Не следуйте за мной, потому что я потерял себя 16 страница

Я родился в джайнской семье. В джайнизме нет веры в Бога; нет Бога, как создателя. Поскольку воспитание в джай­низме не навязывает детям идеи Бога, ни один джайнский ребенок или старый человек никогда не спросит: «Кто создал мир?» Ведь они с самого начала сформированы в представле­нии, что мир существует от бесконечности до бесконечности;

нет никакого создателя и нет необходимости в нем. Поэтому этот вопрос и не возникает.

Буддист никогда не задаст вопроса: * Что есть Бог, где есть Бог?* — ведь буддизм не верит б Бога, — поэтому и ребенок формируется соответствующим образом. Когда вы спрашива­ете о Боге, вы думаете, это ваш вопрос — это не так. Вы могли родиться в индусской семье, в христианской семье, в еврейской семье, и они сформировали бы ваш ум в представлении, что Бог есть. У них есть определенный образ Бога, определенная идея о Боге. И они воспитали вас в страхе о том, что сомневаться опасно.

Маленькую крошечную малышку пугают вечным адом, где вас бросят в огонь и где вы будете гореть и не умирать. Естественно, не может быть ничего настолько значительного, ради чего стоило бы так рисковать. И кроме того, вам предос­тавляется такая мотивация, что если вы верите, просто верите, то все удовольствия, все радости жизни ваши. Верьте, и вы на стороне Бога; сомневайтесь, и вы на стороне дьявола.

Маленький ребенок вынужден брать всякий хлам, кото­рый ему дают.

Он боится. Он боится оставаться один дома ночью, а вы говорите о вечном аде: «Ты падаешь и падаешь во тьму и еще более глубокую тьму, и нет ей конца, и ты никогда не выйдешь оттуда». Естественно, ребенок просто сжимается от мысли о сомнении, пугается так, что вряд ли это стоит того. А верить так просто. От вас ничего не требуется — просто верить в Бога, сына и Святого Духа... просто верить, что Иисус — сын Божий и мессия... и пришел спасти все человечество... он искупит и ваши грехи.

Почему же не спастись так задешево? От вас не просят многого. Просто верить, и все сделается к вашей выгоде.

Так почему же вы должны выбирать сомнение? Вы должны выбирать, естественно, веру. И это происходит в таком маленьком возрасте, а потом вы растете, и вера, и воспитание, и идеи, и философия — все это наваливается на вас сверху, так что трудно докопаться и обнаружить, что был день, когда вы были полны сомнения. Но сомнение было сокрушено, убрано с глаз долой. Был день, когда вы колебались в вере, но вас убедили. Вам были обещаны все возможные вознаграждения.

Маленького ребенка можно убедить, просто дав ему игрушку, — а вы даете ему целый рай.

Если вы преуспели в том, чтобы убедить его верить, то вы не совершили большого чуда. Это очень простая эксплуатация.

Может быть, вы делаете это не сознательно; вы и сами прошли через этот процесс.

И раз закрыв двери сомнения, вы закрыли двери разума, раздумья, вопроса. Вы больше не являетесь настоящим чело­веческим существом.

Двери сомнения закрыты, теперь вы просто зомби, загип­нотизированный, обусловленный, убежденный страхом и ал­чностью, верящий в то, во что не поверит ни один нормальный ребенок, если не будет всей этой организации.

И раз вы прекратили сомневаться и думать, вы можете поверить во что угодно. Тогда нет вопроса.

Политик хочет этого, ведь если вы верите в какую-то религию, то вы легковерный. Это показывает ваше легковерие. Это достаточное указание. Если вы ходите в церковь, то это достаточный признак того, что вы не тот человек, кто мыслит, кто спрашивает, кто спорит, кто не принимает ничего без логического, рационального, научного доказательства. Вы ходите в синагогу, вы ходите в мечеть — политик счастлив. Он хочет, чтобы все ходили в синагогу, в мечеть, в церковь... не имеет значения, куда вы ходите, лишь бы ходили — они все одинаковы.

Основная структура, стратегия одинакова. Не имеет зна­чения — индусы вы, мусульмане, христиане или евреи, пос­кольку основная стратегия в точности та же самая: полностью закрыть двери сомнения, не дать ни одного шанса, не оставить в человеке ни одного вопросительного знака, заполнить его ум всеми видами верований. Если вы посмотрите на эти верова­ния, вы удивитесь. Люди верят в любую чушь.

