2020-01-15
991
Политическая платформа сближения Германии и СССР. После Мюнхенского соглашения СССР оказался в положении международной изоляции. Более того, учитывая поддержку Мюнхенского договора со стороны США, непосредственное участие Польши и Венгрии в разделе Чехословакии и одобрение соглашения Японией, советское руководство не могло не задуматься о возможных путях укрепления безопасности своей страны в условиях нараставшей угрозы.
Гитлер, убедившись в Мюнхене, что лидеры западных держав с готовностью пошли на выдвинутые им условия, торопился реализовать полученные там преимущества в экономической и военной областях. Он все больше склонялся к тому, чтобы нанести сокрушительный удар по Франции, принудить Англию к миру на своих условиях и только потом сосредоточиться на подготовке агрессии против СССР.
Но для успешного удара на западе необходимо было иметь обеспеченный тыл на востоке. В связи с этим осенью 1938 г. Германия пытается отколоть Польшу от союза с Англией и Францией, предложив ей участие в походе против СССР с целью создания "Великой Украины", куда вошли бы все украинские земли СССР и Польши и так называемая Закарпатская Русь. Однако польское правительство не приняло предложение Гитлера уступить Германии Данциг и Польский коридор в обмен на обещание компенсировать ей эту потерю за счет других земель. Оно опасалось также, что Западная Украина, входившая в состав Польши, может быть передана "Великой Украине".
Тогда Гитлер избрал другой вариант: прежде чем нанести удар на западе, он намерился разбить Польшу в скоротечной войне до того, как ей смогут оказать помощь ее западные могучие союзники. Одновременно планировалось изолировать Польшу и с востока, обеспечив на это время нейтралитет СССР. Необходимо "инсценировать раппальский этап" - так сформулировал Гитлер цели германской политики в отношении СССР. В связи с этим с конца 1938 г. были активизированы советско-германские торгово-экономические переговоры, которые с перерывами (январь-апрель) велись в 1939 г.
Поскольку создание системы коллективной безопасности в форме, которую предлагал ранее СССР, оказалось невозможным (ни Восточный, ни Тихоокеанский пакты не были заключены, советско-чехословацкий договор был перечеркнут Мюнхеном, утратил свою фактическую ценность договор с Францией), перед советской внешней политикой в начале 1939 г. вырисовывались следующие основные возможности:
1) добиваться заключения союза с Англией и Францией, который стал бы преградой агрессору;
2) наладить взаимопонимание с соседними государствами, которым угрожала агрессия;
3) остаться в изоляции, сделав упор на собственные силы и проведение самостоятельной внешней политики;
4) нормализовать свои отношения с Германией, а в случае ее войны с Польшей и западными демократиями путем нейтралитета обеспечить собственную безопасность.
Вариант заключения союза с Англией и Францией стал официально прорабатываться с марта 1939 г. предложениями Англии и Франции о переговорах; налаживание взаимоотношений с соседними странами происходило в ходе визитов заместителя наркома иностранных дел Потемкина в Турцию и Польшу (апрель-май 1939 г.), а также советскими предложениями правительствам Латвии и Эстонии заключить совместные договоры, чтобы предотвратить германскую агрессию в Прибалтику. Однако западные соседи СССР не хотели каких-либо новых соглашений с Советским Союзом.
Рост агрессивных устремлений Германии. 15 марта Германия поглотила Чехословакию. Словакия, формально ставшая "независимым" государством, превратилась в вассала Третьего рейха, а остальная часть Чехословацкой республики была включена в состав рейха как "протекторат Богемии и Моравии". Неделю спустя Германия захватила литовский портовый город Клайпеду (Мемель). В ответ на эти акции, явившиеся грубым нарушением Мюнхенского соглашения и других договоренностей, английское и французское правительства заявили о предоставлении гарантий Польше, Румынии и еще некоторым странам. Они приняли ряд демонстративных мер по укреплению своей обороны и только в апреле откликнулись на предложения СССР начать переговоры. Некоторые политики Запада выступали за тесное сотрудничество с Советским Союзом. "Мы окажемся в смертельной опасности, - говорил член английского парламента У. Черчилль в палате общин, - если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией". Лидер либералов Д. Ллойд Джордж предупреждал Чемберлена: "Действуя без помощи России, мы попадем в западню".
