Рождение клана Джованни

Содержание

 

 

Вступление: Целуя кузенов

Глава первая: Институт семьи

Глава вторая: Это у них семейное

Глава третья: Акционеры и склепы

Вступление:

Целуя кузенов

 

Бостон. 4 апреля.

Был поздний вечер, когда Кей Палерно ехала в бостонский особняк семьи своей матери. Она нервничала. Кей уже встречалась со своими кузенами с материнской стороны, но не слишком часто и никогда с такой большой группой, как этой ночью.

Она подняла палец ко рту, посмотрела на ноготь, затем опустила руку. Её ногти были безупречно ухожены и покрыты лаком – но не каким-нибудь мастером из салона красоты, а её тётушкой Изабель (по крайней мере, «тётушкой» её звала Кей, она полагала, что Изабэль, как и ее мать, родилась с девичьей фамилией Миллинер, а затем взяла фамилию мужа). Изабель отличалась от остальных членов семьи Кей: она была необычной, элегантной и обладала чарующей невозмутимостью, которая у Кей ассоциировалась с Восточным Побережьем, с Европой и другими местами, столь далёкими от её дома в Джорджии. Было невозможно представить Изабель краснеющей или отдающий последний пас в волейболе, или идущей в уборную. Она обладала застывшим совершенством статуи, и Кей очень хотела увидеть её снова.

Еще она очень хотела встретиться со своим кузеном Стюардом Миллинером, но она никому бы в этом не призналась.

Изабель сказала Кей, что встретится с ней на этой вечеринке. Это немного успокаивало. Изабель подарила ей на день рождения прекрасное алое бархатное платье, и, надев его, Кей почувствовала себя и более, и менее встревоженной одновременно. Изабель сделала ей и другой подарок, который лежал в её стильной сумочке.

- Ты думаешь, мне это нужно? - спросила Кей.

- Никогда нельзя знать, – ответила Изабель с таинственной улыбкой.

- На этой вечеринке? Я думала, это семейное...

- Даже в кругу семьи никогда нельзя быть уверенной.

Как и платье, этот подарок одновременно успокаивал и тревожил её.

Автомобиль завернул за угол, открывая вид на особняк Милленеров. Всё, что нравилось ей, испарилось, всё, что пугало, удвоилось.

Конечно, раньше она видела фотографии дома, где её мать провела детство, но на них все было не так, как на самом деле. Фотографии не передавали запах бесплодной земли или дорогу, похожую на надгробие, имя на котором стёрлось.

Выходя из машины, она бросила взгляд на дальний конец дома. Она действительно видела это…? Может, это просто ветер трепал листья, а она от волнения приняла их за струящуюся белую ткань.

Когда она подняла руку, чтобы постучать, дверь отворилась, открывая взору Кей её кузена, но не Стюарда. Если Стюард был высоким и крепким, то человек, открывший дверь, был низким и нездорово бледным, с кривой и сгорбленной осанкой.

- Кузина Кей! – он ухмыльнулся и даже хлопнул в ладоши. Он был одет в смокинг, который нелепо сидел на нём. Запонку он уже успел потерять.

- Привет, э... – она попыталась вспомнить его имя.- Примо! Кузен Примо! Я, э, рада видеть вас!

Примо Джованни улыбнулся, продемонстрировав зубы, которые были единственной совершенной частью его тела.

- О, кузина Кей! Я так надеялся, что вас пригласят в этом году. Проходите!

- В этом году..? - он проигнорировал её вопрос, схватил за запястье и потянул за собой в дом. Оглядевшись, Кей увидела людей разных возрастов, строго одетых, общающихся, пьющих. Она заметила нескольких блондинов, но ни Стюарда, ни Изабель нигде не было.

- Нам сюда. Пойдёмте со мной, Кей. – Примо не отпустил её запястье, продолжая настойчиво вести её в сторону от вечеринки к западному крылу здания.

- Мне действительно...

- Нет, мне надо кое-что показать вам! Но вы должны поторопиться!

Она пару раз видела Примо, когда они были детьми. Тогда он тоже был уродливым, капризным и истеричным. Но он был один из Джованни, а Кей подозревала, что они были очень богаты, потому что даже её гордая мать подчинялась им. Не зная, что делать дальше, Кей последовала за Примо, хотя что-то в нем или в ночи, или в расходящихся коридорах дома, заставляло её кожу покрываться мурашками страха.

Через небольшой боковой выход Примо привёл её в сад, где росли тонкие деревья.

- Примо, я не сделаю больше ни шага, пока вы не объясните, что собираетесь мне показать.

- Я просто хотел показать вам закат. С вершины холма. Я очень хочу увидеть, как солнце заканчивает свой путь. Пожалуйста, пойдем со мной? Это будет замечательно!

Кей почувствовала ту холодную тошноту в груди, которая возникает, когда видишь кого-то унижающего себя и не понимающего это. Он говорил так нерешительно и с такой мольбой в голосе, что она согласилась.

На вершине холма под высохшим деревом с одной уцелевшей крепкой ветвью, которая торчала, словно рука виселицы, стояла холодная каменная скамейка. Примо сел на скамейку и стал восхищенно смотреть на заходящее солнце.

Кей присоединилась к нему и, спустя некоторое время, насупилась. Почему он был так настойчив, приглашая её, если собрался её игнорировать? Широко раскрыв глаза, он смотрел на запад, словно ребёнок, уставившийся в телевизор. Её взгляд на мгновение последовал за ним, но даже закат был отвратительным: сквозь густые серые облака красный и багровый шар выглядел усталым и измотанным.

Кей быстро повернулась. Она слышала смех? Но никого рядом не было.

- Примо, это то, что вы..?

- Тсс! Не сейчас, оно еще не до конца зашло.

- Ну и что? Это же просто закат. Думаю, еще один запланирован на завтра, ты не в курсе?

- Это может быть мой последний закат вообще, – ответил он, по-прежнему не глядя на неё.

Она вздохнула, скрестив руки и ноги, но осталась сидеть, пока не стемнело. Примо повернулся к ней.

- Теперь мы наконец пойдем?

- А куда ты торопишься? – он положил одну руку на её колено, а другую пропустил за её шеей. Она стала вырываться, но недостаточно быстро, что бы избежать прикосновений его липких губ. Она отвернула голову и попыталась оттолкнуть его, но Примо оказался сильнее, чем она ожидала. Несмотря на все попытки борьбы, она так и не смогла освободиться.

- Примо! Прекрати это!

- Нет, разве ты не понимаешь? Это будет замечательно!

- Нет!

- Но, подумай, наш сын будет Джованни, – сказал он так, будто это был самый веский аргумент на свете.

Кей закричала. Примо вздрогнул, но не остановился.

- Наш сын будет единокровным, - сказал он, меняя свой захват, - Кей, я не хочу умирать девственником!

Борясь, они упали со скамейки, и Кей приземлилась на своего кузена. Она почувствовала, что он пытается положить её на спину, поэтому охватила ногами скамейку, пока руки пытались справиться с молнией на её сумочке. Их руки путались в красном бархате, когда Кей наконец открыла сумочку.

Теперь она поняла, почему Изабель дала ей электрошокер на пятьдесят тысяч вольт. Она вдавила его прямо в руку Примо.

Эффект последовал незамедлительно: мужчина забился в судорогах. Кей вырвалась и неуклюже повалилась на землю, тяжело дыша. Примо выл, скорчившись в позе зародыша.

-Это нечестно,– стонал он. Кей нетвёрдо села на колени, проползла вперёд и вдавила электроды в его бедро.

- Ублюдок! - крикнула она, он тоже закричал. Она поднялась на ноги, затем села на каменную скамейку и зарыдала. Ей удалось обрести хоть какое-то спокойствие, когда она поняла, что Примо начинает разворачиваться.

- Мудак! - её крик был грубым и жестким. Примо издал несколько тихих плачущих звуков и стал на четвереньках уползать от неё. Но она легко догнала его и ударила в затылок так сильно, как могла. Она била и била, пока он не перестал шевелиться.

