Всякое общество имеет свою цель и избирает средства для достижения оной

Всякое соединение нескольких человек для достижения какой-либо цели называется обществом. Члены всякого общества могут единодушно согласиться в цели. Но когда они обратятся к действию или средствам, коими цель должна быть достигнута, тогда должны возродиться между ними сильные споры и бесконечные несогласия. ничего не останется делать, как разрушить общество прежде всякого действия. А ежели члены не хотят общества уничтожить, то каждый из них должен уступить часть своего мнения и собственных мыслей, дабы составить только одно мнение.

 

Разделение членов общества на повелевающих и повинующихся

кто изберет средства, кто определит способы, кто расположит действие? Два решения. В первом случае нравственное превосходство одного или нескольких членов соглашает все сии различные затруднения и увлекает за собою прочих силою сего превосходства. Во втором случае возлагают члены общества на одного или нескольких из них обязанность избирать средства, предоставляя им право распоряжаться общим действием. Разделение неизбежно.

 

 

Разделение государства на правительство и народ

Цель гражданского общества состоит в благоденствии всего общества вообще и каждого из членов оного в особенности.

Это ведет к разделению членов гражданского общества на повелевающих и повинующихся. Действие от лица всего общества составляет обязанность первых; действие от лица частных членов предоставляется вторым. главные или первоначальные составные части каждого государства суть: правительство и народ.

Взаимные отношения правительства и народа

Гос-во имеет оно право требовать от народа, чтобы оный ему повиновался. Народ же имеет обязанность правительству повиноваться; но зато имеет право требовать от правительства, чтобы оно непременно стремилось к общественному и частному благоденствию и только бы то повелевало, что истинно к сей цели ведет и без чего не могла бы оная быть достигнута. Цель- установить равновесие.

 

Каждое право основано быть должно на предшествующей обязанности

Первоначальная обязанность человека состоит в сохранении своего бытия. Точно так и во всяком случае может право, какое бы оно ни было, только тогда существовать и признаваемо быть действительным, когда оно бывает необходимо для выполнения той обязанности, которая оному праву предшествует и на которой оно опирается или основывается.

 

 

Основное понятие о государственном благоденствии и сопряженных с ним обязанностях

Цель же государственного устройства должна быть — возможное благодействие всех и каждого. А посему все, ведущее к благоденствию, есть обязанность.

Обязанности, на человека от бога посредством веры наложенные, суть первейшие и непременнейшие. Второй род обязанностей касается нужд естественных.

Наконец, третий род обязанностей порождается составлением гражданских обществ или государств.

 

Основное понятие о народе и его значении

Народ есть совокупность всех тех людей, которые, принадлежа к одному и тому же государству, составляют гражданское общество, имеющее целью своего существования возможное благоденствие всех и каждого. Народ российский не есть принадлежность или собственность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства.

 

Основное понятие о правительстве и разделении оного на верховную власть и государственное правление

Правительство есть совокупность всех лиц, занимающихся отправлением дел общественных. Обладая сим правом, оно должно иметь и соразмерную власть, дабы обязанность могла быть выполнена и право было бы действительным. Общая власть именуется Верховной властью, а совокупность частных — государственное правление или чиноначальство.

 

Определение, цель и действие Русской Правды

Русская Правда есть посему верховная Всероссийская грамота, определяющая все перемены, в государстве последовать имеющие, все предметы и статьи, уничтожению и ниспровержению подлежащие, и, наконец, коренные правила и начальные основы, долженствующие служить неизменным руководством при сооружении нового государственного порядка и составлении нового государственного уложения.

 

Н.М. МУРАВЬЕВ

Проект конституции

Второй вариант

Г л а в а I

О народе русском и правлении

 

Г л а в а II

О гражданах

 

Г л а в а III

О состоянии, личных правах и обязанностях русских

К. С. АКСАКОВ

О том же

Россия— земля совершенно самобытная, вовсе не похожая на европейские государства и страны. Очень ошибутся те, которые вздумают прилагать к ней европейские воззрения и на основании их судить о ней. Русское государство было основано не завоеванием, а добровольным призванием власти. Поэтому не вражда, а мир и согласие – начало.

В основании государства Российского: добровольность, свобода и мир. Веры. Благодать сошла на Русь. Православная Вера была принята ею. Запад пошел по дороге католицизма. Народ призывает власть добровольно, призывает ее в лице князя-монарха, как в лучшем ее выражении, и становится с нею в приязненные отношения. Это —союз народа с властью. Истинный христианин, если бы и пал он, не оставляет своей веры, но в ней самой находя исцеление, остается на истинном пути. Россия нашла истинные начала, никогда не изменяла им, и святая взаимная доверенность власти и народа, легшая в основу ее, долго неизменно в ней сохранялась.

 

КОНФУЦИЙ

 

Когда руководишь, забудь об отдыхе. А выполняя поручение, будь честен.

Правление есть исправление. Коль сами будете скромны в желаниях, не согласятся воровать и за награду.

