Жизнь и творчество А.И.Солженицина

Александр Исаевич Солженицын родился в 1918 году в Кисловодске; отец его происходил из крестьянского рода, мать — дочь пастуха, ставшего впоследствии зажиточным хуторянином. После средней школы Солженицын закончил в Ростове-на-Дону физико-математический факультет университета, одновременно поступил заочником в Московский институт философии И литературы. Не закончив в нем двух курсов, он ушел на войну, с 1942 по 1945 год командовал на фронте батареей, был награжден орденами и медалями. В феврале 1945 года в звании капитана Солженицын был арестован за критику Сталина и осужден на восемь лет, из которых почти год провел под следствием и в пересылке, три — в тюремном НИИ и четыре самых трудных — на общих работах в политическом Особлаге. Затем был сослан в Казахстан “навечно”, однако в феврале 1957 года был реабилитирован. После выхода из заключения Солженицын работал школьным учителем в Рязани. После появления в 1962 году произведения “Один день Ивана Денисовича” он был принят в Союз писателей. Но следующие работы вынуж1 ден был отдавать в “самиздат” или печатать за рубежом. В 1969 году Солженицын был исключен из Союза писателей, а в 1970 году — удостоен Нобелевской премии по литературе. В 1974 году в связи с выходом первого тома “Архипелага ГУЛАГ” писатель был насильственно выдворен из России. До 1976 года Солженицын жил в Цюрихе, затем перебрался в американский штат Вермонт, природой напоминающий среднюю полосу России. В 1994 году Солженицын и его семья возвратились на Родину.
Хотя сам писатель и утверждал, что наиболее влекущая его в литературе форма — “полифоническая с точными приметами времени и места действия”, из пяти его крупных вещей, как это ни удивительно, романом в полном смысле является “В круге первом”, ибо “Архипелаг ГУЛАГ” согласно подзаголовку — “опыт художественного исследования”: эпопея “Красное колесо”— “повествование в отмеренных сроках”. “Раковый корпус”, по авторской воле.— повесть. “Один день Ивана Денисовича” — рассказ.
Роман “В круге первом” писался тринадцать лет и имел семь редакций. Сюжет состоит в том, что дипломат Володин звонит в американское посольство, чтобы сказать о том, что через три дня в Нью-Йорке будет украден секрет атомной бомбы. Подслушанный и записанный на пленку разговор доставляют на “шарашку” — научно-исследовательское учреждение в системе МГБ, в котором заключенные создают методику распознания голосов. Смысл романа разъяснен зэком: “Шарашка — высший, лучший, первый круг ада”. Володин дает другое разъяснение, вычерчивая на земле круг: “Вот видишь круг? Это — отечество. Это — первый круг. А вот второй, он шире. Это — человечество. И первый круг не входит во второй. Тут заборы пред рассудков. И выходит, что никакого человечества нет. А только отечества, отечества, и разные у всех...”
В повести “Раковый корпус” Солженицын выдвинул свою версию “возбуждения рака”: сталинизма, красного террора, репрессий.
В рассказе “Один день Ивана Денисовича” образ Ивана Денисовича сложился из образа солдата Шухова, воевавшего с автором на фронте, общего опыта пленников и личного опыта автора в Особом лагере, где он работал каменщиком.
На первых страницах автор отправляет читателя вместе с Шуховым в барак, санчасть, столовую, штабной барак, кроме БУРа. Мы узнаем жизнь зэка изнутри. Здесь иная шкала ценностей. Восемь лет лагерной жизни приучили Шухова быть внимательным ко всякой мелочи, ибо от этого зависит благополучие, здоровье и сама жизнь лагерника. Вот он, воспользовавшись оплошностью повара, “закосил” две лишние миски каши; вот подобрал по дороге кусок ножовки, чтобы заточить из него сапожный ножичек. Когда мы читаем в конце повести, что Шухов засыпал “вполне удоволенный”, это вызывает у нас чувство сострадания. Удачи Шухова проявились в том, что он избежал лагерных напастей: “не посадили... не выгнали... не попался... не заболел”. Время действия обозначено январем 1951 года.
Герои повести, разделившие одну судьбу с Иваном Денисовичем, появляются в повести незаметно. Это бригадир Тюрин, кавторанг Буйновский, герой Бухенвальда Сенька Клевшин, Цезарь Маркович, мальчонка Гопчик... Крестьяне, солдаты, интеллигенты, они думают о многом по-разному.
До войны Шухов работал в колхозе, кормил семью (жену и двух девочек). Воевал с честью. После ранения не пошел в медсанбат, вернулся в строй. После окружения армии бежал из плена, выбрался к своим. Тут его и обвинили в измене: мол, задание немецкой разведки выполнял. Если бы не подписал приговор с такой формулировкой, его бы расстреляли. Опыт, который не прошел для Шухова даром: надо соблюдать лагерный режим, поклоняться надзирателю, не препираться с конвоем. Но при этом он мало поступался своей гордостью, совестью, честью. Шухову помогают его житейская мудрость и практическая смекалка, лукавство и знание, что чего стоит.
В лагерных условиях обнаруживается ценность простейших материальных элементов жизни: еды, одежды, крыши над головой. Новым ботинкам Ивана Денисовича посвящено большущее пояснение. Обстоятельно рассказывается о табаке, о каше. Еду автор описывает подробно. “Не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином”. Лишняя пайка хлеба — не просто поддержка для организма, но и средство независимости от начальства. Пока сыт и силы еще есть для работы — ив голову не придет унижаться и выпрашивать. Шухов всегда рад разжиться хлебом, но сохраняя свое достоинство. Он запомнил слова опытного лагерника Куземина: “В лагере вот кто погибает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”.
Автор с уважением говорит о бессребреничестве Ивана Денисовича. Получая для Цезаря посылку, он не выпрашивает у него свою долю и даже не завидует ему.
В Бога Шухов не верит. Он верит в себя, в свой труд, в товарищей по бригаде, в бригадира Тюрина. Шухов знает, как относиться к конкретной работе.
Пол в надзирательской он вымыл слегка, небрежно. Но накладке стены он испытывает гордость мастера, вдохновение от работы. Здесь Шухову даже жаль, что время быстро идет и пора кончать работу. Бережно относится он к инструменту. Как был бы нужен Шухов в своей деревне, где после воины мужики наперечет. Получая письма от жены, ШуХов переживает, как там с сенокосом. Осуждает легкие заработки красилей. В Шухове сохранились сердечное отношение к людям, доброта, отзывчивость. Ему платят тем же.
Второй главный герой повести — бригада. В повести чувствуется гордость за коллективный труд. В 104-й ни ссор, ни вздора. Когда Татарин уводит Шухова мыть пол в надзирательской, тот уверен, что товарищи приберегут ему завтрак. Шухов отдает вторую миску каши кавторангу. Все переживают за кав-торанга, когда его уводят *в БУР.
Этот рассказ Солженицына сохраняет свое познавательное значение и по сей день. Он поражает жестокостью и прямотой своей правды. Публикация рассказа была общественно-политическим событием.
Рассказ “Матренин двор”, напечатанный в 1963 году, полностью автобиографичен. Жизнь Матрены Васильевны и обстоятельства ее воспроизведены писателем правдиво и достоверно. Истинное название деревни — Мальцеве Курловского района Владимирской области. Изначальное название рассказа “Не стоит село без праведника” — ключ к пониманию замысла автора и идеи произведения.
Сюжет рассказа прост. Учитель, приехавший в деревню глубинной России после жизненных мытарств, поселился в доме Матрены, который был “с четырьмя оконцами в ряд на холодную, не красную сторону, крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком”. Матрена была одинока, четверть века проработала в колхозе, часто хворала, но инвалидом не считалась. Получив пенсию, она зашила под подкладку своего пальто 20 рублей на похороны, Матрена необыкновенно трудолюбива и бескорыстна. Она помогает всем и безвозмездно, потому и не нажила себе никакого добра, кроме козы, кошки да фикусов. Так, она отдала часть своего дома на вывоз приемной дочери и ее мужу, когда тем надо было построить себе жилье. Она сама помогала разбирать бревна и грузить их на сани. На железнодорожном переезде “сани развалились”, и Матрена погибла, придавленная налетевшим паровозом.
Оставшуюся часть дома и “добро” растащили “близкие”.
“Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно, она не скопила имущества к смерти”.
“Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самым праведник, без которого, по пословице, не стоит село.
Ни город.
Ни вся земля наша”.
Творчество Солженицына притягивает мыслящего читателя правдивостью, болью за происходящее и прозорливостью.

