Современный русский капитализм в экономике

Согласно официальной статистике (в 2000-е гг. (до кризиса 2008-2009 гг.) страна переживала небывалый подъем экономики. Между тем в этот период не удалось преодолеть ни сырьевую структуру экономики, ни нарастающую технологическую деградацию производства, ни пропасть между бедностью и богатством. Искусственный характер "роста", достигнутого за счет благоприятной конъюнктуры мирового рынка энергоносителей, отражает плачевное состояние фонда основного капитала страны.

Основной капитал, основные фонды [fixed capital, fixed assets] — “одна из составляющих (другая — капитал оборотный) производительного капитала, полностью и многократно используемая в производстве товара, переносящая свою стоимость на новый продукт по частям в течение длительного срока и возвращаемая предпринимателю в денежной форме также по частям”. Часто это понятие трактуется так: О. к. — материальные активы, используемые в деятельности фирмы, однако при нормальном течении событий не предназначенные для потребления или превращения в денежную наличность. Термины О. к. и О. ф. относятся к принадлежащим фирме или иному экономическому объекту материально-вещественным ценностям, действующим в течение длительного времени. Сюда включаются здания, сооружения, машины, оборудование и транспортные средства, рабочий и продуктивный скот и др. В ходе экономических реформ в России к этому перечню начинает присоединяться и земля (стоимость которой прежде не учитывалась при оценке основных фондов).

О. ф. разделяются на производственные и непроизводственные. О. ф. в денежном выражении — основные средства.

В 2007 г., по оценкам независимых экспертов, коэффициент выбытия фондов превышал коэффициент их ввода в действие в 2, 24 раза. Ежегодно остаточная стоимость основного капитала, измеренная в восстановительных ценах, снижается на 2, 75% [11]. Не менее значимы и показатели качества. Даже официальная статистика свидетельствует, что в середине 2000-х гг. средний срок жизни оборудования в российской промышленности превысил 20 лет [8]. Данные официальной статистики предполагают, что в 2000-е гг. физический износ, а не отставание от передовых технологий, был главной причиной замены оборудования российскими компаниями. При этом неэффективная техника продолжала широко применяться. Большинство российских предприятий покупает отечественное новое и бывшее в употреблении оборудование, которое менеджеры считают неконкурентоспособным в сравнении с импортным [4]. Таким образом, эмпирическим фактом является то, что в течение девяти лет широко разрекламированного экономического "подъема" инвестиции российских компаний не позволили ни приостановить сокращение фонда основного капитала страны, ни замедлить его технологическую деградацию. В связи с этим главной загадкой отечественного капитала является вопрос о том, почему ему выгодны неэффективные, т. е. низкие по уровню и ущербные по качеству, инвестиции.

Инвестиции - (нем. Investition, от лат. investio - одеваю) - денежные средства, ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права, иные права, имеющие денежную оценку, вкладываемые в объекты предпринимательской и (или) иной деятельности в целях получения прибыли и (или) достижения иного полезного эффекта (ФЗ "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" от 25 февраля 1999 г.).;

Ответ на этот главный вопрос не могут дать "неоклассические" функции изокванты и изокосты, предполагающие, что накопление капитала определяется технологическими факторами и безличными силами рынка. В действительности для понимания причин ущербного характера инвестиций российских компаний необходимо, прежде всего, выявить специфические социальные интересы, которым подчинена их деятельность. Полагаю, что путь к решению этой задачи открывает методология "восхождения от абстрактного к конкретному" Гегеля и Маркса, своеобразное толкование которой было дано университетской школой Н. А. Цаголова.

Цаголовская методология затрагивает много вопросов. Для поставленной выше задачи основополагающее значение имеет введенное Н. А. Цаголовым разграничение экономических отношений на исходное, основное и производное. В то время как исходное образует всеобщую форму экономических отношений данного способа производства, основное определяет его цель. В случае с капитализмом эта цель состоит в извлечении прибавочной стоимости. Все остальные экономические отношения вытекают из этого основного. Применение этой логики к анализу современного российского капитализма требует, прежде всего, определить, какую конкретную форму принимает прибавочная стоимость в наших условиях.[2]

В литературе по внутрифирменному управлению в современной России широко признано, что в нашей стране формальные права собственности невозможно реализовать, если они не подкреплены неформальным контролем над активами. Лица, располагающие подобным контролем, получили название крупных инсайдеров.

Инсайдер (англ. insider) — член какой-либо группы людей, имеющей доступ к информации, недоступной широкой публике. Термин используется в контексте, связанном с секретной, скрытой или какой-либо другой закрытой информацией или знаниями: инсайдер — это член группы, обладающий информацией, имеющейся только у этой группы.

В современном запутанном мире, с его обилием информации, понятие инсайдерских данных распространено как источник последовательного и верного управления. В данной ситуации, инсайдер противопоставляется внешнему специалисту. Специалист может обеспечить всесторонний теоретический анализ, который будет затем основой для экспертного заключения, а инсайдер обладает реальной информацией «из первых рук».