Если вы джайн, вы будете верить во всю джайнскую чепуху — у вас просто не возникнет вопросов. Мой дедушка очень сильно любил меня по той простой причине, что я был озорным. Даже в своем возрасте он сам был озорным, поэтому у нас была хорошая дружба. И он, бывало, брал меня с собой к джайнским монахам, просто чтобы создать у них суматоху. Он наслаждался этим. Сам он не говорил ни слова, ведь он был старым человеком, уважаемым гражданином. Но он знал, что если я там, то этого достаточно. Он сидел, как если бы был монахом, но незаметно давал мне указания... можешь начи­нать... это было хорошее время.

Джайны не верят в Бога-создателя. Поэтому нельзя задать ни одного вопроса о Боге; нет такого вопроса, нет Бога. Но тогда они должны верить в другие вещи. Они верят в души. Я, бывало, спрашивал их: «Как много душ в мире? Их количество увеличивается, уменьшается или остается тем же?»

Джайнский монах не может сказать, что увеличивается, поскольку возникает вопрос, откуда? Кто создает их? Создате­ля-то нет. Никакого творения не происходит. Они не могут и уменьшаться, поскольку — куда они будут уходить? Они не могут уйти из вселенной, ведь, куда бы они ни пошли, все будет вселенная. И, наконец, он не может сказать, что их количество остается тем же самым, хотя такой ответ дан в священных книгах джайнов: «Число душ остается тем же».

Со мной такой ответ так просто не проходил, поскольку тогда следовал вопрос: «А сколько? Если вы знаете, что остается то же самое число, то должны знать это число; иначе на каком основании вы говорите, что число то же самое? Одна душа могла неожиданно появиться, одна могла неожиданно исчезнуть. Вы должны Дать мне точное число».Ачислоне дано ни в каких книгах. И они не могут дать числа по той простой причине, что население на земле увеличивается. Людей стано­вится больше и больше, больше и больше. Аджайны верят, что у всего есть душа: дерево, птица, рыба — все имеет душу. «Когда вы так много знаете о душах, почему бы вам не знать и их числа? И вы говорите, что Махавира был всеведущим, знал все. Разве не мог он сказать вам точного числа? Проблема была бы разрешена навсегда».

Монах становился беспомощным и хотел бы, чтобы я замолчал. Но я говорил: «Никто не может заставить меня молчать. Или вы ответите, или вы признаете тот факт, что не знаете ответа. Или вы отвечаете на мой вопрос, или просто говорите: "Простите, я не знаю ответа". Тогда вы будете искренними хотя бы с собой. Вы проповедуете правду. Разве вы не можете сказать: "Я не знаю точного числа?"» Но так говорить они не могут, поскольку это приходит в противоречие со всеведением Махавиры... почему он упустил этот момент, такой значительный?

Джайны верят в вечное путешествие души. Если вы делаете хорошие кармы, вы становитесь лучше — то есть достигаете более высоких ступеней. Поэтому они провели разделение: дерево имеет только одномерную жизнь, паук имеет двумерную жизнь, птица имеет трехмерную жизнь, тигр имеет четырехмерную жизнь, человек имеет пятимерную жизнь. И человек — наивысшая эволюция сознания.

Я, бывало, спрашивал их: «Когда умирает мужчина, то он рождается вновь мужчиной или может родиться и женщиной? Всегда ли он рождается в человеческом мире, или он может родиться деревом, птицей, лошадью или чем-то еще?» Джайны верят, что если ваши кармы плохие, то вы можете сосколь­знуть назад: стать собакой, рыбой, кошкой, деревом.

Я говорил этим монахам: «Сталкивались ли вы с каким-нибудь фактическим свидетельством того, что кто-нибудь помнил, что в предыдущей жизни был деревом, тигром, собакой? Помните ли вы сами, кем были в прошлой жизни? И будьте искренними, ведь вы сидите в храме Махавиры, в храме правды. Если вы скажете что-то неискренне, помните — вечный ад. Поэтому, если вы не знаете, просто скажите: "Я не знаю"».