 выдающийся бесхит­ростен и прям, он любит справедливость, вникает в то, что люди ему говорят, и изучает выражение их лиц, заботится о том, чтобы поставить себя ниже других. Он непременно будет выдающимся в стране и выда­ющимся в семействе. Кого же прославляют, тот внешне проявляет че­ловечность, а поступает вопреки ей, и так живет, не ведая сомнений. Вот он и будет непременно прославляемым в стране и прославляемым в семействе.

Людей нужно обогатить, а затем обучить

Если власть в стране в течение ста лет будет принадлежать хорошим людям, то они смогут справиться с насилием и обойтись без казней!

Даже когда приходит к власти истинный правитель, человечность может утвердиться лишь через поколение.

Не рассчитывай на скорые успехи и не соблазняйся малой выго­дой. Поспешишь — и не добьешься цели, соблазнишься малым — и не сделаешь великого.

Если относиться с почитанием к пяти достоинствам: оказывать милость, не нести расходов, не вызывать злобы у людей, не жаден, величавен -  и устранять четыре недостатка: казнить тех, кого не наставляли, значит быть жестоким; требо­вать исполнения, не предупредив заранее, значит проявлять насилие; медлить с приказом, быть жадным -

, то можно принимать участие в правлении.

 

ПЛАТОН

Государство.

 устанавливает же законы всякая власть в свою пользу: демокра­тия — демократические законы, тирания — тиранические, так же и в остальных случаях.

Терпеть несправедливость намного хуже, чем творить ее. когда люди поступали несправед­ливо, и страдали от несправедливости, тогда они, раз уж нет сил избежать одной и придерживаться другой, нашли целесообразным догово­риться друг с другом, чтобы и не творить несправедливости, и не стра­дать от нее. Отсюда взяло свое начало законодательство и взаимный договор.

Государство возникает, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства.

 

Как будут они передавать друг другу все то, что каж­дый производит внутри самого государства? Ведь ради того мы и осно­вали государство, чтобы люди вступили в общение.

— Очевидно, они будут продавать и покупать.

— Из этого у нас возникнет и рынок, и монета — знак обмена.

— Конечно. [...]

— Из-за этой потребности появляются у нас в городе мелкие тор­говцы. Разве не назовем мы так посредников по купле и продаже, ко­торые засели на рынке? А тех, кто странствует по городам, мы назовем купцами.

 

Стражи –люди, ревностно служащие гос. пользе, не действующие против нее. У них не должно быть никакой частной собственности, все должно быть общим, включая кладовые. В качестве платы они получают продовольствие.

 Им одним не дозволено пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним, быть с ними под одной крышей, ук­рашаться ими или пить из золотых и серебряных сосудов. Только так могли бы стражи остаться невредимыми и сохранить государство. А чуть только заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в большем страхе перед внутренними врага­ми, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и все государство устремится к своей скорейшей гибели.

 

Модель идеального государства (утопия)

. В идеальном гос-ве должны быть счастливы все слои населения. Это недостижимо.

 

Четыре добродетели идеального государства

оно мудро, мужественно, рассудительно и справедливо.

 

 

Общность жен и детей у стражей (продолжение)

 Все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и пусть родители не знают своих детей, а дети — родителей. [...]

—в государстве, где люди процветают, было бы нечестиво допустить беспорядочное совокупление или какие-нибудь такие дела, да и правители не позволят. в дальнейшем мы учредим браки, по мере наших сил, насколько только можно, священные.

 

Идеальными гос-вами правят философы.

 

Четыре вида извращенного государственного устройства

Тимократия (честолюбие)

попытаемся указать, каким способом из аристокра­тического правления может получиться тимократическое. это совсем просто, и изменения в государстве обязаны своим проис­хождением раздорам, возникающим внутри той его части, которая об­ладает властью.

Человек: Он пожестче, менее образован и, хотя ценит образованность и охотно слушает других, сам, однако, нисколько не владеет словом. С рабами такой человек жесток, хотя их и не презирает, так как достаточ­но воспитан; в обращении со свободными людьми он учтив, а властям чрезвычайно послушен; будучи властолюбив и честолюбив, он считает, что основанием власти должно быть не умение говорить или что-либо подобное, но военные подвиги и вообще все военное. В молодости такой человек с презрением относится к деньгам, но, чем старше он становится, тем больше он их любит — сказывается его природная наклонность к сребролюбию да и чуждая добродетели примесь, поскольку он покинут своим доблестным стражем.

 

Олигархия

Это строй, основывающийся на имущественном цензе: у власти стоят там богатые, а бедняки не участвуют в правлении.

Установление имущественного ценза становится законом и нор­мой, олигархического строя: чем более этот строй олигархичен, тем выше ценз; чем менее олигархичен, тем ценз ниже. Заранее объявля­ется, что к власти не допускаются те, у кого нет установленного иму­щественного ценза. Такого рода государственный строй держится при­менением вооруженной силы или же был еще прежде установлен путем запугивания.

