Мотивации и понятие смысла жизни

Вопрос смысла жизни, наверное, входит в число самых важных для человека, в число вопросов, о которых задумывается буквально каж­дый человек. «Зачем мы живем?», «В чем смысл нашего существова­ния?», «С какой целью приходим в этот мир?» — все эти «вечные во­просы», если задуматься, по сути дела, отражают структуру мотиваций личности. В этом смысле ответы на них являются сугубо личными для каждого человека. При этом очень важно, что абсолютное большинство людей не хотят видеть в качестве цели жизни удовлетворение простых потребностей, таких, как физиологические потребности в пище, ком­фортном жилье или сексе.

Необходимость удовлетворения этих первичных потребностей оче­видна, но недостаточна. Абсолютное большинство людей считают не­приличным ставить первичные потребности, что называется, во гла­ву угла. Более того, даже те из людей, которые по наследственным

или каким-либо другим причинам являются явными эротоманами, сла­столюбцами или любителями поесть, как правило, стараются либо за­маскировать свои страсти, либо придать им возвышенные мотивы, го­воря о жизнелюбии, философском стремлении ценить каждое мгновение жизни, все ее аспекты и дары. В своих мемуарах знаменитый Казанова многократно говорил, что он никогда не соблазнял женщин, но всегда искренне влюблялся и преклонялся перед ними.

Можно говорить о том, что человеку исходно, прирожденно свой­ственно стремление удовлетворять высшие мотивации, в том числе социально (общественно) полезные мотивации, мотивации, связан­ные с воспитанием детей, мотивации любви, сострадания, выполне­ния полезной, признаваемой его социальным слоем работы. Возмож­но, отсутствие реализации мотиваций такого рода является причиной возникновения многочисленных «хобби» типа собирания марок, монет, этикеток вин, спичечных коробков, брелков, а также таких занятий, как классическое выпиливание лобзиком или раскладывание пасьянсов.

В свете сказанного становится ясно, что проблема поиска смысла жизни непосредственно связана не только с воспитанием и самовос­питанием человека, но и с тщательным выяснением склонностей, ин­тересов и индивидуальных мотиваций. Действительно обидно, если человек только в зрелом возрасте доходит до понимания своего при­звания, потратив большую часть жизни на другие, неинтересные для него дела. Сложность вопроса заключается в том, что, к сожалению, выявление структуры собственных мотиваций, интересов и склонно­стей для многих людей не является простой задачей. Это выявление требует длительной работы над собой, работы, связанной, с одной сто­роны, с самоанализом, с другой — с попытками попробовать себя на разных работах, в-третьих — с обучением, т. е. ознакомлением с осно­вами разных наук, и, может быть, не в последнюю очередь с изучени­ем себя при помощи личностных опросников и тестов способностей.

 

Резюме

Проблемы целеполагания, связанные с побудительной стороной по­ведения, занимают огромное место в самых различных сторонах дея­тельности человека. Мотивации (потребности, драйвы) представляют собой внутренние силы организма, побуждающие его к деятельности. Таким образом, потребности энергегизируют поведение и ставят цели жизнедеятельности, причем эти цели являются исходными и не тре­буют обоснования.

Наиболее распространенная классификация потребностей Абраха­ма Маслоу включает: органические (физиологические) потребности, оборонительные потребности, потребности в принадлежности и любви, потребности в уважении и признании, познавательные потребности, эстетические потребности, потребности в самоактуализации.

 

Вопросы и задания для самопроверки и семинаров

1. В чем отличие побудительных и операциональных аспектов по­ведения человека?

2. Вспомците иерархию мотиваций человека в соответствии со струк­турой Маслоу.

3. В чем заключается исследовательское поведение животных? При­ведите примеры.

4. Приведите примеры первичных и вторичных потребностей.

5. Как можно определить сущность процесса сублимации?

6. Приведите примеры смещенного поведения животных.

7. Рассмотрите гипотезу о происхождении церемоний и ритуалов в человеческом поведении.

8. Сравните примеры ритуального поведения животных и человека.

Глава 11

Эмоциональный мир личности

шшвтштштштшшвюштмш                            \шшяшшшштШ i и                             j

 

 

Ключевые понятия: регулирование поведения и мотивационной дея^-тельности, функции эмоций. Эмоции и познавательная деятельность^, эмоции и мышление, регулирование эмоций, способы передачи эмо­ций в сообществе, настроения, стрессы, фрустрации, аффекты. Цент­ры удовольствия, наказания, насыщения, голода, жажды, агрессии, са-моэлектростимуляция у животных, нейромедиаторы, симпатический и парасимпатический отделы вегетативной нервной системы, эмоции «право- и левополушарного человека».

 

Эмоции и регуляция мотивационной деятельности

Для осуществления нормального поведения мало наличия хороши сформированного «дерева целей». Необходимо обеспечить реализа­цию спланированных действий в условиях реального времени и ре­альной среды. Роль эмоций в этом процессе чрезвычайно важна, так как именно эмоции представляют собой один из основных механиз­мов регуляции мотивационной и других видов деятельности живых организмов.

Под эмоциями (от лат. emovere — волновать) понимают психологи­ческие процессы и состояния, связанные с непосредственными пережи­ваниями. Положительные и отрицательные эмоции (радость, восторг, удивление, удовольствие, печаль, гнев, стыд, отвращение, презрение и т. д.) неотделимы от любой человеческой деятельности. На рис. 11.1 показано, что в модельном плане блок эмоций может быть представ­лен как звено контура регулирования поведения и психической дея­тельности, причем функция данного звена напрямую связана с удов­летворением актуальных потребностей.

Интересно отметить, что античные философы, в частности Арис­тотель, относились к эмоциям как к особому способу познания мира, рассматривая, например, состояния удовольствия или страдания как сигналы о грядущем благе или бедствии. Таким образом, еще в ан­тичные времена эмоции рассматривались как некое средство прогно­зирования состояний организма. Правда, следует отметить явно вы­раженную упрощенность такого прогнозирования, логика которого звучит примерно так: если сейчас хорошо (плохо), то и дальше будет хорошо (плохо). На самом деле сущность работы контура регулиро­вания с участием эмоций заключается в создании условий для пре­одоления отрицательных и усиления положительных тенденций раз­вития событий.

Результат работы блока эмоций определяет (выражает, оценивает) тношение субъекта к складывающейся ситуации. По словам извест­ного психолога А. Леонтьева, эмоции непосредственно отражают от­ношения между мотивами и реализацией, отвечающей этим мотивам деятельности.

Как и в каждом контуре регулирования, контур эмоций содержит эта­лонные значения жизненно важных параметров регулирования. Эти зна­чения определяют нормы различных параметров процессов мотива­ции и деятельности, в том числе нормы параметров внутренней среды человека (температуры, давления крови и т. д.), нормы внешнего пове­дения. Рассмотрим в качестве примера параметры мотивационной си­стемы. Заданные (эталонные) значения (М_п) постоянно сравниваются с текущими значениями (M_t), и величины их рассогласования с учетом знака формируют положительные или отрицательные значения эмо­ций (Л). Таким образом, будем считать, что, как показано на рис. 11.1, на вход блока эмоций поступает сигнал рассогласования (Л) от блока мотиваций.

В общем случае сигнал Л образуется в компараторе как результат сравнения текущих значений параметров психического состояния или поведения организма и «уставочных», заданных (эталонных) значений соответствующих параметров. На выходе блока эмоций имеет место сигнал Э = f(t), величина которого принимает положи­тельные или отрицательные значения, т. е. характеризует меру удо­вольствия (или неудовольствия), получаемого организмом в дан­ное время (Психофизиология, 2001).