А в Индии это самое трудное дело для монаха, Махатмы, которому поклоняются тысячи и тысячи людей, сказать кому-нибудь: «Я не знаю». Я пояснял им: «Если вы лжете, то помните, вы падете вниз. Позади вас статуя Махавиры, как свидетель. И этот храм...» Конечно, эти люди пожертвовали всем, поэтому они полностью закрыли двери сомнения. Они верят, что лгать в храме, перед Махавирой... это опасно. Поэтому они не могут лгать и не могут сказать, что сами пережили что-то или встретили кого-то пережившего. Они просто теряют дар речи.

У джайнов есть теория... ведь они должны были как-то объяснять, сам Махавира должен был как-то объяснять, откуда приходят новые души, ведь народонаселение постоянно растет. Размножаются животные, разрастается жизнь во всех ее формах, так откуда же берутся все эти души? Поэтому у Махавиры была гипотеза. Он назвал ее нигод. Нигод означает, что имеется темная утроба вселенной, бесконечная, полная бесконечного числа потенциальных душ. Поэтому всякая душа, приходящая в точку, где она может расти, исходит из нигода. Теперь посмотрите на хитрость всего этого дела. Он делает нигод бесконечным, поскольку если сделать его конеч­ным, то вскоре он опустеет. Тогда снова возникнет вопрос, откуда? Теперь утроба пуста — вот он и делает ее бесконечной.

Но он забывает, что всегда есть такие люди, как я. Конечно, меня не было перед ним. Иначе все тогда же и там же разъяснилось бы — ведь в мире не может быть двух бесконеч­ных вещей. Это простая математика. Только одна вещь может быть бесконечной: это вселенная. Если она бесконечна, то никакая другая вещь не может быть бесконечной, поскольку две бесконечности сделают друг друга конечными, их границы встретятся. Где-то они сойдутся вместе, и там будет граница. Эта граница и будет определять их конечность.

Меня не было там, но я мог мучить этих джайнских монахов: «Если нигод бесконечен и вы говорите, что вселенная бесконечна, то вы верите в две бесконечности? Возможно ли это математически? Геометрически?» Это трудно. Две бесконеч­ности невозможны. Любой человек, имеющий хоть какие-то познания в математике, может понять, что две конечных величины возможны, сто конечных величин возможны, но две бесконечности? Невозможно! Только одно может быть беско­нечным. Другое обязано стать границей. Где-то на удалении в миллионы световых лет... это не имеет значения. Граница есть граница.

И еще я, бывало, спрашивал этих джайнских монахов:

«Откуда эти души попали в нигод? Они внезапно оказались там, без всякой причины. Почему? Как они умудрились попасть туда?» Каждая религия в основном обязательно стал­кивается с такими затруднениями. Когда поднимаются фунда­ментальные вопросы, каждая религия становится идиотичес­кой. Если вы не спрашиваете об основах, то они являются очень ясными в своих ответах на ваши вопросы. Но когда дело доходит до основ, они все начинают изобретать.

Откуда взялся этот нигод, эта вселенная, бесконечная утроба? И откуда попали туда все эти души? И они говорят:

«Они там просто есть». Но это не ответ. Какое злое дело совершили эти души? Они никогда не были вовне, у них не было возможности совершить никакого дела, плохого или хорошего. Почему же они страдают в нигоде? И может ли быть большее страдание, чем пребывание в темной дыре. Они там миллионы и миллионы лет. Почему они страдают?

Они не совершили... они не могут принять, что они совершили что-либо плохое, какое-либо плохое деяние — ведь чтобы «делать», нужно прежде всего находиться во вселенной. Чтобы действовать, нужно «быть». Там они пребывают лишь в виде потенции. Они не находятся там по-настоящему, они лишь семена. И как из семян, которые не были проращены, могут появиться горькие плоды, сладкие плоды? И вы не объясняете, почему они не были проращены.

Затем внезапно несколько душ созревают... какова ариф­метика этого? Кто созревает первым и почему? Должна быть какая-то причина, что эти души. А, Б, В, станут зрелыми сегодня, а завтра станут зрелыми X, У, 2 — но почему сегодня АБВ, а не ХУ2. Они все похожи. Или вы признаете какое-то различие между ними? Они не могут признать никакого различия, поскольку для этого вещь должна быть реальной. Только потенция... здесь не может быть никакого различия.

И они покрывались потом и говорили: «Всякий раз, когда ты приходишь... ты странный мальчик. Эти вопросы — их не задает никто. Я путешествовал по всей Индии, но всякий раз, когда я прихожу в вашу деревню, я чувствую страх... что ты обязательно придешь. И я сказал твоему дедушке: "Не приво­дите этого мальчика". Но он тоже странный человек; он никогда не приходит один, он всегда приводит тебя».