Человек: он в глубине души свергает с престола честолюбие и присущий ему прежде яростный дух. он ударяется в юережливость и своим трудом понемногу копит деньги. Алчность, корыстолюбие. Он не допустит никаких иных соображений, имея в виду лишь умножение своих скромных средств. Кроме богатства и богачей, ничто не будет вызывать у него восторга и почитания, а его честолюбие будет направлено лишь на стя­жательство и на все то, что к этому ведет.

Олигархия переходит в демократию примерно следующим обра­зом: причина здесь в погоне за предполагаемым благом, со­стоящим якобы в том, что надо быть как можно богаче. при олигархии правители, стоящие у власти, будучи бо­гатыми, не захотят ограничивать законом распущенность молодых людей и запрещать им расточать и губить свое состояние; напротив; правители будут скупать их имущество или давать им под проценты ссуду, чтобы самим стать еще богаче и могущественнее.

 

Демократия

осуществляется тогда, когда бедня­ки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении го­сударственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию. При таком государственном строе люди будут очень различны.

 Казалось бы, это самый лучший государственный строй.

В демократическом государстве нет никакой надобности прини­мать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обяза­тельно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблюдать, подобно другим, условия мира, если ты мира не жаждешь. И если какой-нибудь закон запрещает тебе уп­равлять либо судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову.

Эта снисходительность вовсе не мелкая подробность демократи­ческого строя; напротив, в этом сказывается презрение ко всему тому, что мы считали важным, когда основывали наше государство.

При демократии существует своеобразное равенство — уравнивающее равных и неравных.

Человек: Как в государстве происходит переворот, когда некоторой части его граждан оказывается помощь извне их единомышленниками, так и юноша меняется, когда некоторой части его вожделений помогает извне тот вид вожделений, который им родствен и подобен.

 

Тирания

государство это сверх должного опьяняется свободой в неразбавленном виде, а своих долж­ностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предо­ставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархичес­ком уклоне.

Граждан, послушных властям, там смешивают с грязью как ни­чего не стоящих добровольных рабов, зато правителей, похожих на под­властных, и подвластных, похожих на правителей, там восхваляют и по­читают как в частном, так и в общественном обиходе. Если собрать все это вместе, самым главным будет, как ты по­нимаешь, то, что душа граждан делается крайне чувствительной, даже по мелочам: все принудительное вызывает у них возмущение как нечто недопустимое. А кончат они, как ты знаешь, тем, что перестанут счи­таться даже с законами — писаными или неписаными, — чтобы уже вообще ни у кого и ни в чем не было над ними власти.

Чрезмерная свобода, по-видимому, и для отдельного чело­века, и для государства оборачивается не чем иным, как чрезвычайным рабством.                                                  

 

Три «части» демократического государства: трутни, богачи и народ

АРИСТОТЕЛЬ

Политика

Поскольку всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради ка­кого-либо блага.

Соответственно общение, естественным путем возникшее для удовлетворения повседневных надобностей, есть семья.

 Общение, состоящее из нескольких семей и имеющее целью об­служивание не кратковременных только потребностей, — селение.

Государство принадлежит к тому, что существует по природе, и что человек по природе своей есть существо политическое. В совер­шенной семье два элемента: рабы и свободные. Так как исследование каждого объекта должно начинать прежде всего с рассмотрения мель­чайших частей, его составляющих, а первоначальными и мельчайшими частями семьи являются господин и раб, муж и жена, отец и дети, то и следует рассмотреть каждый из этих трех элементов: что каждый из них представляет собой и каковым он должен быть.

2. [Отношения, существующие между тремя указанными парными элементами, можно охарактеризовать] так: господское, брачное (сожи­тельство мужа и жены не имеет особого термина для своего обозначе­ния) и третье — отцовское (и это отношение не обозначается особым термином). существует еще один элемент семьи, которыйи есть ее органи­зация, а по мнению других, составляет главнейшую часть ее; это так называемое искусство накопления.

во всяком живом существе прежде всего можно усмотреть власть господскую и политическую. Душа властвует над телом, как господин, а разум над нашими стремле­ниями — как государственный муж. Отсюда ясно, сколь естественно и полезно для тела быть в подчинении у души, а для подверженной аф­фектам части души — быть в подчинении у разума и рассудочного эле­мента души и, наоборот, какой всегда получается вред при равном или обратном соотношении.

Собственность должна быть общей только в относительном смысле, а вообще — частной. Ведь когда забота о ней будет поделена между разными людьми, среди них исчезнут взаимные нарекания; на­оборот, получится большая выгода, поскольку каждый будет с усердием относиться к тому, что ему принадлежит.

Итак, правильнее суждение тех, кто смешивает несколько видов, потому что тот государственный строй, который состоит в соеди­нении многих видов, действительно является лучшим.

Идеально: государство с населением в десять тысяч граждан, разделенное на три части: первую образуют ремесленники, вторую — земледельцы, третью — защитники государства, владеющие оружием. Территория государства также делится на три части: священную, общественную и частную. Священная — та, с доходов которой должен отправляться ус­тановленный религиозный культ; общественная — та, с доходов кото­рой должны получать средства к существованию защитники государст­ва; третья находится в частном владении земледельцев. законы существуют только троякого вида, поскольку судебные дела возникают по поводу троякого рода преступлений (оскорбление, по­вреждение, убийство). одно верховное су­дилище, куда должны переноситься разбирательства по всем делам, ре­шенным, по мнению тяжущихся, неправильно; в этом судилище должно состоять определенное число старцев, назначаемых путем избрания.