* * *

Кей не знала этого, но её судьба, как и судьбы Примо и Стюарда, решались в доме в этот самый момент.

- Я считаю, Примо готов к изменению, - Аккори Джованни пытался, чтобы его голос звучал безразлично. - Он единокровный, хорошо показал себя после Поцелуя Доверия, и уже сейчас развивает свои навыки некроманта. Вы знаете, как редко они появляются до Становления.

Диего Джованни пожал плечами, но это движение было только внешне похоже на человеческий жест. Его плечи поднялись и упали - но ровным движением машины, а не живого существа. Он двигался, как объект, но не как личность.

Судя по внешности, он был самым молодым из находящихся в комнате. Но тот, кто посмотрит глубже, кто обратит внимание на позы и осанку людей вокруг Диего – пассивно-равнодушное сопротивление Аккори, формальную заботу хозяина дома Эрика Миллинера, даже подчеркнутый интерес «тётушки» Кей Изабель – тот непременно поймёт, что единственный, кто принимает решения в этой комнате - Диего Джованни.

Он выглядел слегка за двадцать. Но он был мертв уже около шести столетий.

- Аккори, ваша преданность вашему потомку делает вам честь, - сказал он. – Но мне ненавистна даже мысль о том, что ваша преданность семье в целом может быть менее ревностна.

Аккори застыл:

- О чем вы? Вы сомневаетесь в моей преданности? Мне что, ради вас сунуться в огонь?

- Я не считаю это необходимым. Просто я беспокоюсь, что ваша симпатия к Примо может привести к прискорбной поспешности в этом важном вопросе. Примо может стать одним из самых молодых, получивших Становление в истории нашего клана. Если он столь блистателен и ценен, как вы утверждаете, не следует ли нам подождать несколько лет и позволить ему проявить свои выдающиеся качества, оставаясь смертным?

- Примо…страстно желает измениться. Он знает, что его изыскания ограниченны, пока он смертен. Сейчас, в этом кризисе, можете ли вы позволить себе отказываться от одаренного некроманта?

- Что ж, я доверюсь вашему суждению, – неожиданно голос Диего прозвучал устало. - Если вы чувствуете, что он так ценен, я позволю моей правнучке Джанмарии дать ему Становление.

Аккори заморгал:

- Джанмарии? Но я думал, я могу даровать ему эту честь сам.

- О... Этого не следует делать. Он уже вкушал вашу кровь как гуль, не так ли? Дав ему становление, вы приведёте его к ещё более крепким узам, что практикуется только в редких случаях. Примо не нуждается в таком контроле, верно?

- Нет, но...

- С другой стороны, если вы не против подождать, я могу сделать это сам.

Лицо Аккори осветила жадность, но он быстро скрыл эмоции:

- Что вы, эта честь слишком велика для нас. О каком ожидании вы говорите?

- Он уже прошёл Поцелуй Доверия, так что не стоит торопиться. Полагаю, когда я буду убежден, что он так одарен, как вы говорите.

- Я, э… Я полагаю, что должен обдумать этот вариант, - Аккори попытался скрыть свой конфуз глотком из бокала. Эрик, видя неудачу своего компаньона, учтиво вступил в беседу вместо Аккори.

- А встречались ли вы со Стюардом?

Лицо Диего было хмурым, когда он ответил:

- Ах, Стюард, - его тон сразу предупредил Эрика, что что-то не так.

- Вы считаете, что Стюард достоин изменения, Эрик? - Эрик бросил взгляд на Изабель, но её лицо ничего не выражало.

- Стюард был бы ценным приобретением, - заявил Аккори. – Если вы решили подождать с Примо, вы нет выбора лучше, кроме как дать становление Стюарду.

- Правда? Тогда полагаю, вам неизвестно, что у него уже есть Узы?

- Что? - Эрик вскочил на ноги раньше, чем смог овладеть собой. Но Диего уже стоял до того, как высокий блондин закончил подниматься. Диего ударил по столу так сильно, что крепкое дерево сломалось. Его голос звучал твердо:

- Кровные узы, и не с одним из нас!

- Этого не может быть!

- Это уже доказано, Миллинер! – с презрением бросил Диего. – Вы постоянно просите больше полномочий, больше автономии. И как вы проматываете полученное доверие? Считайте, что вам повезёт, если ему позволят сохранить Поцелуй Доверия. Или, возможно, нам следует полностью подчинить его Узами.

- Кто сделал это? Я разрушу Узы, уничтожив хозяина! Скажите мне, я... прошу вашего прощения, сеньор, - последнее слово далось ему с явным трудом.

- Если призрачный шторм оказался для вас таким кризисом, как вы утверждаете, вам следует больше беспокоиться о нём, чем о своенравном гуле. Значит, поэтому вы оказались в таком тяжелом положении? Потому что для вас всех личные проблемы важнее интересов семьи? Или вы просто преувеличиваете ваши проблемы, чтобы мы дали вам еще больше прав - на дальнейшие ваши глупости?

На минуту в комнате установилась мертвая, гнетущая тишина.

Эрик пристально посмотрел на Диего Джованни. Он понимал с полной определенностью, что попытка причинить ему вред будет чистым самоубийством, но его удивило, как он хочет сделать это, иррационально, безумно. Часть его терзалась в беззвучном крике, показывая ему, как прекрасно было бы вырваться, выплеснуть ярость на этого старейшину и погибнуть в короткой, чистой, безумной схватке.

Аккори внимательно наблюдал за ним. Если Эрик нападет, думал Аккори, будет ли способ – любой мыслимый способ – спасти его? Его мозг обрабатывал каждую возможность. Конечно, исключая возможность совместного нападения на Диего. Это было просто немыслимо.

Изабель лишь молча наблюдала за происходящим.

- Я... не думаю... что вы правы... сеньор, - каждое слово, произносимое Эриком, проходило по его горлу, словно нож.

* * *

Кей вернулась в дом, на глаза своей семьи. Каждому обратившемуся к ней она говорила только:

- Где Изабель?

Пока похожий на латиноамериканца мужчина, наконец, не сообщил:

- Думаю, она прошла через музыкальный зал в офис Эрика, но...

Отмахиваясь от любопытных рук, она продолжила двигаться. За её спиной остались приглушенные голоса:

- Вы видели...?

- Кажется, она выходила с...

- А кто она вообще такая?

-...Изабель..?

Музыкальный зал оказался восхитительным. Потолок с лампой в венецианском стиле, мозаичный пол, клавесин в стиле барокко, безупречно восстановленный и украшенный. Часто использующаяся басовый альт стоял на подставке в углу, и старомодно одетая немолодая женщина сидела в кресле у клавесина. Она курила сигарету и сбрасывала пепел себе в ладонь.

- Мне необходимо увидеть Изабель, - сказала Кей, направляясь к двери. Двигаясь с удивительной скоростью, старая леди оказалась на её пути.

- Никто не войдёт, - сказала она с густым итальянским акцентом. Кей попыталась пройти мимо неё, но это было, все равно, что толкать диван вверх по спиральной лестнице.

- Никто не войдет, - повторила женщина.

Кей почувствовала, как внутри неё снова поднимается истерика, как вдруг дверь открылась, и появилось трое мужчин. Самый молодой из них сказал что-то по-итальянски светловолосому. Итальянский Кей был очень плох – что-то о том, что человек, который не в состоянии контролировать своих животных, не сможет процветать. Светловолосый выглядел очень разгневанным, но гнев его казался холодным и сдержанным. Затем Кей увидела Изабель и бросилась в объятия к своей родственнице.

- Кей! Что... случилось?

Прижавшись к Изабель, Кей не могла прекратить плакать, даже понимая, что светловолосый и другой, темный, уставились на неё.

- Он... он пытался...

- Тсс! Теперь успокойся, Кей, - она отодвинулась от Кей, держа её за руку. – Кей, посмотри на меня! Успокойся!