Положительные эмоции побуждают субъекта к сохранению уровня текущих воздействий или к увеличению их значений; отрицатель­ные эмоции являются стимулом к избеганию неприятных воздействий. В итоге для случая мотивационных параметров регулирования можно записать:

Э = f(M_n-M_t),

где M_n — эталонное значение определенной мотивационной перемен­ной, Mt — текущее значение этой же мотивационной переменной. Ана­логичная запись может быть сделана для описания рассогласования любых параметров поведения.

Таким образом, вслед за античными философами можно считать, что роль эмоций действительно связана с операциями предсказания, прогноза поведения, но эта функция остается единственной только при условии, если организм не включит в действие какие-то инстру­менты, корректирующие поведение. На самом деле включение таких инструментов является совершенно необходимым условием нормаль­ной жизнедеятельности, и в связи с этим важнейшие функции эмоций связаны именно с обеспечением возможности коррекции поведенче­ской деятельности.

При более подробном рассмотрении становится ясно, что эмоции по-разному участвуют в регуляции поведения, связанного с удовлетворени­ем первичных и вторичных мотиваций разных уровней. Действительно, эмоции, связанные с «первичными» физиологическими потребностя­ми и мотивациями, прогнозируют изменения поведения в результате измерения таких параметров, как температура тела, уровень гормонов, глюкозы (сахара), кислорода в крови, кровяное давление и т. д. Напри­мер, падение температуры тела, т. е. растущее расхождение между эта­лонным и текущим значением температуры, с одной стороны, дает про­гноз гибельного охлаждения, но, с другой стороны, именно в результате активной работы блока эмоций включаются в действие корректирую­щие механизмы. В данном случае это могут быть поведенческие меха­низмы, связанные либо с направленным поиском пищи, либо с поиском теплых мест, либо с включением биохимических механизмов перера­ботки жировых запасов и т. д. Такие эмоции могут быть названы эмоциями «первичных» физиологических потребностей.

 

Эмоции и регуляция познавательной деятельности

Те же самые положительные и отрицательные эмоции участвуют в про­цессах управления, связанных с удовлетворением «вторичных», выс­ших потребностей и мотиваций. Специфика этих процессов определя­ется тем, что эмоции, связанные с высшими потребностями, сопряжены с активной, часто осознанной мыслительной деятельностью. Величина этих эмоций пропорциональна мере неожиданности некоторого собы­тия с учетом конкретных условий и конкретных ассоциаций (значи­мости и связей этого события с другими событиями). В частности, это объясняет личный, индивидуально окрашенный характер этих эмо­ций: событие, неожиданное для одного человека, часто бывает давно предсказанным и ожидаемым для другого.

При этом специфика самой сущности эмоций «высших» потреб­ностей определяет их неразрывную связь не только с механизмами бессознательной, автоматической коррекции, как это имеет место в процессах регулирования поведения с помощью «первичных» эмо­ций. «Вторичные» эмоции регулируют поведение, включаясь в мно­гократные процессы рефлексии, сознательного обдумывания сложив­шейся ситуации, рассмотрения вариантов коррекции.

Именно этот тип эмоций определяет причины нашей радости, эйфо­рии, гнева или неудовольствия в ответ на те или иные на первый взгляд незначимые слова, жесты или действия, а тем более на одобрительные или критические замечания окружающих. Эмоциональная реакция на слово свидетельствует об активной связи эмоций и процессов мышле­ния. Действительно, каждый из нас провел немало времени, «рас­кручивая» в уме диалоги с различными людьми, придумывая новые убедительные доводы, доказывая и убеждая собеседника в своей пра­воте. При этом в процессе, казалось бы, холодного отстраненного мышления и поиска логических доказательств человек всегда волну­ется и испытывает весь комплекс положительных и отрицательных эмоций.

Включение эмоций в процессы мышления, таким образом, слу­жит двояким целям (рис. 11.2). С одной стороны, целям активного управления, направления процесса мышления на преимущественное рассмотрение и решение тех или иных проблем, имеющих важное значение в текущем контексте. В ходе многочисленных актов анализа различных сторон проблемы человек с помощью эмоционального компонента как бы указывает себе, на что следует обратить внимание в первую очередь. Тем самым эмоциональные механизмы представля­ют собой неотделимую от мышления, органически связанную с ним часть когнитивной деятельности. Основное функциональное значе­ние эмоциональных механизмов заключается, таким образом, в том, что они участвуют в процессах переключения внимания, выделения главного с точки зрения текущего момента направления анализа си­туации.

В частности, такая управляющая роль эмоций отчетливо просматри­вается при анализе рефлексий, т. е. процессов, связанных с сознательным анализом человеком своего собственного поведения, мотивов этого пове­дения, с анализом возможных вариантов действий, с оценкой правиль­ности, целесообразности поведения. Как хорошо известно каждому из нас по собственному опыту, эмоциональные компоненты в ходе этих процессов играют огромную роль. Человек заново переживает все шаги прошедшего разговора или поведения, пытается спланировать более правильное развитие событий, и в этих процессах эмоциональное управление, выделяющее первостепенные по важности элементы ана­лиза поведения, является обязательным и неотделимым компонентом рефлексивного анализа.

Управляющее влияние эмоций на когнитивную, мыслительную сфе­ру проявляется не только на сознательном уровне. Как следует из на­шего предыдущего рассмотрения (см. рис. 11.1), эта функция эмоций свойственна любому поведению, в частности поведению, целесообраз­ность которого скрыта от индивида.

Другая сторона связи эмоций и мышления заключается в обратном влиянии процессов мышления на эмоциональные процессы. Осознан­ное управление человеком уровнем своих эмоциональных пережива­ний играет огромную роль в процессах воспитания и самовоспитания. Классические примеры воспитания хладнокровия в сложных ситуа­циях, обучение способам выхода из режима эмоциональных перегру­зок, как известно, составляют основу различных психологических тре­нингов, начиная от различных школ психоанализа и психокоррекции и кончая школами йоги, буддизма и боевых искусств.

Собственно, проблема состоит в сложности реализации такого управ­ления. «Учитесь властвовать собою» — не просто девиз и указание к исполнению. Реализация этого указания требует огромных интел­лектуальных и волевых усилий, длительной и правильно организо­ванной практики. Причины этих трудностей связаны с генетически запрограммированной «запаянностью» или по крайней мере ограни­ченностью возможности осуществления произвольных, связанных с желанием человека влияний на деятельность своих внутренних сис­тем. Действительно, такие связанные с эмоциональными проявления­ми воздействия, как усиление или ослабление сердечного ритма, замед­ление дыхания, изменение температуры тела или кровяного давления, так же как и изменение уровня гормонов или связанных с эмоциями медиаторов (типа адреналина или серотонина), вообще говоря, могут привести к катастрофическим последствиям.

В этом плане можно судить о сложности и специфике профессии артиста, профессиональные качества которой требуют многократно­го «вживания в роль», связаны с необходимостью переживания мно­жества чужих жизней, эмоций, волнений. Становится хотя бы отчас­ти понятным, почему не каждому человеку дан талант настоящего актера. Понятно с этой точки зрения и то, что артист действительно обладает «ранимой» душевной организацией, так как хорошо сыгран­ная роль неизбежно связана с реальным переживанием артистом по­ложительных и отрицательных эмоций героя.

