2020-01-15
453
Современная наука – наука XX столетия – сама оказывается удивительным феноменом, радикально отличающимся от того ее образа, который сложился в предыдущие века. Не зря ее часто называют ”большой наукой”. Прежде всего, резко возросло количество ученых. Если на рубеже XVIII-XIXвв. во всем мире было всего около тысячи ученых, то в конце нашего века их стало свыше пяти миллионов. Наиболее быстрыми темпами количество людей, занимающихся наукой, увеличивалось после Второй мировой войны.
Резко возрастает количество научной информации. В XX столетии мировая научная информация удваивалась за 10–15лет. Например, в 1900 г. было около 10 тысяч научных журналов, в настоящее время – несколько сотен тысяч. Свыше 90 % всех важнейших научно-технических достижений было сделано в XX в. Такой огромный рост научной информации создает особые трудности для выхода на передний край развития науки. Серьезной проблемой становится растущая невостребованность информации. Противоречие между объемом получаемой информации и возможностью ее использования усиливает значение упорядоченности информационного пространства. При этом создаются предпосылки перехода в новую информационную структуру общества.
В настоящее время наука охватывает огромную область знаний. Она включает около 15 тысяч дисциплин, которые все более тесно взаимодействуют и оказывают влияние друг на друга. Современная наука дает нам целостную картину возникновения и развития Метагалактики, появления жизни на Земле и основных стадий ее развития, возникновения и развития человека. Она постигает законы функционирования его психики, проникает в тайны бессознательного, которое играет большую роль в поведении людей. Наука сегодня изучает все, даже самую себя – то, как она возникла, развивалась, как взаимодействовала с другими формами культуры, какое влияние оказывала на материальную и духовную жизнь общества.
Резко возрастают возможности науки. Сегодня ученые вовсе не считают, что они постигли все тайны мироздания. В сознании современных ученых есть ясное представление об огромных возможностях дальнейшего развития науки, радикального изменения наших представлений о мире и его преобразовании. Особые надежды в этом отношении возлагаются на науки о живом, человеке и обществе. По мнению многих видных ученых, достижения в этих науках и широкое использование их в реальной практической жизни будут во многом предопределять особенности XXI в. Прогнозируется, что лидером естествознания станет биология.
До недавнего времени наука была свободной деятельностью некоторых людей, она мало интересовала бизнесменов и практически не привлекала внимания политиков. Она не была профессией и никак специально не финансировалась. Вплоть до конца XIX в. у большинства ученых научная деятельность не была главным источником их материального обеспечения. Как правило, научные исследования проводились в университетах, а ученые зарабатывали себе на жизнь преподавательской работой. Одна из первых научных лабораторий была создана в 1825 г. Сегодня ученый – особая профессия. Миллионы ученых работают в специальных исследовательских институтах и лабораториях. В XX в. появилось понятие ”научный работник”. Теперь при выработке и принятии решений по разнообразным вопросам жизни общества не обходятся без участия ученых.
Наука стала приоритетным направлением в деятельности государства. Для решения многочисленных проблем науки во многих странах существуют особые правительственные ведомства, не забывают о ней и главы государств. В развитых странах на науку сегодня затрачивается 2,3 % (и более) всего валового национального продукта. При этом финансируют не только прикладные науки, но и фундаментальные.
Часто говорят, что в настоящее время наука – это дорогое ”удовольствие”, ибо она требует не только подготовки научных кадров, оплаты труда ученых, но и обеспечения научных исследований приборами, установками, материалами, информацией, которые очень дороги. Однако оценки показывают, что общая стоимость фундаментальных исследований от Архимеда до наших дней примерно составила 30 млрд американских долларов, что меньше стоимости 12-дневнойпродукции США, получаемой с помощью приспособлений и машин, появление которых в значительной степени связано с успехами предшествующего развития науки.
Наука, став непосредственной производительной силой, важнейшим фактором культурного развития людей, инструментом политики, испытывает сегодня огромное давление со стороны общества. Как заметил П. Капица, наука стала богатой, но потеряла свою свободу и превратилась в рабыню. Коммерческая выгода или интересы политиков в какой-то мере определяют сегодня приоритеты в области научно-техническихисследований. Как говорится, “кто платит, тот и заказывает музыку”. Убедительным свидетельством этого является тот факт, что в XX в. около 40 % ученых были так или иначе связаны с решением задач, имеющих отношение к военным ведомствам. Но общество влияет не только на выбор актуальных для исследования проблем. В определенных ситуациях оно посягает и на выбор методов исследования и даже на оценку полученных результатов.
