Глава XXIIi человек в религиозном и нерелигиозном мировоззрениях

Древние и новые определения человека сходятся в том, что он — мыслящее существо. Человек изначально предстает сам для себя вопросом. В древности мысль удаленных друг от друга народов сформулировала этот вопрос и наметила проблемы, которые определяют человековедение. «Что есть человек, — спрашивает библейский Псалмопевец, — что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посе [300] щаешь его?» (Пс. 8:5; см. также Евр. 2:6). «...Откуда мы родились? чем живем? и где основаны?.. — требует ответа «Шветашватара-упанишада» (1.1),—...кем ведомые существуем мы в смене счастья и иных обстоятельствах?» (Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 80). В мифах, религиозных и философских памятниках разных народов зафиксированы представления о сущности человека, его существовании, природе, о его месте в мироздании, о соотношении в нем духовного и телесного, о его происхождении и назначении.

Специфика религиозной антропологии

 Специфика религиозной антропологии состоит прежде всего в том, что сущность, существование, природа, назначение человека понимаются исходя из признания высшего сакрального первоначала (духов, богов, божества или единого личного Бога) и его особых взаимоотношений с человеком. В иудаизме, христианстве и исламе Бог наделяется способностью творить из ничего и одним усилием воли. Эквивалентными этому учению являются представления ряда восточных религий о столь же всемогущем порождении абсолютным первоначалом (Брахман, Дао, Ади-Будда и т. п.) мира и человека. Представляя духов и богов по своему образу и подобию, человек сознает себя их творением.

Согласно Библии, человек — это венец творения, образ и подобие Бога (см.: Быт. 1: 26 — 27; 1 Кор. 11:7). Поставленный господином над животными и растениями, он должен заботиться о них, возделывать землю и нести ответственность за жизнь на ней (см. Быт. 1: 28; 2:15;Ïñ. 8:7—9). Образцовым для христианской антропологии стало определение Василия Кесарийского (330 — 379): «Человек есть разумное творение Бога, созданное по образу его Творца» (Цит. по: Журнал Московской Патриархии. 1972. № 1. С. 34), «тварь, получившая повеление стать богом» (Цит по: Григорий Богослов. Ч. IV. М., 1844. С. 104). В этой форме осознавались свобода человека, его способность к самоопределению, к высшим духовным ценностям, его совесть и ответственность. Сходные представления присущи и антропологиям других религий. В Коране человек осмысливается к «наместник» Бога на земле (2:8), одаренный высшими знаниями (2:29 — 32). В буддизме человек занимает исключительное место в иерархи всех существ, так как только он имеет возможность преодолеть оковы сансары и достичь нирваны, стать Буддой. В этой сакрализованной форме религиозные учения о человеке описывают положение индивида в обществе, его возможности, меру социальной свободы, становление личности. В буддийской, христианской, мусульманской антропологиях содержатся учения о единстве человеческого рода, единосущии человечества, учения, отразившие стихийное и сознательное движение к достижению все большего единства, «вселенскости жизни людей».

Религиозные учения предстают как попытка гармонизировать противоречие существования и сущности человека. В христианстве че [301] ловек выступает как субъект грехопадения и объект спасения, социальное отчуждение выводится из представления об отпадении человека от единства с божественным первоначалом. Отпадение человека от изначального сакрального единства понимается как деградация природы человека, ее глубокое повреждение или полное извращение. Оно влечет за собой смерть, болезни, тяжкий труд, крушение замыслов («тщету»), вражду, убийство, войны и другие бедствия. В человеке, оторвавшемся от общения с божеством, пребывающем в неподлинном состоянии (в грехе, в сансаре и т. п.), нарушается гармония сил: плоть восстает против души, против духа, чувства противоборствуют уму.

Утраченное сакральное единство становится идеалом человеческого совершенствования, осознается как назначение человека. Спасение, причастность к божественному, примирение с божеством предстают как смысл человеческого существования. В качестве полного осуще­ствления этого идеала в буддизме изображаются будды и бодхисаттвы, в христианстве — Богочеловек Иисус Христос, который есть «образ Бо­га невидимого» (Кол. 1:15) и является совершенным человеком, вто­рым Адамом, в котором люди вступают в отношение богосыновства и соделываются «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1: 4).