Рассматривая возможности активного влияния человека на свою эмоциональную сферу, следует особо отметить классический способ, применяемый имиджмейкерами и практическими психологами. Этот способ может быть назван по имени инструкции, лежащей в основе его применения: «Улыбайтесь!» Идея основана на давно замеченном факте — в каком бы плохом настроении ни находился человек, если он сознательно заставит себя изображать на своем лице в течение не­скольких минут «полноценную» улыбку, его настроение обязатель­но улучшится. Кстати, аналогичный способ поднятия настроения ис­пользуется при применении магнитофонных записей смеха, которые продаются в виде различных мешочков, при нажатии на которые в те­чение двух-трех минут звучит запись смеха, что, в свою очередь, об­легчает задачу появления улыбки.

Очевидно, что описанная формула «осознанное решение — мимика лица — эмоции» не обязательно должна включать в себя первый ком­понент. Некоторые люди обладают врожденными чертами характера, диктующими наличие постоянного сдвига настроения в жизнелюби­вую, как говорят, гедонистическую, сторону. У некоторых людей пос­ле соответствующих этапов тренировки (именно в этом состоит роль психологов и имиджмейкеров в данном процессе) появляется неосоз­нанная привычка, позволяющая им интуитивно использовать такой прием.

 

Способы выражения и измерения эмоций в процессе общения

Важное значение эмоций для процессов регулирования поведения от­ражается также в их широком использовании в социальном поведении человека. Интересно, что впервые идея о регулирующем влиянии эмо­ций и мимики на общение была высказана еще Ч. Дарвином в 1872 году в работе «Выражение эмоций у человека и животных», где ярко выра­жен его общий интерес к вопросам эволюции социальных отношений в живой природе. Такие базисные эмоции, как гнев, радость, страх, интерес, печаль, отвращение или удивление, являются элементами эмоционального языка не только людей, но и антропоидов (высших обезьян).

I Мимика человеческого лица, тонко отражающая различные оттенки |эмоционального состояния человека, является настолько существенным ^инструментом общения, что совершенно адекватно воспринимается даже |при первом контакте людей разных культур, никогда ранее не встречав­шихся друг с другом. Интересно отметить, что в этом плане речь явно проигрывает при сравнении с языком мимики. Как говорит легенда, древние люди не смогли достроить Вавилонскую башню потому, что перестали понимать язык друг друга, наверное, этого бы не случилось,.-если бы строители могли пользоваться только языком мимики.

Наиболее детальные способы измерения эмоциональных состояний разработаны при исследованиях мимики лица человека. В ходе таких из­мерений используются два основных типа методик. Методики, в которых испытуемые сами ищут сходство той или иной эмоции с фотоэталонами специального атласа. Например, в атласе FAST (Facial Affect Scoring Technique), разработанном П. Экманом (Ekman P., Friesen W„ 1978), каж­дый тип эмоции представлен тремя фотографиями: для комплексов брови — лоб, глаза — веки и комплекса нижней части лица. Кроме того, в атласе представлены фотографии с разным направлением взо­ра и ориентацией головы. Методика Экмана, таким образом, реализу­ет хорошо известную идею фоторобота.

Другой способ измерения эмоций, также разработанный Экма­ном, связан с измерением электрической активности 41 двигатель­ной единицы лицевых мышц (метод FACS — Facial Action Coding System). В результате в виде эталонов представлены 24 паттерна рабо­ты отдельных мышц лица и 20 паттернов работы групп мышц, отражаю­щих те или иные мимические выражения (рис. 11.3). Использование таких способов измерения эмоций объективно показало отсутствие кросскультурных различай при выражении базисных эмоций (сча­стья, гнева, страха, отвращения, удивления, печали) у людей, при­надлежащих самым разным расам и культурам.

Разница культур при этом выражается в наличии разного соци­ального контроля. Так, по данным П. Экмана и У. Фризен, во время просмотра стрессовых сцен фильма американцы и японцы выража­ют свои эмоции одинаковым способом, но только при условии отсут­ствия внешнего контроля со стороны соотечественников. В присут­ствии же таковых японцы в большей степени маскируют проявления своих негативных эмоций. Существование механизмов социального контроля доказывается в условиях высокоскоростной киносъемки, ког­да появляется возможность выявить кратковременные неконтролируе­мые выражения лица человека, появляющиеся в первые моменты после восприятия им стрессовых ситуаций. Такие врожденные, генетически запрограммированные выражения длятся в течение первых 150-200 мс, после чего сменяются социально приветствуемой мимикой, принятой в соответствующей культурной среде.

Измерение электрической активности групп мышц лица человека по­казывает их прямую, непосредственную связь со степенью выраженно­сти различных эмоций. Так, П. Экман и У. Фризен в экспериментах реги­стрировали у испытуемых активность мышц различных точек лица (рис 11,3) во время кинопросмотра сцен приятного (спокойный оке­ан, играющий щенок, обезьяньи ужимки) и неприятного (травмати­ческая ситуация на производстве) содержания. После просмотра ис­пытуемым предлагалось оценить свой эмоции по 9 базисным шкалам (счастья, страха и т. д.).

Один из наиболее важных выводов состоял в обнаружении четкой по­ложительной корреляции между субъективно отмечавшимися пережи-

ваниями «счастья» и «радости» и активностью двух мышц: большой ску­ловой (от. zigomaticus major) и круговой мышцы глаза (m. orbicularis oculi). Улыбка, связанная с активацией этих двух мышц, была названа улыб­кой Дачена, по имени человека, который впервые высказал мысль, что улыбка радости должна отличаться от всех других вторичных типов улыбок, таких, как улыбка политика, улыбка социального контакта, маскирующая улыбка.

Как выяснилось, активность мышц улыбки Дачена действительно мо­жет являться прогнозным показателем для появления положительных эмоциональных состояний, степень ее активности пропорциональна ин­тенсивности положительных эмоций человека. Сложность же ситуации состоит в том, что большинство людей не способны произвольно управ­лять активностью комплекса мышц улыбки, т. е. не способны по своему желанию и вне зависимости от настроения поднимать кверху, к скулам, уголки губ (работа большой скуловой мышцы) и поднимать щеку, под­тягивая кожу внутрь глазницы (работа круговой мышцы глаз).

Всем хорошо известно, насколько трудно бывает справляться со сво­ей мимикой в стрессовых ситуациях, т. е. когда мышцы лица как бы ка­менеют и становятся совершенно неуправляемыми. Именно поэтому упомянутый ранее лозунг психотренинга «Улыбайтесь!» может быть реализован только после долгих и упорных занятий. Недаром в извест­ной детективной повести В. Богомолова «Момент истины» контрраз­ведчики во время войны обращали огромное внимание на степень есте­ственности мимики и «игры вазомоторных реакций» во время проверки лиц, подозреваемых в диверсионной деятельности.

Как выяснилось в дальнейшем, улыбка Дачена усиливается у лю­дей после успешно проведенного курса психотерапии, после просмот­ра хорошей кинокомедии, после юмористического концерта. Показа­но также, что этот тип улыбки появляется у младенцев уже в возрасте 10 месяцев, причем чаще, когда они реагируют на приближение мате­ри, и реже — на приближение незнакомого человека.

Наряду с этими данными были выделены группы мышц, активность которых связана с проявлением отрицательных эмоций. В частности, с эмоциями отвращения коррелирует работа трех групп мышц носо-губного комплекса лица. При проявлении отвращения у человека не­произвольно поднимается центральная часть верхней губы, усилива­ются носогубные складки и напрягаются крылья носа. Причем все эти реакции происходят при подавлении активности мышц улыбки.