Потом монах пытался проделать трюк. Он переносил свои беседы на время школьных занятий, когда я был в школе. Но моего дедушку нельзя было провести. Он приходил в школу и просил у директора: «Он мне сегодня срочно нужен*. И я снова

был там.

И монах спрашивал: «Что, сегодня школа так рано

закрылась?»

Я говорил: «Она не закрылась, мой дедушка привел меня сюда — для вашего благословения. Он никогда не оставляет меня. Он так религиозен, что хочет, чтобы вы благословили меня. Можем ли мы начать сейчас?»

Если дать свободу любому ребенку, он может выставить ваших попов, ваших имамов, ваших монахов абсолютными идиотами. Он может поместить их в категорию идиотов. Даже ваши дети... ничего ненужно, только позвольте им сомневать­ся. Но им не разрешено сомневаться. Когда вы познакомились с верой, тогда медленно-медленно она начинает отравлять все ваше бытие. Тогда, если кто-то нападает на веру, вам кажется, что нападают на вас. Это было моей проблемой. Я нападал всю свою жизнь.

Если я не буду нападать на вашу систему верований, на вашу идеологию, я не смогу никак помочь вам; я не смогу делиться собой с вами.

Есть стена, толстая стена. Я все время могу кричать; вы не услышите меня. Я должен постоянно бить в стену, стучать по ней молотом, чтобы проделать в ней хотя бы отверстие, через которое я мог бы видеть вас, вы могли бы видеть меня -лицом к лицу. И так я смогу оживить то, что было отобрано у вас.

Я могу снова дать вам ваше невинное детство, и только оттуда начнется настоящее вопрошание об истине. Только оттуда возможна религия. В противном случае вы только будете говорить о религии.

Итак, Шила, это правда. Я абсолютно хочу, чтобы вы полностью освободились от всякого жаргона, данного вам другими. Сам же я не даю вам никакого жаргона. Поэтому постарайтесь понять отличие моей позиции.

Поэтому я и говорю, что это первая религия в мире.

Если вы меняете свою религию с индуизма на христиан­ство, с христианства на ислам, с ислама на индуизм, ничего не меняется. Вы измените лишь поверхностные слова, может быть, одежды, самое большее; это не коснется даже вашей кожи. Вы останетесь тем же человеком. Конечно, у вас будет новый набор верований вместо старого. Должно быть, вы устали от старого набора. Ваши верования не привели вас никуда. Может быть... если христианство не работает, то, может быть, сработает индуизм или мусульманство.

Нет, я не даю вам никакого нового набора догм, верова­ний, символов веры, идеологий — совсем нет. Моя функция совершенно иная.

Моя функция в том, чтобы забрать от вас все, что вы получили, и не дать вам ничего взамен.

Ведь если я возьму один камень и положу взамен другой, то я буду еще более опасен, чем тот человек, который положил первый камень, поскольку первый камень уже старый и вы свыклись с ним, он не давал вам никакой поддержки. Это камень — какую поддержку, какое питание он мог бы давать вам? Вы носили этот груз и постепенно осознали, что этот камень лучше сбросить. Но с новым камнем начинается новый медовый месяц. Вы начинаете думать, что новый камень, может быть, является правильным.

Я* не заменяю в вас одну систему верований на другую.

Я просто разрушаю. Вы будете подавлены тем, что я просто разрушаю, — я хочу разрушить все, что было навязано вам. И не нужно никакой замены; созидательность — это ваша неотъемлемая потенция, мне не нужно создавать ее.

Раз препятствия устранены, вы начнете расти и течь. Вы начнете искать себя самого и вскоре приобретете силу и новую энергию, поскольку даже маленькое открытие себя самого дает вам такое огромное счастье, что вы не сможете постичь его.

Лишь маленькое открытие себя самого — и вы другое существо, поскольку в вас родилась истина. Это, возможно, только семя, но начало положено.

Вы почувствуете новое волнение, оно невозможно, если я дам вам новое верование, готовую к употреблению догму, идеологию. Поэтому я не даю вам ничего.

Я лишь забираю прочь все, что у вас есть-

Единственная моя функция — оставить вас наедине с собой. Вас не оставляли ваши родители, ваши учителя, ваши раввины, ваши монахи, ваши священники... вас на оставляли одного. Никто не доверял вам.