К ним могут относиться как собственники контрольного пакета акций, так и топ-менеджеры, формально являющиеся наемными работниками, или чиновники, временно возглавляющие госкорпорацию. Механизм неформального контроля отображен на рис. 2.

 

На рисунке представлена инфраструктура контроля крупных инсайдеров над предприятиями, под которой понимается сеть формальных и неформальных (главным образом) институтов, обеспечивающих контроль доминирующей группы над активами.

В них можно выделить внешние и внутренние элементы. К первым относится запутанная схема владения активами через цепочку офшорных фирм, лоббирование деловых интересов через связи с коррумпированным чиновничеством и так называемые "крыши" - патронаж со стороны правоохранительных органов, частных охранных предприятий (ЧОПов) и криминальных структур. Главное назначение внешних элементов инфраструктуры контроля - защита доминирующего положения крупных инсайдеров от покушений конкурентов.

К внутренним элементам инфраструктуры относятся: высокая централизация принятия управленческих решений, намного превышающая стандарты развитых стран; раздутые контрольно-ревизионные органы; внутренние службы безопасности. Главное назначение этих институтов - подавление оппортунизма наемных работников и рабочего протеста, обеспечение контроля крупных инсайдеров над финансовыми потоками предприятия.

Инфраструктура контроля крупных инсайдеров выражает специфику российской модели управления, характеризующейся нераздельностью или слиянием прав собственности и функций управления. Она представляет собой набор инструментов, обеспечивающих силовое господство российского крупного капитала над наемным трудом. Таким образом, для отечественного крупного бизнеса характерна опора на внеэкономическое принуждение.

Преимущественно неформальный характер контроля над активами в России порождает фундаментальную нестабильность положения крупных инсайдеров. В самом деле, неформальные права невозможно закрепить законом и передавать по наследству, но всегда можно оспорить. Волны перераспределения "прав собственности" периодически прокатываются по экономике. Их главным инструментом являются враждебные поглощения, включая широкое применение рейдерства, или квазинационализация.

Неустойчивость положения крупных инсайдеров порождает краткосрочность временного горизонта их управленческих стратегий. Именно этот фактор в решающей степени определяет господствующий тип дохода, доминирующий в российском бизнесе. В литературе все чаще определяют его как инсайдерскую ренту, т. е. доход доминирующей на предприятии группы, присваиваемый за счет контроля над его финансовыми потоками. Ее надо отличать от предпринимательской прибыли, которая определяется разностью совокупных затрат и выручки.

Инсайдерская рента может извлекаться как за счет источников прибыли, так и за счет некоторых статей затрат. Ее можно увеличить, урезая фонд оплаты труда и оклада менеджмента, сокращая инвестиции, избегая налогов, растрачивая амортизационные отчисления, не оплачивая поставки, расхищая кредиты и т. д.

Рента (нем. Rente, франц. rente, от позднелат. rendita, лат. reddita — отданная назад, возвращенная), вид дохода, регулярно получаемого с капитала, земли, имущества и не связанного с предпринимательской деятельностью.

 Инсайдерская рента выражает отношения эксплуатации наемного труда. Исторически она восходит к росту привилегий бюрократии в советской экономике, выражавшим отношения неформального частного присвоения на базе государственной собственности. Эти неформальные отношения были закреплены в ходе приватизации.

Инсайдерскую ренту можно трактовать как конкретную форму прибавочной стоимости, присущей современному российскому капитализму на нынешней стадии его исторического развития. Такое понимание позволяет применить методологию Н. А. Цаголова к анализу современной российской экономики. Будучи конкретной формой прибавочной стоимости, инсайдерская рента выражает основную цель отечественного крупного бизнеса, определяющую отношения труда и капитала, инвестиционные стратегии, структуру цен в экономике, межотраслевой перелив капитала, технологическую структуру народного хозяйства и многое другое. В результате современный российский капитализм предстает как целостная экономическая система, как общественный строй, характеризуемый внутренней логикой и единством.

Извлечение инсайдерской ренты порождает целую систему социальных конфликтов на предприятии. Большинство российских акционерных обществ не платит никаких дивидендов своим акционерам и осуществляет другие нарушения прав мелких акционеров. В ответ рынок систематически недооценивает стоимость акций отечественных компаний. Извлечение инсайдерской ренты подрывает положение рабочих, вызывая: снижение их реальной заработной платы, повышение уравнительности в оплате труда, ликвидацию социальной инфраструктуры предприятий и т. д. По той же причине происходит и урезание окладов менеджмента отечественных компаний. Кроме того, карьера управленцев чаще определяется не их квалификацией и деловыми качествами, а принадлежностью к доминирующей группе. Результатом становятся редкие примеры рабочего протеста, а чаще - широкое распространение оппортунизма рабочих и управленцев, которые воруют сырье и продукцию предприятий, работают "налево" на заводском оборудовании, за "откаты" заключают невыгодные фирме контракты и т. д.