Судебные решения в судах должны выноситься не путем подачи камешков: каждый судья получает дощечку, на которой следует записать наказание, если судья безусловно осуждает подсуди­мого, а если он его безусловно оправдывает, то дощечка оставляется пустой; в случае же частичного осуждения или оправдания пишется оп­ределение. устанав­ливает закон относительно тех, кто придумывает что-либо полезное для государства: они должны получать почести; и дети павших на войне должны воспитываться на казенный счет, коль скоро такого установ­ления еще нет у других. Такого рода закон в настоящее время сущест­вует и в Афинах, и в других государствах. Все должностные лица долж­ны быть избираемы народом, т.е. теми тремя частями государства, о ко­торых упомянуто ранее. Избранные должностные лица обязаны иметь попечение о государственных делах, а также о делах, относящихся к чу­жестранцам и сиротам.

 

Граждане - те, кто участвует в суде и в народном собрании.

Хотя граждане и не одинаковы, все же их задача заклю­чается в спасении составляемого ими общения, а общением этим явля­ется государственный строй.

существует такая власть, в силу которой человек власт­вует над людьми себе подобными и свободными. Эту власть мы назы­ваем властью государственной; проявлять ее правитель должен на­учиться, пройдя сам школу подчинения. Рассудительность —  единственная отличительная добродетель правителя; остальные добродетели являются необходимым общим достоянием и подчиненных, и правителей; от подчиненного нечего требовать рассудительности как добродетели, но нужно требовать лишь правильного суждения.

Государственное устройство (politeia) — это распорядок в области организации государственных должностей вообще, и в первую очередь верховной власти: верховная власть повсюду связана с поряд­ком государственного управления (politeyma), а последний и есть госу­дарственное устройство.

Государственное устройство означает то же, что и порядок го­сударственного управления, последнее же олицетворяется верховной властью в государстве, и верховная власть непременно находится в руках либо одного (монархия, царская власть), либо немногих (аристократия), либо большинства(полития). Отклонения от указанных устройств следующие: от царской влас­ти — тирания, от аристократии — олигархия, от политии — демократия. Тирания — монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демо­кратия — выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет.

 

Четыре вида царской власти: во-первых, царская власть героических времен, основанная на добровольном подчинении ей граждан, но обладавшая ограниченными полномочиями. во-вторых, царская власть у варваров, наследственная и деспоти­ческая по закону; в-третьих, так называемая эсимнетия — выборная тирания и, в-четвертых, царская власть, представляю­щая собой в сущности наследственную и пожизненную стратегию. Пятым видом царской власти будет тот, когда один человек является неогра­ниченным владыкой над всем, точно так же как управляет общими де­лами то или иное племя или государство.

справедливость требует, чтобы все равные властво­вали в той же мере, в какой они подчиняются, и чтобы каждый пооче­редно то повелевал, то подчинялся. Здесь мы уже имеем дело с законом, ибо порядок и есть закон. Поэтому предпочтительнее, чтобы властво­вал закон, а не кто-либо один из среды граждан. На том же самом ос­новании, даже если будет признано лучшим, чтобы власть имели не­сколько человек, следует назначать этих последних стражами закона и его слугами.

Мо­нархическое начало предполагает для своего осуществления такую на­родную массу, которая по своей природе призвана к тому, чтобы от­дать управление государством представителю какого-либо рода, воз­вышающемуся над нею своей добродетелью. Аристократическое на­чало предполагает также народную массу, которая способна, не по­ступаясь своим достоинством свободнорожденных людей, отдать правление государством людям, призванным к тому благодаря их добродетели. Наконец, при осуществлении начала политии народная масса, будучи в состоянии и подчиняться и властвовать на основании закона, распределяет должности среди состоятельных людей в соот­ветствии с их заслугами.

Наихудшим видом будет тот, который оказывается отклонением от первоначального и самого божественного из всех видов государственного строя. Царская власть, если она существует действительно, основывается на высоком превосходстве царствующего. Таким обра­зом, тирания, как наихудший из видов государственного устройства, от­стоит далее всего от самой его сущности; к ней непосредственно при­мыкает олигархия (аристократия далеко не то же, что олигархия); наи­более же умеренный из отклоняющихся видов — демократия.

Однако главными видами государственного устройства являются два — демократия и олигархия. демократией следует считать такой строй, когда свободнорожденные и неимущие, составляя большинство, имеют верховную власть в своих руках, а олигархией — такой строй, при ко­тором власть находится в руках людей богатых и благородного проис­хождения и образующих меньшинство.