Все попытки "образумить" Гитлера не увенчались успехом. В апреле он разорвал пакт о ненападении с Польшей (от 1934 г.) и англо-германское морское соглашение (от 1935 г.), был разработан план нападения на Польшу - операция "Вейс". В мае Германия заключила соглашение с Италией о взаимной помощи -"Стальной пакт". Стало ясно, что политика "умиротворения", связанная с именами Чемберлена и Даладье, окончательно провалилась. Европа стремительно скатывалась к большой войне.
Безуспешность попыток СССР по заключению союза с Англией и Францией. В этой обстановке предотвратить войну мог эффективный союз Англии, Франции и СССР. Однако западные правительства, несмотря на требования своей общественности, не торопились заключать с Советским Союзом какие-либо договоры с конкретными обязательствами сторон, рассчитывая получить односторонние преимущества. В одном из британских документов говорилось: "Желательно заключить какое-либо соглашение с СССР о том, что он придет к нам на помощь, если мы будем атакованы с востока, не только для того, чтобы заставить Германию воевать на два фронта, но также, вероятно, и потому, - и это самое главное, - что если война начнется, то следует постараться втянуть в нее Советский Союз".
Начавшиеся в Москве летом 1939 г. англо-франко-советские переговоры проходили вяло, велись со стороны западных держав второстепенными лицами. По большинству пунктов стороны придерживались противоположных точек зрения. Делалось все для того, чтобы удержать Гитлера от нападения на Польшу угрозой создания совместно с СССР антигитлеровского союза. В то же время Лондон и Париж однозначно не собирались связывать себя какими-либо конкретными соглашениями с Москвой, рассчитывая подписать договор самого общего порядка, т.е. вести сдерживание агрессивных устремлений Германии политическими средствами.
Правительство СССР, чтобы обезопасить страну в случае германо-польского конфликта, требовало совместных с западными державами гарантий Прибалтийским республикам (хотя те и были против), заключения военной конвенции с Англией и Францией, которая содержала бы конкретные обязательства сторон. В Москве полагали, что только таким путем, а также предоставлением в случае войны права прохода войск Красной Армии через Польшу и Румынию можно обеспечить безопасность стран Восточной Европы. Но разногласия, возникшие в ходе переговоров, не позволили сторонам прийти к согласованному решению.
В это время Англия вступила в тайные контакты с представителями Германии, прощупывая возможность возвращения к мюнхенской политике (так называемый "второй Мюнхен") или заключения двустороннего англо-германского соглашения. Британскую сторону представляли весьма влиятельные лица: Чемберлен, Галифакс, советник Чемберлена Вильсон и другие, немецкую сторону - германский посол в Лондоне Г. Дирксен, советник МИД по особым поручениям Г. Вольтат и ряд других высокопоставленных дипломатов рейха. В случае договоренности с Германией Англия изъявляла готовность прервать переговоры с СССР, отказаться от гарантий, данных Польше и другим странам, и установить в мире сферы влияния Англии и Германии. Все эти факторы ставили под сомнение успех московских переговоров. Это стало особенно ясно в августе, когда приступили к переговорам о заключении военной конвенции.
Начало переговоров о советско-германском сближении. В Берлине внимательно следили за ходом переговоров СССР с западными державами и делали все, чтобы не допустить англо-франко-советского альянса, направленного против Германии. Используя возникшие трудности, германское правительство начало настойчиво добиваться расширения рамок соглашения с Советским Союзом, стремясь превратить торгово-экономические переговоры в политические. Со своей стороны правительство СССР, исходя из того, что угроза германо-польской войны стремительно нарастала, а переговоры с западными державами зашли в тупик (об англо-германских контактах в Москве тоже было хорошо известно), все больше склонялось к мысли, что пакт с Германией о нейтралитете или о ненападении в большей мере обеспечит безопасность СССР в случае резкого обострения обстановки, нежели расплывчатый и неопределенный договор с западными демократиями, не позволит втянуть его в военный конфликт.