Я вам доверяю.

Все они хотели что-то сделать из вас, по своему образу. Я не хочу сделать из вас что-то по своему образу.

Я хочу, чтобы вы просто цвели, подлинно, сами по себе.

Я не знаю, что это будет. Вы не знаете, что это будет. И это хорошо, что мы не знаем, что это будет, ведь тогда это будет очень большой сюрприз, если вам удастся обнаружить беско­нечное сокровище.

Я сказал, что я доверяю вам. Поэтому я не даю вам никакой веры, ведь я знаю, что вы обладаете абсолютными способностями к открытию любви, жизни, смеха.

Нужно лишь сбросить все камни, наваленные на вас. Не цепляйтесь за эти камни. Они ваши враги.

Если вы еврей, ваш враг иудаизм. Если вы христианин, ваш враг христианство. Если вы индус, ваш враг индуизм. Кто бы вы ни были, если вы приняли что-то без поиска, без стремления, то это ваш враг.

Скажите: «Прощай». Скажите врагу: «Я покончил с тобой. Теперь я хочу быть один. Я хочу быть абсолютно чистым, неотягощенным».

И вы удивитесь: в тот момент, когда вы сбросили отяго­щение, вы сможете раскрыть свои крылья в обширный мир, который все ждал и ждал вас.

Но вы не приходите, поскольку вас держит синагога, вас держит храм, вас держит церковь; священник, падре, поп не дают вам идти. Толпа, окружающая вас, виснет у вас на шее. Они не дают вам вырваться из их объятий.

Для них это вопрос политики, политики количества. Они боятся, что если люди начнут ходить сами по себе, то они потеряют свою власть, свои количества. Они хотят вас исполь­зовать, как количество, как средство.

И помните: использовать любое человеческое существо как средство для какой бы то ни было цели — это величайший из возможных грехов. Каждое человеческое существо — само по себе цель.

И моя работа здесь — помочь вам открыть присущие вам возможности, потенции, вашу конечную цель — которая не так далеко, которая внутри вас. Все, что вам нужно оставить, — это тот хлам, который навязан вам другими.

Люди думают, что я делаю ту же работу, что и Иисус, что и Будда, или Мухаммед, или Махавира; они абсолютно непра­вы.

Моя работа, работа, как таковая, только моя. То, что они делали, было в противоположность мне. И то, что я делаю, идет в противоположность им. И для вас должно быть ясно, что я буду стучать молотом по головам всех этих людей.

Будьте бдительны. Не получайте ран без необходимости, ведь я вынужден наносить их; нет другого способа. Это хирургический способ. Я вынужден положить вас на операци­онный стол и отрезать то, что не принадлежит вам. Но вы восприняли это, как если бы это были ваши конечности, чем они не являются. Они калечат вас. Они убивают вас.

Я хочу отобрать у вас прочь все, что не является подлинно вашим. Все... и тогда взрыв.

Бхагаван, Что такое антихрист? И кто он такой?

Первое, что следует понять: Христа нет. Поэтому как может быть антихрист?

Антихрист может быть только в том случае, если вы принимаете идею Христа. «Христос» — греческий перевод древнееврейского слова «мессия». Давайте использовать слово «мессия», которое сделает все более ясным.

Евреи надеялись и ждали, что придет мессия и избавит их от страданий. Евреи страдали больше всех в мире. Но это не причина испытывать по отношению к ним какую-либо жа­лость. Они сами виноваты. В тот день, когда они объявили себя избранным народом, они создали эту длинную цепь страдания, горя, убийства, концентрационных лагерей, газовых камер.

Я ни разу не встречал того, кто ясно связывал бы эти две вещи: почему евреи так сильно страдали, •- а они страдали чрезмерно, неисчислимо, но никто, кажется, не связывает это с коренной причиной. Коренная причина заключается в том. что Моисей объявил евреев народом, избранным Богом, глав­ной расой.

Ну вот, и поймите, если вы объявляете себя главной расой, выше и превосходнее всех остальных, то вы создаете себе повсюду врагов.