Характерным отличием так называемого первого вида демо­кратии служит равенство. Равенство состоит в том, что ни неимущие, ни состоятельные не имеют ни в чем каких-либо преимуществ; верховная власть не сосре­доточена в руках тех или других, но те и другие равны. Если свобода и равенство являются важнейшими призна­ками демократии, то это нашло бы свое осуществление главным обра­зом в том, чтобы все непременно принимали участие в государственном управлении. А так как народ представляет в демократии большинство, постановления же большинства имеют решающее значение, то такого рода государственный строй и является демократическим. Итак, вот один вид демократии.

Другой ее вид — тот, при котором занятие должностей обуслов­лено, хотя бы и невысоким, имущественным цензом. Обладающий им должен получить доступ к занятию должностей, потерявший ценз ли­шается этого прав. Третий вид демократии — тот, при котором все граждане, являющиеся бесспорно таковыми по своему происхожде­нию, имеют право на занятие должностей, властвует же закон. Четвер­тый вид демократии — тот, при котором всякий, лишь бы он был гражданином, пользуется правом занимать должности, властвует же опять-таки закон. При пятом виде демократии все остальные условия те же, но верховная власть принадлежит не закону, а простому народу.

 В тех демократических государствах, где ре­шающее значение имеет закон, демагогам нет места, там на первом месте стоят лучшие граждане; но там, где верховная власть основана не на законах, появляются демагоги.

 Отличительный признак первого вида олигархии состоит в сле­дующем: занятие должностей обусловлено необходимостью иметь столь значительный имущественный ценз, что неимущие, хотя они представляют большинство, не допускаются к должностям; последние доступны только тем, кто приобрел имущественный ценз. Другой вид олигархии — тот, когда доступ к должностям также обусловлен высо­ким имущественным цензом и когда люди, имеющие его, пополняют не­достающих должностных лиц путем кооптации; если это производится из всех таких лиц, то такой строй, по-видимому, имеет аристократичес­кий оттенок; если же только из ограниченного числа, то олигархичес­кий. При третьем виде олигархии сын вступает в должность вместо отца. Четвертый вид — когда имеется налицо только что указанное ус­ловие и когда властвует не закон, а должностные лица; этот вид в оли­гархическом строе — то же, что в монархическом тирания, а в демо­кратическом — то, что мы назвали крайним его видом. Такого рода олигархию называют династией.

Когда управление государством возглавляют земледельцы и те, кто имеет средний достаток, тогда государство управляется законами. Они должны жить в труде, так как не могут оставаться праздными; вследствие этого, поставив превыше всего закон, они со бираются на народные собрания лишь в случае необходимости. Ос­тальные граждане могут принимать участие в государственном управ­лении лишь после приобретения установленного законами имущест­венного ценза; всякий, кто приобрел его, имеет право участвовать в государственном управлении. И если бы это право не было предо­ставлено всем, то получился бы олигархический строй; предоставить же всем возможность иметь досуг невозможно, коль скоро нет средств к жизни. Указанные причины и ведут к образованию первого вида де­мократии. 4. Второй вид демократии отличается от первого следующими признаками: хотя все люди, в принадлежности которых к граж­данам на основании их происхождения нет никакого сомнения, могут участвовать в управлении, однако участвуют только те, кто может иметь досуг; в такого рода демократии властвуют законы, потому что для необходимого досуга не хватает доходов. При третьем виде демо­кратии принимать участие в управлении могут все свободнорожден­ные, однако в действительности участвуют по указанной выше при­чине не все, так что и в такого рода демократии неизбежно властвует закон. Четвертый вид демократии — тот, который по времени образования в государствах следует за предыдущими. 5. Вследствие уве­личения государств по сравнению с начальными временами и вслед­ствие того, что появилось изобилие доходов, в государственном уп­равлении принимают участие все, опираясь на превосходство народ­ной массы, благодаря возможности и для неимущих пользоваться до­сугом, получая вознаграждение. И такого рода народная масса осо­бенно пользуется досугом; забота о своих собственных делах нисколь­ко не служит при этом препятствием, тогда как богатым именно эта забота и мешает, так что они очень часто не присутствуют на народ­ных собраниях и судебных разбирательствах. Отсюда и происходит то, что в государственном управлении верховная власть принадлежит массе неимущих, а не законам.

 

Виды олигархии следующие. Первый вид — когда собственность, не слишком большая, а умеренная, находится в руках большинства; собственники в силу этого имеют возможность принимать участие в го­сударственном управлении; а поскольку число таких людей велико, то верховная власть неизбежно находится в руках не людей, но закона. Ведь в той мере, в какой они далеки от монархии, — если их собствен­ность не столь значительна, чтобы они могли, не имея забот, пользо­ваться досугом, и ни столь ничтожна, чтобы они нуждались в содержа нии от государства, — они неизбежно будут требовать, чтобы у них гос­подствовал закон, а не они сами. 7. Второй вид олигархии: число людей, обладающих собственностью, меньше числа людей при первом виде олигархии, но самый размер собственности больше; имея большую силу, эти собственники предъявляют и больше требований; поэтому они сами избирают из числа остальных граждан тех, кто допускается к управлению; но вследствие того, что они не настолько еще сильны, чтобы управлять без закона, они устанавливают подходящий для них закон. 8. Если положение становится более напряженным в том отно­шении, что число собственников становится меньше, а самая собствен­ность больше, то получается третий вид олигархии — все должности сосредоточиваются в руках собственников, причем закон повелевает, чтобы после их смерти сыновья наследовали им в должностях. Когда же собственность их разрастается до огромных размеров и они приобрета­ют себе массу сторонников, то получается династия, близкая к монар­хии, и тогда властителями становятся люди, а не закон — это и есть четвертый вид олигархии, соответствующий крайнему виду демократии.