Вглядываясь в глаза Изабель, Кей почувствовала, как спазмы рыданий оставляют её. Они были совершенны, глаза Изабель, темные, безупречные, и глубокие.

- Объясни мне ясно, что произошло, - сказала Изабель.

- Кузен Примо пытался изнасиловать меня.

Взгляд Изабель перенёсся на темноволосого мужчину. И когда Кей огляделась, она поняла, что все остальные, тоже смотрят на него - а не неё, как она боялась.

Объект внимания приоткрыл рот, закрыл его, наконец, прокашлялся и сказал:

- Дерьмо! Что ж, полагаю, хорошо, что она быстро бегает.

Его грубый тон лишил Кей дара речи. Также он послужил причиной горького смешка старухи и улыбки Изабель. Затем заговорил молодой человек:

- Как ты убежала? - спросил он. Сила его голоса заставила ее инстинктивно поднять взгляд, и как только она посмотрела в его глаза, любая мысль о лжи или молчании стала невозможной.

- Думаю, я убила его, - беспомощно ответила она.

- Что?

* * *

Аккори Джованни был сильным человеком при жизни. И он стал неизмеримо сильнее после смерти. Мысль, что эта... эта ничтожная девчонка... смогла убить его любимого праправнука, лишила его разума. До того, как Изабель успела среагировать, он поднял Кей за горло.

Он собрался размозжить её голову о клавесин, когда понял, что, если он продолжит держать её, то сломает ей шею.

Изабель набросилась на него. Попытка Эрика прикрыть Аккори замедлила её только на мгновение, но полностью уничтожила альт, раздавленный упавшим Эриком. Но этого было достаточно: до того, как Изабель смогла добраться до Аккори, Диего оказался между ними.

- Хватит, - сказал он.

Никто не решился встретиться с ним взглядом, но оба повиновались.

- Сегодня она должна была пройти Поцелуй Доверия, Аккори, - сказала Изабель, едва сдерживаясь.

- Да пошла ты... - ответил Аккори.

- Вы оба, замолчите! - сказал Диего. Затем он заговорил снова, на этот раз по-гречески.

На мгновение холодный сквозняк прошел по комнате. Диего поднял голову и сказал:

- Примо не мертв, однако, он тяжело ранен.

Хватка Аккори на секунду усилилась. Но затем он положил безвольную Кей на пол.

- Сеньор, я... - начал Эрик Милленер.

- Тихо!- сказал Диего. Напряженно размышляя, он не издавал ни звука, не моргал, не шевелил руками. Наконец он повернулся к Изабель.

- Эта Кей -: она та, о ком вы говорили? Она ученый-спортсмен?

Изабель кивнула и добавила, бросив быстрый взгляд в сторону Аккори:

- Обладающая достаточным мужеством, чтобы сразиться с гулем и победить.

- Она получит Становление этой ночью, - объявил Диего.

- Что? - закричал Аккори, уже второй раз за этот вечер.

- И вы, Аккори, дадите ей его.

На этот раз настал черёд глазам Изабель широко раскрыться от удивления.

-А вы, Изабель, тем временем найдёте Примо и дадите Становление ему.

- Но, сеньор, это... это... - он пытался протестовать, а его разум тем временем выстраивал цепочку причин, которые заставили хозяина принять такое решение. Новоявленные сиры будут обременены нелюбимыми и вызывающими недоверие неонатами – последними существами на свете, с кем можно будет договориться о предательстве собратьев. А сами неонаты будут связаны узами верности с теми членами семьи, кого они больше всего хотели бы предать.

- Да, Аккори?

Аккори покачал головой:

- Я бы предпочел, чтобы вы мне лучше приказали пройти сквозь огонь. Но я сделаю всё, что вы скажете. Ради семьи.

- Ради семьи, - мрачно повторила Изабель. Она повернулась к выходу из музыкального зала, как и Аккори, отказываясь от своей цели, отвергая её.

Диего повернулся к Эрику Миллинеру:

- Эрик, возможно, вы правы. Возможно, Поцелуй Доверия слегка устарел в нынешние ночи.

Старуха издала ещё один горький смешок.

 

 

 

 

Где с помощью родных учиться стал.

Познал он вскоре тайны богословья,

Всю глубину схоластики постиг,

И был он званьем доктора почтен,

Всех превзойдя, кто диспуты с ним вел

О тонкостях божественных наук.

Его гордыни крылья восковые,

Ученостью такою напитавшись,

Переросли и самого его.

И небеса, их растопить желая,

Замыслили его ниспроверженье

За то, что он, безмерно пресыщенный

Учености дарами золотыми,

Проклятому предался чернокнижью

– Трагическая история доктора Фауста (текст 1604 г.). Кристофер Марло

 

Хочешь услышать историю клана Джованни? Получай: культ смерти свихнувшихся Сородичей дал Становление потомку семьи Джованни. Этот потомок, не тратя даром времени, вонзил нож в их спины. Он дал становление своему собственному потомству, которое обрело огромное богатство и могущество, и все остальные Сородичи возненавидели их за это. Зная, что близится Конец Света, Джованни готовились, пока остальные Сородичи боролись друг с другом и упивались свежей кровью, сходясь в котильоне.

Что касается будущего клана Джованни, то вот оно: мы победим. Когда наступит время великой Геенны и остальные немертвые обратятся в столбы серного дыма или будут сосать драгоценную витэ своих потомков, придет Августо и разорвет оболочку, отделяющую мир живых от мира мертвых. И тогда мы вырежем троны из костей тех, кто был слишком туп, чтобы предвидеть давно предопределенное будущее.

Ох, вот только не бросайся выписывать чеки, paisan. Ты новичок. Все эти заумные вещи, что я пытаюсь вбить тебе в голову, не помогут тебе в будущем. Не помогут без какого-то понимания.

Ну, нечего на меня пучиться. Я пытаюсь объяснить тебе все это только из уважения к твоей матери, храни её Господь. Ты один из счастливчиков. Ты узнаешь всю картину. У многих птенцов ленивые сиры, да и сами они слушают только тогда, когда мы рассказываем, как делать миллионы, или просто сидят на шеях у своих братьев. Большинство молодняка погибает.

Молодежь, как ты, стала довольно бесполезной в современные ночи. Ну что, теперь, когда ты Сородич, ты все познал, да? Все секреты семьи Джованни? Теперь ты знаешь, почему собрания 4-го апреля так важны, и почему на них приглашают так мало народа. А каково значение даты этих собраний? А откуда произошли все эти Сородичи нашего семейства?

Без понятия, а? Смотри, ты покинул ряды того невежественного стада (как мы, вампиры, называем людей) только для того, чтобы стать невежественным Сородичем. Так большинство вампиров называет себя. Да, я знаю. Выглядит так, будто у нас для всего есть собственное имя. Кстати, никогда не используй слово «вампир». Это просто глупо. Конечно, слово «Сородич» слишком показушное, но если ты назовешь себя вампиром в разговоре с другим Сородичем, это будет выглядеть так, будто ты вдруг заорал «ёб твою мать!» в середине Мессы. Да, Джованни могут манипулировать человеческой частью семьи, оставляя в тени свою сущность, черт, мы и предпочитаем так поступать! Сейчас вокруг такой бардак, что еще один невежественный щенок Джованни никому не нужен. Все слишком ненадежно, что бы создавать очередного неоната (неонат – это ты, парень, новичок) с-затычками-в-ушах. Так что мне, как твоему сиру, тому, кто дал тебе становление, придется довести до тебя, моего потомка, всё с очень большой скоростью. Capice? Хорошо.

Нам есть что скрывать. С другой стороны, в этой истории есть все – сексуальные скандалы, инцест, чернокнижие, связи с организованной преступностью. Этот список можно продолжать и продолжать. Так что сядь, расслабься и получай удовольствие. Но только пообещай мне, что ты не снимешь по всей этой гадости фильм, или я буду вынужден убить тебя.

