Понятие политического

М.ВЕБЕР

Политика как призвание и профессия

 

Политика, судя по всему, означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства, между группами людей, ко­торые оно в себе заключает.

Можно заниматься политикой «по случаю», так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия. Политиками «по случаю» являемся все мы, когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление. Политиками «по совместительству» являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правление партийно-политических союзов, которые занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первостепенным «делом жизни».

Есть два способа сделать из политики свою профессию: либо жить «для» политики, либо жить «за счет» политики и «политикой». Тот, кто живет «для» политики, в каком-то внутреннем смысле тво­рит «свою жизнь из этого»: либо наслаждается властью, либо черпает из нее свое внутренне равновесие. «За счет» политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода.

Если государством руководят люди, которые живут для политики, то власть представляет собой плутократию (власть богатых), т.к. эти люди уже богаты и им не надо наживаться на политике.

При этом профессиональный политик, живущий за счет политики, может быть чисто пребендарием (Pfrunder), или оплачиваемым чиновником. Однако не стоит забывать, что существует тенденции, противостоящие превращению современного чиновничества в сословие лиц наемного труда, высококвалифицированных специалистов духовного труда. Без этого возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и пошлого мещанства.

Превращение политики в профессиональную деятельность, в которой требуются навыки в борьбе за власть и знание ее методов, обусловило разделение общественных функционеров на две категории: с одной стороны, чиновники-специалисты (Fachbeamte), с другой — «политические» чиновники. «Политические» чиновники в собственном смысле слова, как правило, внешне характеризуются тем, что в любой момент могут быть произвольно перемещены и уволены.

Подлинная профессия настоящего чиновника — не должна быть политика. Он должен управлять прежде всего беспристрастно — данное требование применимо даже к так называемым политическим управленческим чиновникам, — по меньшей мере официально, коль скоро под вопрос не поставлены государственные интересы, т.е. жизненные интересы господствующего порядка. Sine ira et studio, т.е. без гнева и пристрастия, должен он вершить дела.

Можно сказать, что в основном три качества являются для политика решающими: страсть, чувство ответственности, глазомер. Страсть в смысле ориентации на существо дела (Sachlichkeit), страстной самоотдачи делу, тому богу или демону, который этим делом повелевает. Ответственность - главная путеводная звезда. Решающее психологическое качество политика — глазомер, способность с внутренней собранностью и спокойствием поддаться воздействию реальностей, иными словами, требуется дистанция по отношению к вещам и людям. «От­сутствие дистанции» только как таковое — один из смертных грехов всякого политика. Политику необходимо избегать тщеславия. В конечном счете в сфере политики есть лишь два рода смертного греха: уход от су­щества дела и — что часто, но не всегда то же самое — безответственность. Тщеславие, т.е. потребность по возможности часто самому появляться на переднем плане, сильнее всего вводит политика в искуше­ние совершить один из этих грехов или оба сразу.

Деятельность политика должна иметь внутреннюю опору, нельзя, чтобы этот смысл — служение делу — отсутствовал. Как должно выглядеть это дело— вопрос веры. Он может служить целям национальным или общечеловеческим, социальным и этическим или культурным и т.п.

Каково же тогда действительное отношение между этикой и политикой?

Мы должны уяснить себе, что всякое этически ориентированное поведение может подчиняться двум фундаментально различным, непримиримо противоположным максимам: оно может быть ориентиро­вано либо на «этику убеждения», либо на «этику ответственности». Различие между ними заключается в том, что следуя убеждению человек уповает на результат, а следуя ответственности он заранее расплачивается за предвидимые последствия.

Главное средство политики — насилие, а сколь важно напряжение между средством и целью с этической точки зрения очень спорный вопрос. Так например, этика ответсвенности по идее не допускает аморальных средств для достижения цели, но при этом, цель может быть такая, что она перешагнет всю аморальность средств (например, последняя кровопролитная атака во имя установления мира). Т.о. невозможно напялить один колпак на этику убеждения и этику ответственности или этически декретировать, какая цель должна освящать какое средство, если этому принципу вообще делаются какие-то уступки. Кто хочет заниматься политикой вообще и сделать ее своей единст­венной профессией, должен осознавать данные этические парадоксы и свою ответственность за то, что под их влиянием получится из него самого. Он, я повторяю, спутывается с дьявольскими силами, которые подкарауливают его при каждом действии насилия.