 аристократией, по справедливости, можно признавать только тот вид государственного устройства, когда управляют мужи, безусловно наилучшие с точки зрения добродетели, а не те, кто доблес­тен при некоторых предпосылках; ведь только при этом виде государ­ственного устройства хороший муж и хороший гражданин — одно и то же, тогда как при остальных хорошими бывают применительно к дан­ному государственному строю.

полития является как бы смешением олигархии и демократии. Те виды государственного строя, которые имеют уклон в сторону демократии, обычно называются политиями, а те, которые склоняются скорее в сторону олигархии, обыкновенно именуются аристократиями, потому что люди, имеющие больший имущественный достаток, чаще всего бывают и более обра­зованными, и более благородного происхождения.

В каждом государстве есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими. Люди первого типа становятся по преимуществу наглецами и круп­ными мерзавцами. Люди второго типа часто делаются злодеями и мел­кими мерзавцами. А из преступлений одни совершаются из-за наглос­ти, другие — вследствие подлости. Сверх того, люди обоих этих типов не уклоняются от власти, но ревностно стремятся к ней, а ведь и то и другое приносит государствам вред.

наилучшее государственного общение — то, ко­торое достигается посредством средних, и те государства имеют хоро­ший строй, где средние представлены в большем количестве, где они — в лучшем случае — сильнее обеих крайностей или по крайней мере каждой из них в отдельности. Соединившись с той или другой крайнос­тью, они обеспечивают равновесие и препятствуют перевесу противни­ков. Поэтому величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком многим, другие же ничего не имеют, возникает либо крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде, либо тирания, именно под влиянием противоположных крайностей. Ведь тирания образуется как из чрезвычайно распущенной демократии, так и из олигархии, значительно реже — из средних видов государственного строя.

государствен­ные перевороты встречаются двоякого рода: иногда посягают на суще­ствующее государственное устройство, чтобы заменить его другим, на­пример демократическое — олигархическим, олигархическое — демо­кратическим, олигархию и демократию — аристократией и политией или наоборот; иногда на существующее государственное устройство не посягают, оно остается прежним, но стремятся сами взять в свои руки правление, например в олигархии или монархии.

Вообще повсюду причиной возмущений бывает отсутствие ра­венства, коль скоро ему не соответствует действительное неравенство, ведь и пожизненная царская власть есть неравенство, если она имеется среди равных. демократический строй представ­ляет большую безопасность и реже влечет за собой внутренние распри, нежели строй олигархический. В олигархиях таятся зародыши двоякого рода неурядиц: раздоры друг с другом и с народом; в демократиях же — только с олигархией; сам против себя народ — и это следует подчерк­нуть — бунтовать не станет. Сверх того, государственное устройство, основанное на господстве средних, ближе к демократии, нежели к оли­гархии, а она из упомянутых нами государственных устройств пользу­ется наибольшей безопасностью.

Государственный строй изменяется и в том случае, когда ока­жется, что противоположные части государства, например богатые и простой народ, уравняются в количестве, а средних граждан не будет вовсе или их будет совсем незначительное число. Если одна из указанных частей достигнет большого перевеса, то другая не хочет рисковать вступать с ней в борьбу.

В демократиях перевороты чаще всего вызываются необу­зданностью демагогов, которые, с одной стороны, путем ложных доно­сов по частным делам на состоятельных людей заставляют этих послед­них сплотиться (ведь общий страх объединяет и злейших врагов), а с другой стороны, натравливают на них народную массу.

Но главной причиной крушения политий и аристократий явля­ются встречающиеся в самом их государственном строе отклонения от справедливости. Начало крушения заключается в том, что в политии в неправильном соотношении объединены демократия и олигархия, в аристократии же — та и другая и еще добродетель, в особенности же указанные два элемента.

самое главное при всяком государственном строе — это посредством законов и остального распорядка устроить дело так, чтобы должностным лицам невозможно было наживаться.

Тремя качествами должны обладать те, кто намерен занимать высшие должности: во-первых, сочувствовать существующему государственному строю; иметь большие способности к выполнению обязанностей, сопряженных с должностью; в-третьих, отличаться добродетелью и справедливостью, соответствующими каждому виду го­сударственного строя. если недисциплинирован один, недисциплинированно и все государство.

 Первым условием для обеспечения существования госу­дарства является совокупность граждан;

мы должны перечислить задачи государства: пропитание; ремесла; оружие (оружие необходимо для участников государственного общения как для поддержания власти против неповинующихся внутри государ­ства, так и против внешних врагов, если они попытаются нанести обиду); также известный запас денежных средств для собственных надобностей и для военных нужд; попечение о религиозном культе; решение о том, что полезно и что спра­ведливо в отношениях граждан между собой.

