2020-01-15
848
Елена Александровна Благинина – поэт, чье творчество соотносимо со многими жанровыми формами, композиционным строем и поэтикой устного народного поэтического творчества.
Слово «фольклор», которым часто обозначают понятие «устное народное творчество», произошло от соединения двух английских слов: folk — народ — и lore — мудрость. История фольклора уходит в глубокую древность. Начало ее связано с потребностью людей осознать окружающий их мир природы и свое место в нем. Осознание этого выражалось для народа в неразрывно слитых слове, танце и музыке, а также в произведениях изобразительного, прежде всего прикладного, искусства (орнаменты на посуде, орудиях труда и пр.), в украшениях, предметах религиозного культа... Из глубины веков пришли к нам и мифы, объясняющие законы природы, тайны жизни и смерти в образно-сюжетной форме. Богатейшая почва древних мифов до сих пор питает и народное творчество, и литературу. В отличие от мифов, фольклор уже вид искусства. Древнему народному искусству был присущ синкретизм, т. е. нерасчлененность разных видов творчества. В народной песне не только слова и мелодию нельзя было разделить, но и отделить песню от танца, обряда. Мифологическая предыстория фольклора объясняет, почему устное произведение не имело первого автора. С появлением «авторского» фольклора можно говорить о современной истории. Формирование сюжетов, образов, мотивов происходило постепенно, и с течением времени обогащалось, совершенствовалось исполнителями.
Дети, которых Благинина осознавала адресатами своих стихов, познают мир непрерывно, поэтому фольклорное наследие оказалось в определенном смысле первоосновой для авторского творчества. Поэтическое творчество Благининой правомерно считать показательным примером «авторского» фольклора ХХ века. Особенно примечательно ее стремление следовать традиции лирических и драматических жанров фольклора.
К лирическим жанрам относят любовные, свадебные, колыбельные песни, похоронные причитания. К драматическим — народные драмы (с Петрушкой, например). Первоначальными же драматическими представлениями на Руси были обрядовые игры: проводы Зимы и встреча Весны, детально разработанные свадебные обряды и пр. Следует помнить и о малых жанрах фольклора — частушках, поговорках и пр.
Со временем содержание произведений претерпевало изменения: ведь жизнь фольклора, как и любого другого искусства, тесно связана с историей. Существенное отличие фольклорных произведений от литературных состоит в том, что они не имеют постоянной, раз и навсегда установленной формы. Сказители и певцы веками оттачивали мастерство исполнения произведений. Заметим, что сегодня дети, к сожалению, обычно знакомятся с произведениями устного народного творчества через книгу и гораздо реже — в живой форме. Что касается Благининой, то здесь редчайшее исключение: ее стихи, обозначенные как «для младшего, дошкольного и младшего школьного возраста», первоначально воспринимаются и бытуют преимущественно в устной форме.
В устном народном творчестве отражался весь свод правил народной жизни. Народный календарь точно определял порядок сельских работ. Обряды семейной жизни способствовали ладу в семье, включали и воспитание детей. Законы жизни сельской общины помогали преодолевать социальные противоречия. Важная часть жизни — праздники с их песнями, плясками, играми. Все это запечатлено в разнообразных видах народного творчества. Тематические циклы стихотворений Благининой соотносимы с данными. Она много пишет о семейном укладе, о процессе труда, о праздниках, смене времен года и т.д. Но тематический критерий далеко не превалирует. Для фольклора характерна естественная народная речь, поражающая богатством выразительных средств, напевностью. Для фольклорного произведения характерны хорошо разработанные законы композиции, с устойчивыми формами зачина, развития фабулы, концовки. Стилистика его тяготеет к гиперболам, параллелизмам, постоянным эпитетам. Внутренняя организация его имеет столь четкий, устойчивый характер, что, даже изменяясь на протяжении веков, оно сохраняет древние корни. Отец поэтессы был служащим на железной дороге. Семья была тесно связана с деревней, и деревенские впечатления, жизнь тесной и дружной семьи были основным богатством ее души. Благинина, выросшая в семье, близкой к народной среде, постигала эти особенности народной культуры и этики, специфику народного языка и народной поэтической речи, последовательно взрослея и непосредственно наблюдая и внимая.
