Письмо неизвестной от 5 марта 1894 г

Постараюсь исполнить ваше желание - ответить на ваши вопросы

Очень может быть, что в моих статьях о воспитании и образовании, давнишних и последних, окажутся и противоречия, и неясности Я просмотрел их и решил, что мне, да и вам, я думаю, будет легче, если я, не стараясь отстаивать прежде сказанное, прямо выскажу то, что теперь думаю об этих предметах.

Это для меня будет тем легче, что в последнее время эти самые предметы занимали меня.

Во-первых, скажу, что то разделение, которое я в своих тогдашних педагогических статьях делал между воспитанием и образованием, искусственно. И воспитание, и образование нераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знание действует воспита­тельно. И потому, не касаясь этого подразделения, буду говорить об одном образовании, о том, в чем, по моему мнению, заключаются недостатки существующих приемов образования, и каким оно, по моему мнению, должно быть, и почему именно таким, а не иным.

То, что свобода есть необходимое условие всякого истинного об­разования как для учащихся, так и для учащих, я признаю, как и пре­жде, т.е. и угрозы наказаний и обещания наград (прав и т.п.), обу­словливающие приобретение тех или иных знаний, не только не со­действуют, но более всего мешают истинному образованию.

Думаю, что одна такая полная свобода, т.е. отсутствие принуж­дения и выгод как для обучаемых, так и для обучающих, избавил;! бы людей от большой доли тех зол, которые производит теперь принятое везде принудительное и корыстное образование. Отсутст­вие у большинства людей какого бы то ни было религиозного от­ношения к миру, каких-либо твердых нравственных правил, ложный взгляд на науку, на общественное устройство, в особенности на ре­лигию, и все вытекающие из этого губительные последствия - все это порождаемо в большей степени насильственными и корыстными приемами образования.

И потому, для того чтобы образование было плодотворным, т.е. содействовало бы движению человечества к все большему и большему благу, нужно, чтобы образование было свободным. Для того же, что­бы образование, будучи свободно как для учащих, так и для учащих­ся, не было собранием произвольно выбранных, ненужных, несвое­временно передаваемых и даже вредных знаний, нужно, чтобы у обу­чающихся, так же как и у обучаемых, было общее и тем и другим ос­нование, вследствие которого избирались бы для изучения и для пре­подавания наиболее нужные для разумной жизни людей знания и изучались бы и преподавались в соответственных их важности размерах. Таким основанием всегда было и не может быть ничто другое, как одинаково свободно признаваемое всеми людьми общества, как обу­чающими, так и обучающимися, понимание смысла и назначения че­ловеческой жизни, т.е. религия.

Так это было прежде, так это и есть теперь там, где люди соедине­ны одним общим религиозным пониманием жизни и верят в него. Так это было и сотни лет тому назад в христианском мире, когда все лю­ди, за малыми исключениями, верили в церковную христианскую ве­ру. Тогда у людей было твердое, общее всем основание для выбора предметов знания и распределения их, и потому не было никакой ну­жды в принудительном образовании.

Так это было сотни лет. Но в наше время такой общей большинст­ву людей христианского мира веры уже нет; в наше время самое влия­тельное сословие людей науки, руководящее общественным мнением, не признавая христианства в том виде, в котором оно преподается церквами, не верит уже ни в какую религию. Мало того, так называе­мые эти передовые люди нашего времени вполне уверены в том, что всякая религия есть нечто отсталое, пережитое, когда-то бывшее нуж­ным человечеству, теперь же составляющее только препятствие для его прогресса, и старательно прямыми и обходными приемами уверя­ют в этом слепо верящее им молодое поколение, стремящееся к обра­зованию. Так что в наше время и в нашем мире, при отсутствии какой бы то ни было общей большинству людей религии, т.е. понимания смысла и назначения человеческой жизни, т.е. при отсутствии основы образования, невозможен какой бы то ни было определенный выбор знаний и распределения их. Вследствие этого-то отсутствия всякой разумной основы, могущей руководить образованием, и, кроме того, вследствие возможности для людей заставлять молодые поколения обучаться тем предметам, которые им кажутся выгодными, и нахо­дится среди всех христианских народов образование в таком преврат­ном и жалком, по моему мнению, положении.

