Наука и социальные ценности. Расширение этоса науки. Новые этические проблемы науки в начале XXI столетия

Следует отметить, что экологическая этика имеет определённые философские основания.

Открыв тот факт, что индустриальная техноэкономическая деятельность человека создала невиданную ранее гомеостатическую неустойчивость планеты и ее экосистемы, что теперь даже сравнительно слабые силовые воздействия могут спровоцировать глобальные и непоправимые губительные для всей планеты последствия, синергетика актуализировала проблему экологической этики.

Этика (от греч.ethos — нрав, обычай, образ мыслей) — теоретическое обоснование той или иной конкретной моральной системы, содержащей понятия добра и зла, долга, ответственности, чести, совести, справедливости, смысла жизни и т.д. Экология (греч.Oikos—дом, местообитание, жилище) — наука об отношениях организмов с окружающей средой, к которой относится как органическая, так и неорганическая природа. Термин «экология» был введен Э.Геккелем, а как научная, в основном биологическая, дисциплина экология возникла в 1900 г. Со второй половины XX века она оформилась в принципиально новую интегрированную дисциплину, связывающую физические и биологические явления и образующую мост между естественными и общественными науками. Экологическая этика, будучи частью общего этического учения, специализируется на обосновании моральных норм и нравственных принципов, которыми должны руководствоваться люди в своем воздействии на природу.

Экологические кризисы, порождаемые превосходящими пределы допустимости изменениями окружающей среды, ввергают природные системы в состояния бифуркационных переходов. В отличие от экологической катастрофы, экологический кризис сохраняет возможность восстановления «порядка из хаоса». Экологические кризисы бывают: (а) естественного происхождения (они сопровождают весь период эволюции Вселенной и нашей планеты, но до сих пор существенно не повлияли на целостность биосферы нашей планеты), (б) антропогенного происхождения, связанные с производственной и научно-технической деятельностью людей.

Проблема ответственности человека за безрассудное и безответственное отношение к природе стала осознаваться в полной мере в XX веке, когда экологические кризисы достигли планетарного масштаба, т.е. стали глобальными. Главными их причинами являются, во-первых, доминирование в западной цивилизации антропоцентристского мировоззрения, согласно которому человек объявил себя центром мироздания и властелином природы, ориентированным на неограниченное удовлетворение своих бесконечно растущих потребностей за счет эксплуатации природы; во-вторых, несоответствие законов социально-технического развития, связанных с громадным ростом «энерговооруженности» человечества, законам эволюции биосферы; в-третьих, отсутствие осознания человеком своей ответственности перед природой в условиях наращивания энергетической мощи воздействия на нее, т.е. отсутствие экологической этики как регулятора человеческого поведения по отношению к природе.

Рост материальных потребностей не имеет предела: каждая удовлетворенная потребность порождает новую и так до бесконечности. Потребительская цивилизация предполагает агрессию и насилие не только в отношении людей друг к другу, но и в отношении людей к природе. В обществе потребления промышленное производство превращается в ничем не ограниченное хищническое использование природных ресурсов, сопровождаемое неконтролируемыми технологиями этого использования. В итоге происходит разрушение окружающей среды, вымирание отдельных биологических видов со скоростью около десяти тысяч видов в год и т.д. Возможности природы удовлетворять бесконечно растущие потребности человека, не нарушая при этом природный энергетический и экологический баланс, оказались ограниченными.

Наука, которая определяет специфику современного социального и технического развития, не может быть освобождена от ответственности за экологический кризис. Необходимо изменить ценностные ориентации науки, включить в научный этос моральную и социальную ответственность ученых.

Но здесь возникает проблема: можно ли применять этическое (моральное) измерение к науке, можно ли выносить по поводу науки моральные суждения? Эти вопросы исследовал итальянский философ Э. Агацци в работе «Моральное измерение науки и техники». Наука делится на чистую (теоретическую) и прикладную (техника и технологии), а потому проблема возможности выносить моральные суждения по поводу науки должна быть дифференцирована. Согласно традиционной этике, если то или иное действие сопряжено с предвидимыми негативными последствиями, то такое действие совершать нельзя. Поскольку прикладные исследования всегда включают действие, то здесь и возникают проблемы моральной законности этих действий. Поэтому если техническое или технологическое действие по реализации научных идей и программ влечет за собой предсказуемые неизбежные негативные последствия, то от него необходимо отказаться. То есть последствия применения научных открытий напрямую поддаются моральной оценке. Ученые ответственны за последствия своих действий, даже если они не знали, что эти последствия будут негативными. Если ученый мог знать, но по каким-то причинам не знал того, что можно знать, то он должен нести ответственность за свои деяния.

