2020-01-14
697
Как уже отмечалось в первой части данной брошюры, в любом обществе существуют общепринятые исторически сложившиеся представления о том, какие занятия являются мужскими, а какие женскими. То же самое можно сказать о конкретных производствах, где разделение работ на мужские и женские объясняется кроме всего прочего спецификой технологического процесса. Это с полным основанием относится и к судостроительной отрасли. Однако с точки зрения анти-дискриминационного подхода, подобное деление можно признать оправданным лишь в том случае, если оно предопределено психофизиологическими различиями мужского и женского организмов. Действительно, есть работы, которые женщины не могут выполнять по причине физической слабости, например, работы, связанные с подъемом и перемещением тяжестей. Или, напротив, существуют монотонные работы, с которыми, по утверждению психологов, мужчины справляются гораздо хуже в силу особенностей психики. В этом случае гендерную сегрегацию можно считать оправданной. Помимо психофизиологических причин, существуют запреты на использование труда женщин, связанные с действующим правилам техники безопасности, что является проявлением «положительной дискриминации» (здесь следует отметить, что все чаще справедливость этих запретов подвергается сомнению).
Задача данного раздела состоит в том, чтобы попытаться разобраться, является ли существующее разделение работ на «мужские» и «женские» дискриминационным, несправедливым, или оно действительно обусловлено психофизиологическими различиями мужского и женского организмов или технологическими особенностями производства и правилами техники безопасности.
Работы, на которых задействованы наши информантки – формовщицы и маляры ‑ признаются буквально всеми респондентами «традиционно» женскими. Какие аргументы приводятся в пользу этих утверждений? И на первом, и на втором предприятии в интервью неоднократно звучало, что женщины обладают определенными качествами, которые необходимы для выполнения данных работ и которых нет у мужчин. Во-первых, звучало мнение, что женщины лучше справляются с этой работой в силу «женской сущности» ‑ биологически обусловленных особенностей психики и организма, большей склонности к монотонной и однообразной работе, большей терпеливости и физической выносливости, присущих женщинам.
В основном, да, это как-то сложилось традиционно. Это в силу женского характера, не характера, а сущности женской: более педантичная, более терпеливая. Потому что мужчине порой не хватает той педантности, того терпения… мужик вот порой берет, работает-работает, что-то не получается, он бросил, об палубу ударил, пошел выматерился, пар отвел, пришел на место. Время упущено
(м., зам начальника цеха, кейс 2).
Традиционно работа женской считается, она, работа, спокойная, монотонная, более физиологична для женщины, чем для мужчин. … Она [женщина] спокойней выносит долгое, однообразное [формование], ей это проще, потому что физических усилий больших здесь не нужно. Но вы же понимаете, даже на корточках, ну, сколько мужчина там просидит, через полчаса у него затечет все: ноги, спина, и голова отвалится, то есть ему нужно будет создавать комфортные условия для работы
(м., начальник цеха, кейс 1).
Другая причина, по мнению наших собеседников, связана с тем, что женщине, в отличие от мужчины, не очень интересны конечные результаты труда, то, что в итоге получается в результате ее работы. Поэтому, например, работа по формованию больших панелей стеклопластика, без мысли о том, что из этих панелей в итоге получится, больше подходит для женщин, чем для мужчин:
Почему в основном формовщики-то мужчины на предприятиях малого бизнеса работают, потому что изделия небольшие, это изделия и фасонные какие-то маленькие, или это яхты, лодки, которые можно кругом обойти и результат труда увидеть завтра. Или работа за столом, за формовочным. Когда ты стоишь, что-то делаешь или моделька. … Женщине, ведь ей же по сути все равно, она работает, ну она и работает. А что из этой детали получится, это сборщику видней, он потом вырежет что-то там. Доклеит, прилепит. А она свою заготовку делает и делает…
(м., начальник цеха, кейс 1).
Имеется и такое объяснение – женщины лучше приспособлены к такой работе в силу навыков, которые они получают в быту в ходе всей своей жизни. И вообще, во многих интервью часто проводятся параллели между ролью женщин в быту, в семье и на производстве.
Но с детства воспитанные навыки … приводят к тому, что женщине с тканью мокрой, как и в быту, так и на работе работать легче, чем мужчине (м., начальник цеха, кейс 1).
Щепетильность, аккуратность, качество, то, которое нужно для товарного вида, …потому что когда идет уже подготовка под сдачу заказчику, то все оборудование приводится в порядок и мужчины этого сделать никак не могут (ж., ст. мастер, кейс 2).