Безудержное желание использовать природу в собственных целях привело не только к нарушению экологического равновесия, но и препятствует развитию самого человека. К. Юнг отмечал, что мы стали богаче в познаниях, но бедны мудростью. Наука позволила разложить космос на атомы, в познании победил анализ, но в итоге нарушена гармония природы, общества и человека. Внутренний душевный кризис человека представляет сегодня большую опасность. Кризис общества находит свое выражение в росте суеверий и мистицизма.
Одной из центральных проблем, которые характеризуют особенности современной науки, является вопрос об ответственности ученых перед обществом: “Насколько и в какой мере ученые ответственны за последствия применения их идей или технических разработок? В какой мере они причастны к многочисленным и многообразным негативным последствиям использования достижений науки и техники в XX столетии?” Наибольшую остроту эти вопросы приобрели после того, как американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, и они действительно правомерны, так как массовые уничтожения людей в войнах, разрушение природы и даже распространение низкопробной культуры не были бы возможны без использования результатов современной науки и техники.
Наука позволяет лучше понять мир. Знания также используются и для достижения конкретных целей. Но наука не может указать, к каким целям следует стремиться, какие задачи следует решать. Такого рода решения определяются ценностным подходом, т.е. моральными, религиозными, этическими или эмоциональными сторонами нашей жизни. Например, наука позволила понять свойства атомов, а вот решение, следует или нет эти знания использовать для создания ядерного оружия, основано на ценностном подходе, весьма далеком от науки. В то же время научные знания помогают понять истинные ценности, предсказывая последствия конкретных действий. Более того, наука не требует от нас придерживаться определенных принципов и теорий. Она лишь может предсказать, что может случиться, если их игнорировать.
Большую роль в развитии современных представлений об исторически развивающихся системах играет синергетика, серьёзно влияя на новые стратегии научного поиска.
Представление о том, что все предметы и явления в мире являются системами различных видов сложности, легло в основание философского принципа системности, объединяющего и синтезирующего идеи системности, целостности, всеобщности связей и отношений, специфики соотношения части и целого, причин и условий изменения структуры системы и т.д.
Идея системности и целостности была имманентна размышлениям античных философов о проблемах соотношения части и целого, единства и множественности, а также в той или иной мере она рассматривалась в философии Нового времени. Философы, особенно рационалисты, строили свои философские учения в виде системы, а потому говорят о философской системе Спинозы, Лейбница, Канта, Гегеля и т.д. С середины XIX века принцип системности был применен в социальной философии, рассматривающей общество как «органическую систему» (например, теория общества Маркса).
В системной методологии основным является понятие «система», которым обозначается целостный комплекс взаимосвязанных элементов, целостно внутренне организованных, как функционально, так и на основе неких закономерностей, таких, например, как осуществление процессов управления на основе различных типов целеполагания. Каждая система является элементом системы более высокого порядка, а потому можно говорить об иерархичности систем. В нашей стране системная методология разрабатывается В.Н. Садовским, И.В. Блаубергом, Э.Г. Юдиным, которые выяснили специфические характеристики систем по сравнению с неорганизованными в систему совокупностями, а также классифицировали системы на органические и неорганические. Органические системы — сложное саморазвивающееся целое, характеризующееся (а) наличием структурных и генетических связей, координации и субординации элементов; (б) порождением особого свойства целого из свойств элементов и наоборот; (в) наличием у элементов системы определенного числа степеней свободы, что обусловливает вероятностный характер процессов управления системой. Неорганические системы — это менее сложное, по сравнению с органической системой образование, характеризующееся отсутствием тесной связи между системой как некоей целостности и ее элементов, которые могут существовать самостоятельно и даже в своей активности превосходить активность системы. Изменения целого могут не сопровождаться изменениями элементов.
Начавшееся в начале 70-х гг. XX века изучение сложно организованных неравновесных систем привело к созданию принципиально новой теории самоорганизации систем — синергетики (греч. Synergeia — сотрудничество, содружество). Термин «синергетика», использовавшийся христианским богословием для обозначения со-работничества Бога и человека, был введен в научный обиход Г. Хакеном. Синергетика изменила существующие ранее представления о системах и их развитии, что повлияло на методы и стратегию научного поиска, вызвало изменение парадигмы современного естествознания. Н.Н. Моисеев и Э. Тоффлер приписывают синергетике статус новейшей научной революции.