Если Адольф Гитлер был так непреклонен в уничтожении евреев, то это простое логическое следствие слов Моисея. Моисей говорит, что евреи — народ, избранный Богом, главная раса. А Адольф Гитлер верил, что народ, избранный Богом, -это нордические германские арии, что они главная раса. Двух главных рас быть не может... Одна должна быть упразднена, одна должна умереть, одна должна показать превосходство своего характера над другой. Это не было просто политическим делом; глубоко внутри это была религиозная идея, которую

несли в себе евреи.

У Адольфа Гитлера была другая главная раса — арии, нордические племена, которые призваны править миром, и поэтому евреи должны были быть полностью устранены. Нельзя обвинять во всем только Адольфа Гитлера. Да, он несет ответственность, но игру начал Моисей, а евреи на протяжении веков поддерживали его учение. Для этого была причина. Поскольку они настроили против себя весь мир, всех, они вынуждены были держаться друг друга и становиться фанати­ками, иначе они не выжили бы.

Их единственная надежда состояла в том, что придет мессия... «И то будет конец страдания. Это не долгое страда­ние, это на самом деле испытание, вызов к вашей целостности, это испытание того, сможете ли вы выжить или нет. В тот момент, когда вы сможете выжить в этом испытании и огне и выйдете из него, придет мессия, чтобы освободить вас. И тогда все остальные будут брошены в ад, а вас будут приветствовать в раю — музыкой, песнями и всеми ангелами, поющими "аллилуйя"».

Они отказались признать Иисуса мессией, Христом. Они должны были так сделать. Они не признают никогда и никого мессией, или Христом. Они не могут. Причины очень простые.

Никто не может спасти человечество от страданий. Пока каждый человеческий индивидуум не решит, что он отвечает за свои собственные страдания, и не отбросит всю ту чепуху, которая эти страдания создает, никто не сможет спасти себя.

И как может кто-то другой спасти вас? Вы, а не мессия, создали это страдание. И даже если он искупает ваше страда­ние, то где гарантия, что вы не создадите его снова? Если вы искусны в создании его, то я думаю, вы создадите его снова. Прежде всего, оно не может быть устранено; даже если оно устранено, вы создадите его снова.

И евреи никого не признают мессией, потому что никто не может спасти все человечество от страдания.

Бедный Иисус был просто фанатичным евреем, которому в его маленькую голову пришла большая идея о том, что он мессия.

И обрести эту идею не так трудно, если вы достаточно членораздельно произносите слова. Он не был образован, но он определенно был способен к ясной членораздельной речи. И иногда необразованные люди, если они обладают ясной речью, говорят с силой, мощью, авторитетом, на которые неспособны интеллектуалы, искушенные, хорошо образованные люди. Очень образованный, очень искушенный всегда колеблется. У него так много «если» и «но». В нем так много сомнений, он знает, что не знает миллионов вещей.

Но человеку, подобному Иисусу или Кабиру, абсолютно необразованному, очень легко быть внушительным и мощво и энергично провозглашать что-либо. Нужно просто собрать вокруг себя компанию дураков, что само по себе является самым простым делом в мире. Просто стойте на голове посреди улицы, и дураки сбегутся. Ничего особенного делать не надо, лишь стойте на голове — дураки бросят свою работу и сбегут­ся... творится что-то великое, а что на самом деле — все равно.

И когда человек, подобный Иисусу, говорит то, что дает им психологическую поддержку: блаженны кроткие, ибо их есть царствие Божье, — то кому он это говорит? Этим бедным евреям, которых унижали непрерывно, столетиями, и кото­рых во времена Иисуса унижали римляне. Этим униженным людям говорится о кротости и смирении? Естественно, для них это становится огромным утешением. Они унижены, но дума­ют, что они смиренные... Маленький трюк ума: они слабы, они в рабстве, но думают, что они смиренны.

Когда Иисус говорит: «Если кто ударит тебя в одну щеку, обрати к нему и другую, ибо это единственный путь к Богу. Возлюби врагов своих», — естественно, эти люди чувствуют свое огромное превосходство. Глубоко внутри исполняется их эго. На самом деле они вообще не могли не подставить другую щеку; что за чушь он говорит: «Обрати другую щеку?» Они уже были биты по обеим! Что вы теперь от них хотите — подставить им свой зад?