Однако все это не означает, что «женские» работы не содержат «мужских» элементов. По признанию самих руководителей, труд женщин сопряжен как с большим физическим напряжением, так и с поднятием и переносом тяжестей.
… тяжести они иногда поднимают. Тоже берет смолу, идти высоко на понтон… Тоже для них тяжело смолу тащить. Ей каждый раз по 3 килограмма брать и подниматься на 5 этаж примерно. Это тоже на ноги тяжело. Они стараются взять побольше, все время нагружают себя сильней…
(м., мастер, кейс 1)
Следует отметить, что на обоих предприятиях работа женщин действительно чрезвычайно тяжела физически, не говоря уже о высокой вредности условий труда. Не многие новички выдерживают и остаются на предприятии.[44] Несмотря на это, сами женщины-рабочие также воспринимают свою работу как чисто женскую. В их высказываниях звучит даже некоторая гордость, бравада, «женские» трудовые качества рассматриваются как достоинство, преимущество перед мужчинами.
Я вообще считаю, что это для женщин. Я видела, как мужчины работают, У них не получается так, как у нас. У нас ловко, раз! А у них терпения не хватает
(ж., формовщица, кейс 1).
Вот поставят нам чурбаны, на них доски и ты должна на этой досочке изгаляться. Головой вниз, пузыри выравнивать. Не дай бог, нельзя ни руками дотрагиваться, ни ногами. Так вот мы бывает целыми днями, бывает и неделями, в такой позе стоим. А представьте мужчину на жердочке. Они же неповоротливые!
(ж., формовщица, кейс 1).
Всю эту красоту, тонкость, это чувствует только женщина… Мужчины – они сделают, но у них все равно погрубее. Я говорю, женская рука должна быть на отделке, без женщин работу не сделают. У мужчин нет столько терпения, как есть терпение у женщины. А вам бы взять показать, что как женщина с этим зеркальцем ходит, чтобы на обратной [стороне] все было покрашено. Мужчине не хватает на это терпения. Наша доля такая, да! Женская доля, да!
(ж., мастер, кейс 2).
Кроме того, из высказываний респондентов очевидно, что «женские» и «мужские» работы в обоих кейсах дополняют друг друга:
И.1: Мужчины говорят: «Мы лучше вам болванки заготовим. А вы формуйте! Ловко у вас получается, хорошо».
И.2: Мужчины - они нам подготавливают все. Работу подготавливают, а формовка ‑ это чисто женское
(формовщицы, фокус-группа, кейс 1).
Отнесение работ к категории «женских» рассматривается как естественное, не вызывает ни конфликтов, ни обид, хотя ощущение большей уязвимости женщин все же присутствует, что прослеживается в высказываниях: «Ну, и начальник нас вроде бы не обижает, что мы ‑ женщины» (ж, маляр, кейс 2). В оценках мужчин и женщин, работниц и начальства относительно разделения работ на мужские и женские царит согласие, более того, значимость «женских» способностей, невозможность обойтись без женщин признается и всячески подчеркивается всеми:
Им памятник надо поставить. Особенно когда все железяки висят, повешены все трубы, кабеля. Не пролезть туда. Терпение надо. Очень большое терпение надо
(м., рабочий, кейс 2).
Специфика нашей работы такова, которой просто требуются женские руки, потому как идет отделка, то там может выполнить только женщина и никто другой! …Труд тяжелый, но без женщин, естественно, невозможно. … (ж., старший мастер, кейс 2).
Таким образом, полоролевые стереотипы в виде «гендерного образа профессии», «гендерного образа рабочего места», которые могут определяться как «мужские» или «женские» очевидно присутствуют на обоих предприятиях. При этом в кейсе 1 гендерное разделение труда касается не только видов работ, но и самой профессии «формовщицы», которая воспринимается как исключительно «женская». На протяжении последних 15 лет рабочие места формовщиков заполнялись женщинами, и даже тот факт, что в цехе есть несколько мужчин-формовщиков, не нарушает общей картины, поскольку мужчины задействованы только на тех операциях, которые женщины не могут выполнить просто физически. Профессия маляра во втором кейсе выглядит более гендерно-нейтральной, по данной профессии работают как мужчины, так и женщины. Но хотя и у мужчин, и у женщин в трудовых книжках числится профессия «маляр», работы, которые они выполняют, сильно различаются по содержанию: «женские работы» заключаются в ручной покраске, а «мужские» работы связаны с использованием механизмов и приспособлений. Т.е. разделение на «мужскую» и «женскую» работу происходит по критерию использования механических средств.