Так, она в раннюю пору творчества прекрасно понимает, что, во-первых, любое произведение фольклора имеет функциональный характер —тесно связано с тем или иным кругом обрядов, исполняется в строго определенной ситуации. Во-вторых, что устное народное творчество и народная педагогика – неразрывное двуединство. К тому же, многие жанры народного творчества вполне доступны пониманию маленьких детей. Благодаря фольклору ребенок легче входит в окружающий мир, полнее ощущает прелесть родной природы, усваивает представления народа о красоте, морали, знакомится с обычаями, обрядами — словом, вместе с эстетическим наслаждением впитывает то, что называется духовным наследием народа, без чего формирование полноценной личности просто невозможно.
Издавна существует множество фольклорных произведений, специально предназначенных детям. Это на протяжении многих веков и вплоть до наших дней играет огромную роль в воспитании подрастающего поколения. Коллективная нравственная мудрость и эстетическая интуиция вырабатывали национальный идеал человека. Идеал этот гармонично вписывается в общемировой круг гуманистических воззрений. Детский фольклор. Это понятие в полной мере относится к той части произведений, которые созданы взрослыми для детей. Кроме того, сюда входят произведения, сочиненные самими детьми, а также перешедшие к детям из устного творчества взрослых. То есть структура детского фольклора ничем не отличается от структуры детской литературы.
Изучая детский фольклор, можно многое понять в психологии детей того или иного возраста, а также выявить их художественные пристрастия и уровень творческих возможностей. Многие жанры связаны с игрой, в которой воспроизводятся жизнь и труд старших, поэтому здесь находят отражение моральные установки народа, его национальные черты, особенности хозяйственной деятельности. Эти обстоятельства определили интерес Благининой к исследованиям фольклора, в частности – детского.
К детскому фольклору не раз обращался великий знаток русского языка В. И. Даль при составлении знаменитого четырехтомного «Толкового словаря живого великорусского языка» (1863 — 1866). А первым сборником детского фольклора, изданным в России, были «Детские песни» (1868), собранные П. А. Бессоновым. В этой книге предпочтение отдано тем песням, в которых яснее всего проступает педагогическое наполнение текстов, отличающихся и совершенством художественной формы. Интерес к народной культуре, возникший в начале XIX века и не угасавший на всем его протяжении, способствовал многочисленным публикациям фольклорных произведений, в том числе и детских. К народному творчеству обращаются поэты и прозаики, интерпретируя и обрабатывая его или заимствуя его формы.
В 60-е годы XIX века в России интенсивно развивается педагогическая мысль. Идеи К. Д. Ушинского распространяются и на сферу изучения детского народного творчества, на определение его места в общей системе воспитания подрастающего поколения. Наибольшую известность в то время получили статьи и книги А. Н. Афанасьева — выдающегося исследователя и систематизатора фольклора. В 1870 году вышли собранные им «Русские детские сказки» — книга, ставшая на долгие годы хрестоматией народной педагогики. Составитель сборника писал: «Я решился выпустить для детей отдельное издание, не удерживая областных особенностей говора, не обременяя книги примечаниями и выбравши из нескольких вариантов лучшие по рассказу; при этом удобно будет и опустить те сказки, которые не должны попадать в руки детей...»
После публикации работ А. Н. Афанасьева фольклористика стала уже серьезной наукой. Следующая волна интереса к народному творчеству, в частности к детскому, поднимается с начала 20-х годов XX века. Среди многочисленных сборников и исследований того времени и более позднего выделяются труды Г. С. Виноградова, О. Е. Капицы, К. И. Чуковского. Виноградов выпустил такие работы, как «Детский народный календарь», «Народная педагогика», «Детский фольклор и быт» и многие другие. Капице принадлежит множество исследований и сборников фольклорных текстов, например «Детский быт и фольклор», «Живая вода», «Детский фольклор». Чуковский включил записи детского словотворчества, а также свои размышления и научные выводы в неоднократно издававшуюся книгу «От двух до пяти»; особое внимание он обращал именно на связь детского творчества с фольклором.
Заметной вехой стала работа В. П. Аникина «Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор», вышедшая в конце 50-х годов. Она во многом определила направления дальнейшего исследования детского фольклора — историко-генетическое, филологическое, функционально-педагогическое. Позже Аникин составил многотомный труд «Мудрость народная. Жизнь человека в русском фольклоре», первый выпуск которого посвящен младенчеству и детству.