Я не могу говорить, чтобы были смиренными те люди, которых столетиями держали в рабстве, били, унижали всеми способами. Но это дает утешение. Эти люди начинают думать:

«Это хорошо, что мы бедные, — отсюда наше благословение; что мы кроткие, — отсюда наше благословение; что мы смиренные, — отсюда наше благословение; что нас били по обеим щекам... царство Божье определенно наше». Они предпочитают верить в Иисуса, в то, что он мессия, поскольку если они верят в это, то его слова становятся авторитетными, несут утешение. Если они не верят ему, как мессии, то он становится просто обыкновенным человеком.

Поэтому многие не могли понять всю психологию того, что он говорил, и того, кому он говорил. Люди, пошедшие за ним, послушавшие его, — это обыкновенная толпа. А раввины разгневались на него по той простой причине, что он становил­ся главным раввином. Раввины же — образованные люди, весьма образованные в своей древней профессии; а этот человек — ведь он ничего не знает, лишь несколько слов.

Что он говорил? Все эти четыре евангелия — это снова и снова повторение одного и того же, одна и та же история от четырех учеников.

Раввины, священство очень разгневались. Поэтому они сказали: «Если вы думаете, что вы мессия, нужно представить доказательства. И доказательством является распятие. Если вы воскреснете после распятия, мы признаем вас, как мессию. В противном случае вы не мессия, но анти-мессия, антихрист». И евреи никогда не признавали его, поскольку при распятии не удалось убить Иисуса, он сбежал из Иерусалима. Воскреше­ния не было вовсе. На самом деле распятие не было завершено, какое же может быть воскрешение? Не было смерти, что же говорить о воскрешении?

И ни один еврейский источник того времени не говорит об Иисусе, или его распятии, или его воскресении, или о его учении — ведь те источники написаны раввинами, образован-ными.людьми, а не толпой. Они не думали, что Иисус достоин даже упоминания. Новый Завет — единственное доказательст­во того, что Иисус существовал, но и он был написан после исчезновения Иисуса — триста лет спустя. И священники на протяжении веков редактировали его, удаляли из него все, что могло быть опасным для них, ведь теперь они были раввинами.

У Иисуса не было понятия о том, что он создает новую религию.

Он никогда не думал об этом. Все, что он хотел, — это чтобы евреи признали его мессией... а евреи отказали ему.

Поэтому, если вы спросите меня, я отвечу, что явления Христа никогда не было. Я имею в виду то, что не было никогда явления мессии. Иисус был, но евреи никогда не воспринима­ли его, как мессию, на которого люди надеялись, которого они ждали. Эти люди создали идею о том, что придут многие, кто назовет себя мессией, но они не будут истинными мессиями;

они не будут Христом, они будут анти-Христом. Придут многие; вот такая была у евреев идея. В свою очередь эту идею заимствовало христианство.

Странно: Иисус не был признан мессией и был объявлен евреями антихристом — поэтому он и был распят, ведь он объявлял себя тем, кем на самом деле не был. И это было для евреев чрезвычайно важным. Вся их жизнь вращалась вокруг надежды: мессия придет... а этот сын плотника, необразован­ный, не знающий ничего, провозглашает себя мессией. Он -ложный мессия, и евреи сказали: «Многие приходили раньше, кто объявлял себя мессией, и они оказывались ложными. Этот человек из того же числа».

Но странно — история движется странными путями. Евреи отвергли его, а этот отвергнутый парень стал основате­лем новой религии. Не занимаясь построением основ, он стал основателем новой религии. Он и не мечтал об этом. Он отказался бы стать зачинателем новой религии; он был евреем, и он хотел быть признанным евреями в том, что он их мессия. В этом было нечто; в этом было исполнение его эго.

Евреи отказали ему и объявили его антихристом.

Кто основал христианство? Очень странный человек — он не имеет ничего общего с Иисусом.

Его имя было Савл, и он был очень сильно настроен против Иисуса и его учения. И жил он очень далеко от Иерусалима. Поэтому, когда до него дошли многочисленные слухи о том, что: «Мессия пришел и он спасет мир», — а сам он был очень ортодоксальным евреем... Поэтому он направил­ся навстречу Иисусу, чтобы убить этого человека, если удастся его найти, и уничтожить всех главных апостолов, как он называл их, и покончить с этим делом в самом его начале. Иначе позднее это будет трудно сделать, все это слишком разрастется. И он все время думал, как уничтожить Иисуса, как уничтожить этих апостолов, Матфея, Луку, Фому и так далее. Его ум был настроен только на одно, был сфокусирован только на одном: как уничтожить этих людей и Иисуса.