 

Благо при всех обстоятельствах зависит от соблюдения двух условий: одно из них — правильное установление задачи и конеч­ной цели всякого рода деятельности, второе — отыскание всякого рода средств, ведущих к конечной цели. Может случиться, что оба этих тре­бования будут противоречить друг другу, и может случиться, что они будут совпадать, ведь иногда цель определена прекрасно, но соверша­ются ошибки в средствах, ведущих к ее достижению; в другой раз име­ются все средства, ведущие к достижению цели, но сама цель постав­лена плохо.

 

Н. МАКИАВЕЛЛИ 

Государь

Все государства, все державы были и суть либо республики, либо государства, уп­равляемые единовластно. Последние могут быть либо унаследованны­ми — если род государя правил долгое время, либо новыми. Новым может быть либо государство в целом; либо его часть, присоединенная к унаследованному государству вследствие завоевания. Новые государства разделяются на те, где подданные привыкли повиноваться государям, и те, где они искони жили свободно; государства приобретаются либо своим, либо чужим оружием, либо милостью судьбы, либо доблестью.

 У государя, унаследовавшего власть, меньше причин и меньше необходимости притеснять подданных, почему они и платят ему большей любовью, и если он не обнаруживает чрезмерных пороков, вызывающих ненависть, то закономерно пользуется благорасположе­нием граждан. Давнее и преемственное правление заставляет забыть о бывших некогда переворотах и вызвавших их причинах, тогда как вся­кая перемена прокладывает путь другим переменам.

 Трудно удержать власть новому государю. И даже наследному госу­дарю, присоединившему новое владение — так что государство стано­вится как бы смешанным, —прежде всего вследствие той же естественной причины, какая вызывает пере­вороты во всех новых государствах. А именно: люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого. Что опять-таки естественно и закономерно, так как завоеватель притесняет новых подданных, налагает на них раз­ного рода повинности и обременяет их постоями войска, как это неиз­бежно бывает при завоевании. И таким образом наживает врагов в тех, кого притеснил, и теряет дружбу тех, кто способствовал завоеванию, ибо не может вознаградить их в той степени, в какой они ожидали, но не может и применить к ним крутые меры, будучи им обязан — ведь без их помощи он не мог бы войти в страну, как бы ни было сильно его войско.

В первом случае удержать завоеванное нетрудно, в особенности если новые подданные и раньше не знали свободы. Чтобы упрочить над ними власть, достаточно искоренить род прежнего государя, ибо при общности обычаев и сохранении старых порядков ни от чего другого не может произойти беспокойства.

Другое отличное средство — учредить в одном-двух местах колонии, связующие новые земли с государством завоевателя. Кроме этой есть лишь одна возможность — разместить в стране значительное количе­ство кавалерии и пехоты. Колонии не требуют больших издержек, уст­ройств и содержание их почти ничего не стоят государю, и разоряют они лишь тех жителей, чьи поля и жилища отходят новым поселенцам.

 По каковому поводу уместно заметить, что людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести. Если же вместо колоний поставить в стране войско, то содержание его обойдется гораздо доро­же и поглотит все доходы от нового государства, вследствие чего при­обретение обернется убытком; к тому же от этого пострадает гораздо больше людей, так как постои войска обременяют все население, отче­го каждый, испытывая тяготы, становится врагом государю, а также враги могут ему повредить, ибо хотя они и побеждены, но остаются у себя дома. содержание подобного гарнизона вредно, тогда как учреждение колоний полезно.

Благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же — воздерживаться по мере сил, но не более. И даже пусть государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех пороках, без которых трудно удержаться у власти, ибо мы найдем немало такого, что на первый взгляд кажется добродетелью, а в действительности пагубно для государя и, наоборот: выглядит как порок, а на деле доставляет го­сударю благополучие и безопасность.

великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность.

Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпа­ли причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А бла­говидный предлог нарушить обещание всегда найдется. Примеров тому множество: сколько мирных договоров, сколько соглашений не вступи­ло в силу или пошло прахом из-за того, что государи нарушали свое слово, и всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Од­нако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обман­щиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены бли­жайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить.

По возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла.

государь должен бдительно следить за тем, чтобы с языка его не сорвалось слова, не исполненного пяти названных добродетелей. Пусть тем, кто видит его и слышит, он предстанет как само милосердие, верность, прямодушие, человечность и благочести.

Государь, как отчасти сказано выше, должен следить за тем, чтобы не совершить ничего, что могло бы вызвать ненависть или презрение подданных. Если в этом он преуспеет, то свое дело он сделал, и прочие его пороки не представят для него никакой опасности. Нена­висть государи возбуждают хищничеством и посягательством на добро и женщин своих подданных. Ибо большая часть людей довольна жиз­нью, пока не задеты их честь или имущество; так что недовольным может оказаться лишь небольшое число честолюбцев, на которых нетрудно найти управу. Презрение государи возбуждают непостоянством, легко­мыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих ка­честв надо остерегаться как огня, стараясь, напротив, в каждом действии являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость.