32."Арзхипелаг ГУЛАГ". Новизна жанра.

"Арзхипелаг ГУЛАГ" краткий пересказ

Александр Солженицын
Архипелаг ГУЛаг
ЧАСТЬ 1. ТЮРЕМНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

В эпоху диктатуры и окружённые со всех сторон врагами, мы иногда проявляли ненужную мягкость, ненужную мягкосердечность.
Крыленко, речь на процессе «Промпартии»
Глава 1. Арест

Те, кто едут Архипелагом управлять — попадают туда через училища МВД. Те, кто едут Архипелаг охранять — призываются через военкоматы. А те, кто едут туда умирать, должны пройти непременно и единственно — через арест.

Традиционный арест — это ночной звонок, торопливые сборы и многочасовой обыск, во время которого нет ничего святого. Ночной арест имеет преимущество внезапности, никто не видит, скольких увезли за ночь, но это не единственный его вид. Аресты различаются по разным признакам: ночные и дневные; домашние, служебные, путевые; первичные и повторные; расчленённые и групповые; и ещё десяток категорий. Органы чаще всего не имели оснований для ареста, а лишь достигали контрольной цифры. Люди, имевшие смелость бежать, никогда не ловились и не привлекались, а те, кто оставались дожидаться справедливости, получали срок.

Почти все держались малодушно, беспомощно, обречённо. Всеобщая невиновность порождает и всеобщее бездействие. Иногда главное чувство арестованного — облегчение и даже радость, особенно во время арестных эпидемий. Священника, отца Ираклия, 8 лет прятали прихожане. От этой жизни священник так измучился, что во время ареста пел хвалу Богу. Были люди, подлинно политические, которые мечтали об аресте. Вера Рыбакова, студентка социал-демократка, шла в тюрьму с гордостью и радостью.

Глава 2. История нашей канализации

Один из первых ударов диктатуры пришёлся по кадетам. В конце ноября 1917 партия кадетов была объявлена вне закона, и начались массовые аресты. Ленин провозгласил единую цель «очистки земли российской от всяких вредных насекомых». Под широкое определение насекомых попадали практически все социальные группы. Многих расстреливали, не доведя до тюремной камеры. Не считая подавления знаменитых мятежей (Ярославский, Муромский, Рыбинский, Арзамасский), некоторые события известны только по одному названию — например, Колпинский расстрел в июне 1918. Вслед за кадетами начались аресты эсеров и социал-демократов. В 1919 году расстреливали по спискам и просто сажали в тюрьму интеллигенцию: все научные круги, все университетские, все художественные, литературные и всю инженерию.

С января 1919 года была расширена продразвёрстка, это вызвало сопротивление деревни и дало обильный поток арестованных в течение двух лет. С лета 1920 на Соловки отправляют множество офицеров. В 1920-21 происходит разгром тамбовского крестьянского восстания, руководимого Союзом Трудового Крестьянства. В марте 1921 на острова Архипелага были отправлены матросы восставшего Кронштадта, а летом был арестован Общественный Комитет Содействия Голодающим. В том же году уже практиковались и аресты студентов за «критику порядков». Тогда же расширились аресты социалистических инопартийцев.

Весной 1922 года Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией решила вмешаться в церковные дела. Был арестован патриарх Тихон и проведены два громких процесса с расстрелами: в Москве — распространителей патриаршего воззвания, в Петрограде — митрополита Вениамина, мешавшего переходу церковной власти к живоцерковникам. Были арестованы митрополиты и архиереи, а за крупной рыбой шли косяки мелкой — протоиреи, монахи и дьяконы. Все 20-е и 30-е годы сажались монахи, монашенки, церковные активисты и просто верующие миряне.

Все 20-е годы продолжалось вылавливание уцелевших белых офицеров, а также их матерей, жён и детей. Вылавливались также все прежние государственные чиновники. Так лились потоки «за сокрытие соцпроисхождения» и за «бывшее соцположение». Появляется удобный юридический термин: социальная профилактика. В Москве начинается планомерная чистка — квартал за кварталом.

С 1927 года полным ходом пошла работа по разоблачению вредителей. В инженерской среде прошла волна арестов. Так в несколько лет сломали хребет русской инженерии, составлявшей славу нашей страны. В этот поток прихватывались и близкие, связанные с обречёнными, люди. В 1928 году в Москве слушается громкое Шахтинское дело. В сентябре 1930 судятся «организаторы голода» — 48 вредителей в пищевой промышленности. В конце 1930 проводится безукоризненно отрепетированный процесс Промпартии. С 1928 года приходит пора рассчитываться с нэпманами. А в 1929-30 годах хлынул многомиллионный поток раскулаченных. Минуя тюрьмы, он шёл сразу в этапы, в страну ГУЛаг. За ними полились потоки «вредителей сельского хозяйства», агрономов — всем давали 10 лет лагерей. Четверть Ленинграда была «расчищена» в 1934-35 годах во время Кировского потока. И наконец, поток «Десятого пункта», он же АСА (Антисоветская Агитация) — самый устойчивый из всех — не пресекался никогда.

Всей многолетней деятельности Органов дала силу всего одна статья Уголовного Кодекса 1926 года, Пятьдесят Восьмая. Не было такого поступка, который не мог быть наказан с помощью 58-й статьи. Её 14 пунктов, как веер, покрыли собой всё человеческое существование. Эта статья с полным размахом была применена в 1937-38 годах, когда Сталин добавил в уголовный кодекс новые сроки — 15, 20 и 25 лет. В 37-м году был нанесён крушащий удар по верхам партии, советского управления, военного командования и верхам самого НКВД. «Обратный выпуск» 1939 года был невелик, около 1-2% взятых перед этим, но умело использован для того, чтобы всё свалить на Ежова, укрепить Берию и власть Вождя. Вернувшиеся молчали, они онемели от страха.

Потом грянула война, а с нею — отступление. В тылу первый военный поток был — распространители слухов и сеятели паники. Тут же был и поток всех немцев, где-либо живших в Советском Союзе. С конца лета 1941 года хлынул поток окруженцев. Это были защитники отечества, которые не по своей вине побывали в плену. В высоких сферах тоже лился поток виновников отступления. С 1943 и до 1946 продолжался поток арестованных на оккупированных территориях и в Европе. Честное участие в подпольной организации не избавляло от участи попасть в этот поток. Среди этого потока один за другим прошли потоки провинившихся наций. Последние годы войны шёл поток военнопленных, как немецких, так и японских, и поток русских эмигрантов. Весь 1945 и 1946 годы продвигался на Архипелаг большой поток истинных противников власти (власовцев, казаков-красновцев, мусульман из национальных частей, созданных при Гитлере) — иногда убеждённых, иногда невольных.

Нельзя умолчать об одном из сталинских указов от 4 июня 1947 года, который был окрещён заключёнными, как Указ «четыре шестых». «Организованная шайка» получала теперь до 20 лет лагерей, на заводе верхний срок был до 25 лет. 1948-49 годы ознаменовались небывалой даже для сталинского неправосудия трагической комедией «повторников», тех, кому удалось пережить 10 лет ГУЛАГа. Сталин распорядился сажать этих калек снова. За ними потянулся поток «детей врагов народа». Снова повторились потоки 37-го года, только теперь стандартом стала новая сталинская «четвертная». Десятка уже ходила в детских сроках. В последние годы жизни Сталина стал намечаться поток евреев, для этого и было затеяно «дело врачей». Но устроить большое еврейское избиение Сталин не успел.

Глава 3. Следствие

Следствие по 58-й статье почти никогда не было выявлением истины. Его целью было согнуть, сломить человека, превратить его в туземца Архипелага. Для этого применялись пытки. Человека пытали бессонницей и жаждой, сажали в раскалённую камеру, прижигали руки папиросами, сталкивали в бассейн с нечистотами, сжимали череп железным кольцом, опускали в ванну с кислотами, пытали муравьями и клопами, загоняли раскалённый шомпол в анальное отверстие, раздавливали сапогом половые части. Если до 1938 года для применения пыток требовалось какое-то разрешение, то в 1937-38 ввиду чрезвычайной ситуации пытки были разрешены неограниченно. В 1939 году всеобщее разрешение было снято, но с конца войны и в послевоенные годы были определённые категории арестантов, к которым пытки применялись. Перечня пыток не существовало, просто следователю нужно было выполнить план. И он выполнялся всеми возможными способами.