7 августа Сталину доложили, что Германия будет в состоянии начать вооруженные действия в любой день после 25 августа. 11 августа сложившееся положение рассматривалось на политбюро ЦК ВКП(б). Проанализировав сведения о попытках Гитлера восстановить непосредственную связь с Чемберленом, а также пессимистические прогнозы о московских переговорах, оно приняло решение: "вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов, о чем известить Берлин". К.Е. Ворошилову поручалось продолжить переговоры с представителями Запада на предмет заключения военной конвенции, а В.М. Молотову вступить в переговоры с Германией с целью заключения пакта о нейтралитете или ненападении. Окончательное решение предстояло принять в зависимости от ситуации.
В середине августа, когда, по оценке Москвы, угроза войны уже стояла на пороге Европы, а стороны на англо-франко-советских переговорах все еще были далеки от согласованного решения, СССР пошел на заключение пакта о ненападении с Германией и подписание с ней секретного дополнительного протокола, определявшего "сферы интересов" Германии и СССР в Восточной Европе.
Как свидетельствуют документы, тогда, в 1939 г., в Кремле рассчитывали конкретными договоренностями с Германией сохранить свой нейтралитет и улучшить собственное стратегическое положение, создав на территориях советской "сферы интересов" выдвинутый передовой рубеж обороны в 200-250 км западнее старой границы СССР. Такого рода договор с Германией, считало советское руководство, обеспечит безопасность СССР надежнее, чем неопределенная перспектива зыбкого альянса с западными державами. К тому же перед угрозой германского нападения стояла Польша, граничившая с СССР, а не с Англией или Францией. В случае ее разгрома, - а в Европе все были уверены, что Польша не продержится больше одного-двух месяцев, - вермахт выходил бы на дальние подступы к Минску и Киеву. То, что Германия предпримет войну против Польши, в Кремле не вызывало сомнений. Все действия рейха с весны 1939 г. подтверждали это.
Причины начала германо-польской войны 1939 г. Руководству Германии нужна была скоротечная локальная война. Это диктовалось рядом конкретных обстоятельств. Милитаризованной экономике страны грозили кризис и инфляция, а это в свою очередь угрожало существованию нацистского режима. Поэтому лидеры Германии выход видели в "прыжке в войну". К тому же в Берлине считали, что обстановка вполне благоприятна для захвата Польши.
Во-первых, другие страны слишком разобщены, и, хотя вооруженные силы и экономические потенциалы СССР и западных демократий в совокупности превосходят Германию, они не развернуты, а на это требуется немалое время.
Во-вторых, вермахт - наиболее боеспособная и боеготовая армия в Европе, так как отмобилизована, вооружена современной военной теорией, пользуется поддержкой большей части народа, для которого возвращение Данцига (а немецкая пропаганда делала упор именно на это) было вопросом восстановления исторической справедливости.
В-третьих, хотя по численности вермахт и уступает вооруженным силам Франции, Англии, Польши и СССР, но в настоящий момент он превосходит их по качеству.
В-четвертых, эти преимущества временные, поэтому их надо реализовать как можно скорее, пока вероятные противники не развернули свои военно-экономические потенциалы.
Причины взаимного сближения Германии и СССР. Хотя западные демократии в союзе с СССР имели объективные возможности обуздать агрессора, но для этого необходимы были определенные условия: взаимное доверие между капиталистическими странами и СССР; доверие со стороны средних и малых стран Европы к великим державам и к Советскому Союзу; уверенность в том, что достигнутые соглашения и договоры будут выполняться; готовность в кратчайшие сроки развернуть боеспособные армии для войны с Германией.
Таких условий летом 1939 г. не существовало. Западные демократии не только не доверяли СССР, но и испытывали страх перед большевистским государством и международным коммунизмом, который это государство возглавляло. Кроме того, они считали, что после кровавых чисток в Красной Армии ее боеспособность резко снизилась. Это для Запада означало, что СССР уже не представлял интереса как мощный союзник в войне. К тому же они справедливо опасались, что, вступив в войну, Советский Союз в случае победы не отдаст захваченные им территории.