До начала времен

Теперь настала очередь лекции типа «Добро пожаловать в ряды Сородичей», где я должен рассказать тебе сказочку про сумасшедших фермеров, убивающих своих братцев, о древних Городах, где Сородичи открыто живут рядом со смертными, ну и тому подобном дерьме.

И не мечтай, делать этого я не буду. Не буду потому, что это пахнет тем напыщенным самодовольством, которое есть в загашнике у остальных кланов. Вся Божественная История нашего Аристократического Клана – набор хвастливого вранья, которое другие Сородичи создали, чтобы нравиться себе. Поверь мне, я слышал немало баек о танцующих с быками богинь Тореадор и мраморнокожих завоевателей Вентру, чтобы понять: ты можешь верить мифу о творении только настолько, насколько ты доверяешь его рассказчику. И помни, теперь ты Сородич, а значит, не можешь доверять никому вообще.

Ну и учти: история кланов – не просто пропаганда, она к тому же всегда полна ошибок. Спроси любого из этих ублюдков об их прародителе, и ты услышишь какую-нибудь трескучую чепуху о Каине – они его даже пишут не так! - ушедшем в Землю Нод (или изгнанным в Землю Нод – я не помню), ну и прочие мифы библейского уровня. Я, как, надеюсь, и ты, верующий христианин. Но я, как и любой думающий Сородич, знаю, что Библия – это чертова метафора. Иисус, если он вообще существовал, был человеком, на чьи плечи опустился весь мир – в принципе. Он как Джордж Вашингтон. Он не принес в одиночку Слово нуждающимся людям и не выскочил из не знавшего мужчину лона девственницы. Бред типа этого просто физически невозможен. Все деяния, приписанные Христу, относятся также к неисчислимому множеству ранних христиан, не упомянутых в Библии. Та же ситуация и с Сородичами: «Каин» - просто раннее проявление всего нашего рода.

Нет, правда заключается в том, что не было никакого «первого вампира». Или он был, но никто не помнит имя этого ублюдка. Бог не посмотрел неодобрительно на мир и не сказал: «Так! Создам-ка я каких-нибудь кровососущих паразитов, чтобы они мочили детей Сифа» - этот Сиф был еще одним метафоричным персонажем из Библии и отцом расы смертных, как мы знаем сегодня. Нет, первые Сородичи ходили по земле ещё до появления sudario – стены, отделяющей мертвых от живых (и от нас).

Посмотри на концепции загробной жизни, которые повсеместно возникли в древних культурах. Преисподняя было местом, куда ты можешь попасть физически. Греки считали, что можно попасть в Загробный мир через пещеры и полости, и думали, что он находится буквально под поверхностью земли. Египтяне считали, что, двигаясь на Запад, путник в конечном итоге попадет в землю мертвых. Индейцы верили, что после смерти душа попадает в «счастливые охотничьи угодья». Даже некоторые более «современные» концепции жизни после смерти включают определенные места: христианские Рай и Ад, скандинавские Валгалла и Нифльхейм, описанную раввином Иосифом бен Шаломом каббалистическую «бездну небытия», пересекаемую в момент смерти, и гностическое Пробуждение. Всё это места. Всё это территории. Все это географически описанные области, где ты физически, метафизически или духовно можешь просто постоять и покурить сигарету.

А если ты можешь попасть в эти места, то ты в состоянии и вернуться оттуда.

Вот что такое Сородич. Это, так или иначе, существо, которое вернулось из места, известного как смерть. Никто, кроме нас, не может этого. И я не думаю, что найдётся кто-нибудь, кто осмелится сделать это больше, чем один раз.

Не косись на меня. Я такой же католик, как и ты. Я знаю, что, когда я умер, я должен был попасть в рай или в ад. Но я не попал туда. И ты тоже. Наши души по любой танатологической причине, какую ты захочешь выбрать, по пути туда сказали: «Вот блин, я что-то забыл» и вернулись в наши тела. Я не могу сказать, почему это произошло – этот вопрос занимает наших мудрейших старейшин с самого зарождения клана Джованни. Но я знаю, что это правда.

Я не пытаюсь рассказывать тебе мистические сказки. Срал я на всю эту чушь. Бог думает о каждом человеке. Вот во что я верю. Просто замысел Бога о тех из нас, кто стал Сородичами, немного отличается от Его планов о тех, кто остался нормальными. Если ты спросишь меня, я посоветую тебе даже не думать о том, почему Бог хочет, чтобы Сородичи охотились на Его творения. Ты можешь также спросить, почему существуют волки и львы. Бог знает. Ты нет. И не заморачивайся по этому поводу. Делай свою работу, и позволь Богу делать Свою.

Это «возвращение» из мира мертвых – то, что отделяет тебя от живых, и то, что отделяет Джованни от остальных немертвых. Я не собираюсь спорить с тем, что Становление работает. Тебе не нужно идти в специальную комнату с надписью «Мертвые люди», а затем делать шаг назад. Твое тело не двигается с места. Путешествует твоя душа. Она совершает свою прогулку, а затем возвращается в тело – это и есть Становление.

Ладно, на эту тему я сказал почти все, что хотел. Если ты не один из этих американских Джованни с паршивой кровью, то, наверное, знаешь, что наш товар – души и что Джованни обладают властью забирать духовную часть смертного (или, точнее, то, что осталось от его духовной сущности после смерти) и делать с ней все, что нам заблагорассудиться. Черт, я не удивился бы, если бы какой-нибудь старейшина Джованни узнал, как создать Сородича без Становления, может быть, просто поймав душу мертвеца и вернув её в тело в момент перехода. А, не обращай внимания, я просто задумался.

Важнее всего помнить, что Сородичем ты стал с чьей-то помощью. Ты получил Становление по важной причине. Твоя душа оживила тело в состоянии клинической смерти по определенной причине, или, точнее, по множеству совпавших причин. Когда Диего приказал мне обратить тебя, у него были на то свои причины. Когда твоя мать просила меня замолвить за тебя словечко, у нее тоже были свои причины. И у Маргарет Миллинер, которая хотела вместо меня дать тебе Становление, были свои причины. Как и у меня самого. Но ни одна из них не является той причиной, по какой Бог позволил всем этим событиям произойти. Какими бы ни были все эти доводы по отдельности, все они существуют. И это лучший способ смотреть на них.

Худший способ – это решить, что ты обломался со смертью и попробовать ещё раз. Добро пожаловать назад. Теперь здесь другие правила.

Смертные корни

Не стану притворяться, что хорошо разбираюсь в этом вопросе. Все это дерьмо, о котором мы будем говорить, происходило самое меньшее две тысячи лет тому назад. Это я не к тому, что мы на протяжении двух тысячелетий скрывали в своей среде Сородичей. Нет, такая ситуация сложилась что-то около тысячи лет назад. И поэтому многие из тех, кто нас знает, считают, что мы появились в результате расцвета купеческого сословия в конце Темных Веков. В том-то и проблема с другими кланами, что они не замечают долговечности и богатства смертной семьи Джованни. Гордость Сородича может застить тебе глаза, и ты решишь, что стадо никак не влияет на историю. Но я отвлекся.

Правда заключается в том, что смертная семья Джованни впервые достигла выдающегося положения ещё в эпоху расцвета Римской империи. Конечно, тогда нас не называли «Джованни». Наши предшественники были известны как семья Иовиан. Иовианы извлекли неплохую выгоду из постоянных войн, полыхавших в Империи – точно так же, как мы, Джованни, поступили в эпоху Крестовых походов. Анналы сенешалей наших старейшин, хранящиеся в Венецианском Мавзолее, включают даже судовые декларации, которые Иовианы составили в тридцать первом году до н.э. Тогда семья снабжала припасами легионы Октавиана в Северной Африке. А затем, чтобы получить двойную прибыль, переправляла шпионов и посланников в Рим Марку Антонию. Я не удивлюсь, если металл тех гвоздей, которыми Христа (если он вообще существовал) приколотили к кресту, был продан римлянам Иовианами.