Но в большинстве случаев, чтобы получить нужные показания от заключенного, пытки были не нужны. Достаточно было нескольких хитрых вопросов и правильно составленного протокола. Подследственные не знали своих прав и законов, на этом и основывалось следствие. Выжить мог только сильный духом человек, который поставил точку на своей прошлой жизни. Когда меня арестовали, я ещё не знал этой премудрости. Только потому воспоминания о первых днях ареста не грызут меня раскаянием, что избежал я кого-нибудь посадить. Я подписал обвинительное заключение вместе с 11-м пунктом, который обрекал меня на вечную ссылку.

Глава 4. Голубые канты

Практически любым служащим Органов (Служители Голубого Заведения, Голубые канты) владели два инстинкта: инстинкт власти и инстинкт наживы. Но даже у них были свои потоки. Органы тоже должны были очищаться. И короли Органов, и тузы Органов, и сами министры клали голову под свою же гильотину. Один косяк увёл за собой Ягода, второй вскоре потянул недолговечный Ежов. Потом был косяк Берии.

Глава 5. Первая камера — первая любовь

Для арестованного всегда на особом счету его первая камера. Пережитое в ней не имеет ничего сходного во всей его жизни. Не пол и грязные стены вызывают любовь арестанта, а люди, с которыми он разделил первое в жизни заключение.

Моей первой любовью стала камера № 67 на Лубянке. Самые тяжёлые часы в шестнадцатичасовом дне нашей камеры — два первых, насильственное бодрствование с шести часов, когда нельзя вздремнуть. После оправки нас возвращают в камеру и запирают до шести часов. Потом мы делим скудную пайку, и только теперь начинается день. В девять часов — утренняя проверка, за ней — полоса допросных вызовов. Двадцатиминутной прогулки ждём с нетерпением. Не повезло первым трём этажам Лубянки — их выпускают на нижний сырой дворик, зато арестантов 4-го и 5-го этажей выводят на крышу. Раз в 10 дней нам выдают книги из лубянской библиотеки. Библиотека Большой Лубянки составлена из конфискованных книг. Здесь можно было читать книги, запрещённые на воле. Наконец и обед — черпак супа и черпак жидкой кашицы, ужин — ещё по черпаку кашицы. После него — вечерняя оправка, вторая за сутки. А потом вечер, полный споров и шахматных партий. И вот трижды мигает лампа — отбой.

Второго мая Москва лупила тридцать залпов, а девятого мая обед принесли вместе с ужином — только по этому мы догадались о конце войны. Не для нас была та победа.

Глава 6. Та весна

Весна 45-го года стала весной русских пленников, только не они изменили Родине, а Родина — им. Она предала их, когда правительство сделало всё возможное для проигрыша войны, когда покинула в плену, когда накинула удавку сразу после возвращения. Побег на родину из плена тоже приводил на скамью подсудимых. Побег к партизанам только оттягивал расплату. Многие вербовались в шпионы только для того, чтобы вырваться из плена. Они искренне считали, что их простят и примут. Не простили. Шпиономания была одной из основных черт сталинского безумия. Только власовцы не ждали прощения. Для мировой истории это явление небывалое: чтобы несколько сот тысяч молодых людей подняли оружие на своё Отечество в союзе со злейшим его врагом. Кто же больше виноват — эта молодёжь или Отечество?

А ещё в ту весну много сидело в камерах русских эмигрантов. Тогда прошёл слух об амнистии в честь великой победы, но я её не дождался.

Глава 7. В машинном отделении

27-го июля ОСО постановило дать мне восемь лет исправительно-трудовых лагерей за антисоветскую агитацию. ОСО изобрели в 20-х годах, когда в обход суду были созданы Тройки ГПУ. Имена заседателей знали все — Глеб Бокий, Вуль и Васильев. В 1934 году Тройку переименовали в ОСО.

Глава 8. Закон — ребёнок

Кроме громких судебных процессов существовали и негласные, и их было намного больше. В 1918 году существовал официальный термин: «внесудебная расправа». Но и суды тоже существовали. В 1917-18 годах были учреждены рабочие и крестьянские Революционные Трибуналы; создан Верховный Революционный Трибунал при ВЦИК, система Революционных железнодорожных Трибуналов и единая система Революционных Трибуналов войск Внутренней Охраны. 14 октября 1918 года товарищ Троцкий подписал указ о создании системы Революционных Военных Трибуналов. Они имели право немедленной расправы с дезертирами и агитаторами. ВЦИК же имел право вмешиваться в любое судебное дело, миловать и казнить по своему усмотрению неограниченно.

Известнейшим обвинителем громких процессов (а потом разоблачённым врагом народа) был тогда Н.В.Крыленко. Его первым судом над словом было дело «Русских Ведомостей» 24 марта 1918 года. С 1918 до 1921 — дело трёх следователей московского трибунала, дело Косырева, дело «церковников». В деле «Тактического центра» было 28 подсудимых; дочь Толстого, Александра Львовна, была осуждена на три года лагерей. По делу Таганцева в 1921 году ЧК расстреляло 87 человек. Так восходило солнце нашей свободы.

Глава 9. Закон мужает

Процесс Главтопа (май 1921) — первый, который касался инженеров. Богат был гласными процессами 1922 год. В феврале — дело о самоубийстве инженера Ольденборгера; московский церковный процесс (26 апреля — 7 мая); петроградский церковный процесс (9июня — 5 июля). На процессе эсеров (8июня — 7 августа) судили 32 человека, которых защищал сам Бухарин, а обвинял Крыленко.

Глава 10. Закон созрел

В конце 1922 года около 300-т виднейших русских гуманистов были высланы из страны — советская Россия была освобождена от гнилой буржуазной интеллигенции. В шахтинском деле (18 мая — 15 июня 1928) было 53 подсудимых. Затем — процесс «Промпартия» 25 ноября — 7 декабря 1930 года. 1-9 марта 1931 года состоялся процесс Союзного Бюро Меньшевиков. Ко многим делам приложил руку Бухарин. Сам он был арестован в 1937. Подобные спектакли были слишком дороги и хлопотны, и Сталин решил больше не пользоваться открытыми процессами.

Глава 11. К высшей мере

Смертная казнь в Советской России впервые была отменена 28 октября 1917 года, но с июня 1918 — установлена как новая эра казней. Расстреливали более 1000 человек в месяц. В январе 1920 года смертная казнь снова была отменена, но декрет этот, по распоряжению Ягоды, не распространялся на реввоентрибуналы. Действие декрета было краткосрочным, 28 мая 1920 ВЧК были возвращены права расстрела. В 1927 её снова начали отменять, оставив только для 58-й статьи. По статьям, защищающим частных лиц, по убийствам, грабежам и изнасилованиям, расстрел отменили. А в 32-м была добавлена смертная казнь по закону от «седьмого-восьмого». В одних только ленинградских Крестах ожидало своей участи единовременно 264 смертников. В 1936 году Отец и Учитель переименовал ВЦИК в Верховный совет, а смертную казнь — в высшую меру наказания. В 1939-40 годах было расстреляно по Союзу полмиллиона «политических» и 480 «блатарей». С 1943 вышел указ о повешении. В мае 1947 Иосиф Виссарионович отменил смертную казнь в мирное время, заменив её на 25 лет лагерей. 12 января 1950 года издали противоположный указ — возвратить смертную казнь для «изменников родины, шпионов и подрывников-диверсантов». Так и потянулось одно за другим: 1954 — за умышленное убийство; май 1961 — за хищение государственного имущества и подделку денег, февраль 1962 — за посягательство на жизнь милиционеров, за изнасилования, за взяточничество. И всё это — временно, впредь до полной отмены.

Ни один фантаст не смог бы вообразить смертные камеры 1937 года. Смертники страдали от холода, от тесноты и духоты, от голода, без медицинской помощи. Они месяцами ждали расстрела (академик Вавилов ждал почти год, пока не помиловали).