Синергетика стала исследовать самоорганизацию нелинейных динамических «сильно неравновесных» систем. Анализ их поведения «вдали от равновесия» обнаружил, что системы приобретают принципиально новые свойства и начинают подчиняться особым законам. Все процессы и явления в природе связаны постоянным обменом веществом, энергией, информацией с окружающей средой, что неизбежно делает их неравновесными.
Кратко изложим суть синергетических открытий.
1. Неравновесные системы превалируют в природе, а потому «мы живем в мире неустойчивых процессов» (И. Пригожин). На всех уровнях структурной организации бытия именно неравновесность является условием и источником возникновения порядка. Самопроизвольная самоорганизация материи возможна только в неравновесных системах.
2. При сильном отклонении от равновесной ситуации, когда флуктуации (нарушения, возмущения) вызывают случайные отклонения параметров системы от их среднего значения, возникают диссипативные (диссипация — рассеяние энергии) системы и структуры. Их специфические характеристики таковы: (а) принципиальная открытость, т.е. наличие постоянного обмена веществом, энергией, информацией с окружающей средой, что является своего рода обменом беспорядка (хаоса) на порядок. Поэтому любая сложная система по определению не является равновесной. Если в классической термодинамике тепловое рассеяние считалось источником беспорядка, то в синергетике диссипация - источник порядка; (б) реагирование на факторы, которые в равновесном состоянии система воспринимала как индифферентные. Например, в сильно неравновесных состояниях химические реакции оказываются восприимчивы к гравитации; (в) наличие кооперативных взаимодействий на микроуровне: если в равновесном состоянии системы молекулы ведут себя независимо от других молекул, как бы «не замечая» их присутствия, то в неравновесном у молекул появляется способность «видеть» не только своих соседей, но и всю систему в целом. Такие изменения поведения молекул влияют на пространственно-временные макрохарактеристики систем. Название «синергетика», введенное Хакеном, в немалой степени было обусловлено фактом кооперативного взаимодействия молекул, хотя рам Г.'Хакен писал: «Я назвал новую дисциплину «синергетикой» не только потому, что в ней исследуется совместное действие многих элементов систем, но и потому, что для нахождения общих принципов, управляющих самоорганизаций, необходимо кооперирование многих различных дисциплин»; (г) необратимость во времени процессов формирования системы, что позволило различать состояния системы в настоящем, прошлом и будущем, т.е. признавать эволюцию всех, а не только живых систем.
Но следует отметить, что первый важный шаг в осознании того факта, что время является существенным параметром физической картины мира, был сделан еще в XIX веке вторым началом термодинамики, согласно которому Вселенная идет к тепловой смерти и повернуть время вспять, чтобы воспрепятствовать возрастанию энтропии, невозможно: (д) наличие аттрактора (лат. attractio — притяжение), т.е. финальной цели-состояния, направляющей эволюцию системы и «гарантирующей» стабильность состояния порядка. То состояние самоорганизации системы, когда аттрактор еще не сформировался, называется хаосом, который на микроуровне является силой, способствующей переходу системы в нелинейный режим. Порядок рождается из хаоса, который выполняет конструктивную роль в процессе выхода системы на один из аттракторов. Сам хаос обладает сложным, внутренним порядком, а потому его противопоставление порядку не может быть абсолютным. Идея «порядка из хаоса» вызывает идеологические споры, вызванные обоснованными опасениями, что «индустриально развитые страны могут по своему усмотрению вызвать хаос в нужной точке планеты, чтобы установить тот порядок, который им нужен» (К. X. Делокаров); (е) нелинейный характер описывающих поведение систем дифференциальных уравнений, которые в отличие от дифференциальных уравнений, носящих линейный характер, имеют более чем один тип решения.
3. При критическом изменении главных параметров системы она достигает некоторого «порога» устойчивости, за которым (если не произошло разрушения системы) открывается несколько возможных путей развития. Этот «порог» называется точкой бифуркации (англ. fork— вилка). В ней траектория развития системы разделяется на равно возможные «ветви» дальнейшего движения системы, из которых осуществится только одна: происходит выбор системой одного из возможных вариантов развития. За «выбор той ветви, которая возникнет после точки бифуркации», ответственны «флуктуации на микроскопическом уровне». Они «определяют то событие, которое произойдет», сами же флуктуации «являются следствием индивидуальных действий» (И. Пригожин). Н.Н. Моисеев проинтерпретировал бифуркационный переход как «быструю, коренную перестройку характера развития системы», смену ее пространственно-временной организации. Бифуркация, как считает Пригожин, является (а) источником инноваций эволюционного развития системы, а это означает, что «природа созидательна на всех уровнях ее организации»; (б) точкой максимальной чувствительности системы к любым внешним и внутренним воздействиям: вблизи нее даже самые незначительные флуктуации того или иного параметра могут сдвинуть систему в совершенно новом направлении развития, что демонстрирует неустойчивость нашего мира. Это приводит, писал Пригожин, к «концу Определенности» (так называется его последняя книга).
