Фрейд, человек-волк и оборотни

Из всех клинических случаев, проанализированных Фрейдом, случай человека-волка – возможно, самый знаменитый. Статья Фрейда, написанная в 1914 году, была опубликована с двумя большими добавлениями в 1918 году под заглавием «Из истории одного детского невроза». Кульминацию анализа составляет сон, приснившийся в раннем детстве пациенту (молодому русскому из буржуазной семьи; в 1914 году ему было 27 лет). Вот он:

Мне снилось, что – ночь, и я лежу в моей кровати (моя кровать стояла так, что ноги приходились к окну: перед окном находился ряд старых ореховых деревьев. Знаю, что была зима, когда я видел этот сон. И ночь). Вдруг окно само распахнулось, и в большом испуге я вижу, что на большом ореховом дереве перед окном сидят несколько белых волков. Их было шесть или семь штук. Волки были совершенно белы и скорей похожи на лисиц или овчарок, так как у них были большие хвосты, как у лисиц, и уши их торчали, как у собак, когда они насторожатся. С большим страхом, очевидно, боясь быть съеденным волками, я вскрикнул и проснулся. Няня поспешила к моей кроватке, чтобы посмотреть, что со мной случилось. Прошло довольно много времени, пока я убедился, что то был только сон – так естественно и ясно рисовалась мне картина, как открывается окно и как волки сидят на дереве. Наконец я успокоился, почувствовал себя так, будто избежал какой-то опасности, и снова заснул. Единственным действием во сне было то, как распахнулось окно, потому что волки сидели спокойно без всякого движения на ветках дерева, справа и слева от ствола, и глядели на меня. Как будто все свое внимание они сосредоточили на мне. Думаю, что это был мой первый кошмарный сон. Мне было тогда три, четыре, самое большее - пять лет. До одиннадцати- или двенадцатилетнего возраста я с тех пор всегда боялся увидеть что-нибудь страшное во сне.

При помощи длинного и подробного анализа Фрейд выявил скрытую за этим восстановленным a posteriori детским сновидением переработку опыта, пережитого пациентом в еще более раннем детстве, когда ему было, может быть, года полтора: первичную сцену коитуса между родителями. К этому пункту я вернусь позднее.

Начну же я с отступления, которое позволит взглянуть на некоторые составные элементы истории человека-волка под иным углом, нежели это сделал Фрейд. В книге, изданной уже много лет назад, я исследовал, используя материалы приблизительно пятидесяти инквизиционных процессов, странную секту, распространенную в области Фриули на рубеже XVI-XVII веков. Членами этой секты были мужчины и женщины, называвшие себя «бенанданти». Они утверждали, что родились в рубашке и потому их дух обязан четыре раза в год уходить, чтобы сражаться за урожай с ведьмами и колдунами, либо же (альтернативная возможность) чтобы присутствовать на шествиях мертвецов. В этих рассказах инквизиторы опознали искаженный отголосок колдовских шабашей: но только после давления на секту, длившегося несколько десятилетий, им удалось вырвать у бенанданти признание, что те не воюют с ведьмами и колдунами, а сами и есть эти ведьмы и колдуны. Верования бенанданти, сильно расходившиеся с привычными для инквизиторов стереотипными представлениями о дьявольском колдовстве, были, однако же, распространены и далеко за пределами Фриули. Миф о шествиях мертвецов встречается в фольклоре значительной части народов Европы. Что же касается мифа о ночных сражениях за плодородие, то он встречается заметно реже.

Сперва мне удалось выявить только одну параллель такого рода: речь шла о процессе над старым оборотнем, состоявшемся в Ливонии в конце XVII века. Этот старик, но фамилии Тис [Thiess], рассказал судьям, что трижды в год он отправлялся с другими оборотнями «на край моря» сражаться с ведьмами и колдунами за хороший урожай. Аналогия с верованиями бенанданти предельно ясна, однако ее трудно интерпретировать. Моя первоначальная гипотеза состояла в предположении о существовании общего для Фриули и для Ливонии субстрата славянских верований; эта гипотеза нашла подтверждение в ускользнувшей тогда от моего внимания статье Р. Якобсона и М. Шефтеля. В этой статье показывалось, что в славянском фольклоре людям, родившимся в рубашке, приписываются сверхъестественные способности, и в первую очередь способность становиться оборотнями. Сегодня я вижу, что шаманские признаки, которые я опознал у бенанданти встречаются и у других фигур европейского фольклора: таковы славянские и балтийские оборотни, венгерские тальтос, далматинские кершники, корсиканские маццери и так далее. Все эти персонажи утверждали, что обладают способностью периодически уходить (своим духом или в облике какого-либо зверя) в мир мертвых. Их судьба была отмечена особыми приметами: либо они родились зубастыми (тальтос), либо в рубашке (кершники, оборотни), либо же их рождение пришлось на 12-дневный промежуток между Рождеством и Богоявлением (оборотни).

Вернемся к человеку-волку. Из опубликованного Фрейдом отчета мы знаем, что пациент был русским; что родился он в рубашке; и притом родился в день Рождества. Существует очевидная культурная однородность между этими элементами и детским сновидением, в центре которого – появление волков. Ряд случайных совпадений представляется в данном случае крайне маловероятным. Посредником между сферой фольклорных верований, связанных с оборотнями, и будущим пациентом Фрейда, принадлежавшим, как было указано выше, к крупной буржуазии, была, вероятнее всего, его няня, описывавшаяся как «очень набожная и суеверная» женщина. К этой старой няне ребенок был глубоко привязан, кстати говоря, именно она успокаивает его после страшного сна о волках).

От нее, конечно же, он и узнал, какими необыкновенными свойствами (не обязательно негативными) он наделен в силу того, что родился в рубашке. От нее он услышал первые сказки, до того, как английская гувернантка стала читать ему сказки братьев Гримм в русском переводе. Сказка о портном и волках, которую вспоминал пациент во время анализа и которую ему читал дед (а может быть, также и няня?), была частью русского фольклора; Афанасьев даже включил ее в свой знаменитый сборник. Но пронизанный отголосками сказок сон о семи волках, сидящих на дереве, напоминает также и инициационные сновидения, сообщавшие будущим бенанданти или будущим тальтос, в пору их детства или юности, весть об их призвании. Например, один фриуланец с детства носил на шее «рубашку», в которой родился; много лет спустя ночью ему во сне является человек, который говорит ему: Ты должен пойти со мной, ибо у тебя есть кое-что, мне принадлежащее. В случае тальтос во сне являлось животное, обычно жеребец или бык.

Таким образом, мы можем дешифровать сновидение человека-волка как сновидение инициатического характера, индуцированное окружающей культурной средой. Точнее говоря – частью этой среды. Поскольку человек-волк находился под культурным давлением, шедшим с разных сторон (няня, английская гувернантка, родители, учителя), он не пошел по пути, который открывался бы перед ним два или три столетия назад. Вместо того чтобы стать оборотнем, он стал невротиком, находящимся на грани психоза.

[…]