К. ШМИТТ

Понятие политического

 

Понятие государства предполагает понятие политического. Государство есть политический статус народа, организованного в территориальной замкнутости – это предварительное описание, а не определение понятия государства. Но здесь, где речь идет о сущности политического, это определение и не требуется. Государство есть особого рода состояние народа, которое в решающем случае оказывается наиважнейшим (mabgebend), а потому в противоположность многим мыслимым индивидуальным и коллективным статусам это просто статус, статус как таковой. Оба признака, входящие в это представление: статус и народ, — получают смысл лишь благодаря более широкому признаку, т.е. политическому, и, если неправильно понимается сущность политического, они становятся непонятными.

Приравнивание «государственного к политическому» неправильно и вводит в заблуждение. Определить понятие политического можно, лишь обнаружив и установив специфически политические категории, такие, которые есть в морали (добро – зло), экономике (рентабельность – нерентабельность), эстетике (прекрасное – безобразное) и т.д. Так есть ли такие категории в политике? К.Шмитт назвал их политические действия и мотивы — это различение друга и врага.

Смысл различения друга и врага состоит в том, чтобы обозначить высшую степень интенсивности соединения или разделения, ассоциации или диссоциации; это различение может существовать теоретически и практически независимо оттого, исполь­зуются ли одновременно все эти моральные, эстетические, экономи­ческие или иные различения. Не нужно, чтобы политический враг был морально зол, не нужно, чтобы он был эстетически безобразен, не дол­жен он непременно оказаться хозяйственным конкурентом, а может быть, даже окажется и выгодно вести с ним дела. Он есть именно иной, чужой, и для существа его довольно и того, что он в особенно интенсив­ном смысле есть нечто иное и чуждое, так что в экстремальном случае возможны конфликты с ним, которые не могут быть разрешены ни предпринятым заранее установлением всеобщих норм, ни приговором «непричастного» и потому «беспристрастного» третьего.

Понятие «друг» и «враг» следует брать в их конкретном, экзистен­циальном смысле, а не как метафоры или символы; к ним не должны подмешиваться, их не должны ослаблять экономические, моральные и иные представления, и менее всего следует понимать их психологичес­ки, в частно-индивидуалистическом смысле, как выражение приватных чувств и тенденций. Итак, враг не конкурент и не противник в общем смысле. Враг также и не частный противник, ненавидимый в силу чувства антипатии. Враг, по меньшей мере эвентуально, т.е. по реальной возможности, — это только борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности. Далее автор говорит о политическом в сознании человека. Так, политическим может быть – отождествление государства и политики, политическим может быть антагонизм внутри государства и, наконец, эти самые пресловутые «враги и друзья». Такое отношения к политическому в результате приводит к следующим феноменам: во-первых, все политические понятия, представления и слова имеют полемический смысл; они предполагают конкретную противоположность, привязаны к конкретной ситуации, последнее следствие которой есть разделение на группы «друг — враг», и они становятся пустой и призрачной абстракцией, если эта ситуация исчезает. Такие слова, как «государство», «республика», «общество», «класс» и т.д., непонятны, если неизвестно кто in konkreto должен быть поражен, побеж­ден, подвергнут отрицанию и опровергнут посредством именно такого слова; во-вторых, зачастую политическое приравнивается к партийно-политическому, это возможно, если при этом партийно-политическое не теряет той самой основы деления на друга и врага, ведь зачастую, патрийное превращает политическое в нудную бюрократическую машину по добыванию денег.

Далее автор вводит понятие «борьбы» политической. Борьба политическая отличается от других родов борьбы (духовной борьбы, экономической конкуренции и т.п.) тем, допускает именно кровопролитие, т.е. войну. Но война - есть только крайняя реализация вражды. Ей не нужно быть чем-то повседневным, чем-то нормальным, но ее и не надо воспринимать как нечто идеальное или желательное, а скорее, она должна оставаться в наличии как реальная возможность, покуда смысл имеет понятие врага.

Однако политическое бытие — это не только кровавая война, а всякое политическое действие —не просто действие военное и боевое, поэтому «друг — враг» как критерий различения тоже отнюдь не означает, что определенный народ вечно должен быть другом или врагом определенного другого народа или что нейтральность невозможна или не могла бы иметь политического смысла. В конечном счете, политическое должно быть направлено на избежание войны между врагами и установление нейтралитета, однако, конечно, мир – это идеальное состояние, которое пока недостижимо. Мир, в котором была бы полностью устранена и исчезла бы возможность такой борьбы, окончательно умиротворенный земной шар, стал бы миром без различения друга и врага и вследствие этого миром без политики.

Политическое может извлекать свою силу из различных сфер человеческой жизни, из религиозных, экономических, моральных и иных противоположностей; политическое не означает никакой собственности – это единство. При этом государство как наиважнейшее политическое единство сконцентри­ровало у себя невероятные полномочия: возможность вести войну и тем самым открыто распоряжаться жизнью людей. Но эффект, производимый нормальным государством, состоит прежде всего в том, чтобы ввести полное умиротворение внутри государства и принадлежащей ему территории, установить спокойствие, безопасность и порядок.