Одна из последних по времени крупных работ — книга М. Н. Мельникова «Русский детский фольклор» (1987). По определению Мельникова, «детский фольклор представляет специфическую область народного творчества, объединяющую мир детей и мир взрослых, включающую целую систему поэтических и музыкально-поэтических жанров фольклора».
Для Благининой, пришедшей в детскую поэзию, огромную ценность представляли все изыскания в этой области. Поэтому в круг ее чтения вошли В. И. Даль, П. А. Бессонов, К. Д. Ушинский, А. Н. Афанасьев Г.С. Виноградова, О. Е. Капица, К. И. Чуковский. В. П. Аникин. Очевидно, что это был интерес творческого человека, поэта. Благинина зорко отследила и надежно усвоила систему поэтики фольклорных жанров и бережно перенесла в собственные тексты.
В системе жанров детского фольклора особое место занимает «поэзия пестования», или «материнская поэзия». Сюда относятся колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки, сказки и песни, созданные для самых маленьких.
Сегодня приходится с сожалением говорить о забвении традиции, о все большем сужении круга колыбельных песен. Это происходит главным образом потому, что нарушено неразрывное единство «мать — дитя». Да и медицинская наука вносит сомнения: полезно ли укачивание? Так что колыбельная уходит из жизни младенцев. Между тем знаток фольклора В.П. Аникин оценивал ее роль очень высоко: «Колыбельная песня — своего рода прелюдия к музыкальной симфонии детства. Пением песен приучают ухо младенца различать тональность слов, интонационный строй родной речи, а подрастающий ребенок, уже научившийся понимать смысл некоторых слов, овладевает и некоторыми элементами содержания этих песен».
В центре всей «материнской поэзии», и колыбельной песни – в частности, — дитя. Им любуются, его холят и лелеют, украшают и забавляют. По существу, это эстетический объект поэзии. В самые первые впечатления ребенка народная педагогика закладывает ощущение ценности собственной личности. Малыша окружает светлый, почти идеальный мир, в котором царят и побеждают любовь, добро, всеобщее согласие. Благинина создает такой текст, словно специально предназначенный напомнить о центре поэтического высказывания в колыбельной:
Доченька проснулась,
Сладко потянулась,
Полежала, полежала
Да и улыбнулась.
Сердце бьётся шибко.
Ах ты моя рыбка!
До чего же дорога
Мне твоя улыбка!
Нежные, монотонные песни необходимы для перехода ребенка из бодрствования в сон. Из такого опыта и родилась колыбельная песня. Здесь сказались врожденное материнское чувство и органически присущая народной педагогике чуткость к особенностям возраста. В колыбельных отражается в смягченной, игровой форме все, чем живет обычно мать, — ее радости и заботы, ее думы о младенце, мечты о его будущем. В свои песни для младенца мать включает то, что понятно и приятно ему. Это «серенький коток», «красная рубашечка», «кусок пирога да стакан молока», «журавлик»... Слов-понятий в колыбельной обычно немного — лишь те, без которых первичное познание окружающего мира невозможно. Слова эти дают и первые навыки родной речи. Приводим в этой связи еще один благининский текст:
А-ту-ту,
А-ту-ту,
Пять зубов у нас во рту.
А годок пройдёт,
Будет полон рот.
Попадёт морковь на зуб -
Хруп-хруп,
Хруп-хруп!
Попадёт капустка,
И ей не будет спуска.
Ритм и мелодия песни были, очевидно, рождены ритмикой качания колыбели. Вот мать поет над колыбелью (фольклорный вариант):
Баюшки — баю!
Сохрани тебя
И помилуй тебя
Ангел твой —
Сохранитель твой.
От всякого глазу,
От всякого плачу,
От всех скорбей,
От всех напастей:
От лому ломища,
От злочеловека —
Супостателя.
Сколько в этой песне любви и горячего стремления охранить свое дитя! Простые и поэтичные слова, ритм, интонация — все направлено на почти магическое заклинание. Нередко колыбельная и была своего рода заклинанием, заговором против злых сил. Слышатся в этой колыбельной отзвуки и древних мифов, и христианской веры в Ангела-хранителя. Но самым главным в колыбельной песне на все времена остается поэтически выраженная забота и любовь матери, ее желание оберечь ребенка и подготовить к жизни и труду. Приводим также фольклорный текст:
Будешь жить-поживать,
Не лениться работать!