При эмоциях, связанных с состоянием печали, в частности при де­прессиях, возрастает активность мышц нахмуривания (m. corrigator superior). В психотерапевтической практике отмечено, что после эф­фективного лечения депрессии имеет место нормализация работы этих мышц, исчезает «мимика печали и скорби», характерная для со­стояния депрессии. Обнаружение корреляции проявлений депрессии с увеличением активности мышц нахмуривания имеет важное значе­ние в плане определения групп риска среди населения, т. е. лиц, склон­ных к развитию депрессивных состояний.

С практической точки зрения существенно отметить, что по соотно­шению активности всего трех лицевых мышц можно различать четыре типа важнейших эмоциональных состояний: радости, печали, страха и гнева. Схема соотношений такова:

где Z — m. zigomaticus major (большая скуловая мышца), С —т. corrigator superior (мышца нахмуривания), М — т. masseter (жевательная мышца), Т — активация, I — подавление активности мышцы (см. рис. 11.3).

 

Эмоции и язык социально значимых жестов и поз

В эмоциональном плане при общении самых разных видов животных, стоящих на различных ступенях эволюционной лестницы, язык поз, положений тела и жестов HMeet первостепенное значение. Корни и ис­токи этих эффектов приводятся в описаниях многочисленных фактов социального взаимодействия млекопитающих, птиц, рыб, в экспери­ментах по изучению разных типов поведения: агрессивного, брачного, исследовательского, гнездового, поведения, связанного с воспитани­ем и защитой потомства, и т. д.

Анализ цепей поведенческих действий, структура которых хоро­шо описывается бихевиористской формулой «стимул — реакция», дает богатую информацию об использовании языка жестов и поз. В качестве типичных примеров можно рассмотреть структуры различ­ных «танцев», предбоевого поведения и церемоний ухаживания у раз­личных животных. В каждом случае имеет место использование стро­го фиксированных положений тела, явно выраженных, подчеркнутых поз, в ответ на которые партнер проводит те или иные, но всегда пред­сказуемые, вполне определенные действия (рис. 11.4).

Роль социально значимых жестов и поз является предметом специ­ального изучения в работах по анализу кросскультурных и межнацио­

нальных различий людей разных этнических групп и социальных слоев. Неправильное истолкование таких действий может привести к появлению глубинных отрицательных эмоций, подсознательного, ин­стинктивного неприятия, к отрицательной преднастроенности. Показа­тельным примером таких недоразумений может служить плохое зна­ние местных манер «хорошего» тона. Скажем, в Японии и других азиатских странах даже незнакомые люди при встрече должны вежли­во улыбаться и кланяться друг другу. Этого требуют обычаи, отступ­ление от которых воспринимается как невежливость.

С другой стороны, такое поведение в среде людей европейской куль­туры может быть воспринято как угодничество, раболепие или неадек­ватность и также вызвать неосознаваемые отрицательные эмоции. Поза внимания, заключающаяся в вытягивании шеи и повороте головы в сторону говорящего, является совершенно нормальной, например, в одних областях Германии. Отсутствие такого жеста в этой культур­ной среде может быть воспринято как выражение неприязни к собесед­нику, что вполне может вызвать ответное конфликтное поведение. Куль­турные обычаи северных американцев и европейцев требуют от людей, вступающих в обычное общение, наличия постоянной улыбки, что очень часто воспринимается Представителями другой культуры как знак друж­бы и личной заинтересованности. А так как на самом деле эта улыбка представляет собой всего лишь символ формальной вежливости, приез­жий может посчитать себя обманутым, а своего партнера ненадежным че­ловеком, дающим обещания и сразу же не выполняющим их.

Таким образом, даже незначительные отличия в поведении могут играть важную роль в символике общения, в часто скрытом от созна­ния формировании отношений между людьми. Проявление такого рода закономерностей особенно заметно при сравнении манер, при­нятых людьми различных социальных слоев и относительно изоли­рованных групп населения. Например, манеры, жесты, позы, интона­ции представителей одного сообщества, скажем, привычка целоваться при встрече с малознакомыми людьми, могут казаться неприятными, слащавыми и неискренними людям другого круга. Привычка смотреть в глаза малознакомому собеседнику может вызвать резко негативную, агрессивную реакцию в криминальной среде, а в другой социальной группе отсутствие такого прямого взгляда может расцениваться как признак лживости, неискренности и нечистой совести у собеседника.

Особое значение язык мимики, жестов и поз имеет потому, что, как правило, такое общение происходит на подсознательном уровне, и чело­век, принимая решение о наличии симпатии или антипатии к партнеру, может пасть жертвой таких, казалось бы, малозначимых обстоятельств, как межкультурные обычаи и привычки. Только наличие контроля со стороны сознания изнаний особенностей культурных традиций в со­четании с моральными принципами, основанными на безоговороч­ном признании равенства всех культур, социальных и национальных норм, может быть основой межнациональной и межкультурной тер­пимости.

 

Настроения, стрессы, аффекты

Наряду с быстро меняющимися оперативными эмоциональными состоя­ниями высшие живые организмы обладают системой обеспечения от­носительно длительных эмоциональных состояний. Такие состояния называются настроением, или эмоциональным фоном, и возникают в результате реагирования на длительные, носящие неизменный харак­тер воздействия внутренней или внешней среды. Настроения (эмоцио­нальный тон), как и эмоции, могут быть положительными или отри­цательными.

В модельном плане можно считать, что настроение представляет собой некоторую постоянную составляющую эмоций, т. е. величину, на фоне которой происходят эмоциональные колебания. Таким обра­зом, роль настроения в процессе регуляции поведения заключается в добавлении некоторой длительной положительной или отрицатель­ной компоненты к величине текущих оперативных эмоциональных реакций.

Принято говорить о периодах весёлого, жизнерадостного, оптимис­тического, повышенного настроения и о периодах грустного, понижен­ного, подавленного, пессимистического настроения, которые окраши­вают соответственным тоном длительные отрезки жизни человека.

Настроение человека определяется не только внешними ситуация­ми (что делало бы человека слишком простой машиной), но и со­стоянием внутреннего мира человека, его характером и темперамен­

том. Более того, состояние внутреннего мира имеет зачастую сильное

влияние на настроение человека, что делает весьма актуально** Р ^

психологов и психотерапевтов не только с клиентами (пащ*^еН

находящимися в так называемых пограничных состояниях г!^СЙХИКИ'

но и с практически здоровыми людьми, в характере которые **^меется

склонность к пониженному настроению, депрессии и т. д.

Частым следствием длительных периодов пониженного, Y^^g^

го настроения являются стрессовые состояния. Эти состояв

^Г                            „,                      V                                       аого воз-

но развиваются у людей (и животных) в результате длитель**

действия сложных, трудных для жизни условий, а иногда $ кр^ат^^х

шоковых психических напряжений и эмоциональных перегрУ^з0К"

пример, в условиях космического полета, войны, выполне^^я

сильной в интеллектуальном, моральном или физическом с^^ь1СЛе ^^а

боты и т. д. В конце концов стресс приводит к полной дезорг^з1*^ЙЗаЦИИ

^г                                                        * челове-

деятельности, к невозможности выполнения стоящих пере/*

ком задач, к нервным срывам и устойчивым неврозам.