В данном отрывке также автором приводятся идеи о том, что как только какой-либо народ говорит о том, что у него больше нет врагов, то он просто становиться на строну какого-то своего врага.

Также автор рассуждает о тенденции превращения любой противоположности (особенно экономической) в политический конфликт. Мы и сами можем это заметить, когда в существующих реалиях, политика все больше зависит от экономики.

 

Ч. МЕРРИАМ

Новые аспекты политики

Автор начинает повествование с перечисления достижений в политики, которые были достигнуты в «эпоху» естественного права:

1. Стремление к сравнению разных типов политических идей, институтов, процессов и т.д.

2. Стремление к более глубокому анализу экономических сил и их отношения к политическим процессам.

3. Стремление к рассмотрению социальных сил в их связи с политическими процессами.

4. Стремление к исследованию географической среды и ее влияния на политические феномены и процессы.

5. Стремление к более глубокому изучению массы фактов этнического и биологического характера и их отношения к политическим силам.

6. Взятые вместе, эти устремления устанавливают другое отношение между политическими феноменами и всем их окружением, как социальным, так и физическим.

7. Стремление к изучению происхождения политических идей и институтов.

8. Стремление к более широкому использованию количественного измерения политических явлений.

9. Политическая психология была предзнаменованием, но не получила за все это время соответствующего развития.

Основные проблемы в политической науке и практике, которые выделяет автор:

1. Парадокс политики заключается в том, что для сохранения объединения в борьбе с внутренними и внешними врагами надо поддерживать в нем дисциплину; однако эта жесткая дисциплина разрушает те жизненные силы инициативы, критицизма и реорганизации, без которых власть объединения может быть утрачена.

2. Из-за разобщенности политических явлений возникают трудности в установлении четких связей между ними.

3. Основной камень преткновения в оценке политического процесса - трудности в отделении личности наблюдателя от социальной ситуации, частью которой он является, и достижения объективного отношения исследователя к рассматриваемым явлениям. Политологи часто не только становились пропагандистами, но и подчиняли своей цели — защите и достижению националистических целей — деятельность всех других ученых.

4. Трудности в освоении механизма четкого измерения политических феноменов. Вплоть до самого последнего времени оно было упрощенным и неразборчивым. Только с развитием современной статистики появились определенная четкость и точность в политическом фактологическом материале.

5. Четвертая трудность заключается в отсутствии того, что в естествознании называется контролируемым экспериментом. Вместе с тем реальные политические процессы постепенно воспроизводятся в различных точках мира и на разных стадиях. В случае повторения этих процессов можно возобновить наблюдения и тем самым проверить сделанные заключения. Для этого, однако, необходимо отработать более точный механизм.

Думается, мы стоим на пороге весьма важных изменений в масштабах и методах исследования политики, а возможно, общественных наук в целом. В чем бы ни заключались другие достижения, два, как выясняется, неизбежны. Одно касается интенсификации исследований, другое — усиления интеграции научных изысканий в сфере политических отношений (ЭТО И ЕСТЬ, ПО МНЕНИЮ АВТОРА НОВЫЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИКИ).

Большинство изучающих систему правления так широко рассредоточились по исследовательскому полю, не отличаясь склонностью к скрупулезному, потальному анализу проблем, без которого невозможно их глубокое понимание (это и есть, как я поняла интенсификация исследований). Таким же образом, видимо, происходит и глубокая интеграция самих общественных наук, которые в ходе необходимого процесса дифференциации нередко были слишком изолированы друг от друга. Имея дело с такими серьезными проблемами, как наказание и предотвращение преступлений, алкоголизм, вызывающий споры вопрос о миграции людей и т.д. становится ясно, что ни факты, ни разработки экономической науки, ни политология, ни история не могут поодиночке дать им адекватный анализ и интерпретацию.

Далее в трактате идет речь о глобальной интеграции всех сфер и наук (духовных, экономических и политических) и о необходимости усиления исследований в них.

Свободный дух, взгляд в будущее, освобождение от ставших тесными границ, огромные творческие возможности технологии, повышение результативности исследований, решение жизненно важных проблем, взвешенные утверждения, более интенсивный характер исследований насущных вопросов, тесные контакты с другими общественными и естественными науками — все это позволит сделать чисто политическое важнейшим средством интеллектуального влияния на прогресс человечества, обеспечит сознательный контроль над его эволюцией.

В любом случае это задача не одного дня.

 

Р.АРОН