К пра­вителю, внушившему о себе такое понятие, будут относиться с почте­нием; а если известно, что государь имеет выдающиеся достоинства и почитаем своими подданными, врагам труднее будет напасть на него или составить против него заговор. Ибо государя подстерегают две опаснос­ти — одна изнутри, со стороны подданных, другая извне — со стороны сильных соседей. С внешней опасностью можно справиться при помощи хорошего войска и хороших союзников; причем тот, кто имеет хорошее войско, найдет и хороших союзников. А если опасность извне будет уст­ранена, то и внутри сохранится мир при условии, что его не нарушат тай­ные заговоры. Но и в случае нападения извне государь не должен терять присутствия духа, ибо, если образ его действий был таков, как я говорю, он устоит перед любым неприятелем.

Государь может не опасаться заговоров, если пользуется благоволением народа, и, наоборот, должен бояться всех и каждого, если народ питает к нему вражду и ненависть.

Ничто не может внушить к государю такого почтения, как военные предприятия и необычайные поступки.

Величию государя способствуют также необычайные распоряжения внутри государства.

Государя уважают также, когда он открыто заявляет себя врагом или другом, т.е. когда он без колебаний выступает за одного против дру­гого — это всегда лучше, чем стоять в стороне.

Лучше избегать союза с теми, кто силь­нее тебя, Ибо в случае победы сильного союзника ты у него в руках, госу­дари же должны остерегаться попадать в зависимость к другим государям.

Государь должен также выказывать себя покровителем дарований, привечать одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве.

Он должен также занимать народ празднествами и зрелищами в подходящее для этого время года. Ува­жая цехи, или трибы, на которые разделен всякий город, государь дол­жен участвовать иногда в их собраниях и являть собой пример щедрости и великодушия, но при этом твердо блюсти свое достоинство и величие, каковые должны присутствовать в каждом его поступке.

Немалую важность имеет для государя выбор советников, а каковы они будут, хороши или плохи, — зависит от благоразумия государей. Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность. Если же они не таковы, то и о государе за­ключат соответственно, ибо первую оплошность он уже совершил, вы­брав плохих помощников.

Есть один безошибочный способ узнать, чего стоит помощник. Если он больше заботится о себе, чем о государе, и во всяком деле ищет своей выгоды, он никогда не будет хорошим слугой государю, и тот ни­когда не сможет на него положиться. Ибо министр, в чьих руках дела государства, обязан думать не о себе, а о государе и не являться к нему ни с чем, что не относится до государя. Но и государь со своей стороны должен стараться удержать преданность своего министра, воздавая ему по заслугам, умножая его состояние; привязывая его к себе узами бла­годарности, разделяя с ним обязанности и почести, чтобы тот видел, что государь не может без него обходиться, и чтобы, имея достаточно богатств и почестей, не возжелал новых богатств и почестей, а также чтобы, занимая разнообразные должности, убоялся переворотов.

 

Нет другого способа оградить себя от лести, как внушив людям, что, если они выскажут тебе всю правду, ты не будешь на них в обиде, но, когда каждый сможет говорить тебе правду, тебе перестанут оказы­вать должное почтение.

Поэтому благоразумный государь должен избрать третий путь, а именно: отличив нескольких мудрых людей, им одним предоставить право высказывать все, что они думают, но только о том, что ты сам спрашиваешь, и ни о чем больше; однако спрашивать надо обо всем и выслушивать ответы, решение же принимать самому и по своему ус­мотрению. На советах с каждым из советников надо вести себя так, чтобы все знали, что, чем безбоязненнее они выскажутся, тем более угодят государю; но вне их никого не слушать, а прямо идти к намеченной цели и твердо держаться принятого решения. Кто действует иначе, тот либо поддается лести, либо, выслушивая разноречивые советы, часто меняет свое мнение, чем вызывает неуважение подданных.

Таким образом, государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы. Однако сам он должен широко обо всем спрашивать, о спрошенном терпеливо выслушивать правдивые ответы и, более того, проявлять беспокойство, замечая, что кто-либо почему-либо опасается говорить ему правду. Многие полагают, что кое-кто из государей, слывущих муд­рыми, славой своей обязаны не себе самим, а добрым советам своих приближенных, но мнение это ошибочно. Ибо правило, не знающее ис­ключений, гласит: государю, который сам не обладает мудростью, бес­полезно давать благие советы, если только такой государь случайно не доверится мудрому советнику, который будет принимать за него все ре­шения. Но хотя подобное положение и возможно, ему скоро пришел бы конец, ибо советник сам сделался бы государем. Когда же у государя не один советник, то, не обладая мудростью, он не сможет примирить раз­норечивые мнения; кроме того, каждый из советников будет думать лишь о собственном благе, а государь этого не разглядит и не примет меры. Других же советников не бывает, ибо люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость. Отсюда можно заключить, что добрые советы, кто бы их ни давал, родятся из мудрости государей, а не мудрость государей родится из добрых советов.

 

 

Т. ГОББС