И, наконец, начало традиции нашей практики в nigrimancy было положено Иовианами. Конечно, Черное Искусство еще не пользовалось столь ужасной славой в период римского господства. Культ предков считался частью естественного порядка вещей. Императоры были богами, и многие семьи создавали в своих домах различные склепы или что-то подобное, чтобы ублажить духи покойных. Семейные обязательства не оканчивались со смертью, и так было по обе стороны sudario. Нужно было почитать покладистых lares familiares и умиротворять злобных lemures. К тому же духи наших предков благословляли деяния нашей семьи и приходили к нам на помощь во время нужды. Особым почтением пользовался основатель нашего рода. Так как его подлинное имя было забыто всеми, за исключением разве что Августо или одного из самых любопытных старейшин anziani, он стал ассоциироваться с Dis Pater, божеством римской Преисподней. Немного иронично, учитывая, что само наше прозвище происходило от одного из имен Юпитера, бога неба.

Благодаря деловой хватке и проницательности смертных Иовианов и посильной помощи Dis Pater и других семейных покойников деньги со всей Империи текли в наши кладовые. Семья зарабатывала свое богатство ростовщичеством, торговлей, морскими и сухопутными перевозками, а также кое-каким ремеслом. Ты можешь сказать, что они были одним из первых конгломератов. Конечно, это не совсем так, семья, определенно, не являлась объединением с единым центром, насколько мне известно. Как и в любой другой семье, каждый её член делал всё, что хотел. Но семья Иовиан смогла стать превосходной торговой сетью. У парня, который продал тебе венецианскую скульптуру, есть брат, который может достать тебе пряности дешевле, чем кто бы то ни было. А их кузен добывает мрамор, который будет безупречно смотреться на стенах твоего нового pallazo. Иовианы были цеховщиками, дельцами черного рынка, талантливыми ремесленниками и грубыми посредственностями одновременно. Один из них мог трахнуть твою сестру, а другой - шепнуть Цезарю о твоей неверности. Они были повсюду, практически неизвестные (или, по крайней мере, не такие заметные, какими они стали позднее) в период заката Республики и ставшие вездесущими с появлением Империи.

Некоторые из Иовианов, я полагаю, уже должны были знать о Сородичах. Я разговаривал с одним из anziani об одном по-настоящему древней накладной, где речь шла о «двух бочках, наполненные землей и прочими материалами, которые должны быть подготовлены к выдаче» в римских портах на Корсике и на южной оконечности будущей Испании. Конечно, я не могу этого гарантировать, но лично я уверен, что в период Пунических войн, которые скрывали от смертных вендетту Малкавиан и Бруджа, множество спасавшихся бегством или собиравшихся на войну Сородичей перемещались между Римом и Карфагеном на борту кораблей ранних Иовианов. Наверняка кое-кого из них обратили за личные заслуги. Кто знает? Возможно, один из Премасцинов – я расскажу о них позже - или хозяйка одного из этих мерзких притонов римских Носферату были первыми Иовианами, получившими Становление.

За двести лет – до смешного малое и одновременно длительное время для Сородича, как ты, без сомнения, поймешь, если не встретишь Окончательную Смерть раньше - жалкая группа смертных родственников стала богатой семьей с крепкими узами, настоящим образцом для торговых принцев Джованни эпохи Возрождения. Ясно, что они не появлялись повсюду и не занимались всем в Империи, но всё это не важно. Они были Кеннеди и Медичи своего времени. Иовианы обладали достаточным коммерческим влиянием и связями, чтобы расширить его, что позволило им держать свои сундуки наполненными на протяжении столетий.

С богатством приходит власть, и Иовианы заняли высокие должности, в конце концов посадив одного из членов семьи на императорский трон. Флавий Иовиан стал августом в конце четвертого века. Если альманахи Людо Джованни правдивы, то наша семья добровольно приняла христианство. Флавий Иовиан, ставший императором после смерти Юлиана Отступника, вернул империю в лоно христианства после периода язычества в эпоху Юлиана. Отступник был племянником Константина Великого, объявившего христианство официальной религией империи. Государственная религия менялась от императора к императору, но это было всего лишь прикрытием для политической борьбы. Несмотря на все перемены, Иовианы уже выбрали, на какую сторону им встать.

Но дни процветания длились недолго. Флавий Иовиан правил один чертов год перед тем, как умер по пути в Константинополь. Да, он был похоронен по христианскому обряду – я полагаю, что даже сейчас можно найти его склеп в церкви Апостолов в Анатолии. К концу четвертого века западная часть империи уже пришла в упадок. Германские варварские племена угрожали опустошить Рим, и к пятому веку стало понятно, что они, вероятно, преуспеют в этом. Перед окончательной капитуляцией Одаокару в 476 году н.э. Рим был разграблен дважды. В обоих случаях Иовианы пережили нашествие варваров, откупаясь от них или обращаясь за поддержкой к своим семейным покровителям. Однако в минуты величайшей нужды lares familares не слышали их или, хуже того, являлись на зов как lemures и только увеличивали бедствия.

Dis Pater

Неизвестный практически никому, за исключением старейших Сородичей Джованни и самых просвещенных исследователей семейной истории, могущественный дух, которого anziani Джованни из нашей знати считают наследием прародителя семьи, за тысячелетия Преисподней накопил огромную силу. Все это время дух, называвший себя Dis Pater, или Отец Изобилия, с переменным успехом тонко воздействовал на живых и немертвых потомков семьи Иовиан. Несмотря на то, что обычно Джованни считают spiriti, как и любые другие ресурсы, привычными орудиями в достижении семейных целей, большинство anziani – и даже сам Августо – относятся к Dis Pater с большим почтением. У Некромантов есть несколько причин для такого уникального отношения.

Во-первых, Dis Pater обладает огромным могуществом, как из-за влияния в обществе призраков, так и благодаря своей собственной силе. Поэтому благоразумней иметь такого духа твоей стороне, особенно если участь, сколько призраков испытают огромное удовлетворение, увидев Некромантов уничтоженными. Почитание Джованни и питавшая его эмоциональная энергия побуждали этого могущественного духа выступать на стороне клана, когда та или другая фракция в Преисподней решала, что с неё хватит Сородичей. Веками обвинения в прямом нарушении Dictum Mortuum (Кодекса Мертвых, до недавнего времени запрещавшего spiriti взаимодействовать с землями живых), выдвигаемого под влиянием Dis Pater, было достаточно для того, чтобы положить конец враждебным действиям призраков по отношению к Джованни. Сейчас, когда с sudario происходит что-то странное, никому точно не известно, где находится Отец Изобилия. Но знай, что Dis Pater не раз использовал свое влияние, чтобы таскать для Джованни каштаны из огня. И, само собой, он мог использовать свое влияние и мощь, чтобы вредить тем, кто был неприятен ему. Уровень силы древнего призрака таков, что те Джованни, которые совершили ошибку, не оказав ему должного почтения, или, того хуже, продемонстрировав неуважение, вынуждены страдать от фатального невезения (иногда приводящего к Окончательной Смерти). А как хорошо знают Джованни, нет большего стимула для уважения Сородича, чем инстинкт самосохранения.

Во-вторых, Августо демонстрирует свое уважение к Dis Pater. Не то чтобы все члены клана были подхалимами (хотя, если принять во внимание те методы, которыми Джованни пользуются при Становлении, мало кто из Некромантов решится полностью опровергнуть это утверждение), но тут речь идет скорее об уважении, основанном на уже упомянутом выше инстинкте самосохранения. Отказывая в уважении тому, кого уважает Августо, ты отказываешь в уважении самому Патриарху. Едва ли такое отношение позволит насладиться долгой нежизнью, особенно если учесть темперамент Августо и его отличную память на обиды.