Ученые осознали проблему ответственности за техническое применение своих открытий в период подготовки первого испытательного взрыва атомной бомбы. Если до этого события А. Эйнштейн утверждал, что «наука существует для науки... и не занимается... самооправданиями», то перед испытанием атомной бомбы он уже вместе с Н. Бором и другими учеными выказывал озабоченность возможными негативными последствиями применения этого научного открытия. Хотя некоторые ученые даже в тот период «верили», что «наука существует для науки». Так, Э. Ферми, присутствовавший при первом взрыве атомной бомбы, воскликнул, обращаясь к коллегам: «Вы все говорите, что это ужасно, а я не понимаю, почему. Я нахожу, что это прекрасный физический эксперимент». Но, как известно, этот «прекрасный» эксперимент привел к атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.

Что касается чистой (теоретической) науки, то, как считает Агацци, ее цель — постижение истины — всегда морально законна. Невозможно морально осудить стремление к истине. Нельзя также ставить вопрос о моральной законности используемых наукой интеллектуальных средств исследования, т.е. «инструментов разума». Чистая наука не ответственна за негативные последствия применения своих идей прикладными науками, считает Агацци.

Но существует и иная точка зрения: проблема моральной законности имеет силу и для ученых-теоретиков, так как они должны понимать, что их исследования, особенно в области высоких энергий, генетики, биологии, рано или поздно приведут к созданию на их основе губительных для человечества технологий.

Проблемы морального измерения науки — это проблемы ответственности науки за экологический кризис, принявший планетарные масштабы.

Какие аргументы приводятся в подтверждении возможности говорить об ответственности науки?

Во-первых, наука с самого начала формировалась как такая познавательная деятельность, которая была направлена на подчинение природы и ее использование в целях удовлетворения человеческих потребностей, «будь то в качестве предмета потребления или в качестве средства производства» (Гегель). Если в период возникновения науки ее притязания ограничивались религиозно-нравственными нормами, то в дальнейшем эти ограничения были сняты самой наукой. Этому способствовало, с одной стороны, нарастание процесса секуляризации, а с другой — ставший доминантной ценностью эгоистический частнособственнический интерес. Идея «господства над природой», не ограниченная никакими религиозно-этическими ценностями, породила возможность безответственного «покорения природы» ради экономических и политических интересов общества и его элит, что было чревато негативными последствиями в области экологии.

Во-вторых, в науке сложился корпус обособленных друг от друга дисциплин (физика, химия, биология и т.д.), которые изучают аналитически расчлененный Универсум, не учитывая при этом целостного характера функционирования экосистем и природной среды в целом. Поэтому невозможно отследить негативные экологические последствия практического применения результатов исследования отдельных наук. Так, в 1947 г. швейцарский ученый Мюллер получил Нобелевскую премию за изобретение ядохимиката ДДТ (дуст) для борьбы с вредителями сельскохозяйственных угодий, а в 1961 г. были обнаружены отрицательные экологические последствия применения этого яда, который, как  оказалось, губительно действовал на все живое, включая человеческий организм.

Кроме того, неравномерное развитие научных дисциплин порождает иерархию наук, их деление на «главные» и «второстепенные». К «главным» традиционно относились фундаментальные науки физико-химического цикла, но сейчас в их число входят генная инженерия и информационные технологии. Открытия в области этих наук априори считаются «полезными», а просчитать заранее возможные негативные последствия технического применения этих открытий очень трудно, так как не существует связи между этими «главными» науками и науками, изучающими природную среду, биосферу и отдельные биогеоценозы. Но если человечество не будет иметь определенной информации о возможных последствиях своей научно-технической деятельности, то, как считал Н.Н. Моисеев, его будущее «весьма проблематично». Сложность же состоит в том, что человечество в принципе не может иметь такой информации в том случае, когда научно-техническая деятельность будет способствовать переходу природных систем в состояния бифуркации.

Такая ситуация актуализирует проблемы экологизации науки, формирования нового научного этоса, базирующегося на принципах экологической этики, учитывающей синергетические принципы. Экологически ориентированный научный этос должен включать определенную систему запретов: (а) запрет на научно-технические преобразования природы, чреватые возникновением бифуркационных состояний; (б) запрет на формирование исследовательских программ, например, изучения динамических моделей биосферы, если не разработаны «специальные методы, позволяющие определять те критические величины нагрузок на биосферу, которые будут вызывать быстрые изменения значений ее параметров» (Моисеев). По убеждению Н.Н. Моисеева необходимо разработать «способы выявления тех опасных зон, за которыми следует начало непредсказуемых и, как правило, необратимых изменений характеристик окружающей среды»; (в) запрет на понимание социальных систем как независимых от Вселенной и автономных в своем бытии, а также запрет на отношение к природе как к «окружающей среде», влиянием которой на социальную систему можно пренебречь; (г) запрет на игнорирование «законов» экологии при формировании целей и методологии научной деятельности, а также ее технологических приложений. Американский ученый Б. Коммонер сформулировал четыре «закона» экологии: (а) все связано со всем; (б) все должно куда-то деваться; (в) природа «знает» лучше»; (г) ничто не дается даром. Если экстраполировать эти законы на отношения человека с биосферой, то получим соответственно четыре вывода: (а) разрушая биосферу, человек разрушает фундамент жизни; (б) однажды созданные вредные для экосистемы производственные технологии и их отходы никуда не деваются, а остаются навсегда в природе, ее биосфере; (в) биосфера — система столь высокого порядка, что мы можем только следовать ее законам и ограничениям и не можем управлять ею или заменить ее искусственной системой; (г) природа всегда «найдет» способ противодействия, если человек нарушит ее законы.