По существу рабочие-несуны и менеджеры-оппортунисты превращаются в мелких инсайдеров, присваивающих свою (мелкую) долю ренты за счет предприятия. Крупные инсайдеры отвечают на это развитием инфраструктуры контроля, т. е. усилением подавления трудового коллектива.

Конфликт по поводу распределения дохода российских компаний позволяет проследить влияние инсайдерской ренты на цены и инвестиции частного сектора российской экономики.

Структура цены российской компании отражает распределение создаваемого фирмой дохода, определяющего величину инвестиций. Сокращение финансовых потоков предприятия подрывает предложение инвестиционных фондов. Здесь решающую роль играет временной горизонт крупных инсайдеров. Чем он короче, тем большая величина средств изымается с предприятия, вплоть до полного прекращения каких-либо инвестиций. Затраты на инфраструктуру контроля также выступают важным ограничителем накопления соответствующих фондов.

Чем острее внутрифирменные конфликты, тем больше средств надо выделить для усиления механизмов подавления противостоящих крупным инсайдерам социальных групп. Это прямой вычет средств из инвестиционных фондов.

Извлечение инсайдерской ренты подрывает и спрос на инвестиции. Чем короче временной горизонт доминирующей группы, тем меньше устанавливаемые нормативы сроков самоокупаемости инвестиционных проектов, тем жестче ограничения по их стоимости и ожидаемой доходности. Подобное означает, что значительная часть потенциально выгодных для компании проектов отвергается, поскольку прибыль от вложений ожидается за пределами временного горизонта крупных инсайдеров. Подрыв предложения инвестиционных фондов и спроса на них означает, что пересечение этих функций, определяющее величину и характер капиталовложений, происходит на уровне гораздо ниже объективно возможного. Кроме того, снижается и качество осуществляемых инвестиций, что предопределяется выбором в пользу их более краткосрочных вариантов.

Подрыв функций предложения инвестиционных фондов и спроса на них порождает ущербные инвестиционные стратегии отечественных компаний. Результаты некоторых опросов менеджмента предприятий свидетельствуют, что среди их участников доля компаний, предпринимавших какие-либо инвестиции в 1999-2007 гг., колебалась от 60 до 75%.

Примечательно, что даже в начале 2008 г., т. е. на девятом году формального роста экономики и еще до начала кризисного спада, более 30% опрошенных организаций не осуществляло никаких капиталовложений вообще. При этом в начале 2006 г. менее 10% обследованных предприятий делали инвестиции, позволяющие обеспечить полноценную модернизацию производства. Остальные осуществляли лишь частичное улучшение производственных мощностей, сохраняли достигнутый уровень или же технологически деградировали.

Структура цен в российской экономике также подчинена максимизации инсайдерской ренты. Самые сильные группировки крупных инсайдеров сложились в экспортном, прежде всего в энергосырьевом, секторе российской экономике, а также в черной и цветной металлургии, на некоторых предприятиях химической промышленности, транспорте, в банковской системе. Рост цен в этих отраслях существенно превышает среднеотраслевой. В результате капитал перетекает из сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности в добывающую промышленность и трансакционный сектор. Присвоенные в качестве инсайдерской ренты средства оседают на зарубежных счетах крупных инсайдеров. Тем самым разрушаются такие отрасли, как машиностроение, определяющие технический прогресс страны и ее место на мировом рынке.

Даже финансовая и денежная политика страны подчинена максимизации инсайдерской ренты. Огромный бюджетный профицит 2000-х гг. и денежная эмиссия в России использовались для скупки валюты, "излишки" которой стерилизовались в стабилизационном фонде. Эта политика имела целью вовсе не обеспечение благополучия будущих поколений, а поддержание валютного курса, выгодного экспортерам, т. е. самым сильным группировкам крупных инсайдеров.

Находит свое объяснение и взяточничество. Его экономическая природа состоит в инвестициях во внешние элементы инфраструктуры контроля, без которой частная собственность в нашей стране, как уже сказано, не приносит дохода. Таким образом, взятка представляет собой элемент кругооборота капитала и непобедима без вмешательства государства в основы частной собственности, прежде всего олигархической, сложившейся в нашей стране.

Метод "восхождения от абстрактного к конкретному" в том виде, в каком он был обобщен Н. А. Цаголовым, позволяет проследить основные причинно-следственные связи, характеризующие развитие современного российского капитализма.

Анализ был начат с российской модели управления предприятием. Именно она придала доходу отечественных капиталистов форму инсайдерской ренты. Эта конкретная форма прибавочной стоимости является "генетическим кодом" российского капитализма, воплотившимся во всех его основных органах.

Извлечение инсайдерской ренты определяет цели предприятий, распределение национального дохода, систему межи внутрифирменных конфликтов, временной горизонт управления, инвестиционные стратегии компаний, структуру цен народного хозяйства и экономический рост. Сказанное выше вплотную подводит к разработке модели планово-рыночного хозяйства, в котором устанавливается социальный контроль над крупным капиталом, а регулирование цен, прибыли и заработной платы обеспечивает выполнение долгосрочных условий экономического роста.[1]