Баюшки-баю,
Люлюшки-люлю!
Спи-поспи по ночам
Да расти по часам,
Вырастешь большой —
Станешь в Питере ходить,
Сребро-золото носить.
Традиция колыбельной песни, как видно, у Благининой крепка и соблюдена безукоризненно. Стихотворениям, соотносимым с фольклорной колыбельной песней, присуща своя система выразительных средств, своя лексика, свое композиционное построение. Часты краткие прилагательные, редки сложные эпитеты, много переносов ударений с одного слога на другой. Повторяются предлоги, местоимения, сравнения, целые словосочетания.
— Ты зачем, плакун-трава,
Колыбельку оплела,
Колыбельку оплела,
Всю слезами залила?
Уж как я плакун-траву
Да схвачу за вихорок,
Да схвачу за вихорок,
Да и кину за порог.
Не гуди,
Не зуди,
Наших деток не буди!
Баю-баю,
Не плачь,
Наших деток не булгачь!
Тс-с-с!
Частый персонаж в колыбельной песне — кот. Он упоминается наряду с фантастическими персонажами — Сном и Дрёмой. Некоторые исследователи полагают, что упоминания о нем навеяны древней магией. Но дело еще и в том, что кот много спит, — вот он-то и должен принести младенцу сон. Нередко упоминаются в колыбельных, а также в иных детских фольклорных жанрах и другие животные и птицы. У Благининой читаем:
Баю-баю-баиньки,
Прискакали заиньки:
— Спит ли ваша девочка,
Девочка-припевочка?
— Уходите, заиньки,
Не мешайте баиньки! —
Люли-люли-люленьки,
Прилетели гуленьки:
— Спит ли ваша девочка
Девочка-припевочка?
— Улетайте, гуленьки,
Дайте спать дочулинке!
Примечательно, что говорят и чувствуют животные и птицы, как люди. Наделение животного человеческими качествами называется «антропоморфизмом». Антропоморфизм — отражение древнейших языческих верований, согласно которым животные наделялись душой и разумом и потому могли вступать в осмысленные отношения с человеком.
Народная педагогика включала в колыбельную не только добрых помощников, но и злых, страшноватых, не очень иногда даже и понятных (например, зловещего Буку). Всех их нужно было задабривать, заклинать, «отводить», чтобы не причиняли они вреда маленькому, а может быть, даже и помогали ему.
Предполагается, что древние колыбельные обходились вообще без рифм, — «баюшная» песня держалась плавной ритмикой, мелодикой, повторами. Пожалуй, самый распространенный вид повтора в колыбельной — аллитерация, т. е. повторение одинаковых или созвучных согласных. Следует еще отметить изобилие ласкательных, уменьшительных суффиксов — не только в словах, обращенных непосредственно к ребенку, но и в названиях всего того, что его окружает. Названные приемы находим у Благининой:
Как и колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки содержат в себе элементы первоначальной народной педагогики, простейшие уроки поведения и отношений с окружающим миром. Пестушки (от слова пестовать — воспитывать) связаны с наиболее ранним периодом развития ребенка. Мать, распеленав его или освободив от одежды, поглаживает его тельце, разгибает ручки и ножки, приговаривая, например:
Потягушки-потягунушки,
Поперёк-толстунушки,
А в ножки — ходунушки,
А в ручки — хватунушки,
А в роток — говорок,
А в голову — разумок.
Таким образом, пестушки сопровождают физические процедуры, необходимые ребенку. Их содержание и связано с определенными физическими действиями. Набор поэтических средств в пестушках также определен их функциональностью. Пестушки лаконичны. «Сова летит, сова летит», — говорят, например, когда машут кистями рук ребенка. «Птички полетели, на головку сели», — ручки ребенка взлетают на головку. И так далее. Не всегда в пестушках есть рифма, а если есть, то чаще всего парная. Организация текста пестушек как поэтического произведения достигается и многократным повторением одного и того же слова: «Гуси летели, лебеди летели. Гуси летели, лебеди летели...» К пестушкам близки своеобразные шутливые заговоры, например: «С гуся вода, а с Ефима — худоба».
У Благининой находим замечательные примеры:
Я умею обуваться,
Если только захочу.
Я и маленького братца
Обуваться научу.
Вот они — сапожки.
Этот — с левой ножки,
Этот — с правой ножки.