4. Бифуркационный переход обусловливает нелинейность, т.е. многовариантность, альтернативность эволюции системы, а потому «будущее не дано нам заранее» (И. Пригожин), его нельзя просчитать, опираясь на принципы детерминизма. В выборе системой пути дальнейшего развития неизбежно присутствует элемент случайности, которая приобретает в синергетике фундаментальный статус. Эволюция в этом контексте предстает как процесс последовательных бифуркационных переходов, в которых господствует элемент случайности, аналогичный бросанию игральной кости.
Но, как известно, синергетика сформулировала свои основные принципы в ходе изучения неравновесных процессов в термодинамике. Можно ли эти принципы применять к изучению общества? Сам Пригожин выступает против редукции (сведения) гуманитарных наук к физике, но при этом считает, что изучение общества как сложной системы допускает применение синергетической метафоры: «событие представляет собой возникновение новой социальной структуры после прохождения бифуркации», а «история является последовательностью бифуркаций». Всякая же бифуркация «влечет за собой и позитивные сдвиги, и определенные жертвы», что можно проиллюстрировать на примере любой революции. Социально-историческое событие имеет «микроструктуру», где и происходят флуктуации, вызванные индивидуальными действиями людей. Поэтому, как пишет Пригожин, «мир есть конструкция, в построении которой мы все можем принимать участие».
Синергетика существенным образом повлияла на философскую мысль, эпистемологию, мировоззрение, так как (а) потребовала от них осмысления понятий «порядок и хаос», «существование и возникновение», «открытость», «сложность», «случайность» и др. Уже само название ряда работ Пригожина и других авторов — «От существующего к возникающему», «Порядок из хаоса» — включают термины, не являющиеся общепринятыми в науке; (б) придала онтологический статус многообразию, в то время как в европейском типе рациональности всегда господствовала онтология Единого, что привело к необходимости расширения смысла рациональности; (в) сформулировала новую поведенческую установку для индивида и социума: «человек должен научиться жить в этом нестабильном, неопределенном, сложном и открытом мире», ибо «один неосторожный шаг—и он сорвется в бездну. Одно необдуманное действие — и человечество может исчезнуть с лица Земли» (Н.Н. Моисеев).
Принцип глобального эволюционизма весьма серьёзно влияет на современную науку.
Еще в конце XIX века ученые были озабочены парадигмальной (от слова «парадигма») несовместимостью между биологией и физикой. Биология, опираясь на эволюционную теорию Дарвина, отстаивала идею созидания в процессе эволюции все более сложных и упорядоченных систем; физика, открыв 2-е начало термодинамики, приходила к выводу о неизбежности непрерывного роста энтропии, в результате которого изолированная система целеустремленно и необратимо будет смещаться к состоянию теплового равновесия, что равносильно «смерти» системы, ее разрушению. До последней трети XX века лидирующей наукой, которая формировала онтологический фундамент общенаучной картины мира, была физика. А так как в числе ее принципов отсутствовал принцип эволюции систем к упорядоченному усложнению, то он не включался в число основных базисных идей построения общенаучной картины мира. Идея развития всегда была одной из главных в биологии, но в связи с тем, что она не была лидирующей наукой, эта идея не использовалась в качестве фундаментальной в научной картине мира. Несовместимость идей двух наук можно было преодолеть двумя способами: либо видоизменить содержание теории эволюции, либо ввести в физику эволюционный подход.
Преодоление несовместимости этих идей было намечено, с одной стороны, космологической теорией А. А. Фридмана, а с другой — учением В.И. Вернадского о био- и ноосферах.