Отечественный философ А.Ф. Зотов пишет, что нельзя «просто» уничтожить атомное, химическое, биологическое оружие, «просто» разрушить химические, нефтеперерабатывающие и другие «вредные для экологии заводы, «нельзя даже, в конце концов, «пустить в расход» источник всех бед — ученых с инженерами, «запретив науки» и взорвав университеты, а потом установить исламское, православное или какое-то другое правление, не базирующееся на изживших себя ценностях научной рациональности... Слишком поздно!» Остается единственный путь: разработать экологическую этику в качестве этического регулятора отношения человека к природе. Человечеству всегда был присущ «этический нарциссизм» в отношении не только к природе, но и к другим людям, что и отразил Кант  сформулированном им этическом регулятиве: относись к другому так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Но в ситуации глобального экологического кризиса требуется отказаться от этического «нарциссизма» в отношении к природе и понять, что без экологической этики человечество обречено на гибель.

К основным принципам экологической этики относятся: (а) ограничение свободы человека преобразовывать и использовать природу в борьбе за свое комфортное существование, ограничение человеческих материальных потребностей, их видоизменение в соответствии с возможностями природы выдержать антропологическую нагрузку; (б) признание ответственности человека за бездумное преобразование природы; (в) замена насильственной эксплуатации природы бережным и внимательным (любовным) к ней отношением, создание этики, основанной на принципах почтения к природе, что предполагает введение понятий экологической совести, индивидуальной ответственности за здоровье Земли, этического отношения к Земле, благоговения перед ее ценностью.

Понятие глобальная экологическая этика имеет два значения: (а) ответственность человека не только перед живой, но и перед неживой природой; (б) планетарный, а не региональный характер запретов и моральных норм.

Многие исследователи считают, что в экологическую этику следует внести следование принципам коэволюции природы и общества. Коэволюция — состояние, когда две развивающиеся системы адаптируются друг к другу так, что изменения, произошедшие в одной системе, не встречают противодействия в другой. По мнению ученого В.И. Данилова-Данильяна, область корректного применения принципа коэволюции природы и общества не безгранична. Дело в том, что адаптацией природы к человеку может считаться такое состояние, когда природа в ходе своей эволюции формирует специальные механизмы компенсации возмущений, производимых человеком в окружающей среде, если эти возмущения превосходят меру воздействия, допустимую с точки зрения самой окружающей среды. Наука на сегодняшний день не зарегистрировала ни одного случая создания природой подобного механизма компенсации, так как его создание, считает ученый, в принципе невозможно. Эволюционные изменения окружающей среды — это появление новых биологических видов, для формирования каждого из которых требуется не менее 10 ООО лет. Это — скорость биоэволюции. Скорость же техноэволюции, т.е. время, требуемое в среднем для появления технического нововведения, примерно 10 лет. Такая разница в скоростях био- и техноэволюции ставит под вопрос возможность абсолютизировать принцип коэволюции природы и общества, во всяком случае для современной цивилизации. Если бы коэволюция природы и общества была действительно реализуема, то у человечества был бы шанс выжить, применяя прежние этические принципы потребительского отношения к природе.

Философским основанием экологической этики может выступать сформулированный А.Швейцером принцип «благоговения перед жизнью», предполагающий «безграничную ответственность за все живое на земле». Существуют и христианско-религиозные основания экологической этики. Многие библейские сюжеты содержат мысли о необходимости заботиться о природе, охранять ее. Например, в Библии сказано, что Земля сотворена Богом и принадлежит в конечном счете Ему. Нам лишь доверено управлять ею. Но управлять не значит господствовать: можно управлять, заботясь о земле, брать на себя ответственность за ее благосостояние. Другой пример. Первая глава книги Бытия заканчивается утверждением о благости сотворенного миропорядка, что предполагает ценность природы как таковой, независимо от той пользы, которую она нам приносит. О ценности природы говорится также во многих псалмах. Если признать, что природа священна в силу ее творения, то почитание человеком природы не требует специального обоснования.

На этапе постнеклассической науки началась переоценка ценности и роли науки в современном мире, возникли сомнения в том, что наукоцентризм есть единственно возможный мировоззренческий фундамент цивилизации. Возникла проблема сциентизма и антисциентизма. А так как современная наука — это не только продукт европейской цивилизации, но и ее источник, движущая сила, то вопрос о судьбе науки является одновременно вопросом о судьбе этой культуры.