И, наконец, для древнейших Джованни почитание Dis Pater – это укоренившийся обычай. Anziani практиковали его ещё во времена своей молодости, когда Отец Изобилия почитался наравне с христианскими святыми в своеобразных католических ритуалах Джованни. Согласно семейной догме, Dis Pater являлся святым-покровителем семьи Джованни. Хотя сейчас для части современных Джованни, даже в Италии, католицизм – это только общественные мероприятия, на которые семья с соседями тратят час или два в неделю, укрепляя узы коллектива, большинство членов семьи, как минимум, остаются верующими, временами вызывая беспокойство у посторонних Сородичей, и с немалым благоговением относятся к Троице и посланникам Бога на Земле, как покойным, так и не очень. Католики Джованни с самого детства учат, что в минуту нужды член семьи может попросить помощи у Dis Pater, и, если нужда действительно велика, он ответит – факт, подтвержденный многими старейшинами anziani еще тогда, когда они только стали Сородичами. Святой-покровитель, буквально приходящий на помощь, - великолепный способ заполучить уважение человека или Сородича.

Потеря удачи

Позже мы узнали, что в момент падения Империи Преисподнюю сотрясал грандиозный шторм. Но в то время все Иовианы просто обнаружили, что предки, которых они почитали веками, бежали, когда их помощь была более всего необходима. С той ночи Джованни больше не просят помощи у призраков – членов семьи или других - нет, теперь они берут её силой.

Опасаясь за свою безопасность, семья перебралась в островное поселение, основанное четвертью века ранее римскими беженцами, спасавшимися от гуннов Аттилы. После этого каждый стал сам себе хозяином. Затем 12 островных коммун решили объединиться под властью совета их представителей. Вначале эти поселения формально подчинялись Восточной Римской Империи. Но прошло совсем немного времени, и присоединившиеся к веселью лангобарды основательно вздули остававшуюся в Италии римскую армию. Тогда множество беженцев в поисках безопасности прибывали на острова в Венецианском заливе, пополняя их население. Иовианы были ослаблены, но, однако, не разгромлены. Они адаптировались к окружению, заняли ведущие позиции во власти (кто, ты думаешь, состоял в этом совете представителей?) и торговле. В чем бы ни возникала нужда, Иовианы всегда были рады услужить.

Следующая пара столетий была довольно тихой по итальянским стандартам. Ломбарды и римляне находились в патовой ситуации. Возникшая Венеция продолжила расти, обретала все больше влияния и даже избрала своего первого дожа (венецианское произношение латинского титула «dux») в начале восьмого столетия, тем самым ответив на мятежные настроения, порожденные отношением императора Льва III к недавно возникшему иконоборческому движению. Иконоборцы и Лев, как один из них, считали иконографию делом греховным, потому что у человека нет прав изображать Бога, пропущенного через призму несовершенных человеческих чувств. Иконопоклонники, в свою очередь, не видели проблем в изображении Бога, апеллируя к тому факту, что Бог был рожден как человек, а значит, нет никакой ереси в Его графическом отображении. Излишне говорить о том, что этот спор являлся поводом для горячих религиозных диспутов в течение целого столетия. Иконопоклонники утверждали, что иконоборцы заменили образы славы Божьей памятниками своему тщеславию (почитай, например, биографию Константина V), в то время как иконоборцы отвечали, что слава Божья - это слава Божья, и Ему решать, как изображать её. Ситуация была совсем не нова: спор этот велся чуть ли не с начала Творения, и уж точно с тех самых пор, как кто-то нарисовал первую фигурку и написал под ней «Бог», ну да ты знаешь, как легко зажечь фанатизм по любому поводу.

Заткнись, я говорю по делу. Этот спор породил семью Джованни, которая стала важной силой в недавно сформированном государстве и получила свою современную фамилию. Отказавшись от связи с Юпитером, богом неба, новые Джованни отождествили себя с итальянским (в противоположность римскому) окружением. Иконоборцы Иовианы/Джованни довольствовались тем, что больше не носили имя божества, а иконопочитатели Джованни удовлетворились исчезновением темы для семейных споров. Ты ошибаешься, если думаешь, что бывшие Иовианы проявляли к этим вопросам меньший интерес, чем прочие ранние христиане. Так, один из рьяных сторонников иконоборчества Пьеро Джованни написал два догматических трактата, в которых откровенно провозгласил: «Нам не быть праведниками, покуда при каждом знакомстве мы называемся богами». Я надеюсь, что теперь, когда он мертв, он, наконец, угомонился.

Нет покоя нечестивым

Когда закончилась эта истерика, все улеглось… до тех пор, пока на сцену не вышел Карл Великий.

Вспомни, в конце восьмого века король лангобардов Дезидерий решил сунуть нос в династическую распрю франков. Преуспел он только в том, что настроил против себя победителя этой распри Карла, который в итоге решил двинуться на юг и надрать пару лангобардских задниц, что с радостью и проделал. Карл разбил лангобардов у их столицы Павии (южнее Милана) в 774 году. Проявив небывалую щедрость, Карл отдал часть захваченных земель Папе Римскому Адриану, создав Папскую Область. Эта щедрость, а возможно, и немалая доля принуждения, заставила Папу признать сына Карла Пипина королем Италии в 787 году. В состав новообразованного королевства была включена и Венеция, а в дополнение к ней Джованни.

В начале девятого века Оберлерио дельи Антинори, тогдашний дож Венеции, совершил глупость, передав город Империи Франков – которую тогда уже называли Священной Римской Империи. Таким образом он пытался усилить свою слабую власть над городом, потому что опасался, что кто-нибудь более удачливый сбросит его с венецианского политического Олимпа. В это время Карл пытался объединить под своей властью всю Северную Италию, отхватывая по кусочку от таких земель, как… э… ну пусть будет Венеция, которые исторически подчинялись Восточной Римской Империи. И когда позиции дожа стали еще менее крепкими, он попросил сына Карла короля Пипина послать армию из Равенны, чтобы занять Венецию.

Сместив неугодного дожа, коммуны отбросили разногласия и сформировали общую оборону. Весной 810 года коммуны Кьоджа и Палестрина, находящиеся на южной оконечности залива, быстро пали под ударом наступающей армии Пипина, в скором времени их участь разделили коммуны Градо и Йезоло на севере залива. Но после этого Пипину пришлось остановиться перед водной преградой, защищавшей город. Джованни были одной из тех семей патриотов, которые убрали все буи и путевые знаки, превратив залив в опасный лабиринт скрытых мелей и переменных течений, непроходимых для флота итальянского короля. Короче говоря, они показали средний палец династии, пытавшейся подчинить Венецию. Я думаю, нам следует использовать эту тактику ещё раз когда-нибудь – или, когда это станет необходимым, убрать все таблички с номерами улиц и дорожные указатели с домов. Но сейчас это лишнее. Я что-то не припомню, чтобы за последние 50 лет Бостону или Венеции угрожали захватнические армии. Но идея сама по себе не плоха.

Ну, как бы там ни было, армия Пипина провела шесть месяцев в лагере на берегу, страдая от изнуряющего летнего зноя, беспокоящих атак венецианцев и постоянных обстрелов византийского флота, старавшегося таким образом поддержать город. В конце концов Пипин отвел свою армию, добившись только согласия венецианцев выплачивать ежегодную дань, что лишь утешило его самолюбие. Король Пипин умер спустя несколько недель, а его отец Карл оставил свои планы покорения города. Вот что получает тот, кто пытается натянуть Джованни!

Более важным итогом компании, чем военная победа, было рождение чувства общности, которое объединило венецианцев на следующую тысячу лет. Из-за осады центральная часть Венеции была перенесена с барьерного острова в заливе Маламокко на более защищенную группу островов в центре залива, в район, известный как Rivoaltus или просто Риальто. Многие венецианские семейства, включая Джованни, перебрались на Риальто под защиту вероломного мелководья, защитившего их от армии вторжения. Когда же осада завершилась, столица осталась на Риальто, а вместе с ней и Джованни. Область Риальто вскоре стала центром жизни залива и города, известного сейчас как Венеция. Название «Риальто» также относится к торговому кварталу, возникшему на обоих берегах Гранд-канала, в районе старейшего моста через него.

