О словарях XXI века (из лингвистической футурологии)

<…>

Говорить о словарях будущего можно только в абстрактом плане, поскольку никто, даже специалисты, не представляют себе уровень электронно-вычислительной техники XXI века. Правда, можно с уверенностью предполагать, что прогресс в этой области будет значительным. В целом критика современных словарей одноязычных и, в еще большей степени, двуязычных во многом обоснованна. Словари зачастую не дают ответа на многие закономерные вопросы, грешат неточностями и пропусками. Дефиниции в толковых словарях порой неполны и допускают разные интерпретации, эквиваленты в двуязычных словарях не всегда адекватны и т. д. <…>

Недостатки современных словарей могут быть разделены на две основные группы — антропогенные и имманентные.

Антропогенные недостатки словарей, т. е. недостатки, обусловленные, как сейчас говорят, человеческим фактором, в большей или меньшей мере, конечно, неизбежны, но, в принципе, преодолимы. К таким недостаткам можно отнести выбор не всегда оптимальных эквивалентов в переводных словарях, не вполне точные дефиниции в словарях толковых, пропуски и т. д. В конце концов, словари делаются людьми, а люди есть люди, и порой просто им не хватает подготовки или способностей (о последнем как-то не принято говорить). Впрочем, все эти ошибки малоинтересны, и они не фатальны. Досадно лишь то, что по такого рода вполне преодолимым ошибкам судят о словарях вообще.

Нас сейчас занимают имманентные недостатки словарей. Под ними подразумеваются те недостатки, которые свойственны как словарям вообще, так и словарям XX века как сложившемуся типу справочных пособий.

Из имманентных недостатков словарей вообще прежде всего надо назвать следующий: словари описывают язык, а пользователь имеет дело, как, правило, с речью. Язык в принципе конечен, речь в принципе бесконечна. Даже самый полный словарь не сможет отразить и тем более предвидеть индивидуальные речевые особенности.

Однако ограниченность словарей XX века во многом задана параметрами данного типа справочников. Из-за ограниченности места будет говориться преимущественно об одном из их видов — о словарях двуязычных.

На первое место среди таких параметров надо поставить объем. Оставим в стороне особые случаи типа 11-томного русско-словацкого словаря. Из переводных словарей, изданных в России, самый обширный — 3-томный англо-русский (560 авторских листов). Но реально ли в наше время выпустить, скажем, русско-португальский словарь такого объема? Или шведско-русский? Или, скажем, китайско-финский?

Причины, по которым пока нереально выпускать такие словари, прежде всего экономического характера, и этот прозаический фактор весьма существен. Сколько человек в мире приобрело бы, к примеру, датско-русский словарь в трех томах стоимостью, скажем, 300 долларов? А исландско-русский? (Всех исландцев сейчас менее 280 тысяч, а количество людей в России, изучающих исландский серьезно, измеряется единицами).

Однако дело не только в финансовой стороне. Начинающему пользователю большой словарь не нужен: он в нем «тонет». Ему нужен небольшой словарь, не пугающий его обилием значений и длинным рядом эквивалентов, т. е. словарик попроще, маленький, который может дать четкий ответ на несложный конкретный вопрос.

Таким образом, один полюс пользователей словарей составляют люди, которым нужна весьма элементарная информация. Другой полюс составляют те, кто ищет в словаре ответы на весьма сложные вопросы. В принципе, всем категориям пользователей нужны свои словари, т. е. словари, различающиеся степенью разработки слова и, следовательно, объемом. Такие серии словарей разного объема для конкретных пар языков существуют, правда, для «больших» языков (английский, немецкий, французский).

<…>

Остановимся на переводных словарях большого объема, которые, повторимся, пока остаются для подавляющего большинства пар языков недосягаемой мечтой. Несложно показать, что даже нынешние словари большого объема (начиная от 150—200 а. л.) не могут включить в себя значительного объема необходимой информации.

Рассмотрим для иллюстрации этого тезиса простой на первый взгляд пример. Как хорошо известно, широко употребляемой в германских языках конструкции «существительное / местоимение + глагол со значением 'иметь' (have, haven, ha, hebben и т. д.)» в русском языке соответствуют две конструкции, которые условно можно назвать «у него...» и «у него есть...». Для иностранцев освоение этих конструкций сопряжено с немалыми трудностями, например, норвежец может сказать по-русски у меня есть грипп и я не тороплюсь, у меня есть время. Внимательный анализ показывает, что дистрибуция этих конструкций описывается целым рядом правил, в которых должны учитываться довольно тонкие нюансы. Мы хорошо чувствуем разницу между у меня есть машина (т. е. 'я владелец машины') и у меня машина (т. е. 'я сегодня на машине, в моем распоряжении есть машина’). Ср. также у меня есть семья и у меня семья с иными нюансами. В разговорной речи широко употребительны предложения типа у нее почки / нервы / желудок. Ср. далее варианты реплик на собрании у меня есть предложение и у меня предложение. Об этом можно писать довольно долго, но детали или точность формулировок правил для нас сейчас неважны. Нас в данной связи интересует чисто лексикографическая сторона вопроса — как дать эту безусловно нужную информацию в словаре, прежде всего двуязычном? Правила получаются достаточно громоздкие, и их изложение требует много места. В 3-томном немецко-русском словаре под ред. Р. Лёча в переводах примеров с haben просто дано есть в скобках.