В начале XX века разработанная Фридманом теория расширяющейся Вселенной (теория «Большого взрыва») положила начало появлению идеи исторического изменения Вселенной, включив в научную картину мира идею космической эволюции. Согласно этой теории, в самом начале эволюции Вселенной (10— 43 секунды после «Большого взрыва») была нарушена исходная симметрия, объединяющая четыре основных типа взаимодействия в природе: сильные, электромагнитные, слабые и гравитационные. После «Большого взрыва» эти четыре фундаментальных взаимодействия в природе стали существовать в их отдельности, что позволило говорить о типах взаимодействия не как раз и навсегда данных, а как возникших в процессе эволюции. Теория Фридмана уже позволяла говорить о том, что историческое развитие (эволюция) присуща не только живым организмам, но и Вселенной в целом.
Развитию идей универсальной эволюции способствовало и учение В.И. Вернадского о био- и ноосферах, обосновывающее идею неразрывной связи планетарных и космических процессов. Биосфера, согласно учению Вернадского, — самовоспроизводящаяся система, на развитие которой влияют не только специфические особенности Земли и Космоса, но и антропогенные факторы (деятельность человека). Под влиянием научной мысли и результатов человеческой деятельности биосфера эволюционирует в новое состояние — ноосферу. Эта эволюция имеет необратимый характер, четко обозначая фактор времени. По Вернадскому, жизнь — это целостный эволюционный процесс (физический, геохимический, биологический), включенный в космическую эволюцию.
Но современная версия принципа глобального (универсального) эволюционизма появилась только в конце XX века в результате соединения идеи эволюции с синергетическими принципами. Эволюция стала рассматриваться как универсальный процесс самоорганизации неравновесных систем, включающий одновременно физико-химические, биологические, социальные, антропологические, экологические, социально-культурные и другие изменения. Н.Н. Моисеев характеризовал универсальный эволюционизм как исследовательскую программу для изучения самоорганизации Вселенной и считал, что «весь универсальный эволюционизм... осуществляется за счет сил взаимодействия элементов системы Универсума».
Универсальность принципа глобальной эволюции подтверждается тем фактом, что ситуации самоорганизации (эволюции) систем в неравновесных условиях были зафиксированы практически во всех науках: в науках о земле при изучении дрейфа материков, циркуляции атмосферы, формировании облаков и т.д.; в биологических науках при изучении формирования генокода, динамики популяций и экосистем и т.д.; в физиологии при изучении функционирования организма в целом и т.д.; в медицине при исследовании иммунных систем и т.д. Современная медицина считает вполне научно корректным вопрос, сформулированный в синергетической парадигме: сколько хаоса может вынести человеческий организм, чтобы не заболеть? Синергетические принципы находят адекватное применение также в физике плазмы, психофизиологии, психотерапии, при изучении компьютерных систем, при разработке стратегий социального управления и принятия решений и т.д.
Для постнеклассической науки присущ ряд основополагающих черт.
Став одним из базисных в построении современной научной картины мира, обретя общенаучный статус, принцип глобального эволюционизма обусловил появление специфики понимания науки, ее познавательных стратегий и ее философско-мировоззренческих оснований:
1. Формируется новый взгляд на мир как сложную нестационарную систему взаимодействия микро-, макро- и мегаобластей, характеризующуюся неустойчивостью по отношению к собственным начальным параметрам. Невозможность однозначно предсказать результаты воздействия на эту систему формирует понимание, что мы «не можем полностью контролировать окружающий нас мир нестабильных феноменов» (Пригожин), что мир не есть «наш безропотный слуга», а потому его нельзя бездумно преобразовывать, даже опираясь на выводы науки, так как «кажущиеся ничтожными изменения» «фундаментальных параметров» биосферы и всей Вселенной «могут привести к... ее полной перестройке» (Моисеев).
2. Рациональным признается не только то, что дает возможность получить законосообразную истину, но и то, что способствует выживанию человечества и целесообразному устройству жизни. Цели научных исследований, их результаты и практическое применение не должны нарушать гарантии выживания человечества, а главным критерием оптимальности научного открытия должен стать критерий его соразмерности с общечеловеческими ценностями и идеалами. Формируется проблема ответственности ученого за последствия его научных изысканий, а также потребность в осуществлении гуманитарного контроля в науке и высоких технологиях, экологической и социально-гуманитарной экспертизы научно-технических проектов, так как ушли в прошлое времена, когда научная деятельность считалась безусловным благом или когда ее результаты определялись как ценностно нейтральные.
. 3. Формируется методологическая установка, согласно которой необходимо учитывать наличие генетической связи между неживой и живой природой, а также соразмерность человеческого мира остальному миру. Новое видение субъекта познания и человека вообще как органической части природы приводит к критическому переосмыслению идеи господства человека над природой. Экология с достаточной очевидностью демонстрирует, что антропоцентризм ограничен, «человек не является ни властелином, ни центром мироздания».