Вопрос: В чем разница в вашей работе?
Ответ: Есть механическая и ручная [покраска]. Мы ручной занимаемся, а мальчишки больше механической.
Вопрос: А красите чем?
Ответ: Мальчишки пультом, а мы кисточкой, валиком. Корректируем, дополняем. Смотрим свою работу, чтоб все прокрашено было
(маляры, фокус-группа, кейс 2).
Кроме того, есть спектр «мужских» работ, который предопределен требованиями Трудового Кодекса и другими документами[45], ограждающими женщин от работы в закрытых объемах, работы, связанной с переносом тяжестей и пр.
Несмотря на отсутствие гендерного конфликта и единодушие рабочих и руководителей в отношении разделения работ на женские и мужские, мы со всей определенностью можем говорить о наличии гендерной профессиональной сегрегации, которая, однако, проявляется по-разному на двух предприятиях. В чем состоит негатив? Почему закрепление за женщинами рабочих мест формовщиц и маляров ручной покраски мы расцениваем как несправедливое и нарушающее гендерное равенство? Безусловно, объективные основания гендерного разделения труда имеют место в обоих случаях. Действительно, ручные малярные работы в судостроении традиционно выполняются женщинами, в том числе и потому, что женщины могут вручную прокрасить кисточкой труднодоступные, узкие участки, что мужчинам сделать гораздо сложнее просто в силу иного телосложения. Точно также можно предположить, что женщины-формовщицы лучше переносят монотонный характер труда по формовке крупных панелей в силу особенностей женской психики. Однако анализ различий в уровне заработной платы, условиях и содержании труда показывает, что дело не столько в производственных традициях и не в том, что мужчины не могут выполнять «женскую» работу, или что работа «женская», поскольку не требует серьезных физических усилий. Основная причина заключается в том, что «женские» работы являются наименее выгодными с точки зрения соотношения затрачиваемых усилий, условий труда и размеров вознаграждения. Женщины заполняют эти рабочие места не потому, что у них лучше получается данная работа, а потому, что сюда не хотят идти мужчины, которые ориентированы на более содержательные и более высокооплачиваемые работы. Фактически женщины и мужчины не конкурируют за данные рабочие места, они относятся к «вторичному рынку труда»[46] и зарезервированы за женщинами.
В ходе интервью начальникам цехов в обоих кейсах задавался вопрос: если по объявлению придут наниматься мужчина и женщина, кого Вы возьмете? Ответ был следующий: «возьму всех» (поскольку рабочих не хватает). При этом в кейсе 1 женщину направят на «женскую» работу по формовке, а мужчине предложат попробовать себя в качестве сборщика, т.е. предложат работу той же категории вредности, но более сложную, и главное более высокооплачиваемую. Во втором кейсе ситуация похожая. Несмотря на то, что мужчину примут на работу как маляра, работы, которые он будет выполнять, и, соответственно, оплата, будут существенно отличаться от тех, что выполняются женщинами. Таким образом, во втором кейсе сегрегация проявляется не столько в процессе самого приема на работу, сколько при последующем распределении работ и распределении по рабочим местам.
Как уже упоминалось в предыдущих разделах, чаще всего гендерная дискриминация на этапе найма проявляется в том, что женщинам отказывают в приеме на работу, отдавая предпочтение мужчинам. Однако подобная логика действует в том случае, когда речь идет о высокооплачиваемых, престижных позициях, которые являются вожделенным объектом конкуренции многих претендентов – мужчин и женщин. В случае с малопрестижными рабочими местами вредного производства ситуация прямо противоположная. Здесь дискриминация проявляется как раз в том, что именно женщин охотно берут на вредные, малоквалифицированные и низко оплачиваемые (относительно уровня вредности и тяжести) работы, отдавая им предпочтение по сравнению с мужчинами. При приеме на работу мужчин как бы «резервируют» для более квалифицированных, сложных работ, тогда как менее выгодные рабочие места «зарезервированы» за женщинами. Важный момент заключается в том, что женщины сами приходят наниматься на эти не престижные рабочие места и составляют подавляющее большинство претендентов. Причины этого мы рассмотрим более подробно в последующих разделах.