В свою очередь и руководство СССР не доверяло западным державам, считая их виновниками провала политики коллективной безопасности. В Кремле не могли простить Англии и Франции сделку в Мюнхене, которая не только разрушила советско-франко-чехословацкий договор - основу коллективной безопасности, но и привела к политической изоляции СССР. Советское руководство не верило в искренность Англии и Франции, в их желание заключить с ним антигерманский союз; оно опасалось, что в случае войны западные державы могут подставить Советский Союз под удар вермахта, не связывая себя конкретными обязательствами по оказанию ему помощи.
В результате и СССР, и западные державы стремились не к тому, чтобы совместными усилиями обуздать Гитлера, а к тому, чтобы остаться по возможности в стороне от вероятного военного конфликта, переложив главную тяжесть предотвращения мировой войны на других. При этом каждая из сторон по-разному подходила к решению задачи по сохранению мира. В то время как на Западе считали, что войну удастся остановить одними лишь политическими средствами, руководство Советского Союза полагало невозможным предотвратить нападение Германии на Польшу, а потому ставило перед собой задачу не дать втянуть СССР в войну, которая вот-вот должна была разразиться в Европе.
Таким образом, самоубийственная логика "каждый за себя", трагическая недооценка лидерами Запада и СССР опасности фашизма для всего мира, неспособность и нежелание подчинить эгоистически понимаемые интересы общей задаче обуздания агрессора, стремление решать собственные проблемы за счет других государств создавали Германии благоприятные условия для развязывания войны.
Подписание пакта Риббентропа-Молотова. В последней декаде августа военно-политическая напряженность в Европе приблизилась к критической черте. На 23 августа планировался тайный прилет председателя совета национальной безопасности рейха, главкома ВВС Г. Геринга в Англию для переговоров с Чемберленом и Галифаксом. Все более активизировались и советско-германские переговоры, на которых германская сторона с первых дней августа стремилась достигнуть не только экономического, но и главным образом политического соглашения, предлагая СССР заключить пакт о ненападении. Риббентроп буквально рвался в Москву на переговоры. Из дипломатических документов следует, что в Кремле решили принять предложение Берлина 17 августа, а окончательное решение последовало через 2 дня.
При этом советское правительство соглашалось на такой пакт только в сочетании со специальным протоколом, который "определит интересы подписывающихся сторон в том или ином вопросе внешней политики и который явится неотъемлемой частью пакта".
23 августа германская делегация во главе с Риббентропом прибыла в Москву. В тот же день правительство Советского Союза подписало с Германией пакт о ненападении (подобные пакты с Германией к тому времени имели и Англия, и Франция, и ряд других государств), а также секретный дополнительный протокол.
Условия советско-германского пакта. В соответствии с этим протоколом, в "сферу интересов" СССР попадали Финляндия, Эстония, Латвия, восточная часть Польши и Бессарабия. С советской стороны это был, по оценке ряда политических деятелей того времени, хладнокровно рассчитанный, но реалистический акт. Он позволял СССР избежать перспективы быть втянутым в войну в крайне неблагоприятных условиях, предотвратить возможность, как полагало советское руководство, "нового Мюнхена", положить в соответствии с секретным протоколом предел движению фашизма на восток, к границам СССР. Если сам пакт о ненападении был правомерным и действительным договором (опубликован в печати, прошел ратификацию и т.д.), то секретный протокол представлял собой документ, нарушавший международное право, так как в нем решались судьбы третьих стран без их ведома. Противоправность его была и в том, что протокол не проходил (да в силу его специфики и не мог пройти) обычной процедуры - ратификации. В то же время следует учитывать, что в международной практике 30-х годов уже имелись прецеденты разделения "сфер влияния" (соглашение Хора -Лаваля в декабре 1935 г., предусматривавшее тайное согласие на передачу Италии нескольких провинций Эфиопии в ходе итало-эфиопской войны, Мюнхенское соглашение, англо-германские переговоры летом 1939 г. и др.).
