До-христианская история терминов «ипостась», «природа», «сущность»

О применении философских понятий «ипостась», «природа» и «сущность» в христианской догматике

 

 

Реферат

 

Руководитель: о. Игорь Чабанов

Семинарист: А. Конев, I курс  

 

Санкт-Петербург

2005

О применении философских понятий «ипостась», «природа» и «сущность» в христианской догматике

Доникейский период

До-христианская история терминов «ипостась», «природа», «сущность»

Термин @ÛF\" (сущность) восходит к причастию настоящего времени женского рода от глагола «быть» (gÆ:\), и имеет два основных значения:

1) субстанция (@ÛF\", substantia) как первооснова существующего, обусловливающая бытие конкретных вещей и явлений, но сама ни от чего не зависящая и являющаяся причиной самой себя;

2) естество ((NbF4F, natura, essentia ) как всеобщие, необходимые, устойчивые, закономерные, внутренние связи, присущие данному предмету. Сущность (в обоих значениях) раскрывается рассудку в явлении (внешние свойства и признаки предмета, постигаемые в его эмпирическом, чувственном познании), но постигается разумом.

В своей работе «Государство» (кн. VI, 509 b) Платон употребляет слово @ÛF\" в контексте того, что идея блага всему даёт бытие и сущность [1] (JÎ gÉ<"4 6"Â J< @ÛF\"<). Слово @ÛF\" («сущность») здесь употреблено в аккузативе. Во всяком случае, видно, что ούσίά в данном случае не является полным синонимом бытия (gÉ<"4). В диалоге «Софист» термин «сущность» употреблен Платоном как синоним для Æ*X", то есть близко по смыслу к латинскому essentia. Аристотель позднее употреблял @ÛF\" как технический термин, но Платон далёк от такой четкости. Выдающийся французский неотомист Этьен Жильсон указывает[2], что перевод этого платоновского термина вызывает небеспочвенные колебания: «Его можно переводить и как “сущность” (essentia) и как “отдельное сущее” (substantia). Однако ни один из этих двух вариантов перевода не передаёт смысла оригинала: @ÛF\" есть то, что поистине обладает бытием, потому что всегда пребывает тем, что оно есть»[3].

Жильсон пишет: «Предложенное далее в Софисте (247 b) временное определение сущего: то, что способно действовать или претерпевать, — всего лишь указывает признаки, по которым узнаётся присутствие некоторой вещи, некоторого τι»[4]. Жильсон отмечает, что, пла­тоновское το όνопределяется через оппозицию к το γινυόμενου: бытие есть противоположность становления[5]. «Знаменательно, что на вопрос: что есть бытие? — Платон неизменно отвечает описанием определённого способа бытия. Для него бытие воз­можно лишь там, где присутствует возможность понимания, осмысления (intelligibilite). Можно ли сказать о вещи, что она есть, если мы не в со­стоянии сказать, что именно она есть? Итак, для того, чтобы некая вещь обладала бытием, необходимо, чтобы она пребывала неизменной. При­знать, что вещь изменяется — значит констатировать, что она уже не есть то, чем была, и становится тем, чего ещё нет. Как же можно познать в качестве сущего то, что постоянно изменя­ется в нечто иное? Таким образом, в доктрине Платона тесно связаны между собой три понятия: бытия, осмысляемости и неизменности. Лишь то заслуживает имени сущего, что неизменно остаётся одним и тем же и представляет собой предмет возможного осмысления… То, что в мышлении Платона остаётся постоянным, невзирая ни на какие повороты его диалектики, — это равноценность терминов gÉ<"4 (быть) и gÉ<"4 J4, gÉ<"4τι των Ðντων (быть чем-то, быть чем-то из сущих).»[6]

В Аристотелевской философии значения «субстанция» и «природа» (или, иначе говоря, «естество») соответственно передаются с помощью терминов первой (πρäτη @ÛF\") и второй сущности (*XLJgD" @ÛF\").

В «Метафизике», книге V, главе VIII Стагирит пишет, что сущности «не сказываются о субстрате, но все остальное сказывается о них; то, что, находясь в таких вещах, которые не сказываются о субстрате, составляет причину их бытия, например душа — причина бытия живого существам»[7].

Термин @ÛF\" в значении сущего-самого-по-себе, или сущего первой категории, Аристотель определяет в V главе своих «Категорий» следующим образом: «Сущность, называемая так в самом основном, первичном и безусловном смысле, — это та, которая не говорится ни о каком подлежащем и не находится ни в каком подлежащем, например, «этот человек, эта лошадь»[8]. Кристоф Шёнборн пишет: «К заключению, что должно иметься нечто как последний объект атрибуции, можно прийти как на основе языка, так и путём размышлений… Аристотель только то называет сущностью, субстанцией, что является конечным объектом всех суждений, и он отличает сущность от обстоятельств и определений, которые могут быть ей приписаны; последние называются у него акциденциями (J FL:$g$X6J")».[9]

Далее в тех же «Категориях» Аристотель даёт определение второй сущности: «А вторыми сущностями называются те, к которым как к видам принадлежат сущности, называемые так в первичном смысле, — и эти виды, и их роды; например, отдельный человек принадлежит к виду «человек», а род для этого вида – «живое существо». Поэтому о них говорят как о вторых сущностях, например «человек» и «живое существо»»[10]. Такой смысл термина «сущность» уже со времен Цицерона и Сенеки переводили на латинский язык словом essentia.

Интересен комментарий Жильсона: «Смысл Аристотелевой реформы состоял именно в том, чтобы сделать предметом философии не постигаемую мыслью иде­альную сущность, а реальное сущее как таковое. У Аристотеля @ÛF\", реальность, — это уже не Идея, но отдельное существование (субстан­ция), заслуживающее этого имени.
Чтобы оценить значение Аристотелевой революции, достаточно сравнить, как Платон и Аристотель реша­ют проблему первого начала всех вещей. Приступая к этой проблеме, Платон начинает с анализа действитель­но­сти, из которой выделяет умо­постигаемый элемент, а затем поднимается по ступеням умопостигае­мого к тому, что оказывается первым умопостигаемым. Это Благо-само-по-себе — Идея, то есть фактически гипостазированная абстракция. Ари­стотель же, отправляясь от данной в чувственном опыте конкретной субстанции, то есть от существующего, начинает, напротив, с выявле­ния активного начала её бытия и действия, а затем восходит от одного онтологического состояния к другому, вплоть до сущего, которое нахо­дится в самом первом онтологическом состоянии. Это чистый акт. Он становится отныне высшей реальностью, потому что только он вполне заслуживает имени сущего. От него зависит всё остальное, ибо всё ос­тальное подражает ему в вечно возобновляющемся усилии имитировать в потоке времени его неподвижную актуальность.»[11]

Вторичными «усиями» (dXLterai @ÛF\"4) называют виды, в которых первые «усии» существуют с соответствующими родами; таким образом «этот человек» есть человек по виду, а животное по роду».