Словари во многих случаях дают значительную информацию подобного рода в виде примеров. Молчаливо предполагается, что пользователь либо сам индуктивным методом сформулирует для себя правила, либо бессознательно усвоит правильное употребление. Опыт показывает, что эти предположения иллюзорны.

Но если мы решим дать пользователю такие правила, проблема будет заключаться не только в месте.

Для того чтобы формулировки этих правил были строгими и точными, приходится оперировать довольно сложными абстрактными понятиями, так что правила могут оказаться слишком трудными для филологически неподготовленных пользователей, которых большинство.

Можно возразить, что такая информация — компетенция не словаря, а грамматики. На самом же деле в грамматиках такие вопросы затрагиваются далеко не всегда. Вообще — и это очень важно для двуязычной лексикографии — существуют многочисленные и обширные «зоны ничьей земли», «мертвые зоны», т. е. области, считаемые грамматистами сферой лексикологии («лексиконом») или узуса / прагматики (а где эти узус / прагматика описываются достаточно полно?), а лексикологами (лексикографами) — сферой грамматики. Три из многих имеющихся примеров (пара «русский — норвежский»).

Норвежскому du в русском соответствуют и ты и вы. Как точно сообщить пользователю, в каких ситуациях следует употреблять вы? (В Норвегии на ты обращаются друг к другу незнакомые люди на улице, продавец и покупатель, профессор и студент и т. д.)

Русскому суффиксу -ск- в именах королей, царей, князей и т. п. (Александр Македонский, Маргарита Наваррская) в норвежском соответствует предлог av (+ соответствующий топоним). Знать это пользователю нужно, поскольку обычный двуязычный словарь не может включить в себя все такие имена.

Более сложный пример. При обозначении нахождения в общественном транспорте и перемещения в нем в норвежском используется предлог pa, основное русское соответствие которого на, например (для краткости дается только буквальный русский перевод) я читаю газету на автобусе, я встретил его на трамвае, на самолете нам дали завтрак (но я подожду тебя в машине). При этом различается 'нахождение при использовании' (как в примерах выше) и 'конкретное обозначение пространства внутри транспортного средства', например в автобусе жарко. Приведенные только что формулировки правил показывают сложность проблемы. Кстати, сходные правила действуют при обозначении учреждений (опять буквальный русский перевод): каждый день он бывает на университете / в университете длинные коридоры.

Вообще, отметим попутно, формулировки правил употребления предлогов — весьма непростая задача. Порой отношения, ими выражаемые, носят настолько абстрактный характер, что их трудно (а иногда и просто невозможно) точно передать словами естественного языка.

Сказанное имело целью показать, что даже в больших двуязычных словарях XX века не находится места для очень важной грамматической / семантической информации.

Другой крупнейший имманентный недостаток словарей (как двуязычных, так и одноязычных) нашего времени — это «атомизация» информации. Имеется в виду следующее. В лексике языка есть системно организованные области, например, синонимические ряды, семантические поля и т. д. Далее, есть ряды лексем, отражающие связанные между собою понятия (например, обозначения мер, званий, разных ступеней образования и т. п.). При презентации материала исключительно в алфавитном порядке эти весьма важные связи слов не отражаются. Кроме того, при нынешнем стремлении дать в двуязычном словаре побольше переводных эквивалентов или в толковом словаре побольше синонимов в дефиниции, отношения между членами синонимического ряда скорее затушевываются, нежели проясняются.

Если слово во входном языке словаря обозначает 'смелый', то переводной словарь обычно предлагает пользователю ряд смелый, храбрый, бесстрашный, отважный, мужественный и т.д.

Впрочем, в отношении разграничения синонимов в переводной лексикографии произошел отрадный сдвиг. В 1979 г. был издан превосходный «Англо-русский синонимический словарь», созданный под руководством А. И. Розенмана и Ю. Д. Апресяна. Показательно, что этот словарь объемом 58 а. л. описывает 350 синонимических рядов. Вместе с тем не менее показательно, что точные и тонкие формулировки, содержащиеся в этом словаре, лишь в малой степени отражены в упомянутом выше 3-томном англо-русском словаре под редакцией того же Ю. Д. Апресяна. А уж про русско-английские словари и говорить не приходится. Под редакцией Ю. Д. Апресяна в 1997 г. вышел также очень интересный словарь русских синонимов. Очень интересен и полезен «Русский семантический словарь» под ред. Н. Ю. Шведовой.