Если дождичек пойдёт,
Наденем калошки.
Эта — с правой ножки,
Эта — с левой ножки.
Вот как хорошо!
Потешки — более разработанная игровая форма, чем пестушки (хотя и в них элементов игры достаточно). Потешки развлекают малыша, создают у него веселое настроение. Как и пестушкам, им свойственна ритмичность:
Тра-та-та, тра-та-та,
Вышла кошка за кота!
Кра-ка-ка, кра-ка-ка,
Попросил он молока!
Дла-ла-ла, дла-ла-ла,
Кошка-то и не дала!
Благинина обрашается к этой жанровой форме дорабатывая набор приемов при помощи неожиданных созвучий, удваивания названий предметов и действий:
У кота-воркота
Шёрстка бархат-мягкота,
Глазки с искорками,
Ушки с кисточками,
Наш коток-воркоток
Укатил клубок-моток.
Клубок катится,
Нитка тянется...
Уж коту-воркоту
И достанется:
Будут гладить-миловать,
Спать положат на кровать!
Благининские потешки не только развлекают (как приведенная выше), а порой и наставляют, дают простейшие знания о мире. К тому времени, когда ребенок сможет воспринимать смысл, а не только ритмику и музыкальный лад, они принесут ему первые сведения о множественности предметов, о счете. Маленький слушатель постепенно сам извлекает такие знания из игровой песенки. Иными словами, она предполагает известное умственное напряжение. Так в его сознании начинаются мыслительные процессы.
С крыши — кап,
С крыши — кап...
Стал морозец
Очень слаб,
А снега осели.
Солнце
В горенке живёт,
Солнце
Горенкой плывёт,
Как на карусели.
Воспринимая через такую потешку первоначальные сведения о мире за окном детской комнаты, ребенок озадачивается. Назидательный смысл потешки подчеркивается обычно интонацией, жестикуляцией. В них вовлекается и ребенок. Дети того возраста, которым предназначаются потешки, сами еще не могут выразить в речи все то, что они чувствуют и воспринимают, поэтому они стремятся к звукоподражанию, к повторам слов взрослого, к жесту. Благодаря этому воспитательный и познавательный потенциал потешек оказывается весьма значительным. К тому же в сознании ребенка происходит движение не только к овладению прямым смыслом слова, но и к восприятию художественного оформления:
Как у нас на нашей грядке
Сколько цветиков цветет –
Маки,
Розы,
Ноготки,
Астры – пестрые цветки,
Георгины и левкой.
Выбираешь ты какой?
В потешках, как и в пестушках, неизменно присутствует метонимия — художественный прием, помогающий через часть познавать целое. Например, в известной игре «Ладушки-ладушки, где были? — У бабушки» при помощи метонимии внимание ребенка привлекается к его собственным ручкам. Благинина использует этот образ, но создает оригинальную версию текста:
Ой ладушки-ладушки,
Испечём оладушки,
На окно поставим,
Остывать заставим.
А остынут — поедим
И воробышкам дадим.
Воробышки сели,
Оладушки съели,
Оладушки съели —
Шу-у-у!.. — и улетели.
Прибауткой называют небольшое смешное произведение, высказывание или просто отдельное выражение, чаще всего рифмованное. Развлекательные стишки и песенки, прибаутки существуют и вне игры (в отличие от потешек). Прибаутка всегда динамична, наполнена энергичными поступками персонажей. Можно сказать, что в прибаутке основу образной системы составляет именно движение: «Стучит, бренчит по улице, Фома едет на курице, Тимошка на кошке — туды ж по дорожке». Благинина следует этому принципу легко и естественно:
Через речку-ручеёк
Жёрдочка положена.
Через речку-ручеёк
Перебраться можно!
Чок-чок каблучки
По дощатой стёжке..
Не промочим башмачки,
Не застудим ножки!
Благининское стихотворение-прибаутка свидетельствует о чуткости к этапам взросления человека. Проходит пора созерцания, почти пассивного слушания, на смену ей идет время активного поведения, стремления вмешиваться в жизнь — тут-то и начинается психологическая подготовка детей к учебе и труду. И первым веселым помощником оказывается стихотворное высказывание в духе фольклорного. Оно побуждает ребенка к действию, а некоторая его недоговоренность, недосказанность вызывает у ребенка сильное желание домыслить, дофантазировать, то есть пробуждает мысль и воображение.