Различные стрессы представляют собой наряду с алкоголе!^' ^кУР^ени

ем, генетическими нарушениями основные факторы риска, ре^°

шающие вероятность сердечно-сосудистых заболеваний (инфгР^кТ0В'^И

сультов), язвенной болезни и других серьезных заболеваний.

Тем не менее считается, что некоторая оптимальная величие ^сТР^ессо
_v                                              ^г                                          .ок ведет к

вых воздействии может иметь и положительное значение, так ^

<а                      <-                                                                         в частно-

выработке приспособительных, адаптационных механизмов. v £_елье

сти, такого мнения придерживался и канадский физиолог П^елье,

который в 1936 году ввел само понятие стресса. В качеств^ ^пР^имеР^а

адаптационного действия стресса можно привести результ£^ть1

риментов, в которых молодых мышат подвергали умеренн^¹*^{1 ст}Р^ес

сам: брали в руки, подвергали слабым ударам тока и пр. О*³³^⁰⁰*³'

что такие мыши впоследствии лучше, чем их братья и сестра^{не П0Д}

вергавшиеся «стрессовому обучению», переносили настоя^^{ие ст}Р^ес

совые ситуации.

Каковы же способы борьбы с плохим настроением, стрес^⁰^ ^И

ненными кризисами? Эксперименты приводят к выводу: н£°

учиться контролировать ситуацию. Рассмотрим классически ^данные-
тт                   г г                    j                          г                       .лличество

Две группы животных получали в экспериментах равное &^и

ударов током. При этом животные только одной группы мог^^{11 п}Р^едот

вращать удары, нажимая на рычаг (прогнозировать удар бь*^⁰              '

так как за 10 с до него раздавался предупредительный сиг**³^' ^^е

зультате многих подобных опытов выяснилось, что живот**^ь16' ^имев

, язвенных

шие возможность предотвратить удар, почти не получал** ^п

поражений внутренних органов, в то время как у животных второй группы язвенные поражения имели интенсивный характер.

В критических ситуациях, возникающих в результате длительных пе­риодов плохого настроения, стрессов, а также при неспособности найти выход из опасных, часто неожиданных положений у субъекта могут проявиться очень сильные, практически неуправляемые, но относи­тельно кратковременные эмоциональные «взрывы», так называемые аффекты. Аффекты выполняют роль «аварийного» разрешения ситуа­ции, поведенчески выливаясь в реакции двух противоположных ти­пов: агрессии или бегства (замирания). Причем сила и бурность прояв­ления аффектов пропорциональна таким факторам, как сила мотивации, количество затраченных усилий для удовлетворения этой мотивации и мизерность, незначительность итоговых результатов.

Можно считать, что биологически аффекты, так же как и эмоции вообще, представляют собой определенную форму генетической па­мяти, У низших животных это видовая память особого типа — память на способы кризисного реагирования, свойственная всем животным данного вида. Одни виды, пользуясь такой памятью, например, реа­гируют на опасность агрессией, другие — бегством или замиранием вплоть до полной имитации состояния смерти.

У высших животных, в том числе и у человека, тип эмоционального поведения определяется характером субъекта и степенью созревания соответствующих отделов нервной системы. Это значит, что один и тот же субъект в разных условиях и в разные возрастные периоды мо­жет проявлять Либо агрессивное поведение, либо поведение, связан­ное с бегством. Например, птенцы многих видов птиц замирают при виде опасности, хотя взрослые птицы могут демонстрировать разные виды активного поведения: защита птенцов, агрессия и пр.

Выраженные формы негативных эмоциональных состояний, такие, как плохое настроение, стрессы, аффекты, часто приводят к особому виду психологического состояния (поведения) — фрустрации (от лат. frustratio — обман, тщетное ожидание) (рис. 11.5). Фрустрационное по­ведение является следствием длительных неуспехов в удовлетворе­нии потребностей и желаний человека. Общим проявлением фрустра­ций является появление у человека «чувства крушения», невозможности преодоления препятствий. В результате возникают разные типы наруше­ний поведения.

Это, во-первых, нарушения самооценки, когда люди отрицают факт постигших их неудач, приписывают эти неудачи проискам окружаю­щих, относят их на счет не зависящих от себя обстоятельств, но при этом никак не снижают, а иногда и повышают уровень своих притяза­ний. В итоге в поведении появляется заносчивость, агрессивность, бравада.

Другой тип нарушений поведения определяется боязнью неудач и стремлением к достижению только заведомо достижимых целей. В результате появляется боязнь разочарования в своих возможно­стях, обидчивость, подозрительность, легкая ранимость. Основы та­кого поведения также связаны с дисбалансом уровня притязаний, самооценки и реальных способностей. Причем субъект может не­осознанно из-за боязни неудач занижать уровень своих возможностей, что тем не менее обязательно на уровне подсознания будет вызывать симптомы обидчивости, зависти и недовольства (рис. 11.6).

В результате длительных фрустраций появляется необходимость в длительном психологическом и педагогическом процессе, направлен­ном на активное осознание человеком реального соотношения своих возможностей и способностей, с одной стороны, и уровня своих при­тязаний — с другой. В противном случае появляется опасность раз­вития различных неврозов, связанных с повышенной нервозностью, чувством собственной неполноценности, страхом, потерей работо­способности, утомляемостью, плохим сном и т. д.

 

Психофизиология механизмов мотиваций и эмоций

В 1953 году американский психофизиолог Д^кеймс Олдс, проводя экс­перименты с раздражением мозга крыс слабым электрическим током, случайно опустил раздражающий электрод в область гипоталамуса в точку с неправильно рассчитанными координатами. Результатом этого было открытие центров удовольствия и наказания. «Не находятся ли рай и ад в мозгу животного?» — так были сформулированы результаты работ Олдса. По существу, благодаря этим работам произошло смыка­ние психологии, изучающей ощущения, и нейрофизиологии, изучаю­щей механизмы, реализующие мотивации и эмоции.

В последующих за опытами Олдса экспериментах подопытные крысы с вживленными в соответствующие точки мозга электродами сами могли нажимать на рычаг, замыкать цепь и посылать в мозг слабый электроим­пульс. При этом в контрольных опытах, когда рычаг был отключен от цепи, крысы случайно наступали на него 10-20 раз в час. При подаче напряжения картина резко менялась: если электрод находился в од­ной из точек центра «удовольствия», крыса не отходила от рычага и нажимала на него с частотой в несколько тысяч раз в час (до 7000 на­жатий в час) в продолжении многих часов, доводя себя до полного фи­зического изнеможения (рис. 11.7).

Силу стремления к самораздражению измеряли при установлении на пути к рычагу полосу, на которую подавали болезненные удары тока. Животные могли выбирать: идти ли к рычагу, получая принтом сильные удары тока, или идти к стоящей рядом пище, не получая при этом никаких неприятных воздействий. (В более четко поставленных количественных исследованиях животные на пути к пище также по­лучали дозированное воздействие электрического тока.) Оказалось, что у крыс, голодавших в течение 24 часов, стремление к самораз­

дражению центров удовольствия было вдвое сильнее, чем стремле­ние к пище.

Зоны неудовольствия (отрицательного подкрепления, наказания) расположены в мозгу отдельно от зон удовольствия. При расположе­нии электродов в зонах неудовольствия животное после однократного раздражения никогда не делало дальнейших попыток самораздраже­ния и избегало даже появляться в местах, расположенных в районе рычага.