В течение следующих нескольких столетий Венеция продолжила расти и вскоре стала основной морской силой в Адриатике. Джованни быстро извлекли выгоду из своего географического положения, влияния и своих призрачных покровителей, показав себя достойными наследниками Иовианов. К этому времени мы привлекли внимание Каппадокийского клана Сородичей. Многие из его членов были увлечены смертью, некоторые придерживались нигилистических ересей, питались мертвецами или содержали продвинутые (для своего времени) лаборатории, где они постигали тайны жизни и смерти. Некоторые также создавали убежища в монастырях Европы и Северной Африки.

Однако их заинтересованность смертью отличалась от нашей. Хотя Каппадокийцы были по своей природе исследователями, их власть над мертвыми оставалась крайне незначительной и никак не распространялась на души. Они были фактически антиподами Джованни – если мы почитали души умерших, то Каппадокийцы управляли трупами и распространяли смертельные болезни.

Если старые истории правдивы, наши возможности в nigrimancy, чернокнижии, заинтриговали этих Сородичей, а особенно их создателя. Несмотря на то, что они обладали неплохими познаниями в танатологии и получили некромантические силы, позволявшие им воздействовать на физический аспект смерти, они знали крайне мало о происходящем с душами покойных. Их основатель надеялся, что Джованни помогут ему открыть эти утерянные римские секреты, что, в какой-то степени, мы и сделали.

Рождение клана Джованни

В 1005 году в глубинах каппадокийского храма на горе Эрджияс в Турции основатель клана Каппадокийцев лично дал Становление Августо Джованни, единственному и вечному патриарху нашей семьи. Среди свидетелей этого события было два главных лизоблюда Древнего, Иафет и Констанция, которые возражали против включения Джованни в состав Каппадокийцев.

Да пошли они! Сейчас они оба - покойники!

Это было не просто торжественное и пышное Становление. Именно тогда Каппадокийцы обрекли себя, а Августо заключил сделку с самим Дьяволом.

В различных вариантах истории лидер Каппадокийцев предстает то обезумевшим под бременем нежизни, то достигшим практически святого состояния просветления. Что касается меня, то я думаю, что он был обычным психом, вот почему Иафет и Констанция противостояли ему. Они могли видеть, насколько черно сердце Августо, что он так же греховен и жаден, как и все торговцы, которые были его предками на протяжении тысячи лет. Незадолго до того, как Джованни стали частью клана, группа Каппадокийцев во главе с самим патриархом создали теорию, что можно освободиться от Проклятия Каина, избавив мир от его причины. Нет, они не хотели истребить расу Сородичей. Хорошо, может, кто-то и хотел, но не это было главным. Эти психопаты полагали, что избавление от проклятия вампиризма будет следующим шагом на пути их немертвой эволюции. Они собирались диаблеризовать Бога!

Я не преувеличиваю. Обратись к библиотеке любого Джованни, в которой есть хоть какие-то сведения о некромантии, и ты найдешь труды этих Каппадокийцев на полках. Прочитай их, там все просто - ты сам убедишься, что эти ублюдки думали, будто, убив Бога, они сами станут богами. Помнишь то дерьмо, о котором я говорил раньше? О том, что Библия и мифология каинитов наполнены метафорами? И о том, что только тупые грёбаные Сородичи могут воспринимать её буквально? Что ж, Каппадокийцы оказались не умнее своих сродственников. Все то время, которое они проводили в монашеских бдениях, в обществе философов всех времен, они были настолько тупы, что не поняли простейшей вещи: когда в их свитках упоминается «власть над жизнью и смертью», имеется в виду власть над spiriti. «Жизнь после жизни» это не та вечная жизнь, обещанная Писанием; «другой мир» это не Рай или Ад и не «дом духа». В поисках ответа, чем же действительно является состояние смерти, им удалось открыть только несколько примитивных и напыщенных некромантических ритуалов. В своей безграничной изощренности и мудрости они решили, что примитивные волшебники, которые эти ритуалы написали, не могли быть достаточно развиты, чтобы использовать язык образов. Если я скажу тебе, что я «богаче твоих самых диких мечтаний», не подумаешь же ты, что у меня действительно больше денег, чем твой мозг в состоянии вообразить? Ну а Каппадокийцы так думали, и, по-моему, именно поэтому все они были больными на голову. Они считали, что нашли Большой Ответ, и все, что им осталось, так это задать Правильный Вопрос.

В каком-то смысле, всё это очень печально. Я издеваюсь над ними, но только потому, что жестокость для нашего вида очень легко превращается в шутку. В одно и тоже время они лишили себя будущего и обрекли свой клан на вечную несостоятельность. Даже если бы мы не оказали миру услугу, стерев их с лица земли, они бы вечно мучились от своего искривленного понимания мира. Только представь, если бы ты рос, считая, что «голубое» - это «красное», как хреново бы тебе было? Хорошо, а теперь вместо цвета твоего гардероба или автомобиля, перенеси это на всё твое фундаментальное восприятие жизни или нежизни. Грустно. Возможно, я что-то упускаю, и на самом деле Каппадокийцы были святыми, а не безумцами, но лично я твердо уверен, что все они сошли с ума.

Каппадокийцы желали дать Становление Джованни, чтобы выучить их секреты nigrimancy. Джованни, само собой, хотели извлечь для себя выгоду от сделки.

И здесь мы почти облажались.

Я говорил, что Каппадокийцы были сумасшедшими, но я не говорил, что они были тупыми. Они полагали, что никто в здравом уме не откажется от «шанса» стать немертвым. И, как ты можешь догадаться, сущность нашего существования была ими слегка приукрашена. Вечная жизнь! Безграничная сила! Вечная свобода от болезней и старости! То есть вся чушь, которую можно услышать от неонатов, которые еще не столкнулись с правдой о том, чем они являются на самом деле, или от лжецов, желающих дать Становление своим подружкам. Конечно, они не упомянули зависимость от крови, то, что Августо и его выводок никогда не увидят солнце, и, ох, просто не объяснили, что для того, чтобы стать Каппадокийцем, перед этим нужно умереть.

К своей чести, Августо не был человеком, которого легко ввести в заблуждение. Нельзя стать патриархом торгового семейства, будучи легковерным идиотом. Августо общался с Сородичами раньше. Он даже получал точно такие же предложения, как и от Каппадокийцев, от германских Вентру и Тореадоров,. Но Августо, черт его побери, знал, как выбрать могущественного сира. Ведущими мотивами для него были могущество и … допустим, открывающиеся возможности. Он не хотел быть навеки вовлеченным в политические игры Вентру и Тореадоров, и он определенно не хотел быть заброшенным в ночь со слабой кровью, хотя он тогда и не полностью понимал концепцию поколения. Он знал о худшей стороне существования Сородича и был готов принять её, только получив пространство для маневра после Становления. Каппадокийцы - введенные в заблуждение, доверчивые и к тому же непрактичные - дали ему всё то, что Вентру и Тореадор дать не могли: силу Патриарха и возможность её использовать, пусть неумело, для увеличения своего могущества и могущества своей рода.