Стало общим местом делить словари на языковые и энциклопедические. Тут есть ряд спорных моментов, но сейчас об этом говориться не будет. Существенно, что по мнению многих серьезных лексикографов хороший двуязычный словарь должен, в частности, быть и культурологической (страноведческой) энциклопедией в самом широком смысле этого слова. Тема «словарь и культура» сама по себе весьма обширна, здесь же я на нескольких элементарных примерах постараюсь показать, как отсутствие культурологической информации в двуязычных словарях не позволяет читателю понять текст.

Предложения Присели (= присядем перед дорогой), Мне сегодня черная кошка перебежала дорогу, Дороги не будет непонятны нерусскому, а русско-иноязычные словари, как правило, о приметах и т. п. ничего не сообщают.

Реалии описываются обычно (и в толковых словарях) только с материальной стороны, без описания символического значения или их функции. Правда, есть исключения. В очень хорошем словаре русского языка под ред. С. А. Кузнецова дается совершенно необходимая информация о березе: «Берёза —один из символов России, русской природы <...>. Ветви берёзы — атрибут праздника Троицы: ими украшают жилище, их возлагают на могилы усопших и т. п. Верхний слой коры этого дерева широко используется в народных промыслах». В толковом словаре Ожегова / Шведовой в статье берёза такой информации нет. Правда, и в словаре под ред. С. А. Кузнецова валенки определяются как "мягкая зимняя обувь, с высоким голенищем, свалянная из шерсти", т. е. отсутствует важный элемент информации: эта обувь в настоящее время в городах, кроме особых случаев, вышла из употребления. Предложение Доцент N. ходил в университет в ватнике и валенках едва ли будет правильно понято иностранцем, пользующимся только толковыми словарями русского языка.

Далее. Даже при пространной и адекватной дефиниции далеко не обо всех реалиях пользователь словаря может получить правильное представление по чисто вербальной (словесной) дефиниции, см. статью городки в словаре под ред. С. А. Кузнецова. В определенных случаях необходимы графические иллюстрации.

Графические иллюстрации — особая проблема. В ряде стран они довольно широко вводятся в толковые словари, значительно реже — в переводные. Между тем они просто необходимы во многих случаях, не только, разумеется, для реалий. С помощью графических иллюстраций в ряде случаев можно, в частности, преодолеть и «атомизм» словарей, о котором упоминалось выше. Особенно это важно для переводных словарей.

Двуязычный словарь — основной учебник иностранного языка. Между тем эта его педагогическая направленность учитывается скорее как исключение, нежели как правило.

Одна из проблем — лемматизация. Предположим, иностранцу, пользующемуся каким-либо русско-иноязычным словарем, встретились в тексте формы сомнут, разошьёт. Чтобы найти «словарные формы» (т. е. инфинитивы смять и расшить), или лемматизировать эти словоформы, он должен знать ряд частных правил. Статьи типа сомн-, разошь - встречаются в современных словарях крайне редко.

О произношении. Как известно, даже самая точная транскрипция дает лишь приблизительное представление о произношении. Вместе с тем уже появились фонетические словари, которые дают возможность услышать реальное произношение.

Не имея возможности остановиться на многих других минусах словарей нашего времени, затрону напоследок еще два. Первая проблема — имена собственные. Из обширного ряда вопросов назову небольшую их часть. Пользователю надо знать не только названия стран и их столиц — это во множестве словарей единственный список имен собственных (в нем непременно будет страна Кот-д'Ивуар, ее столица Ямусукро), но и как, к примеру, на выходном языке звучат такие собственные имена, как Наполеон, Иоанн Павел I, «Преступление и наказание», «Ночной дозор» и т. д. Все время появляются актуальные собственные имена, передача которых пользователю неизвестна.

Вторая проблема. В переводные словари не принято включать самостоятельными статьями аффиксы — префиксы, суффиксы (для некоторых языков трансфиксы и циркумфиксы). А они важны и для переводов слов, по тем или иным причинам не включенных в словарь, для новых и авторских слов и т. п.

Статьи о них, где описываются их значения и указываются их соответствия на выходном языке, существенно повышают ценность словаря.

Подведем некоторые итоги. Был назван ряд недостатков, присущих словарям нашего времени. Некоторые из них коренятся в сложившейся традиции. Большая часть недочетов, которые были названы имманентными, вполне преодолима, если будет снята проблема объема словаря. Она решается при компьютеризации лексикографии.

Итак, каким в общих чертах может выглядеть двуязычный словарь XXI века?

1. Он может быть колоссальным по своему объему.

