спора по закону без его разрешения, разве только в свою собственную защиту, и это он может сделать без упрека; поэтому тот, кто против него выступит, получит от него контр­удар. И за эти слова названный Уот хотел нанести ему удар своим кинжалом и убить его в присутствии короля. Поэтому мэр Лондона, по имени Уильям Уолуорс, стал укорять на­званного Уота за это насилие и неуважительное поведение в присутствии короля и арестовал его. И за этот арест на­званный Уот в большом раздражении ударил мэра кинжалом в живот. Но, как было богу угодно, названный мэр носил кольчугу и не потерпел никакого вреда, но, как человек сме­лый и мужественный, извлек свой меч и ответил названному Уоту сильным ударом в шею и еще раз сильным ударом в голову. Во время столкновения один слуга королевского двора извлек свою шпагу и ударил его два или три раза в живот и ранил его насмерть. И названный Уот пришпорил лошадь, крича общинам, чтобы рни отомстили за него; и ло­шадь пронесла его каких-нибудь восемьдесят шагов, и тут он свалился на землю полумертвый. И когда общины уви­дели, что он свалился, и не знали, наверное, что с ним слу­чилось, они стали натягивать свои луки и стрелять, вследст­вие чего сам король пришпорил своего коня, и поехал к ним, и велел им, чтобы все они шли к нему на поле св. Иоанна Клеркенвельского...

...Затем, когда король прибыл в открытое поле, он велел общинам стать в порядке на западной стороне. И сюда при­были олдермены, ведя с собой начальников кварталов во главе выстроенных в военном порядке своих людей, прекрас­ный отряд хорошо вооруженных людей большой силы. И они окружили общины, как овец в загоне. И после того как мэр отправил начальников городских кварталов к ко­ролю, он вернулся с отрядом копейщиков на Смисфилд, чтобы покончить с вышеназванным предводителем общин. Когда он прибыл на Смисфилд, он не нашел названного предводителя Уота Тайлера, и этому он очень удивился и спросил, куда девался изменник. И ему сказали, что он был отнесен частью общин в госпиталь для бедных возле св. Варфоломея и положен в комнату начальника названного госпиталя. И мэр вошел туда, и нашел его, и приказал вы­нести его на Смисфилд в присутствии его товарищей, и велел обезглавить его, и так окончил его преступную жизнь. И ве­лел мэр насадить его голову на кол и нести перед собой к королю, который находился в поле. И когда увидел король сказанную голову, он приказал принести ее поближе к нему, чтобы привести в замешательство общины, очень благодарил названного мэра за то, что он сделал. И когда общины уви­дели, что их предводитель Уот Тайлер умер таким способом, они пали на землю среди пшеницы, как люди обескуражен­ные, громко умоляя короля о прощении им их преступлений.И король благосклонно даровал им прощение, и многие из них бросились бежать. И король сам повелел двум рыцарям проводить остальных людей из Кента через Лондон и через лондонский мост, не чиня им никакого вреда, так, чтобы каж­дый мог отправляться к себе домой. В это же время король приказал вышеназванному мэру, по имени Уильям Уолуорс, надеть на голову шлем для того, что должно было за­тем произойти, и мэр спросил, зачем это ему нужно сделать, и король сказал ему, что он (король) многим обязан ему, и за это он должен получить звание рыцаря².

...После этого король разослал своих посланцев по раз­ным местам хватать злоумышленников и предавать их смер­ти. И многие были схвачены и повешены в Лондоне. И много виселиц было поставлено тогда вокруг лондонского Сити и в других городах и деревнях в южной части страны. Нако­нец, с божьего соизволения король увидел, что слишком много на его подданных погибели и много крови пролито, сердце его охватила жалость, и он даровал им прощение под условием, что впредь они никогда не будут восставать под страхом потери жизни и членов и что каждый из них возьмет грамоту о помиловании и заплатит королю пошлины за его печать 20 s, чтобы сделать его богатым.

Так кончилась эта несчастная война.

¹ Далее следует подробное описание поведения короля, который под влиянием своих советчиков не решался встретиться с восставшими.

² Далее следует краткое описание крестьянского восстания в других областях Англии: Суффолке и Норфолке.

«Английская деревня XIII – XIV вв.». Сборник документов. Под ред. Е.А. Крсминского и Д.Л. Петрушевского, М. – Л., 1935, стр. 158-175.