Количество предметов знания бесконечно, и так же бесконечно то совершенство, до которого может быть доведено каждое знание.

Сравнить область знания можно с выходящими из центра сферы бесконечного количества радиусами, могущими до бесконечности быть удлиненными.

И потому совершенство в деле образования достигается не тем, чтобы учащиеся усвоили очень многое из случайно избранной облас­ти знания, а тем, чтобы, во-первых, из бесконечного количества зна­ний прежде всего были переданы учащимся знания о самых важных и нужных предметах, а во-вторых, тем, чтобы знания эти были доведе­ны до относительно одинаковой степени, так чтобы преподаваемые знания, подобно одинаковой длины и одинаково равномерно друг от друга отделенным радиусам, определяющим сферу, составляли гармо­ничное целое.

Такой выбор знаний и такое распределение их были возможны в европейском мире, пока люди верили в ту какую бы то ни было форму христианской религии, которая соединяла их. Теперь же, когда у большинства веры этой уже нет, вопрос о том, какие знания вообще полезны, какие могут быть вредны, какие нужны прежде, какие после и до какой степени должны быть доводимы те или другие, уже не име­ет никакого основания для своего решения и решается как попало и совершенно произвольно теми людьми, которые имеют возможность насильственно передавать те или иные знания, - вопрос решается так, как это для них в данное время наиболее удобно и выгодно.

Вследствие этого-то и произошло в нашем обществе то удивитель­ное явление, что, продолжая сравнение со сферой, в нашем обществе знания распределяются не только не равномерно, но в самых уродли­вых соотношениях; некоторые радиусы достигают самых больших размеров, другие же вовсе не обозначены. Так, например, люди при­обретают знания о расстояниях, плотности, движениях на миллиарды верст от нас отстоящих звезд, о жизни микроскопических животных, о воображаемом происхождении организмов, о грамматике древних языков и тому подобном вздоре, а не имеют ни малейшего понятия о том, как живут и жили их братья - люди, не только отделенные от них морями и тысячами миль и веками, но и люди, живущие сейчас с ними рядом, в соседнем государстве: чем питаются, как одеваются, что ра­ботают, как женятся, воспитывают детей, каковы их обычаи, привычки и, главное, верования. Люди узнают в школах все об Александре Ма­кедонском и Людовике XIV и его любовницах, знают о химическом составе тел, об электричестве, радии, о целых так называемых науках, о праве и теологии, подробно знают о повестях и романах, написан­ных разными, считающимися великими писателями и т.п., знают о совершенно ни на что не нужных и, скорее, вредных пустяках, а ниче­го не знают о том, как понимали и понимают смысл жизни и какие признавали и признают правила жизни миллиарды живших и живу­щих людей нехристианского мира, т.е. две трети всего человечества.

От этого-то и происходит в нашем мире то удивительное явление, что люди, считающиеся среди нас самыми образованными, суть, в сущ­ности, люди самые невежественные, знающие множество того, что никому не нужно знать, и не знающие того, что прежде всего нужно знать всякому человеку. И мало того, что люди эти грубо невежест­венны, они еще и безнадежно невежественны, так как вполне уверены, что они очень ученые, образованные люди, т.е. знают все то, что, по их понятиям, нужно знать человеку.

