2018-02-14
653
Уверенность людей в своих повседневных действиях связана с темпоральной и смысловой структурой поступков. Поясняя их взаимосвязь, Шюц различает социальные действия (Handeln) и поступки (Handlung). Социальное действие есть процесс, в котором нечто осуществляется, а поступок является результатом этого процесса.
Социальное действие всегда чревато будущим, а поступок всегда отягощен прошлым. Действие всегда предшествует поступку. С точки зрения социологии важно, что социальное действие как процесс имеет структуру во времени, в которой раньше всего мыслится то, что наступает позже всего, а именно: поступок. Прежде чем действовать, мы должны иметь представление о результате действия, то есть о поступке. Точное или приблизительное – оно всегда будет «практической утопией», а не плодом фантазии. Результат действия, который еще не существует реально, уже направляет наши действия. Таким образом, мы действуем с оглядкой на будущее, словно оно уже наступило! Для обозначения этой временной проекции поступка Шюц пользуется латинским высказыванием: мыслить – «значит уточнять будущее» (modo futuri exacti).
Поступок является целью, исходя из которой планируется действие. Для достижения цели используются определенные средства. Следствия, вытекающие из цели поступка для выбора средств, Шюц рассматривает на примере чисто рационального действия. «Если есть возможность выбора средств, то он в свою очередь является целью поступка, а именно: промежуточной целью. Для достижения этой промежуточной цели необходимы новые средства. В чисто рациональном действии такой процесс постановки цели поступка развертывается на каждом шагу. Поэтому рациональное действие можно определить как действие с известными промежуточными целями». Конечно, эта темпоральная структура (на самом деле это нечто большее, чем просто временная структура) действительна лишь в условиях нормальных повседневных действий. Например, порыв ярости или рефлекторные реакции нельзя считать заранее спланироваными.
Перейдем теперь к другой, к смысловой структуре социального действия. Ранее мы уже касались некоторых ее аспектов, согласно теории Шюца, обеспечивающих возможность социального действия вообще. Теперь сюда следует добавить два уже известных положения: постулат взаимозаменяемости точек зрения и постулат о совпадении систем релевантностей, которые в повседневной жизни кажутся нам само собой разумеющимися, и мы обычно даже не задумываемся над ними. Названные положения представляют собой подразумеваемые допущения о мотивах социального действия.
В социальном действии Шюц различает два мотива: первый он называет мотивом «Для-того-что-бы», а второй – мотивом «Потому-что». Первый мотив относится к проекту социального действия, а второй – к биографической обусловленности установки действующего лица. Как уже было отмечено, действие всегда направлено на поступок как результат, представленный в проекте действия, который управляет им. Действующий совершает каждый свой шаг для того, чтобы достичь чего-либо определенного. Таким образом, мотив «Для-того-чтобы» направлен в будущее. С другой стороны, наши действия имеют предысторию в накопленном опыте, который создает определенную субъективную структуру релевантностей. Поэтому мы действуем не просто так, а потому что для этого есть определенные основания. Мотив «Потому-что» относится к прошлому.
Институционализация
Производство общественного порядка не является ни систематическим, ни запланированным, но и не является случайным. Скорее всего, его можно считать весьма целесообразным. В этой связи Бергер и Лукман отмечают: «Всякая человеческая деятельность подвергается хабитуализации (т. е. опривычиванию). Любое действие, которое часто повторяется, становится образцом, впоследствии оно может быть воспроизведено с экономией усилий и ipso facto осознанно как образец его исполнителем. Кроме того, хабитуализация означает, что рассматриваемое действие может быть снова совершено в будущем тем же самым образом и с тем же практическим усилием». Основанием для такого утверждения служит философская антропология Арнольда Гелена (1904-1976), который называет устойчивые привычки социальными институтами.