Глава 12. Тюрзак

Уже с декабря 1917 выяснилось, что без тюрем нельзя, и к 38-му установился официальные термины — тюрзак (тюремное заключение) и ТОН (тюрьма особого назначения). Хорошо было то место заключения, откуда полгода нет связи с внешним миром, и в 1923 году на Соловки перевезли первых заключённых. Хотя и разросся Архипелаг, но и ТОНы не хирели, они понадобились для изолирования социалистов и лагерных бунтарей, а также для содержания самых слабых и больных арестантов. Использовались старые царские тюрьмы и монастыри. В 20-е годы в политизоляторах кормили ещё прилично, а в 31-33 годах питание резко ухудшилось. В 1947 заключённые постоянно испытывали голод. Света в камерах не было и в 30-е, и в 40-е: намордники и армированное мутное стекло создавали в камерах постоянные сумерки. Воздух тоже был нормированный, форточки — на замке. Свидания с родственниками были запрещены в 1937 и не возобновлялись, разрешались только письма. Тем не менее, старые лагерники признавали ТОНы курортом. После ТОНов начинались этапы.

ЧАСТЬ 2. ВЕЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ

Колёса тоже не стоят, Колёса...
Вертятся, пляшут жернова,
Вертятся...
В. Мюллер
Глава 1. Корабли Архипелага

От Берингова пролива и до Босфора разбросаны острова Архипелага. Его порты — пересыльные тюрьмы, его корабли — вагон-заки. Это отлаженная система, её создавали десятки лет. Вагон-зак — это обыкновенный купированный вагон, только купе для арестантов отделены от коридора решёткой. В каждое купе запихивалось по 22 человека, и это был не предел. Всё путешествие продолжалось 3 недели. Всё это время арестантов кормили селёдкой и не давали воды. Политические заключённые смешивались с уголовными и немногие могли устоять против блатарей. Пройдя мясорубку политического следствия, человек был сокрушён не только телом, но и духом, а блатари такого следствия не проходили. Политических грабили не только блатари, конвой и сам стал вором. В 1945-46 годах, когда заключённые тянулись из Европы, не выдерживали и конвойные офицеры. Пассажиры вагон-зака не знали, куда идёт поезд. Многие бросали письма прямо на рельсы, надеясь, что кто-нибудь подберёт, отправит, даст знать родным. Но лучше всего — сразу уяснить, что отсюда не возвращаются. Иногда арестант попадает под «маятник»: конвой за ним не приходит, его везут до конца маршрута, а потом обратно, и при этом не кормят.

Ещё в 20-е годы арестантов гоняли пешими колоннами, но в 1927 Архипелаг стал применять «чёрного ворона», а ласковей — воронка. Много лет они были серые стальные, но после войны их стали красить в весёлые цвета и писать сверху: «Хлеб», «Мясо», а то и «Пейте советское шампанское». Внутри воронок мог быть пустым, со скамьями или с одиночными боксами по бортам. Запихивали туда столько людей, сколько вместится, один на другого, политических вперемежку с блатными, мужчин вместе с женщинами.

Глава 2. Порты Архипелага

Сыны ГУЛАГа могут без труда насчитать до полусотни пересылок — портов Архипелага. Все они похожи неграмотным конвоем; долгим ожиданием на солнцепёке или под дождём; обыском с раздеванием; нечистоплотной стрижкой; холодными банями и зловонными уборными; тесными, душными, тёмными и сырыми камерами; сырым, почти жидким хлебом; баландой, сваренной словно из силоса. На многих пересылках люди оставались месяцами. В 1938 году Котласская пересылка была просто участком земли, разделённая забором на клетки, люди жили под открытым небом и летом, и зимой. Позже там построили двухэтажные срубы, и в них — шестиэтажные нары. Зимой 1944-45 года там умирало по 50 человек в день. Карабас, пересылка под Карагандой, состояла из бараков с земляным полом, а Княж-Погостский пересыльный пункт — из шалашей, построенных на болоте. Кормили там только затирухой из крупяной сечки и рыбных костей. В 37-м году в некоторых сибирских тюрьмах не хватало даже параш. И на всех этапах политическими распоряжаются урки, которых начальник специально отбирает для этого. Но любому новичку пересылка нужна — она приучает его к лагерю, даёт широту зрения. Для меня такой школой была Красная Пресня летом 1945 года.

Глава 3. Караваны невольников

Миллионы крестьян, немцев Поволжья, эмигрантов перевозили красными эшелонами. Куда придёт он, там тот час подымится новый остров Архипелага. И снова зажат арестант между холодом и голодом, между жаждой и страхом, между блатарями и конвоем. От других беспересадочных поездов дальнего следования красный эшелон отличается тем, что севший в него не знает — вылезет ли. Зимами 1944-45 и 1945-46 годов арестантские эшелоны шли без печек и приходили, везя за собой вагон или два трупов. Для перевозок служили не только железные дороги, но и реки. Баржевые этапы по Северной Двине не заглохли и к 1940 году. Арестанты стояли в трюме вплотную не одни сутки. Перевозки по Енисею продолжались десятилетиями. В енисейских баржах были глубокие, тёмные трюмы, куда не спускалась ни охрана, ни врачи. В пароходах, идущих на Колыму всё было как в баржах, только масштаб покрупней. Были ещё и пешие этапы. В день проходили до 25 километров.

Глава 4. С острова на остров

Перевозили арестантов и в одиночку. Это называлось — спецконвой. Переезжать так доставалось немногим, мне же выпало три раза. Спецконвой не надо путать со спецнарядом. Спецнарядник чаще едет общим этапом, а спецконвой — в одиночку. В учётной карточке ГУЛАГа я назвался ядерным физиком и на полсрока попал в шарашку. Поэтому и удалось мне выжить.

Никто не знает числа жителей Архипелага, но мир это очень тесен. Арестантский телеграф — это внимание, память и встречи. В июле меня из лагеря привезли в Бутырки по загадочному «распоряжению министра внутренних дел». Наверное, 75-я камера была лучшей в моей жизни. В ней встречались два потока: свежеосуждённые и специалисты — физики, химики, математики, инженеры — направляемые неизвестно куда. В той камере меня продержали два месяца.

ЧАСТЬ 3. ИСТРЕБИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫЕ

Только ети можут нас понимать, хто кушал разом с нами с одной чашки.
Из письма гуцулки, бывшей зэчки
Глава 1. Персты Авроры

Архипелаг родился под выстрелы «Авроры». Ведущая идея Архипелага — принудительные работы — была выдвинута Лениным в первый месяц революции. 6 июля 1918 года произошло подавление мятежа левых эсеров. С этого исторического дна и началось создание Архипелага. 23 июня была принята «Временная инструкция о лишении свободы», в которой говорилось: «Лишённые свободы и трудоспособные обязательно привлекаются к физическому труду». В феврале 1918 товарищ Ленин потребовал увеличить число мест заключения и усилить уголовные репрессии. Постановления ВЦИК о лагерях принудительных работ состоялись 15 апреля и 17 мая 1919. В декрете о Красном Терроре, подписанном 5 сентября 1918 Петровским, Курским и В.Бонч-Бруевичем, кроме указаний о массовых расстрелах, говорилось: «обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путём изолирования их в концентрационных лагерях».

По окончании гражданской войны роль лагерей принудительного труда в структуре РСФСР усилилась. В 1922 году все места заключения были объединены в единый ГУМЗак (Главное Управление Мест Заключения). Он объединил 330 мест заключения с общим числом лишённых свободы — 80-81 тысяча. Вскоре ГУМЗак СССР переименовывают в ГУИТУ СССР (Главное Управление Исправительно-Трудовых Учреждений), из него-то и получился ГУЛаг.

Глава 2. Архипелаг возникает из моря

Северные Лагеря Особого Назначения (СЛОН) были созданы в июне 1923 в Соловецком монастыре, после того, как оттуда изгнали монахов. К тому времени концентрационные лагеря были признаны недостаточно строгими, и уже в 1921 году были основаны СЛОН. Ворота Соловков — Кемперпункт, пересылка в Кеми. Карантинная рота была одета в обыкновенные мешки с дырами для головы и рук. Мечтой каждого заключённого была одежда стандартного типа, в которую одевали только детколонию. В двухэтажном соборе на Секирной горе были устроены карцеры. Заключённые в них должны были весь день сидеть на жердях, толщиной в руку. А летом голого человека привязывали к дереву, под комаров. Человек был раздавлен духом, ещё и не начав соловецкой жизни. За первые полгода, к декабрю 1923, на Соловках уже собралось более 2000 заключённых, а в 1928 в одной только 13-й роте было 3760 человек. Ещё больше была «17-я рота» — общие кладбищенские ямы.