Над сугробом — синь-синь,
Под сугробом — тень.
Капли с крыши — дзинь-дзинь,
А синицы — цвинь-цвинь,
Рван кафтанчик скинь-скинь,
Целенький надень!
Часто фольклорные прибаутки строятся в форме вопросов и ответов — в виде диалога. Так малышу легче воспринимать переключение действия с одной сценки на другую, следить за быстрыми изменениями в отношениях персонажей. На возможность быстрого и осмысленного восприятия направлены и другие художественные приемы в прибаутках — композиция, образность, повторы, богатые аллитерации и звукоподражания. У Благининой находим «Букварик», поэму-азбуку, каждый фрагмент которой – следование названным приемам:
– Бе-е-е, – барашек белый блеет,
Больше букв не разумеет;
или:
Жужжит над жимолостью жук.
Тяжелый на жуке кожух.
Такие разновидности прибауточного жанра, как небылицы-перевертыши, нелепицы, стали непременной составляющей детской поэзии. Благодаря «перевертышам» у детей развивается чувство комического именно как эстетической категории. Этот вид прибаутки называют еще «поэзией парадокса». Смеясь над абсурдностью небылицы, ребенок укрепляется в уже полученном им правильном представлении о мире. Чуковский посвятил этому виду фольклора специальную работу, назвав ее «Лепые нелепицы». Он считал этот жанр чрезвычайно важным для стимулирования познавательного отношения ребенка к миру, и очень хорошо обосновал, почему нелепица так нравится детям. Он полагает, что жажда играть в «перевертыши» присуща почти каждому ребенку на определенном этапе его развития. Интерес к ним, как правило, не угасает и у взрослых — тогда на первый план выходит уже не познавательный, а комический эффект «лепых нелепиц».
Благинина создает тексты, нацеленные на познание маленьким Читателем (скорее – слушателем) мира во взаимодействии отдельных его объектов. Ребенку постоянно приходится систематизировать явления действительности. В этой систематизации хаоса, а также и беспорядочно приобретенных клочков, обломков знаний, ребенок доходит до виртуозности, наслаждаясь радостью познания. Отсюда его повышенный интерес к играм и опытам, где процесс систематизации, классификации выдвинут на первое место. «Перевертыш» в игровой форме помогает ребенку утвердиться в уже обретенных познаниях, когда знакомые образы совмещаются, знакомые картины представляются в смешной неразберихе. Показательно такое стихотворение:
Подобный жанр бытует и у других народов, в том числе у англичан. Название «Лепые нелепицы», данное Чуковским, соответствует английскому: «Topsy-turvy rhymes» — буквально: «Стишки вверх дном». Исследователи полагают, что в детский фольклор небылицы-перевертыши перешли из скоморошьего, ярмарочного фольклора, в котором излюбленным художественным приемом был оксюморон.. Это стилистический прием, состоящий в соединении логически несоединимых, противоположных по смыслу понятий, слов, фраз, в результате которого возникает новое смысловое качество. Во взрослых нелепицах оксюмороны служат обычно разоблачению, насмешке, в детском же фольклоре при их помощи не осмеивают, не насмехаются, а нарочито серьезно повествуют о заведомой небывальщине. Склонность детей к фантазиям находит тут себе применение, обнаруживая близость оксюморона к мышлению ребенка.
Среди моря овин горит.
По чисту полю корабль бежит.Мужики на улице заколы1 бьют,Они заколы бьют — рыбу ловят. По поднебесью медведь летит, Длинным хвостиком помахивает!
Многие стихотворения Благининой содержат оксюморон в качестве основного формообразующего элемента, что помогает достижению ожидаемого эффекта. Близкий к оксюморону прием, помогающий «перевертышу» быть развлекательно-смешным — перверсия, т. е. перестановка субъекта и объекта, а также приписывание субъектам, явлениям, предметам признаков и действий, заведомо им не присущих:
Ехала деревня мимо мужика,
Глядь, из-под собаки лают ворота..
Из-за леса, из-за гор
Едет дядюшка Егор:
Сам на лошадке,
В красной шапке,
Жена на баране,
В красном сарафане,
Дети на телятах,
Слуги на утятах...
Дон, дон, дили-дон,
Загорелся кошкин дом!
Бежит курица с ведром,
Заливает кошкин дом...