Лидеры семьи Джованни обсуждали предложение Каппадокийцев почти целый год. Помни, это было начало XI века. Конец Темных Веков и начало Эпохи Веры. Когда прошел первый страх и они со всех сторон рассмотрели возможность превращения в вампиров и сохранения этого состояния до конца времен, они пришли к выводу, что не будет ничего плохого в заключении договора с созданиями ночи. В наши дни, если ты соберешь свою семью и сообщишь им примерно следующее: «Жена, сын, я долго думал и пришел к выводу, что нам следует стать кровососущими ночными хищниками для того, чтобы максимизировать возврат семейных инвестиций», они убегут к соседям, откуда позвонят в полицию и потребуют, чтобы тебя упекли в психбольницу. Тогда, однако, времена были менее циничными, и заключение сделки с Дьяволом было актом прагматизма. Магия смерти давно практиковалась семьей в форме культа предков - и новое развитие, определенно, не могло повредить ему. Фактически, размышляли старейшины Джованни, это даже приблизило бы их к духам предков. Dis Pater и lares familiars одобрили это, по тем же причинам, что и patres familias Джованни. Согласно их логическим построениям, не каждый член семьи должен получить Становление, потому что это, несомненно, было запрещено, и роду Джованни нужно подождать и привыкнуть к их новому немертвому существованию. Кроме того, Сородичи, очевидно, не могут создавать смертного потомства, а семье необходимо расти.

Но судьба уже была предрешена. В замке на горе Эрджияс Августо позволил Каппадокийцам совершить Становление.

Однако все не обошлось без одного миленького предательства. Как я говорил раньше, Констанция и Иафет не согласились с решением своего старейшины. Каппадокиец налил своей крови в сосуд и приказал своему потомству влить ее в обескровленного Августо. Констанция и Иафет сохранили частицу этого витэ, надеясь заполучить толику власти над двумя Сородичами. Да, кровь обеспечила магическую связь со старейшиной и Августо, когда они обратили его.

Сейчас эта гадость больше не действует, и я знать не знаю, почему это так. При становлении необходимо выпить кровь прямо из сира. Ты не сможешь таскать с собой запечатанный контейнер с кровью, чтобы создавать Сородичей, вылив каплю крови в рот покойника. Возможно, тайна еще не пропала из мира, или кровь древнего Каппадокийца была настолько сильной, что правила на неё не действовали. Как бы там ни было, тогда это работало. Сейчас, когда большая часть Сородичей прячется от смертных вместо того, чтобы пугать их в ночи, а самый могущественный «старейшина», которого ты можешь встретить в Америке, на девять шагов отстоит от мифического Каина, это кажется абсурдом, или, если использовать мои собственные аргументы против меня же, метафорой. Но это не так.

Как ты помнишь, Иафет и Констанция спрятали часть крови их мастера. Констанция приготовила глиняный кувшин, налила в него витэ и запечатала воском. Иафет же наложил на кувшин, известный теперь как Истинный Сосуд, проклятие. Некоторые историки Сородичей считают, что наша клановая слабость происходит от этого проклятия, что Иафет пожелал, чтобы смертные, от которых мы кормились, чувствовали жгучее мучение. Он, Констанция и остальные Каппадокийцы чувствовали, что их старец не только решил дать нам Становление, но и поделился с нами своим могущественным витэ. Во всяком случае, хотя многие Джованни не знают этого, Истинный Сосуд обладает огромной силой – силой, которую можно использовать против нас, поскольку она связана с нами самым отвратительным образом. Это кровь предательства, которая обрекла клан Каппадокийцев.

Другая теория

Болезненный поцелуй Джованни иногда именуется некоторыми сведущими Сородичами Проклятием Ламии. В эпоху Чистки Джованни Августо лично диаблеризировал главу каппадокийского культа, известную как Ламия. Силы Ламии, по слухам, включали возможность распространять болезни, выдыхать облака ядовитого газа и превращать свой Поцелуй в мучительный укус.

Согласно одному из отчетов о чистке, когда Августо совершал Амарант над ней, она применила свою последнюю силу, обрекая Августо и его потомков причинять подобные мучения во время питания. Если это правда, то это был воистину великий акт мести. Скептики, однако, не слишком верят в эту историю. Могла ли эта тайная сектантка собрать такую силу, чтобы досадить целому роду своей злобой? И к тому же, как известно, Ламии пали в начале XVIII века, но сведения о мучительном Поцелуе Джованни поступают еще в первом столетии после их Становления.

Видимо, эта тайна, подобно другим загадкам расы Каина, так и останется не раскрытой.

Премасцины

Какой-то придурок в шутку придумал слово «премасцин», и оно прижилось. «Pre-» значит «до», а «masca» - «укус». До укуса. До того как Августо укусил Каппадокийцев. Шут.

В любом случае, даже если само слово приобрело саркастический оттенок, не так уж много Джованни получили Становление до того, как мы стали кланом. Клавдий Джованни, например, стал потомком Августо еще до того, как тот выпил кровь своего сира. На каком-нибудь отрезке своей нежизни, ты, без сомнения, услышишь об Амброджино Джованни, который, вдобавок к сомнительной славе самого самовлюблённого ублюдка из всего нашего клана самовлюблённых ублюдков, не придумал ничего лучше, как стать отщепенцем, поставившим свои личные желания выше благополучия своих родичей. Конечно, его еще приглашают за обеденный стол, но только для того, чтобы получить хоть какое-то представление о его планах, ну и чтобы избежать его враждебности или натравить его на соперника. Возможно, еще несколько Каппадокийцев из числа Джованни до сих пор проявляют активность.

Впрочем, не все Премасцины поддержали Августо, вознамерившегося примерить мантию главы клана. Как во время иконоборческой ереси Иовианы были по обе стороны баррикад, так и сейчас часть Каппадокийцев-Джованни противостояла очевидному стремлению Августо к господству. В нынешние ночи о них ходят только смутные слухи, но ты можешь быть уверен в их существовании. Ничто не может убить Сородича, кроме другого Сородича, и эти древние монстры наверняка решили спрятаться до того, как их собственное потомство решит их уничтожить.

Некоторые из них, по слухам, создали себе убежища в венецианских каналах. Предполагается, что их логова находятся под поверхностью воды. Ни я сам, ни мои знакомые не видели их, но два твоих cuginos, Люпо и Джузеппе, клянутся, что они там. Лично я был бы более чем счастлив, если бы это были только слухи. Только подумай – всем им, как минимум, четыреста лет, они достаточно ожесточены, чтобы решить: «Лучше столетиями жить под водой, чем когда-нибудь снова увидеть семью», и что бы они ни делали там всё это время, мне неприятно даже знать об их существовании. Да мне до усрачки страшно даже подумать об этом, а я ведь видел вещи, которые заставили бы тебя побледнеть еще сильнее, чем ты есть сейчас. Ты ведь знаешь, что современная Венеция построена на руинах древней, так? И что каждый год уровень воды в Старом Свете поднимается чуть выше, так? Ну вот там они и создали свои убежища, в погруженном под воду старом городе. Если у тебя будет шанс попасть в Мавзолей, ты можешь даже найти отверстие в полу одного из верхних склепов. Брось туда камень или монетку, и ты услышишь всплеск воды. Понимаешь, к чему я веду? Кто-то из anziani как-то решил, что было бы неплохо держать пути сообщения открытыми. Почему же еще проход в логово Премасцинов находится в семейной твердыне?

Также ходят слухи о других Премасцинах. Так, один из сумасшедших мексиканцев, получивших Становление, чтобы расширить наши связи с Новым Светом много лет назад, рассказывал о древнем и враждебном Джованни культе, известном как Предвестники Черепов. Он утверждал, что эти «Предвестники» все поголовно помешались на мести и что они вырвались неизвестно откуда. Есть и другие слухи, в основном обычный параноидальный бред Сородичей: что Предвестники присоединились к Шабашу, что они последние из «старого клана» (надо думать, это означает, что они Каппадокийцы, и, следовательно, истинные Премасцины), что они орудия Патриарха (Да ну? Мы знаем нашего Патриарха) или что они призраки, получившие физическую форму. В любом случае, они все злы как черти. Но я не слышал об их присутствии за пределами Южной и Центральной Америки. Что заставляет меня думать, что они потомки Сородичей, прибывших в Америку в эпоху Великих географических открытий и позднее исчезнувших. Хотя в этом случае они бы находились в хороших отношениях с Писаноб, мексиканскими Джованни, а это не так. С другой стороны, я слышал, что очень сильные Сородичи, которых другие принимают за Предвестников Черепо