До 1929 года по РСФСР было «охвачено» трудом лишь от 34 до 41% заключённых. Первый год первой пятилетки (1930), тряхнувший всю страну, тряхнул и Соловки. Теперь самыми страшными для заключённых были командировки на материк. От Кеми на запад по болотам заключённые проложили Кемь-Ухтинский тракт — летом тонули, зимой замерзали. В том же году были проложены дороги на Кольском полуострове. Зимой, за Полярным Кругом, люди рыли землю вручную. Это было ещё до «культа личности».

Архипелаг начал расползаться. Множились побеги. Нельзя было допустить, чтобы сбежавшим помогали. И стали расходиться слухи: что в лагерях — убийцы и насильники, что каждый беглец — опасный бандит. Группа Бессонова (Малзагов, Малбродский, Сазонов, Приблудин) бежала в Англию. Там стали выходить книги, которые изумили Европу, но у нас им не поверили. 20 июня 1929 года на Соловки приехал с проверкой великий пролетарский писатель Максим Горький — и не нашёл тех ужасов, что описаны с английских книгах. В детколонии 14-летний мальчишка выложил ему всю правду. 23-го Горький отплыл, ничего не сделав для заключённых, а мальчика сразу же расстреляли.

С конца 20-х годов на Соловки начали гнать бытовиков и шпану. 12 марта 1929 года на Соловки поступила и первая партия несовершеннолетних. Повесили лозунг: «Заключённый — активный участник социалистического строительства!» и даже придумали термин — перековка. Осенью 1930 был создан соловецкий штаб соревнования и ударничества. Отъявленные воры-рецидивисты вдруг «перековались» и организовали коммуну и «трудколлективы». 58-я статья принималась ни в один коллектив, её слали в далёкие, гиблые места открывать новые лагеря.

Глава 3. Архипелаг даёт метастазы

С 1928 года соловецкий рак стал расползаться по Карелии — на прокладку дорог, на лесоповалы. Лагерные пункты СЛОНа появились во всех точках Мурманской железной дороги. С 1931 года родился знаменитый БелБалтЛаг. Ничто не мешало Архипелагу распространяться по русскому северу. В 1931 было основано Северо-Уральское отделение СЛОНа. На ходу создавалась и новая организация Архипелага: Лагерные Управления, лагерные отделения, лагерные пункты, лагерные участки. Вся 58-я хлынула на север и в Сибирь — освоить и погибнуть.

История Архипелага не нашла почти никакого отражения в публичной письменности Советского Союза. Исключение составляли Беламорканал и Волгоканал. 17 августа 1933 года состоялась «прогулка» 120-ти писателей по только что законченному каналу на пароходе. В результате родилась книга «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» под редакцией Горького, Л.Л.Авербаха и С.Г.Фирина. Через 2-3 года большинство прославленных в ней руководителей были объявлены врагами народа, а «бессмертный труд» был изъят из библиотек и уничтожен.

Для первой великой стройки Архипелага был выбран Беломорканал. Сталину была нужна где-нибудь великая стройка, которая поглотит много рабочих рук и много жизней заключённых. Великий Вождь объявил стройку срочной и отпустил на неё 20 месяцев: с сентября 1931 по апрель1933. Меньше двух лет на постройку 227 километров канала, и ни копейки валюты. Не было ни машин, ни тракторов, ни подъёмных кранов, всё делалось руками ста тысяч заключённых. Для этого северного проекта привезли гидротехников и ирригаторов Средней Азии (их как раз посадили), и они начали делать проект прежде изысканий на местности. Эшелоны зеков прибывали на будущую трассу, где ещё не было ни бараков, ни снабжения, ни инструментов, ни точного плана. Норма была: два кубометра гранитной скалы разбить и вывезти на сто метров тачкой. Только на Беломорканале открылось, что такое подлинный лагерь. Продуваемые бараки, двенадцатичасовой рабочий день, холодная баланда — мутная жижа с головками камсы и отдельными зёрнами пшена. После конца рабочего дня на трассе оставались замёрзшие насмерть люди. К 1 мая 1933 года нарком Ягода доложил любимому Учителю, что канал готов. Большая часть «каналоармейцев» поехала сроить следующий канал — Москва-Волга, который продолжил и развил традиции Беломора.

Глава 4. Архипелаг каменеет

К 1937 году Архипелаг очень укрепился не только за счёт арестованных с воли. Обращались в зеков «спецпереселенцы», те раскулаченные, которые чудом смогли выжить и в тайге, и в тундре — таких ещё остались миллионы. Посёлки «спецпереселенцев» целиком включали в ГЛУЛаг. Это добавление и было главным приливом на Архипелаг в 1937. Режим его ещё более ужесточился, были запрещены трудколлективы, свидания с родными, не выдавались трупы для похорон, отменились профтехкурсы для заключённых. Исправительно-трудовой кодекс 1933 года был забыт на 25 лет. Протянулось вдоль зон электрическое освещение, а в штат были включены охранные овчарки. Все связи с волей были прерваны, дырки заткнуты, изгнаны последние «наблюдательные комиссии». Тогда-то 58-ю загоняли в котлованы, чтобы надёжнее охранять. Не расстался ГУЛаг только с одним: с поощрением шпаны, блатных. Они стали внутренней лагерной полицией, лагерными штурмовиками. Они беспрепятственно грабили, били и душили 58-ю. Так Архипелаг закончил вторую пятилетку.

О начале Великой Отечественной Войны зеки узнали только на следующий день, 23 июня. Радио в зонах упразднили на всё время наших военных неудач. Запретили писать письма домой. На всём Архипелаге с первых дней войны прекратили освобождение 58-й. Уменьшились нормы питания в лагерях: овощи заменялись кормовой репой, крупы — викой и отрубями. Здесь хоронили в войну не меньше, чем на фронте. Для 58-й лагеря военного времени были особенно тяжелы накручиванием вторых сроков. Чем ближе к концу войны, тем более жестоким становился режим для 58-й. Перед финской войной Соловки, ставшие слишком близкими к Западу, влились в создаваемый НорильЛаг, скоро достигший 75 тысяч человек. К предвоенным годам относится и завоевание Архипелагом пустынь Казахстана. Пухнут новообразования в Новосибирской области, в Красноярском крае, в Хакассии, в Бурят-Монголии, в Узбекистане, в Горной Шории, на русском Севере. Не было области без своего лагеря. Целые сёла немцев Поволжья заключаются в зону.

Глава 5. На чём стоит Архипелаг

Архипелаг родился от экономической потребности: Государству нужна была бесплатная и неприхотливая рабочая сила. Уголовный Кодекс 1926 года обеспечил теоретический фундамент. Заставлять заключённого работать по 12-14 часов в сутки — гуманно и ведёт к его исправлению. Смысл существования Архипелага и крепостного права одинаков: это общественные устройства для принудительного и безжалостного использования дарового труда миллионов рабов. Все различия — к выгоде крепостного права. В лагерях ВКП(б) расшифровывали как Второе Крепостное Право(большевиков). Три кита, на которых стоит Архипелаг, это: Котловка, Бригада и Два Начальства. Котловка — это распределение пайка, когда заключённый получал его маленькими порциями, подачками в зависимости от выполненной нормы. Когда котловка не смогла заставить людей работать, была придумана бригада во главе с бригадиром, который попадал в карцер, если бригада не выполняла нормы. Два начальства — это как клещи, как молот и наковальня. В руках одного находилось производство, в руках другого — рабочая сила (рабсила).

Глава 6. Фашистов привезли!

14 августа 1945 года меня перевели в лагерь Новый Иерусалим. В комнатах — голые вагонки без матрасов и белья. Подъём — в четверть пятого, и сразу в столовую за баландой — щами из крапивы без мяса, без жира, даже без соли. В первый день меня, как бывшего офицера, назначают сменным мастером глиняного карьера. Через несколько дней должность эта упраздняется, и я иду копать глину и получаю в лагерной каптёрке линялое тряпьё. Душа у меня была ещё не зэковская, а шкура уже стала зэковской. Мы ещё надеялись на амнистию, но она уже наступила. Амнистировали только бытовиков, а мы («фашисты», как тогда называли 58-ю) их заменяли. Амнистия освобождала 58-ю до трёх лет, которых почти никому не давали. Амнистировали даже дезертиров военного времени. Из-за амнистии не хватало рабочих рук, и меня из карьера «бросили» в цех — толкать вагонетки с кирпичами, потом снова в карьер.