Если, согласно теории Гелена, институты являются твердо «установленными» социальными образованиями, то П. Бергер и Т. Лукман развивают динамическую теорию институционализации. Несомненно, признают они, что успешные действия людей в отношении природы и своего социального окружения характеризуются повторяемостью, а часто встречающиеся действия превращаются в модель будущих действий, которая сохраняется в мышлении. На практике это означает, что мы типизируем известные нам действия и ситуации. Философ А. Шюц исследовал социальные функции таких типизации и обнаружил, что типизации обыденного мышления сами являются существенными компонентами конкретно-исторического и социально-культурного «жизненного мира», в рамках которого они считаются само собой разумеющимися и социально признанными. Таким образом, в основе социального порядка лежит способность к типизации.
Человек приписывает своим действиям определенные значения, то есть обобщает свое поведение как типичное. В результате получается, что «становится необязательным определять каждую ситуацию заново, шаг за шагом. Огромное разнообразие ситуаций может быть отнесено к разряду тех определений, которые были даны раньше. И тогда можно предвидеть действия, которые нужно совершить в этих ситуациях». Надежные и сохраняемые типизации представляют собой часть процесса институционализации, который происходит благодаря взаимной типизации действий людьми. «Институционализация имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий деятелями разного рода. Иначе говоря, любая типизация есть институт. Что здесь следует подчеркнуть, так это взаимность институциональных типизации и типичность не только действий, но и деятелей в институтах. Типизации опривыченных действий, составляющих институты, всегда разделяются; они доступны для понимания всех членов определенной социальной группы, и сам институт типизирует как индивидуальных деятелей, так и индивидуальные действия».
Как пишут Бергер и Лукман, А и В являются друг для друга типичными представителями типичных действий. Типизации в этом смысле всегда являются обобщениями ожиданий, и, следовательно, институционализация означает в конечном итоге процесс нормирования. «...Институты уже благодаря самому факту их существования контролируют человеческое поведение, устанавливая предопределенные его образцы, которые придают поведению одно из многих, теоретически возможных направлений. Важно подчеркнуть, что этот контролирующий характер присущ институционализации как таковой, независимо от и еще до того, как созданы какие-либо механизмы санкций, поддерживающих институт».
Институционализация делает поведение взаимно предсказуемым. Это влечет за собой разгрузку, совместная жизнь облегчается благодаря рутине повседневной жизни. Когда люди покидают этот институциональный мир, он передается дальше, тем, кто не знает его с рождения. Институциональный мир становится историей, в которой происходит все и все является само собой разумеющимся.
«С обретением историчности этим образованиям требуется совершенно иное качество, появляющееся по мере того, как А к В начали взаимную типизацию своего поведения, качество это – объективность. Это означает, что институты, которые теперь выкристаллизовались... воспринимаются независимо от тех индивидов, которым "довелось" воплощать их в тот момент. Другими словами, институты теперь воспринимаются как обладающие своей собственной реальностью; реальностью, с которой индивид сталкивается как с внешним и принудительным фактом.
Пока зарождающиеся институты только создаются и поддерживаются лишь во взаимодействии А и В, их объективность остается незначительной, легко изменяемой, почти игровой... Лишь А и В ответственны за конструирование этого мира. А и В в состоянии изменить или аннулировать его. Они понимают мир, который создан ими. Все это меняется в процессе передачи новому поколению. Объективность институционального мира "увеличивается" и "укрепляется"... Для детей переданный родителями мир не является абсолютно прозрачным. До тех пор пока они не принимают участия в его создании, он противостоит им как данная реальность, которая, подобно природе, является непрозрачной, по крайней мере, отчасти».
«Увеличение» и «укрепление» можно понимать как возникновение «социальных фактов» в духе Дюркгейма, которые противостоят нам как вещи. Бергер и Лукман формулируют это положение следующим образом: «Институты в качестве исторических и объективных фактичностей предстают перед индивидом как неоспоримые факты». В этой связи они еще решительнее, чем Дюркгейм, предостерегают от ложных выводов и пишут: «Важно иметь в виду, что объективность институционального мира – сколь бы тяжелой ни казалась она индивиду – созданная человеком, сконструированная объективность. Процесс, посредством которого экстернализированные продукты человеческой деятельности приобретают характер объективности, называется объективацией. Институциональный мир – как и любой отдельный институт – это объективированная человеческая деятельность. Иначе говоря, несмотря на то, что социальный мир отмечен объективностью в человеческом восприятии, тем самым он не приобретает онтологического статуса, независимого от человеческой деятельности, в процессе которой он создается».