Будет ли он на компакт-дисках, или на каких-либо других носителях, гадать не стоит, да это и не имеет принципиального значения. Можно упомянуть, что, например, в маленькой Норвегии еще в середине 90-х годов появились компакт-диски, на одном из которых умещается 25 переводных словарей, а на другом — однотомная энциклопедия, большой орфографический словарь (в Норвегии это совсем особый тип справочника, прежде всего грамматического) и еще три словаря — крылатых слов, иностранных слов и синонимов. Существенно, что уже на этих CD возможен поиск не только лемм (заглавных слов), но и слов в статьях. Особая программа позволяет приводить текстовые формы слов к «словарному виду» (лемматизировать их).

2. Такой огромный словарь целесообразно структурировать концентрически. Имеется в виду следующее. Материал статьи будет во многих случаях состоять из нескольких блоков информации, начиная от блока минимальной информации, требующейся, скажем, начинающему пользователю, до блока максимальной информации, нужной специалистам. Иными словами, такой словарь будет допускать поступенчатое извлечение информации — в зависимости от потребности пользователя. Кстати, таким же образом может быть решена проблема разделения вынужденно бидирекциональных словарей нашего времени на активные и пассивные.

3. В одной единице можно будет объединить ряд словарей (возможно, прочем, что они будут сведены в один). При необходимости пользователь сможет выходить, скажем, из переводного словаря в толковый, в отраслевой, энциклопедический и т. д. Уже сейчас техника позволяет осуществлять быстрый поиск слова по множеству документов, через какое-то время это будет делаться легко и очень быстро.

4. Словари смогут быть звуковыми, т. е. пользователь всегда сможет при желании услышать, как звучит то или иное слово, или словосочетание, или вся статья.

5. Словарь будет давать полную грамматическую информацию о словах входного и выходного языков. Он сможет по запросу конструировать любую форму слова, например, для русского языка предложный падеж мн. ч. (друг — о друзьях), 2 лицо будущего времени (сжать I— сожмёшь, сжать II— сожнёшь). И, естественно, сможет осуществлять лемматизацию иноязычного слова.

6. Хорошо известно, что наши словари пока не могут достаточно полно показывать сочетаемость слова. Словари будущего, надеемся, смогут преодолеть этот недостаток.

7. В словаре будет содержаться информация о системных связях слова: синонимические ряды с четким описанием смысловых, стилистических, оценочных, сочетаемостных и др. параметров лексемы. Он даст возможность получить информацию об антонимах, семантических полях и пр.

8. В словари будет во всех нужных случаях включен графический иллюстративный материал (цветной).

9. В словари будет включен обширный материал по именам собственным. Кроме того, будут иметься программы (они, кстати, несложны) по транскрибированию новых или периферийных имен.

10. Будет организована постоянно работающая «служба обновления», оперативно и регулярно сообщающая пользователям все addenda & corrigenda. Особенно требует такого непрерывного «освежения» информация, связанная с культурой (в самом широком смысле) языкового коллектива, и научно-техническая терминология. Через сеть типа Интернет или того, что может прийти ей на смену, пользователи легко будут дополнять свои словари новой нформацией.

Сохранятся ли в XXI веке «бумажные» словари? Это будет зависеть от того, сохранятся ли «бумажные» книги. Скорее всего, да. Но точно этого никто не знает.

Из сказанного вытекает, что перед лексикографами будущего стоят сложнейшие задачи и им предстоит колоссальная работа. Нет нужды говорить о том, насколько компьютеры уже эффективизировали ее. Но, вопреки мнению поборников машинной лексикографии, компьютеры никогда не заменят думающего человека. Напротив, роль лексикографов должна будет возрасти, но вместе возрастут и требования к ним. Для этого важно целенаправленно готовить такие кадры, чего пока, к сожалению, не делается. Стоит начать думать об этом уже сейчас.

В заключение несколько слов о стандартизации словарей. Огромный практический опыт, накопленный человечеством в области лексикографии, еще ждет своего обобщения. Пока же многие удачные решения, найденные словарниками в одних странах или работающими с одними языками, остаются неизвестными лексикографам других стран или работающим с другими языками. Продолжается ｫизобретение новых велосипедовｻ, порой значительно уступающих уже изобретенным и требующих от пользователя освоения все новых систем подачи материала. Между тем выработка эталонных словарей позволила бы как эффективизировать словарную работу, так и облегчить пользователям работу с ними.

Хочется надеяться, что со временем человечество начнет учить детей в школе пользованию словарями разных типов.

Думается, есть основания с оптимизмом смотреть в будущее лексикографии — этого нужнейшего, древнейшего, не стареющего и всегда актуального вида лингвистической деятельности человека.

(Берков В.П. О словарях XXI века (из лингвистической футурологии) // Мир русского слова. № 3. 2000. С. 65 – 69)

Быков Д.