Происходит это удивительное и печальное явление от того, что в нашем, называемом христианским, мире не только опущен, но отрицается тот главный предмет преподавания, без которого не может быть осмысленного приобретения каких бы то ни было знаний. Опу­щена и отрицается необходимость религиозного и нравственного пре­подавания, т.е. передачи молодым поколениям учащихся тех, с самых древних времен данных мудрейшими людьми мира ответов на неиз­бежно стоящие перед каждым человеком вопросы: первый - что я такое, какое отношение мое, моей отдельной жизни ко всему беско­нечному миру; и второй - как мне сообразно с этим моим отношением к миру жить, что делать и чего не делать.

Ответы же на эти два вопроса - религиозное учение, общее всем людям, и вытекающее из него учение нравственности, тоже одинако­вое для всех народов, ответы эти, долженствующие составлять глав­ный предмет всякого образования, воспитания и обучения, отсутст­вуют совершенно в образовании христианских народов. И еще хуже, чем отсутствуют: заменяются в нашем обществе самым противным истинному религиозному и нравственному обучению собранием гру­бых суеверий и плохих софизмов, называемых законом Божиим.

В этом, я полагаю, главный недостаток существующих в нашем обществе приемов образования. И потому думаю, чтобы в наше время образование было не вредно, каково оно теперь, в основу его должны непременно быть поставлены эти два самых главных и необходимых, отсутствующих в нашем образовании предмета: религиозное понима­ние и нравственное учение.

Об этом самом предмете я писал в составленном мною «Круге чте­ния» следующее:

«С тех пор как существует человечество, всегда у всех народов яв­лялись учителя, составлявшие науку о том, что нужнее всего знать человеку. Наука эта всегда имела своим предметом знание того, в чем назначение и потому истинное благо каждого человека и всех других людей.

Эта-то наука и служит руководящей нитью в определении значения всех других знаний.

Предметов наук бесчисленное количество; и без знания того, в чем состоит назначение и благо всех людей, нет возможности выбора в этом бесконечном количестве предметов, и потому без этого знания все остальные знания и искусства становятся, как они и сделались у нас, праздной, а если праздной, то и вредной забавой».

«Единственное объяснение той безумной жизни, противной своему сознанию, которую ведут люди нашего времени, заключается именно в том, что молодые поколения обучаются бесчисленным самым слож­ным, трудным и ненужным предметам, не обучаются только тому, что одно нужно, - тому, в чем смысл человеческой жизни, чем она должна быть руководима и что думали об этом вопросе и как решили его мудрейшие люди всех времен и всего мира».

Скажут: «Нет такого общего большинству людей религиозного учения и учения нравственности». Но это неправда, во-первых, по­тому, что такие общие всему человечеству учения всегда были, и есть, и не могут не быть, потому что условия жизни всех людей во все времена и везде одни и те же, во-вторых, потому, что во все вре­мена среди миллионов людей всегда мудрейшие из них отвечали людям на те главные жизненные вопросы, которые стоят перед че­ловечеством.

Если некоторым людям нашего времени кажется, что таких учений не было и нет, то происходит это только оттого, что люди принимают те затемнения и извращения, которыми во всех учениях скрыты ос­новные религиозные и нравственные истины, за самую сущность уче­ний. Стоит только людям серьезно отнестись к вопросам жизни, и одна и та же - и религиозная, и нравственная - истина во всех учени­ях, от Кришны, Будды, Конфуция до Христа, Магомета и новейших религиозных мыслителей, откроется им.

Только при таком разумном, религиозно-нравственном учении, поставленном в основу образования, может быть и разумное, и не вредное людям, а разумное образование. При отсутствии же такой ра­зумной основы образования не может и быть ничего другого, как толь­ко то, что и есть теперь, - нагромождение пустых, случайных, ненужных знаний, называемых наукой, которые не только не полезны, но при­носят величайший вред людям, скрывая от них необходимость одних нужных человеку знаний. Нравится нам это или не нравится, разумное образование возможно только при постановке в основу его учения о религии и нравственности. <...>

И потому я полагаю, что первое и главное знание, которое свойст­венно прежде всего передавать детям и учащимся взрослым, - это,', ответ на вечные и неизбежные вопросы, возникающие в душе каждого приходящего к сознанию человека. Первый: что я такое и каково мое отношение к бесконечному миру? И второй, вытекающий из первого: как мне жить, что считать всегда, при всех возможных условиях, хо­рошим и что, всегда и при всех возможных условиях, дурным?