Глава 7. Туземный быт

Вся жизнь туземцев Архипелага состоит из бесконечной работы, из голода, холода и хитрости. Видов общих работ бесчисленное множество, но самая старшая, самая главная работа — лесоповал. В годы войны Лагерники называли лесоповал сухим расстрелом. Нельзя накормить по нормам ГУЛага человека, 13 часов работающего на морозе. Котёл разделялся в зависимости от выполненной нормы, но ударники уходили в землю раньше отказников. А после работы — барак, землянка; на Севере — палатка, кое-как обсыпанная землёй и обложенная тёсом; голые нары в несколько этажей. Мокрую одежду сушили на себе — смены не было. Ночью одежда примерзала к нарам и стенкам палатки. И ещё — вечное лагерное непостоянство жизни: этапы; таинственные перетасовки, переброски и комиссовки; инвентаризация имущества, внезапные ночные обыски, плановые обыски к 1 мая и 7 ноября, и три раза в месяц губительные бани. Отход жизнедеятельности Архипелага — доходяги. Всё, что построено Архипелагом — выжато из них. Ещё одна часть жизни ГУЛага — лагерная санчасть. До 1932 года лагерная санитария подчинялась наркомздраву, и врачи могли быть врачами, но в 32-м они были полностью переданы в ГУЛаг и стали могильщиками. Именно санчать отказывалась констатировать факт избиения и подписывала постановления на посадку в карцер. Членовредителям медицинская помощь вообще не оказывалась, а тяжелобольных не освобождали от работы. Только одно никакая голубая фуражка не может отнять у арестанта — смерть. С осени 1938 по февраль 1939 на одном из Усть-Вымьских лагпунктов из 550 человек умерло 385. На центральной усадьбе Буреполомского лагеря в бараках доходяг в феврале 1943 из 50-ти человек умирало за ночь12. Бельё, обувь, отрепья с умерших снова шли в дело.

Глава 8. Женщина в лагере

Во дворе Красной Пресни мне выпало посидеть рядом с этапом женщин, и я увидел, что они не так истощены, как мы. Равная для всех тюремная пайка и тюремные испытания оказываются для женщин легче, они не так быстро сдают от голода. В лагере, напротив, женщине тяжелее. Приезд в лагерь начинается с бани, где «лагерные придурки» выбирают себе женщин. Так женщине легче сохранить жизнь, но большинство 58-й составляют женщины, для которых этот шаг непереносимее смерти. Облегчает то, что здесь никто никого не осуждает; развязывает то, что у жизни не осталось никакого смысла. По статистике 20-х годов на 6-7 мужчин приходилась одна женщина. Защитой женщины были только явная старость или явное уродство; привлекательность была проклятьем. В Карлаге сидело 6000 женщин, многие из них работали грузчиками. На кирпичном заводе в Кривощёкове женщины вытягивали брёвна из отработанного карьера. Утешения не было и в любви. Инструкции ГУЛага требовали: уличённых в сожительстве немедленно разлучать и менее ценного из двоих отправлять этапом. Лагерная любовь возникала почти не плотская, но от этого она становилась ещё глубже. Лагерных супругов разлучали не только надзор и начальство, но и рождение ребёнка — кормящих матерей содержали в отдельных лагпунктах. После конца кормления мать оправляли по этапу, а ребёнка — в детский дом. Смешанные лагеря существовали от первых лет революции до конца 2-ой мировой войны. С 1946 по 1948 год на Архипелаге прошло великое разделение женщин и мужчин. Женщин погнали на общие работы. Теперь беременность была спасением жизни. Отдельные женские лагеря несли всю тяжесть общих работ, только в 1951 был формально отменён женский лесоповал.

Глава 9. Придурки

Одно из основных понятий Архипелага — это лагерный придурок, тот, кто ушёл с общих работ или вообще не попал на них. По статистике 1933 года они составляли 1/6 часть от общего числа заключённых. В основном, они и выживали в лагерях. Придурки это: повара, хлеборезы, кладовщики, врачи, фельдшеры, парикмахеры, Всевозможные заведующие, бухгалтера, инженеры — всё, занимающие ключевые посты. Они всегда сыты и чисто одеты. После Нового Иерусалима, при перегоне в следующий лагерь, на Калужскую заставу, я соврал, что являюсь нормировщиком. Но моя карьера опять сорвалась, на вторую неделю меня изгнали на общие работы, в бригаду маляров.

Глава 10. Вместо политических

58-я статья перестала быть «политической» и стала статьёй контрреволюционеров, «врагов народа». Глухонемой плотник набрасывает пиджак на бюст Ленина — 58-я, 10 лет; детвора во время игры сорвала какой-то плакат в клубе — двум старшим дали срок. Существовал стандартный набор обвинений, из которого выбиралось подходящее. Чаще всего шёл в ход десятый пункт — антисоветская агитация. Сравниться с ним по общедоступности только 12-й пункт — недонесение. Очень кстати здесь приходились доносы. Вероятно, это небывалое событие в мировой истории тюрем: когда миллионы арестантов сознают, что они невиновны. Но истинные «политические» тоже существовали. В 1950 году студенты ленинградского механического техникума создали партию с программой и уставом. Многих расстреляли, оставшимся дали по 25 лет. 27 октября 1936 года по всей воркутской линии лагерей произошла голодовка троцкистов, которая продолжалась 132 дня. Требование голодающих были приняты, но не выполнены. Чуть позже на Воркуте была ещё одна крупная голодовка (170 человек). Их судьбой был расстрел. Результаты противостояния системе были ничтожны.

Глава 11. Благонамеренные

Большую часть 58-й составляли те, кто, вопреки всему, сохранил коммунистическое сознание. Их убеждения были глубоко личными, и такие люди не занимали высоких постов на воле и в лагере. Иногда они сохраняли убеждённость до конца. Но были и ортодоксы, которые выставляли свою идеологическую убеждённость на следствии, в тюремных камерах, в лагерях. До ареста они занимали крупные посты, и в лагере им приходилось труднее — им было больно падать, испытать такой удар от родной партии. Среди них считалось запретным задать вопрос: «за что тебя посадили?». Они спорили в камерах, защищая все действия власти — им было необходимо удержаться в сознании правоты, чтобы не сойти с ума. Этих людей не брали до 1937 и после 1938, поэтому их называли «набор 37-го». Они давали разнообразные объяснения своим арестам, но никто из них никогда не обвинил в этом Сталина — он оставался незамутнённым солнцем. Благонамеренные ортодоксы считали, что только они посажены зря, а остальные сидят за дело, лагерь не мог их изменить. Они с готовностью соблюдали лагерный режим, почтительно относились к лагерному начальству, были преданы труду, вместо попытки побега посылали просьбы о помиловании, никогда не смешивались с остальной 58-й и «стучали» лагерному начальству.

Глава 12. Стук—стук—стук

На всю эпоху, которую охватывает эта книга, почти единственными глазами и ушами ЧК-КГБ были стукачи. Их называли секретными сотрудниками, это сократилось в сексоты, и перешло в общее употребление. На Архипелаге были свои названия: в тюрьме — наседка, в лагере — стукач. Сексотом мог быть любой человек, вербовка витала в самом воздухе нашей страны. Стоило немного пригрозить, надавить, пообещать — и готов новый сексот. В лагере это было ещё проще. Но иногда попадается «крепкий орешек», и ставиться в лагерном деле пометка: «не вербовать!». Завербовать пытались и меня. Я подписал обязательство, но что-то помогло мне удержаться. Потом меня по спецнаряду министерства отправили на шарашку. Прошло много лет лагерей и ссылки, и вдруг в 1956 году это обязательство меня нашло. Я отговорился своей болезнью.

Глава 13. Сдавши шкуру, сдай вторую!

Потоки, питающие Архипелаг, не успокаиваются тут, но ещё раз перекачиваются по трубам вторых следствий. Вторые лагерные сроки давали во все годы, но чаще всего — в 1937-38 и в годы войны. В 1948-49 во второй раз сажали с воли, их называли повторниками. В 1938 второй срок давали прямо в лагере. На Колыме давали десятку, а на Воркуте — 8 или 5 лет по ОСО. В военные годы, чтобы не попасть на фронт, лагерные начальники «раскрывали» страшные заговоры доходяг. Когда «заговоры» кончились — с 1943 года пошло множество дел по «агитации». Скворцов в Лохчемлаге получил 15 лет по обвинению: «противопоставлял пролетарского поэта Маяковского некоему буржуазному поэту». Новые сроки давали во время войны, а в 1938 году больше расстреливали. Известны «кашкетинские» расстрелы (после троцкистской голодовки в марте 1937) и «гаранинские» расстрелы.