В результате множества опытов было показано, что в соответствую­щих областях мозга крысы (эти области находятся в отделах гипотала­муса и в других срединных, наиболее древни* областях мозга) пункты положительной самостимуляции составляют примерно 35 %, отрица­тельной — 5% и нейтральные — 60%.

Подобные центры положительного и отрицательного подкрепления в дальнейшем были обнаружены в мозгу различных видов животных: ко­шек, обезьян, коз и т. д. Эффект положительной и отрицательной само­стимуляции обнаружен даже у такого примитивного животного, как улитка. В специальных экспериментах в ходе свободного передвиже­ния по шару улитка могла случайно касаться стержня и замыкать при этом цепь, подающую ток на группу нейронов. В случае самостимуля­ции в таких экспериментах нейронов, связанных с осуществлением полового поведения, частота касаний достоверно возрастала, в случа­ях стимуляции нейронов, связанных с оборонительным поведением, частота касаний уменьшалась до нуля.

Электрораздражения глубинных структур мозга проводятся при некоторых нейрохирургических операциях и у людей. Цель таких вмешательств — выявление границ поврежденной ткани. Ввиду того что такие операции часто осуществляются под местным наркозом (в моз­гу нет болевых рецепторов), больные, описывая свои ощущения при раз­дражении участков, примерно соответствующих расположению центров положительного и отрицательного подкрепления у животных, говорят о появлении ощущений типа «снятия напряжения», «успокоения», «радости», «беспокойства», «тревоги» (Шульговский В., 1997).

В других экспериментах с электрораздражением мозга животных показано, что при увеличении силы тока, проходящего через зоны ак­тивной самостимуляции, возможно искусственно вызвать такие реак­ции, как прием пищи у сытых животных, питье, сексуальное поведе­ние, ярость, страх, агрессию. Следует отметить, что центры пищевого, полового и других видов поведения являются сложными самостоятель­ными образованиями и не совпадают с центрами самораздражения.

В определенном смысле соотношения между центрами этих двух ти­пов могут рассматриваться как соотношения между центрами мотива-ционного поведения и центрами эмоционального регулирования этого поведения. То есть центры аппетита, жажды, агрессии, сексуального поведения резонно рассматривать как центры, отвечающие за осу­ществление мотивационной деятельности, центры удовольствия и неудовольствия — как зоны, отвечающие за эмоциональное регули­рование мотивационных центров.

Все эти факты приводят к более подробной модели эмоционального регулирования поведения. В такой модели блок эмоций на рис. 11.1 имеет смысл разделить по крайней мере на три самостоятельных, последовательно расположенных подблока. Сигнал на выходе первого подблока пропорционален собственно мотивационному рассогласова­нию, т. е. разности текущего и эталонного значений мотивационной переменной (Mn-Mt). Сигнал на выходе второго подблока наряду с абсолютным значением получает положительную или отрицательную окраску, становится сигналом «удовольствия» или «неудовольствия». Сигнал на выходе третьего подблока как бы получает дополнитель­ную модуляцию — приобретает ту или иную модальность: положитель­ный сигнал в зависимости от своей силы связывается с эйфорией, сча­стьем, радостью, успокоением, отрицательный — с тревогой, страхом, яростью.

Таким образом, сверхпороговое раздражение центров самостиму­ляции вызывает у экспериментальных животных демонстрацию од­ного из видов мотивационного поведения. Причем следует отметить, что системы регулирования этих видов поведения обладают сложной иерархией и располагаются в нескольких областях мозга. Так, в систе­ме пищевого поведения существуют области, соответствующие цент­ру «насыщения» и центру «голода». Электрическое раздражение этих центров вызывает противоположные поведенческие реакции: голод­ное животное отказывается от еды, сытое начинает активно поглощать пищу, на которую оно до сих пор вообще не обращало внимания.

Классический по яркости пример влияния электростимуляции на эмоционально-мотивационную сферу продемонстрировал док­тор Хосе Дельгадо, который вживил электрод в мозг быка, приго­товленного для боя на арене. Дельгадо полагал, что соответствующая стимуляция способна затормозить агрессивность быка, что действи­тельно и произошло в самый драматический момент. Когда разъярен­ное животное устремилось к экспериментатору, в мозг быка был по­слан радиоимпульс и бык резко прервал атакующее поведение.

Молекулярные механизмы работы центров положительного подкреп­ления, эмоций и мотиваций, по крайней мере частично, связаны с актив­ностью нейронов, имеющих дофаминовые рецепторы. Как выясняется, такие группы нейронов составляют структуры мозга, чувствительные к естественным и искусственным опиатам (Албертс Б. и др., 1994). Специалисты по фармакологии давно предполагали, что поразительно сильное действие морфина и других наркотиков обусловлено тем, что эти вещества имитируют какие-то внутренние (эндогенные) сигнальные мо­лекулы, регулирующие восприятие боли и настроение человека.

Подтверждение этих предположений было получено в 1975 году, когда из мозга свиньи были выделены два нейропептида, молекулы которых состояли всего из пяти аминокислот, но обладали морфи-ноподобным действием. Эти вещества, получившие название энке-фалины, выполняли функции нейромедиаторов, т. е, участвовали в передаче сигналов между различными группами нервных клеток. Вскоре из гипофиза мозга, из других нейрогормональных центров, а^также из других тканей были выделены более длинные нейропеп-тиды, получившие более общее название — эндорфины, т. е. эндо­генные (внутренние) морфины.

И энкефалины и эндорфины являются, по существу, внутренними опиатами, естественными для мозга человека, причем связываются они, как полагают, с теми же рецепторами нервных клеток, что мор­фин и родственные с ним наркотики. Однако, и это крайне важно от­метить, внутренние опиаты в отличие от морфинов не накапливаются, быстро разрушаются и поэтому не вызывают эффекта привыкания. Более точно говоря, у клеток-мишеней в мозгу наркоманов в условиях постоянного связывания рецепторов с неестественными для мозга че­ловека наркотическими веществами постепенно повышается порог чувствительности, что достаточно быстро приводит к неизбежной ка­тастрофе необратимого разрушения личности и быстрой смерти. На­пример, это может происходить за счет следующего механизма. С одной стороны, большинство рецепторов блокировано длительно связанными с ними молекулами наркотиков, которые прекратили свое воздействие, но не освободили рецепторы. С другой стороны, сложные внутренние мо­лекулярные процессы требуют от рецепторов поступления сигналов от внутренних или внешних опиатов. Причем количество свободных рецеп­торов, пригодных для приема таких сигналов, постоянно уменьшается. В результате для достижения того же эффекта обезболивания или эйфо­рии со временем требуются все большие и большие дозы наркотика.

 

Психофизиология механизмов стрессов и аффектов

Перейдем к рассмотрению нервных механизмов стрессов и аффектов, т. е. эмоций, возникающих при экстремальных жизненных ситуациях. На схеме (см. рис. 11.1) стрелка, выходящая из блока эмоций, подразуме­вает наличие каких-то механизмов, управляющих поведением под воз­действием эмоциональных сигналов. Работа этих механизмов, в частно­сти, связана с функциями вегетативной нервной системы, т. е. части нервной системы высших животных, которая осуществляет непосред­ственное управление деятельностью внутренних органов (процессами кровообращения, пищеварения, дыхания и т. д.). Отделы вегетативной нервной системы расположены на уровне спинного мозга в непосред­ственной близости к управляемым ими органам тела, а их работа на­ходится под контролем высших отделов головного мозга.