Значение советско-германского пакта 1939 г. Наряду с нарушением норм международного права пакт и протокол с точки зрения прагматически понимаемых национальных интересов государства давали Советскому Союзу ряд стратегических выгод. Если соглашение с Англией и Францией предусматривало участие СССР в войне, где главным фронтом мог стать советско-германский, то пакт с Германией позволял сохранить нейтралитет, обеспечивал геополитические позиции СССР в сопредельных с ним европейских странах.
Заключение с Германией пакта о ненападении имело для Советского Союза важное значение и в связи с конфликтом на Дальнем Востоке, где летом 1939 г. советские и монгольские войска вели с японцами бои в районе р. Халхин-Гол. Советско-германский договор существенно ослабил "Антикоминтерновский пакт". В правящих кругах Японии известие о советско-германском договоре вызвало шок. Кабинет Хиранумы немедленно подал в отставку. Вера в Германию как в союзника была настолько поколеблена, что восстановить былые отношения не удалось до самого конца войны. Тогда это сильно повлияло на позицию самой Японии: 15 сентября 1939 г. она подписала соглашение с СССР и МНР о прекращении боевых действий.
Советско-германский пакт имел много отрицательных сторон. Прежде всего он нанес огромный урон международному престижу СССР, который до сих пор значительной частью мировой общественности воспринимался как флагман борьбы с фашизмом. Но и в оценках не было единодушия. Как докладывал в Москву полпред СССР в Англии И.М. Майский 24 августа 1939 г., «особенно неистовствуют лейбористы. Они обвиняют нас в измене принципам, в отказе от прошлого, в протягивании рук фашизму... Консерваторы держатся много спокойнее. Они никогда всерьез не верили ни в Лигу наций, ни в коллективную безопасность и сейчас гораздо проще воспринимают возврат Европы к политике "национального интереса"».
Что касается секретного протокола, то следует иметь в виду не только секретность этого документа (такого рода протоколы содержали многие международные договоры того времени), но и, главное, тот факт, что он затрагивал жизненно важные интересы не только Германии и СССР, но и третьих стран. Для Германии важно было изолировать Польшу, подготовка к нападению на которую близилась к своему завершению. Интерес Советского Союза состоял в том, чтобы германские войска остановились как можно дальше от его границ. Секретные договоренности предусматривали, что вермахт не вступит на территорию Латвии, Эстонии, Финляндии, что пределом его продвижения на восток станет "северная граница Литвы". На территории Польши "сферы интересов" разделялись по линии рек Нарев, Висла и Сан. Это означало, что в случае войны с Польшей немецкие войска не пойдут восточнее этой линии, а вопрос об областях, где преобладало украинское и белорусское население, не будет решаться без согласия Советского Союза. Секретные договоренности касались и Бессарабии, отторгнутой Румынией у РСФСР в конце 1917 - начале 1918 г. В них подчеркивался интерес СССР к этой области и незаинтересованность в ней Германии. Это была договорная гарантия сохранения линии, которую германские войска не должны были пересекать. Протокол создавал возможность для СССР выдвинуть в случае необходимости свои войска на территории стран, вошедших в его "сферу интересов", и создать передовой стратегический оборонительный рубеж в 200-250 км от западных границ Советского Союза.
Кроме того, пакт был важен для СССР и потому, что позволял советскому государству остаться вне войны между Германией и западными державами, которая, как полагали в Кремле, могла вспыхнуть в результате германо-польского конфликта. Предполагалось, что война может принять затяжной характер и ослабить обе сражающиеся стороны и тем самым систему капитализма в целом. А главное - война между двумя империалистическими группировками исключала создание единого антисоветского фронта. При этом СССР выигрывал время для усиления своего военно-экономического потенциала, а в случае нападения Германии на Советский Союз западные демократии, являясь противниками рейха, объективно становились союзниками СССР.
Тактический выигрыш был расценен правительством СССР как стратегический. Стремясь остановить вермахт как можно дальше от границ СССР, но одновременно не желая осложнения отношений с Германией, успевшей показать свою военную мощь на полях Польши, Сталин пошел на дальнейшее сближение с рейхом, заключив 28 сентября 1939 г. "Договор о дружбе и границе". Он определил границу между двумя государствами, а Литва из "сферы интересов" Германии переходила в "сферу интересов" СССР.