Глава 14. Менять судьбу!

Единственным выходом для арестанта оставался побег. За один лишь март 1930 года из мест заключения РСФСР бежало (меняло судьбу) 1328 человек. После 1937 года Архипелаг стал расти, и охраны становилась всё меньше. Существовали невидимые цепи, хорошо держащие арестантов. Первая из них — общее смирение со своим положением и надежда на амнистию; вторая — лагерный голод, когда бежать нет сил, и угроза нового срока. Глухой преградой была география Архипелага и враждебность окружного населения. За поимку беглеца щедро платили. Главная на Архипелаге форма борьбы с побегами — избить и убить беглеца. А пока беглецы бегут, им наматывают вторые сроки.

Глава 15. ШИзо, БУРы, ЗУРы

Исправительно-трудовой кодекс 1933 года, который действовал до начала 60-х, запрещал изоляторы. К этому времени были усвоены другие виды внутрилагерных наказаний: РУРы (Роты Усиленного Режима), БУРы (Бригады Усиленного Режима), ЗУРы (Зоны Усиленного Режима) и ШИзо (Штрафные Изоляторы). Основные требования к ШИзо: холодный, сырой, тёмный и голодный. Для этого не топили, не вставляли на зиму стёкол, кормили сталинской пайкой (300 г. в день), а горячее — раз в три дня. На Воркуте давали только 200 г., а вместо горячего — кусок сырой рыбы. По закону в ШИзо нельзя было сажать больше, чем на 15 суток, но иногда срок растягивался на год. В БУРе держали дольше, от месяца до года, а чаще всего — бессрочно. БУР — это или обычный барак, огороженный колючей проволокой, или каменная тюрьма в лагере с засовами, бетонными полами и карцером. Желание заставить провинившихся работать заставляло выделять их в отдельные штрафные зоны (ЗУРы). В ЗУРе — уменьшенная пайка и самая тяжёлая работа. Посылать в ЗУРы любили верующих, упрамых и блатных, пойманных беглецов. Посылали за отказ стать стукачём. В ЗУРе Краслага Ревучий рабочий день продолжался 15 часов при 60 градусах мороза. Отказчиков травили овчарками. На штрафной подкомандировке СевЖелДорЛага в 1946-47 годах процветало людоедство.

Глава 16. Социально-близкие

Всё это не касалось воров, убийц и насильников. За государственную кражу давали 10 лет (а с 47-го и 20); за ограбление квартиры — до одного года, иногда — 6 месяцев. «Ворошиловская» амнистия 27 марта 1953 года затопила страну волной уголовников, которых с трудом переловили после войны. Люмпен — не собственник, он не может сойтись с социально-враждебными элементами, а охотнее сойдётся с пролетариатом. Поэтому в ГУЛаге их официально называли «социально-близкими». В них старательно воспитывалось «презрительно-враждебное отношение к кулакам и контрреволюционерам, то есть к 58-й статье. В 50-х годах, махнув рукой на социальную близость, Сталин велел сажать блатных в изоляторы и даже строить для них отдельные тюрьмы.

Глава 17. Малолетки

Немалую часть туземцев Архипелага составляли малолетки. Уже в 1920 при Наркомпросе была колония несовершеннолетних преступников. С 1921 по 1930 существовали труддома для несовершеннолетних, а с 1924 года — трудкоммуны ОГПУ. Беспризорников брали с улиц, не от семей. Всё началось со статьи 12 Уголовного Кодекса 1926 года, разрешавшей за кражу, насилие, увечья и убийства судить детей с 12-летнего возраста. В 1927 году заключённых в возрасте от 16 до 24 было 48% от всех заключённых. В 1935 году Сталин издал указ судить детей с применением всех мер наказания, в том числе и расстрела. И наконец, указ от 7 июля 1941 года: судить детей с 12-ти лет с применением всех мер наказания так же и в тех случаях, когда они совершили преступление не умышленно, а по неосторожности. Были два основных вида содержания малолеток на Архипелаге: Отдельными детскими колониями (в основном до15-ти лет) и на смешанных лагпунктах (старше 15-ти), чаще с инвалидами и женщинами. Ни один из этих способов не освобождал малолеток от воровского воспитания. В детских колониях малолетки трудились 4 часа, а ещё 4 часа должны были учиться. Во взрослом лагере они получали 10-часовой рабочий день с уменьшением нормы, а питание — то же, что и у взрослых. Из-за недоедания в 16 лет они похожи на маленьких, щуплых детей. Во взрослых лагерях малолетки сохраняли главную черту своего поведения — дружность нападения и отпора. По 58-й никакого возрастного минимума не существовало. Галя Венедиктова, дочь врагов народа, была осуждена в 11 лет на 25 лет лагерей.

Глава 18. Музы в ГУЛаге

В ГУЛаге все перевоспитывались под влиянием друг друга, но ни один человек не был перевоспитан от средств Культурно-Воспитательной Части (КВЧ).Прошло время лозунгов, лагерных газет и профтехкурсов. Сотрудникам КВЧ оставалось раздавать письма и организовывать самодеятельность. Я в лагере тоже выступал в концертах. Существовали в ГУЛаге и особые театральные труппы из зэков, освобождённых от общих работ — настоящие крепостные театры. Попасть в такой театр мне так и не удалось. Своё участие в самодеятельности я вспоминаю как унижение.

Глава 19. Зэки как нация

Этот этнографический очерк доказывает, что зэки Архипелага составляют отдельную нацию и являются иным биологическим типом по сравнению с Homo sapiens. В главе подробно рассматриваются быт и жаргон зэков.

Глава 20. Псовая служба

Меньше всего мы знаем о сменявших друг друга начальниках ГУЛага — этих царях Архипелага, но их общие черты можно проследить без труда. Спесь, тупость и самодурство — в этом лагерщики сравнялись с худшими из крепостников 18 и 19 века. Всем лагерным начальникам свойственно ощущение вотчины — так они воспринимают лагерь. Самая универсальная их черта — жадность, стяжательство. Не было узды ни реальной, ни нравственной, которая сдерживала бы похоть, злость и жестокость. Если в тюремном и лагерном надзирателе ещё можно было встретить человека, то в офицере — почти невозможно. Ещё больше сгущался произвол в офицерах вохры (военизированной охраны). У этих молоденьких лейтенантов создалось ощущение власти над бытием. Некоторые из них переносили жестокость на своих солдат. Самые властолюбивые и сильные из вохровцев старались перескочить во внутреннюю службу МВД и продвигаться уже там. Именно так возвысились многие цари Архипелага. Но настоящее комплектование и дрессировка этих войск началась одновременно с Особлагами — с конца 40-х и начала 50-х годов.

Глава 21. Прилагерный мир

Каждый остров Архипелага, как кусок тухлого мяса, поддерживает вокруг себя зловонную зону. Всё заразное просачивается из Архипелага в эту зону, а потом расходится по всей стране. Ни одна лагерная зона не существовала сама по себе, около неё всегда был посёлок вольных. Иногда из таких посёлков вырастали большие города, такие как Магадан, Норильск, Балхаш, Братск. Порой к прилагерному миру относились целые районы, как Таншаевский. Есть городки (например, Караганда), основанные до Архипелага, но потом оказались в окружении множества лагерей и превратились в одну из столиц Архипелага. В прилагерных зонах жили местные жители, вохра, лагерные офицеры с семьями, надзиратели с семьями, бывшие зэки и полурепрессированные, производственное начальство и вольняшки — разные приблудные, приехавшие на заработки, авантюристы и проходимцы. Некоторые из них уже не могут жить в другом мире и всю жизнь переезжают из одной зоны в другую. Над каждым таким посёлком велось оперативное наблюдение, были и свои стукачи.