Так в фольклорном варианте. А так у Благининой:
Ай-люли, ай-люли,
Гости к Дашеньке пришли!
Петушок — в сапожках,
Курочка — в серёжках,
Селезень — в кафтане,
Утка — в сарафане!
Котик — в новой свитке,
Кошечка — в накидке,
С перстеньком на лапке...
А собака — в шапке.
Все по лавкам сели,
Сели и запели…
Нелепицы-перевертыши привлекают комизмом сценок, смешным изображением жизненных несообразностей. Детской литературе, как, впрочем, и народной педагогике этот развлекательный жанр оказался нужным, и он был широко использован.
Еще один малый жанр детского фольклора – считалки. Считалками называют веселые и ритмичные стишки, под которые выбирают ведущего, начинают игру или какой-то ее этап. Считалки родились в игре и неразрывно с нею связаны.
Здесь следует учесть чрезвычайно большую роль игры в формировании человека. Игры не только развивают ловкость и сообразительность, но и приучают подчиняться общепринятым правилам: ведь любая игра происходит по заранее оговоренным условиям. В игре устанавливаются еще и отношения сотворчества и добровольного подчинения по игровым ролям. Авторитетным здесь становится тот, кто умеет соблюдать принятые всеми правила, не вносит хаоса и неразберихи в детскую жизнь. Все это — отработка правил поведения в будущей взрослой жизни.
Кто не помнит считалок своего детства: «Заяц белый, куда бегал?», «Эники, беники, ели вареники...» — и т. п. Сама возможность играть словами привлекательна для детей. Это жанр, в котором они наиболее активны как творцы: нередко привносят в готовые считалки новые элементы. Благинина учитывает и эту возможность:
Раз-два –
Синева!
Три-четыре –
Солнце в мире!
Пять-шесть –
Речка есть!
Семь-восемь – Майки сбросим!
Девять-десять –
Загораем целый месяц!
В произведениях этого жанра зачастую использованы потешки, пестушки, а иногда и элементы взрослого фольклора. Может быть, именно во внутренней подвижности считалок кроется причина их столь широкого распространения и живучести. И сегодня можно услышать от играющих детей очень старые, лишь чуть осовремененные тексты. Вполне соответствует требованию «подвижности», например, такой благининский текст:
Чтобы дом построить новый,
Запасают тес дубовый,
Кирпичи, Железо, Краску,
Гвозди, Паклю и Замазку.
А потом, потом, потом
Начинают строить дом.
Г.С.Виноградов называл рифмы считалок нежными, задорными, подлинным украшением считалочной поэзии. Считалка часто представляет собой цепь рифмованных двустиший.
Способы рифмовки тут самые разнообразные: парные, перекрестные, охватывающие. Но главным организующим началом считалок выступает ритмика.
Стишок-считалка нередко напоминает бессвязную речь взволнованного, обиженного или пораженного чем-то ребенка, так что кажущаяся бессвязность или бессмысленность считалок психологически объяснима. Таким образом, считалка и по форме, и по содержанию отражает психологические особенности возраста. Исследователи детского фольклора полагают, что пересчет в считалке идет от дохристианских «волхований» — заговоров, заклинаний, шифрования каких-то магических чисел. Не случайна поэтому и такая образность, такая тональность Благининой:
Наша Маша рано встала,
Кукол всех пересчитала:
Две Матрёшки —
На окошке,
Две Аринки —
На перинке,
Две Феклушки —
На подушке,
А Петрушка
В колпачке —
На зелёном сундучке.
Скороговорки относятся к жанру потешному, развлекательному. Корни этих произведений устного творчества также лежат в глубокой древности. Это словесная игра, входившая составной частью в веселые праздничные развлечения народа.
Многие из скороговорок, отвечающие эстетическим потребностям ребенка и его стремлению преодолевать трудности, закрепились в детском фольклоре, хотя явно пришли из взрослого.
Сшит колпак,
Да не по-колпаковски.
Кто бы тот колпак
Переколпаковал?
Скороговорки всегда включают в себя нарочитое скопление труднопроизносимых слов, обилие аллитераций («Был баран белорыл, всех баранов перебелорылил»). Этот жанр незаменим как средство развития артикуляции и широко применяется воспитателями и медиками. Благинина сочиняет целый цикл скороговорок. Есть среди них такая:
Простокваши дали Клаше —
Недовольна Клаша:
— Не хочу я простокваши,
Дайте просто каши.