Накапливаясь, опыт образует нечто вроде «остатков». Будучи разделяемым всеми участниками, он приобретает институциональный характер. «Передача смысла института основана на социальном признании этого института в качестве "перманентного" решения "перманентной" проблемы данной общности».
Согласно Бергеру и Лукману, «истоки любого институционального порядка находятся в типизации совершаемых действий, как наших собственных, так и других людей». Действия, которые повторяются в определенных ситуациях, узнаются как таковые и ожидаются в сходных ситуациях. Это означает типизацию ожидаемых действий индивидов. При возникновении коллективного знания о «взаимных типизациях поведения» можно говорить о социальных ролях. Знание ролей подобно «ненаписанному сценарию драмы», в которой участвуют все члены общества. «Лингвистически объективированные роли — существенный элемент объективно доступного мира любого общества. Играя роли, индивиды становятся участниками социального мира. Интернализируя эти роли, они делают этот мир субъективно реальным для себя». Эта тема является классическим предметом теоретической социологии, который разрабатывали Э. Дюркгейм и Т. Парсонс.
«С помощью ролей институты воплощаются в индивидуальном опыте». Если вслед за Бергером и Лукманом отождествить институты с правилами, с помощью которых общество укрепляет свои внутренние связи, то это значит, что общество входит в нас через роли и тем самым обосновывает свою реальность для нас. Это объясняет, почему Бергер и Лукман говорят о «социальном конструировании реальности». «Все роли представляют институциональный порядок в указанном выше значении» и тем самым являются изображением социальной реальности. Никто не находится на необитаемом острове, и мы не можем избавиться от социальной реальности. Это одна из основных тем социологии Дюркгейма, которая была развита в теории социализации. В этой связи Бергер и Лукман придают ролям центральное значение: «Благодаря ролям, которые он играет, индивид оказывается посвященным в особые сферы социально объективированного знания не только в узком когнитивном значении, но и в смысле "знания" норм, ценностей и даже эмоций».
Важнейшим шагом процесса объективации, согласно Бергеру и Лукману, является реификация.
«Реификация – это восприятие человеческих феноменов в качестве ролей, то есть в нечеловеческих и, возможно, сверхчеловеческих терминах... Реификация означает как то, что человек может забыть о своем авторстве в деле создания человеческого мира, так и то, что у него нет понимания диалектической связи между человеком-творцом и его творениями. Реифицированный мир, по определению, представляет собой дегуманизированный мир. Он воспринимается человеком как чуждая фактичность, как opus alienum, который ему неподконтролен, а не как opus proprium его собственной производительной деятельности». В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс выразили это положение вещей следующим образом: «Порождения их головы стали господствовать над ними. Они, творцы, склонились перед своими творениями». «Главный рецепт реификации институтов – наделение их онтологическим статусом, независимым от человеческой деятельности и сигнификации».
Здесь социология находится перед сложной проблемой. Именно поэтому Бергер и Лукман так подробно разрабатывают этот аспект проблемы институтов и с помощью понятия институционализации привлекают внимание к тому, что человек должен сознательно участвовать в социальном конструировании реальности, всемерно содействовать этому процессу.
Вопросы к тексту:
1. Поясните значение выражения «Жизненный мир есть несомненная реальность».
2. Как с точки зрения феноменологической социологии происходит конструирование социальной реальности?
3. Что такое типизации и идеализации? Объясните их роль в конструировании жизненного мира.
4. Опишите, каким образом происходит институционализация социальной реальности?
2. Школа «Анналов» и историческая антропология