Ответы на эти вопросы всегда были и есть в душе каждого человека; разъяснения же ответов на эти вопросы не могло не быть среди мил­лиардов прежде живших и миллионов живущих теперь людей. И они действительно есть в учениях религии и нравственности - не в религии и учении нравственности какого-либо одного народа известного места и времени, а в тех основах религиозных и нравственных учений, кото­рые - одни и те же - высказаны всеми лучшими мыслителями мира, от Моисея, Сократа, Кришны, Эпиктета, Будды, Марка Аврелия, Кон­фуция, Христа, Иоанна-апостола, Магомета до Руссо, Канта, персид­ского Баба, индусского Вивекананды, Чаннинга, Эмерсона, Рескина, Сковороды и других.

И потому думаю, что до тех пор, пока эти два предмета не станут в основу образования, не может быть никакого разумного образования. Что же касается дальнейших предметов знания, то думаю, что по­рядок их преподавания выясняется сам собой при признании основой всякого знания учения о религии и нравственности. Весьма вероятно, что при такой постановке дела первым после религии и нравственно­сти предметом будет изучение жизни людей самых близких: своего народа, богатых, бедных классов, женщин, детей, их занятий, средств существования, обычаев, верования, миросозерцании. После изучения жизни своего народа, думаю, что при правильной постановке дела образования столь же важным предметом будет изучение жизни дру­гих народов, более отдаленных, их религиозных верований, государ­ственного устройства, нравов, обычаев.

Оба эти предмета, точно так же как религиозно-нравственное уче­ние, совершенно отсутствуют в нашей педагогике и заменяются гео­графией - изучением названий мест, рек, гор, городов - и историей, заключающейся в описании жизни и деятельности правителей и пре­имущественно их войн, завоеваний и освобождений от них.

Думаю, что при постановке в основу образования религии и нрав­ственности изучение жизни себе подобных, т.е. людей, что называется этнографией, займет первое место и что точно так же соответственно своей важности для разумной жизни займут соответствующие места зоология, математика, физика, химия и другие знания.

Думаю так, но не берусь ничего утверждать о распределении зна­ний. Утверждаю же я только одно: что без признания основным и главным предметом образования религии и нравственности не может быть никакого разумного распределения знаний, а потому и разумной и полезной для обучаемых передачи их.

При признании же основой образования религии и нравственности м при полной свободе образования все остальные знания распределя­ются так, как это им свойственно, сообразно тем условиям, в которых будет находиться то общество, в котором будут преподаваться и вос­приниматься знания.

И потому полагаю, что главная и единственная забота людей, заня­тых вопросами образования, может и должна состоять прежде всего в том, чтобы выработать соответственное нашему времени религиозное и нравственное учение и, выработав таковое, поставить его во главе об­разования. В этом, по моему мнению, в наше время состоит первое и, пока оно не будет сделано, единственное дело не только образования, но и всей науки нашего времени, не той, которая вычисляет тяжесть той звезды, вокруг которой вращается Солнце, или исследует происхожде­ние организмов за миллионы лет до нашего времени, или описывает жизни королей, полководцев, или излагает софизмы теологии или юриспруденции, а той одной, которая есть точно наука, потому что

действительно нужна людям. Нужна же людям потому, что, наилучшим образом отвечая на те одни и те же вопросы, которые везде и всегда ставит себе всякий разумный человек, вступающий в жизнь, она содей­ствует благу как отдельного человека, так и всего человечества. Вот все, что имел сказать. Буду рад, если что пригодится вам.

Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. -М., 1936. - Т. 38. - С. 62-69.