Дали вместо простокваши
Нашей Клаше каши.
— Не хочу я просто каши,
Так — без простокваши.
Дали вместе с простоквашей Каши
Клаше нашей.
Ела, ела Клаша кашу
Вместе с простоквашей.
А поела — встала,
Спасибо сказала.
Поддёвки, дразнилки, приговорки, припевки, заклички. Все это произведения малых жанров, органичные для детского фольклора. Они служат развитию речи, сообразительности, внимания. Благодаря стихотворной форме высокого эстетического уровня они легко запоминаются детьми.
— Скажи двести.
— Двести.
— Голова в тесте!
(Поддёвка.)
Радуга-дуга,
Не дай нам дождя,
Дай красна солнышка
Кол околицы!
(3акличка.).
Мишка-кубышка,
Около уха — шишка.
(Дразнилка.)
Предметом поддевок и дразнилок у Благининой становятся лень, неприлежание к труду, неаккуратность и другие моменты, способные вызывать нарекания родителей и педагогов, только они и лишены назидательности настойчивой и декларативной, звучат не обидно, а скорее, задорно и весело.
Как у нашей Ирки
На чулках по дырке!
Почему,
Почему
На чулках по дырке?
Потому что неохота
Штопать нашей Ирке.
Как у нашей Натки
Штопка на пятке!
Почему,
Почему
Штопка на пятке?
Потому что неохота
Быть, неряхой Натке.
Не забыт Благининой оказывается и такой фольклорный жанр, как заклички. Они по своему происхождению связаны с народным календарем и языческими праздниками. Это относится и к близким к ним по смыслу и употреблению приговоркам. Если первые содержат обращение к силам природы — Солнцу, ветру, радуге, то вторые — к птицам и животным. Эти магические заклинания перешли в детский фольклор благодаря тому, что дети рано приобщались к труду и заботам взрослых. Более поздние заклички и приговорки приобретают уже характер развлекательных песенок.
В играх, сохранившихся до наших дней и включающих в себя заклички, приговорки, припевки, явно просматриваются следы древней магии. Это игры, проводившиеся в честь Солнца (Коляды, Ярилы) и других сил природы.
В сопровождающих эти игры закличках, припевках сохранилась вера народа в силу слова. У Благининой находим многочисленные поэтические тексты, объединяющие названные признаки. Например:
Солнышко красно,
Гори-гори ясно!
В небо пташкой залети,
Нашу землю освети,
Чтоб садам и огородам
Зеленеть, цвести, расти.
Солнышко красно,
Гори-гори ясно!
В небе рыбкой поплыви,
Нашу землю оживи,
Всех на свете ребятишек
Обогрей, оздорови!
Стихи Благининой можно петь и даже выплясывать. Вот рождается воспоминание о ритмическом узоре и образности народной лирической песни:
Тяжеловесность пёстрых ванек-встанек,
Высокомерье кукол завитых.
И розовый обыкновенный пряник
В разводах и узорах золотых.
Когда читаешь отдельные стихотворения, вспоминается множество игровых песенок, носящих просто веселый, развлекательный характер, обычно с четким плясовым ритмом:
Как пошла,
Пошла
Метелица
Мести!
Заметает
Все дороги,
Все пути.
Или, например:
Вот я взял гармошку в руки,
Тронул бережно лады —
Полились на пальцы звуки
Ручейками без воды.
Сколько раз изображалась гармонь, а такая гармонь только у Елены Благининой.
Истопила мама баньку,
Паньку на руки взяла,
Через все сугробы Паньку
Мама в баньку понесла.
Вроде бы частушка, но есть нечто другое, сугубо благининское. Ее лад и склад речи. И в первом и во втором четверостишиях один и тот же размер. А звучат они по-разному. Дело в интонации. На одной и той же ритмической стежке дается разный интонационный узор. Это говорит о высоком мастерстве поэта. Это так естественно и оправданно в устах мастера, чье слово имеет народно-поэтическую основу и обеспечено золотом пережитого.
Стихи Благининой легко скандируются, их жанровые формы рассчитаны на устное бытование: это песенки, частушки, считалки, тараторки, скороговорки, загадки и т. п. Их «устность» способствовала тому, что многие стихотворения широко известны без имени автора, подобно фольклорной поэзии.