Глава 22. Мы строим

Архипелаг был выгоден государству с политической точки зрения. А с экономической? Исправительно-трудовой кодекс 1924 года требовал самоокупаемости мест заключения. С 1929 года все исправтруд-учреждения страны были включены в народно-хозяйственный план, а с 1 января 1931 года состоялся переход всех лагерей и колоний РСФСР и Украины на полную самоокупаемость. Но самоокупаемости не было — не желали несознательные заключённые трудиться не жалея сил на благо государства. Вольные поступали также, да ещё и крепко воровали. Кроме того, заключённых надо было охранять, и государству приходилось на каждого работающего туземца Архипелага содержать хотя бы по одному надсмотрщику. А ещё — естественные и простительные недосмотры руководства. Печжелдорлаг строил дорогу на Воркуту — извилистую, как попало, а потом готовую дорогу пришлось выпрямлять. Архипелаг не только не самоокупался, но стране приходилось ещё и доплачивать, чтобы его иметь. Всё усложнялось ещё и тем, что хозрасчёт был нужен целому государству, а начальнику отдельного лагеря было на него наплевать.

ЧАСТЬ 4. ДУША И КОЛЮЧАЯ ПРОВОЛОКА

Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся.
1-е послание к Коринфянам, 15:51
Глава 1. Восхождение

Считалось веками: для того дан преступнику срок, чтобы он мог раскаяться. Но Архипелаг ГУЛаг не знает угрызений совести. Для блатных преступление не укор, а доблесть, а у остальных никакого преступления не было — раскаиваться не в чем. Наверное, в поголовном сознании невиновности и крылась причина редкости лагерных самоубийств — побегов было гораздо больше. Каждый арестант даёт себе зарок: дожить до освобождения любой ценой. Одни ставят себе цель просто дожить, а другие — дожить любой ценой, это значит — ценой другого. На этом лагерном перепутье, разделителе душ, не большая часть сворачивает направо, но и не одиночки. На лагпункте Самарка в 1946 году доходит до смерти группа интеллигентов. Предвидя близкую смерть, они не воруют и не хнычут, раз за разом они собираются и читают друг другу лекции.

День освобождение ничего не даёт: меняется человек, и всё на воле становиться чужим. И разве можно освободить того, кто уже свободен душой? Претендуя на труд человека, лагерь не посягает на строй его мыслей. Никто не уговаривает заключённого вступать в партию, нет ни профсоюза, ни производственных совещаний, ни агитации. Свободная голова — преимущество жизни на Архипелаге. Человек, свернувший в правильном направлении, начинает преображаться, подниматься духовно, учиться любить близких по духу. Лёжа в послеоперационной палате лагерной больницы, я переосмыслил свою прошлую жизнь. Только так я смог пройти ту самую дорогу, которую всегда и хотел.

Глава 2. Или растление?

Но многие лагерники не испытали этого преображения. Головы их были заняты только мыслями о хлебе, завтра для них ничего не стоило, труд был главным врагом, а окружающие — соперниками по жизни и смерти. Такой человек постоянно боится потерять то, что ещё имеет. В этих злобных чувствах и расчётах невозможно возвыситься. Никакой лагерь не может растлить тех, у кого есть устоявшееся ядро. Растлеваются те, кто до лагеря не был обогащён никаким духовным воспитанием.

Глава 3. Замордованная воля

Как тело человека бывает отравлено раковой опухолью, так и наша страна постепенно была отравлена ядами Архипелага. Вольная жизнь составляла единый стиль с жизнью Архипелага. Человека терзал постоянный страх, который приводил к сознанию своего ничтожества и отсутствию всякого права. Это усугублялось тем, что человек не мог свободно сменить работу и место жительства. Скрытность и недоверчивость заменили гостеприимство и стали защитой. Из этого родилось всеобщее незнание того, что происходит в стране. Неимоверно развилось стукачество. При многолетнем страхе за себя и свою семью предательство было наиболее безопасной формой существования. Каждый поступок противодействия власти требовал мужества, не соразмерного с величиной поступка. В этой обстановке люди выживают физически, но внутри — истлевают. Совокупная жизнь общества состояла в том, что выдвигались предатели, торжествовали бездарности, а всё лучшее и честное шло крошевом из-под ножа. Постоянная ложь, как и предательство, становиться безопасной формой существования. Воспевалась и воспитывалась жестокость, и смазывалась граница между хорошим и дурным.

Глава 4. Несколько судеб

В этой главе целиком приведены биографии нескольких арестантов.

ЧАСТЬ 5. КАТОРГА

Сделаем из Сибири каторжной, кандальной — Сибирь советскую, социалистическую!
Сталин
Глава 1. Обречённые

17 апреля 1943 года, через 26 лет после того, как февральская революция отменила каторгу и виселицу, Сталин снова их ввёл. Самый первый каторжный лагпункт был создан на 17-й шахте Воркуты. Это была откровенная душегубка, растянутая во времени. Людей селили в палатках 7×20 метров. В такой палатке размещалось по 200 человек. Ни в уборную, ни в столовую, ни в санчасть они никогда не допускались — на всё была или параша, или кормушка. Сталинская каторга 1943-44 годов была соединением худшего, что есть в лагере с худшим, что есть в тюрьме. Первые воркутинские каторжане ушли под землю за один год. На воркутинской шахте № 2 был женский каторжный лагпункт. Женщины работали на всех подземных работах. Некоторые скажут, что сидели там только предатели: полицаи, бургомистры, «немецкие подстилки». Но все эти десятки и сотни тысяч предателей вышли из советских граждан, эту злобу посеяли в них мы сами, это наши «отходы производства». Обожествление Сталина в 30-е годы было состоянием не общенародным, а только партии, комсомола, городской учащейся молодёжи, заменителя интеллигенции (поставленного вместо уничтоженных) и рабочего класса. Однако было меньшинство, и не такое маленькое, котороё видело вокруг одну только ложь.

Деревня была несравнимо трезвее города, она нисколько не разделяла обожествление батьки Сталина (да и мировой революции). Об этом говорит великий исход населения с Северного Кавказа в январе 1943 — крестьяне уходили вместе с отступающими немцами. Были и те, кто ещё до войны мечтал взять оружие и бить красных комиссаров. Этим людям хватило 24-х лет коммунистического счастья. Власовцы призывали превратить войну с немцами в гражданскую, но ещё раньше это сделал Ленин во время войны с кайзером Вильгельмом.

К 1945 году бараки каторжан перестали быть тюремными камерами. В 46-47 годы грань между каторгой и лагерем стала стираться. В 1948 году у Сталина возникла идея отделить социально-близких блатных и бытовиков от социально-безнадёжной 58-й. Созданы были Особые лагеря с особым уставом — мягче каторги, но жёстче обычных лагерей. С бытовиками отставили только антисоветских агитаторов (одиночных), недоносителей и пособников врага. Остальных ждали Особые лагеря. Чтобы избежать смешивания, с 1949 года каждый туземец, кроме приговора, получал постановление — в каких лагерях его содержать.

Глава 2. Ветерок революции

Середину срока я провёл в тепле и чистоте. От меня требовалось немного: 12 часов сидеть за письменным столом и угождать начальству, но я потерял вкус к этим благам. В Особый лагерь нас везли долго — три месяца. На протяжении всего этапа нас обвевал ветерок каторги и свободы. На бутырском вокзале нас смешали с новичками, у которых были 25-летние сроки. Эти сроки позволяли арестантам говорить свободно. Всех нас везли в один лагерь — Степной. На Куйбышевской пересылке нас продержали больше месяца в длинной камере-конюшне. Потом нас принял конвой Степного лагеря. За нами пригнали грузовики с решётками в передней части кузова. Везли 8 часов, через Иртыш. Около полуночи мы приехали в лагерь, обнесённый колючей проволокой. Революцией здесь и не пахло.

Глава 3. Цепи, цепи...

Нам повезло: мы не попали на медные рудники, где лёгкие не выдерживали больше 4-х месяцев. Чтобы ужесточить режим Особых лагерей, каждому арестанту выдавали номера, которые нашивали на одежду. Надзирателям было велено окликать людей только по номерам. В некоторых лагерях в качестве наказания использовались наручники. Режим Особлагов бы рассчитан на полную глухость: никто никому не пожалуется и никогда не освободится. Работа для Особлагов выбиралась как можно более тяжёлая. Заболевших арестантов и инвалидов отправляли умирать в Спасск под Карагандой. В конце 1948 года там было около 15 тысяч зэков обоего пола. При 11-часовом рабочем дне там редко кто выдерживал больше двух месяцев. Кроме того, с переез