Во время сильных эмоциональных реакций активизируются два во многом противоположно действующих отдела вегетативной нервной системы: симпатический и парасимпатический. В поведенческом пла­не результаты деятельности каждого из отделов выражаются в двух раз­ных стратегиях реагирования на стрессовые ситуации. Первая страте­гия заключается в смещении баланса в сторону большей активности симпатического отдела, что ведет к проявлению реакций типа «актив­ной борьбы или бегства» и связано со срочной мобилизацией энергии и ресурсов тела. В ходе этого процесса зрачки расширяются, растет чис­ло сердечных сокращений при одновременном росте минутного объема сердечного выброса, усиливается капиллярное кровоснабжение мозга и мышц, растет частота дыхания и т. д.

Смещение баланса в сторону большей активности парасимпатиче­ского отдела определяет реакции типа «сбережения энергии и ресурсов», что в поведенческом плане проявляется как «замирание» и имитация смерти. Причем именно эта стратегия поведения в процессе эволюции развилась раньше и в основном свойственна более «древним» живот­ным (рептилиям, насекомым и пр.). Стратегия замирания и усвоенной беспомощности бывает полезна, например, в условиях, когда животное имеет дело с намного более сильным противником или с неразрешимой ситуацией (рис. 11.8).

Развитие обеих стратегий поведения обеспечивается благодаря опе­ративной работе интеллектуальных механизмов анализа и распознава­ния ситуации, результат работы которых дает сигналы к включению вегетативных отделов нервной системы. В плане взаимодействий та­кого рода становятся понятными причины более позднего эволюци­онного развития симпатического типа управления поведением. Дело в том, что этот тип управления связан с намного более широким спект­ром поведенческих реакций, что требует более существенного и глу­бокого анализа текущей ситуации.

В ходе управления осуществление спектра поведенческих реакций при деятельности симпатического отдела связано с мощным выбросом моле­кул нейромедиаторов адреаналина и норадреаналина. Поведенческие реакции, связанные с деятельностью парасимпатического отдела, реализуются путем активной работы молекул ацетилхолина,

В поведении каждого человека, вообще говоря, имеют место и стра­тегия активного, и стратегия пассивного реагирования на экстремаль­ные ситуации. Причем у людей разного типа преобладает та или иная стратегия поведения. В определенных ситуациях одни люди ведут себя активно и смело, другие — осмотрительно и нерешительно. Возможно, разные типы поведения такого рода основаны на наследственно пере­даваемых сдвигах в балансе соотношений, определяемых системами молекул адреаналина (норадреаналина) и ацетилхолина.

 

Полушария мозга управляю? различными сторонами эмоционального поведения

Сложность механизмов эмоционального поведения интуитивно оче­видна для каждого из нас. В этом плане особенно интересно проана­лизировать факты, показывающие распределение различных аспектов и механизмов эмоционального поведения по отделам мозга (рис. 11.9). Наиболее явно выраженным и удивительным является наличие межпо-лушарной асимметрии эмоциональных механизмов. Такое «разведение» эмоциональных механизмов по разным полушариям, по-видимому, так­же свидетельствует о сложности и неоднородности этих механизмов.

Как следует из анализа многих клинических данных о последстви­ях локальных поражений мозга, работа отделов левого (доминантно­го по речи) полушария в большей степени связана с проявлением по­ложительных эмоций, а работа правого полушария — отрицательных. При любом значительном снижении активности правого полушария, т. е. в случаях, когда врачи и психологи имеют дело с так называемым лево-полушарным человеком, регистрируются эффекты беспричинной эйфо­рии, смешливости, легкомысленности, беспечности, отрицания своих де­фектов или несерьезного, индифферентного отношения к ним. При повреждениях левого полушария картина меняется на противополож­ную. «Правополушарный человек» беспокоен, пессимистически на­строен, склонен к слезам, озабочен своим положением, тревожен (Доброхотова Г., Брагина #., 1977).

Аналогичные результаты асимметрии полушарий при проявлении эмоций имеют место и при других способах временного выключения одного из полушарий. В условиях клиники это бывает связано либо с сеансом односторонней электросудорожной терапии, либо с введе­нием снотворного в соответствующую сонную артерию. По данным

(Деглин В. и др., 1986), преходящее выключение левого полушария при электросудорожном воздействии приводит к сдвигам эмоционально­го состояния в сторону отрицательных эмоций. Проявляющаяся при этом симптоматика «правополушарного человека» показывает ухуд­шение настроения, мрачность, появление пессимистических оценок своего положения, жалоб на самочувствие.

Электрошоковое выключение правого полушария ведет к проявле­нию симптоматики «левополушарного человека»: улучшение по срав­нению с нормой эмоционального состояния, оптимизм, пренебрежение явно выраженными симптомами болезни и т. д. Аналогичные сдвиги в эмоциональном поведении имеют место ^ при временном отключении полушария путем введения снотворного в соответствующую сонную ар­терию (подобные процедуры делаются с диагностической целью).

Еще один независимый способ подтверждения специализации по­лушарий при восприятии эмоций связан с возможностью предъяв­ления изображений только в левое или только в правое полушарие. Такая возможность возникает в условиях специального тахистоско-пического эксперимента, когда испытуемым предъявляется тестовое изображение на короткое, дозируемое время. Важность дозированно­го по времени предъявления тестовых фигур в данном случае связана с необходимостью исключения движений глаз во время рассмотрения изображений, что обеспечивает возможность проецировать изображе­ние не на центральные, а только на периферические области поля зре­ния. В свою очередь, как следует из анатомических данных, перифери­ческие области полей зрения проецируются исключительно в области зрительной коры мозга своего полушария.

Другой и намного более экзотический способ стимулирования только одного полушария используется в клинике при работе с пациента­ми, у которых по медицинским показаниям было проведено сечение волокон мозолистого тела (мощного пучка нервных волокон, соеди­няющих полушария мозга).

Результаты экспериментов по унилатеральному предъявлению в таких условиях эмоционально окрашенных изображений показы­вают, что правое полушарие быстрее и качественнее опознает эмоцио­нальную мимику, причем лучше реагирует на различные выражения печали; левое полушарие лучше реагирует на изображения радост­ного содержания.

«Левополушарный человек» вообще более инициативен в общении, склонен к болтливости, резонерству, дает развернутые, детальные от­веты. Однако на этом фоне у таких больных потеряна интонационная выразительность речи — речь тусклая, монотонная. «Правополушар­ный человек», напротив, молчалив, что связано с резким ограничени­ем речевых функции правого полушария, которое способно понимать только простые, короткие фразы, не имеет доступа к отвлеченным по­нятиям. Однако при этом у «правополушарного человека» сохранен интонационный рисунок речи.

Интересно отметить, что эмоциональная специфика право- и лево-полушарных проявлений связывается в ряде работ с симптомами про­явления алкогольного воздействия. Благодушие, болтливость, эйфория ранних стадий опьянения связывается с преимущественным подавлени­ем алкоголем эмоциональных структур правого полушария. Последую­щие стадии алкогольного воздействия, связанные с мрачностью, слезли­востью, угрюмостью, определяются преимущественным подавлением активности эмоциональных структур левого полушария.

У здоровых людей мимика левой стороны лица отражает эмоцио­нальное состояние в большей степени, чем мимика правой полови­ны, что также свидетельствует о преобладании механизмов правого полушария в процессах выражения эмоций. Аналогичные данные об асимметрии мимической выразительности половинлица получены на макаках, что говорит о филогенетических тенденциях к более суще­ственной выраженности механизмов проявления эмоций в правом по­лушарии мозга. Более явная выраженность проявления эмоций левой половиной лица подтверждается в специальных модельных экспери­ментах, в которых было показано, что эмоции распознаются лучше на фотографиях, составленных из двух левых половин лица.