4. Появляется необходимость признать, что диалог, являясь необходимой формой не только гуманитарного, но естественнонаучного познания, становится новой формой рациональности, признающей открытость сознания к разнообразию подходов, к тесному взаимодействию (коммуникации) различных индивидуальных сознаний и менталитетов разных культур. Эту идею Ю. Хабермас выразил так: «Вместо того чтобы полагаться на разум... естествознания и техники, я доверяю производительной силе коммуникации».
5. Формируется нелинейная интерпретация принципа детерминизма: вводится понятие имманентной самоорганизации системы, в которой главную роль играет не жесткая причинно-следственная связь, а случайность, отражающая фактор невозможности однозначно по законам линейной причинности определить вектор эволюции неравновесной системы. Но случайность доминирует только в бифуркационных переходах. Она «срабатывает» в поле определенных параметров и констант, присущих системе, а потому не является абсолютно произвольной. После «выбора» в точке бифуркации пути развития в системе вновь вступает в силу детерминизм, и так до следующей бифуркации. Поэтому синергетический принцип случайности эволюции не отменяет полностью принципа причинности.
Следует учитывать, что теория синергетики нарушает принцип «Causa aequat effectum» — причина равна следствию. Впервые его нарушил Дарвин, так как утверждал, что организмы с примитивной организацией могут эволюционировать на более высокий уровень организации. В теории синергетики также признается возможность порождения организации, порядка (высшее) из дезорганизации, хаоса (низшего). Внешне и Дарвин, и Пригожин воспроизвели содержание христианско-догматического принципа, согласно которому «точного подобия между следствиями и причинами» нет, и следствия, являясь «образами причин», воспринимают из них не все. Но содержательная разница между внешне похожими формами выражения этого принципа огромна: для христианских богословов «причины для следствий запредельны и существуют выше их», а потому только из более высшего порядка может, как следствие, появиться низший. В этом контексте теория эволюции Дарвина, так же как и теория возникновения порядка из хаоса, не соответствует христианско-богословскому учению.
6. Происходит поворот от изучения «существующего» к изучению «возникающего», процессуально становящегося. Закономерности развития природных и социальных процессов выводятся из фактора постоянного отбора, совершаемого системой, когда из множества возможностей развития она отбирает (реализует) лишь одну. Существуют два типа механизмов, регулирующих такой «отбор»: адаптационные, под действием которых система не приобретает принципиально новых свойств; бифуркационные, связанные с радикальной перестройкой системы. В обоих случаях «отбор» подчиняется общему принципу экономии энтропии: если в данных условиях возможны несколько типов организации материальных систем, не противоречащих законам сохранения и другим принципам, то наибольший шанс реализоваться имеет тот, который наиболее эффективно утилизует внешнюю энергию.
7. Стираются жесткие границы между методологией естественнонаучного и гуманитарного познания. Философия науки преобразуется в междисциплинарное исследование с преобладанием гуманитарных компонентов, в силу чего исследование научного знания становится лишь формой и способом познания человека. Не случайно Тулмин пытался построить философскую антропологию на основе феноменологии знания.
8. Наука вышла на такой этап развития, на котором стало возможно создание единой целостной научной картины мира, объединяющей знания о неживой природе, органическом мире, социальной жизни. Специальные картины мира утрачивают свою автономность и включаются в качестве фрагментов в общенаучную картину мира, в которой все уровни его организации генетически взаимосвязаны. Современная научная картина основывается на единстве во многообразии различных дисциплинарных онтологии, адаптируясь к мировоззренческим универсалиям современной культуры и одновременно изменяя их.
9. Происходит междисциплинарная интеграция наук, что предполагает необходимость методологической коммуникации между ними. Роль медиатора в этой коммуникации может выполнить только философия. Но рост междисциплинарных исследований не означает, что отдельные науки перестанут существовать и сольются в одну. Этого не случится в силу того, что различные области знания имеют свою специфику, не редуцируемую полностью друг к другу; кроме того, наличие границ «информационной вместимости» субъекта порождает необходимость квантования корпуса знаний. Приоритетными становятся междисциплинарные исследования, нацеленные, прежде всего, на нахождение путей выхода из глобальных кризисов, а также крупные комплексные проблемы, решение которых возможно только в ходе совместной работы специалистов различного профиля. Сформировалась тенденция экологизации науки.