В современной литературе имеются многочисленные доказательства того, что межполушарная асимметрия касается не только локализации механизмов проявления, но и локализации механизмов восприятия эмо­ций. В этом плане «левополушарный человек» не воспринимает инто­нации чужой речи, не мвжет отличить эмоциональную окраску, харак­теризующую жалобу, вопрос, просьбу, гнев, восторг. Люди в таком со­стоянии лишены возможности распознавать эмоциональные сигналы, кодируемые мимикой, лицевой экспрессией собеседника. «Правопо­лушарный человек» при восприятии эмоций ведет себя противопо­ложным образом. Такой больной предпочитает общаться с помощью мимики и жестов, у него сохранено и в основном даже улучшено по сравнению с его же нормой тонкое восприятие интонаций.

 

Резюме

Эмоции представляют собой один из основных механизмов регуля­ции мотивационной деятельности и других видов поведения живых организмов. Положительные и отрицательные эмоции представля­ют собой психологические процессы и состояния, непосредственно отражающие переживания человека. Эмоции участвуют в регуляции поведения, связанного с удовлетворением как «первичных», так и «вторичных» мотиваций разных уровней. Специфика сущности эмо­ций «высших» потребностей определяет их неразрывную связь не только с механизмами бессознательной, автоматической коррекции, как это имеет место в процессах регулирования поведения с помо­щью «первичных» эмоций. «Вторичные» эмоции регулируют пове­дение, включаясь в многократные процессы рефлексии, сознатель­ного обдумывания сложившейся ситуации, рассмотрения вариантов коррекции. Осознанное управление человеком уровнем своих эмоцио­нальных переживаний играет огромную роль в процессах воспитания и самовоспитания.

В экспериментах по самораздражению отдельных точек глубин­ных структур мозга животных регистрируются особые зоны — удо­вольствия и неудовольствия. Животные с электродами, вживленными в точки зон «удовольствия», способны проводить повторное самораздра­жение с частотой несколько тысяч раз в час (до 7000 нажатий в час) в продолжении многих часов, доводя себя до полного физического изне­можения. После одиночного раздражения точек зон «неудовольствия» животные не только не повторяли раздражений, но и не подходили больше к этому месту клетки.

В модельном плане соотношения между центрами «удовольствия» — «неудовольствия» могут рассматриваться как отношения регулирова­ния мотивационного и других видов поведения. Центры аппетита, жаж­ды, агрессии, сексуального поведения имеет смысл рассматривать как центры, отвечающие за осуществление соответствующих видов моти­вационной деятельности, учитывая при этом, что эти центры находят­ся в тесной связи с зонами удовольствия и неудовольствия.

Как следует из анализа многих клинических данных о последствиях локальных поражений мозга, работа отделов левого (доминантного по речи) полушария в большей степени связана с проявлением положи­тельных эмоций, а работа правого полушария — отрицательных.

 

Вопросы и задания для самопроверки и семинаров

1. В чем заключается роль эмоций в поведении человека?

2. Сформулируйте сущность определения понятия «эмоция».

3. В чем заключаются основные различия эмоций и мотиваций?

4. Каковы основные функции положительных и отрицательных эмоций?

5. Опишите основные способы измерения эмоционального состояния.

6. Сформулируйте взаимоотношения между стрессом и эмоциями.

7. Что такое аффект?

8. Рассмотрите характеристики фрустрационного поведения.

9. Составьте схему эксперимента, в котором были обнаружены цент­ры удовольствия и наказания.

 

10. Каково процентное соотношение зон удовольствия и наказания в мозгу животных? О чем это говорит?

11. Какие нейромедиаторы участвуют в работе центров удовольствия и наказания?

12. Какие нейромедиаторы реализуют работу симпатического и пара­симпатического отделов вегетативной нервной системы?

13. Рассмотрите специфику эмоционального поведения «правополу­шарного» и «левополушарного» человека.

 

Список литературы

 

Адамар Ж. Исследование процесса изобретения в области матема­тики. — М.: Мир, 1970.

Айзенк Г. Дж. Узнай свой собственный коэффициент интеллекта. — Н. Новгород: Ай-Кью, 1994.

Албертс Б., Брей Д., Льюис Дж. и др. Молекулярная биология клет­ки. - М.: Мир, т. 1-3.1994.

Ашинянц Р. А., Боголюбов Д. Я., Петров О. М. Логические методы в автоматизации обучения. — М.: МГАПИ, 1996.

Блум Ф. и др. Мозг, разум и поведение. — М.: Мир, 1988.

БонгардМ. М. Проблема узнавания. — М.: Мир, 1965.

Браверман Э. М., Мучник И. Б. Структурные методы обработки эмпирических данных. — М.: Наука, 1983.

Бурлачук Л. Ф., Морозов С. М. Словарь-справочник по психологи­ческой диагностике. — Киев: Наукова Думка, 2000.

Вейн А. М., Каменецкая Б. Я. Память человека. — М.: Наука, 1973.

Выготский Л. С. Педагогическая психология. — М.: Педагогика, 1991.

Выготский Л. С. Эйдетизм. Хрестоматия по общей психологии. — М.: МГУ, 1981.

Глезер В. Д., Цуккерман Я. Я. Информация и зрение. — М/. АН СССР, 1961.

Глезер В. Д. Зрительное опознание и его нейрофизиологические механизмы. — Л.: Наука, 1975.

Грегори-Р. Глаз и мозг. — М,: Мир, 1970.

Грегори Р. Разумный глаз. — М.: Мир, 1972.

Греченко Т. Я. Психофизиология. — М.: Гардарики, 1999.

Данилова Я. Я. Психофизиология. — М.: Аспект-Пресс, 1999.

Деглин В. Л., Ивашина Г. Г., Николаенко Я. Я. Роль доминантного и недоминантного полушария мозга в изображении пространства / Нейропсихологический анализ межполушарной асимметрии мозга. — М.: Наука, 1986.

ДембовскийЯ. Психология обезьян. — М: ИЛ, 1963.

ДембовскийЯ. Психология животных. ~ М.: Наука, 1965.

Доброхротова Т. А., Брагина Я. Я. Функциональная асимметрия и психопатология очагового поражения мозга. — М.: Медицина, 1977.

Живая клетка // Под ред. Г. М. Франка. — М.: ИЛ, 1962.

Зенден М. Человек родился слепым. Хрестоматия по ощущению и восприятию // Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и М. Б. Михалевской. — М.: МГУ, 1975.

Зинченко В. П. Аффект и интеллект в образовании. — М.: Тривола, 1995.

Зинченко В. П. Психологическая педагогика. Ч. 1. Живое знание. — Самара: СГПУ, 1998.

Зинченко В. Л. Дистанционное образование: к постановке пробле­мы // Педагогика, № 2,2000.

Зинченко В. П. Рассудок и Разум в контексте развивающего образо­вания // Человек, № 4, 5, 2000.

Интеллектуальные процессы и их моделирование // Под ред. Е. Ве­лихова. — М.: Наука, 1987.

КарнегиД. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. — М.: Прогресс, 1989.

Келер В. Исследование интеллекта человекообразных обезьян / Хрестоматия по общей психологии. М.: МГУ, 1981.

Клацки Р. Память чел