Личность Александра I

Александр родился в Санкт-Петербурге 12 декабря 1777 г. Молодой император был сложной и противоречивой натурой. Это объяснялось врожденными чертами его характера и теми условиями, в которых он воспитывался. Наследник престола оказался в ужасной атмосфере сложных родственных отношений, которая сложилась между императрицей-бабушкой Екатериной II и опальными родителями, жившими в солдатско-прусской обстановке Гатчинского двора. Одни современники отмечали лицемерие и неискренность Александра. А.С.Пушкин дал ему весьма образную характеристику: "Властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой..." Другие отмечали приветливость, умение очаровывать, притягивать к себе людей. Нянькой будущего императора была Прасковья Гесслер, англичанка. Главным воспитателем внука Екатерина II назначила генерала Н,И.Салтыкова, дворцового угодника и льстеца, который был своеобразным буфером между петербургским и гатчинским дворами. В 1784 г. к Александру был приставлен швейцарец Фридрих Цезарь Лагарп, республиканец по взглядам, носитель отвлеченных идей XVIII в. Наставником христианского закона, как тогда выражались, был приставлен А.А.Самборский, женатый на англичанке, всегда напыщенный и щеголеватый. О воспитании Александра можно сказать одно: всему он учился сам, ибо такие учителя его научить ничему не могли.

10 мая 1793 г. 15-летний Александр был объявлен женихом. В невесты ему избрали 14-летнюю Луизу Марию Августу Баден-Баденскую Дурлах (Елизавету Алексеевну). 26 сентября 1793 г. состоялась свадьба Александра и Елизаветы. Вскоре брачный угар у мальчика-мужа прошел, и он совершенно забыл о жене.[1]

Из Гатчины Александр вынес увлечение фронтовыми учениями, военной выправкой, муштрой, военными парадами. Это было его единственное увлечение в жизни, которому он никогда не изменял и которое он передал своему преемнику. С 7 ноября 1796 г. вахт-парад, или развод, по словам историков, приобрел значение важного государственного дела и стал на многие годы непременным ежедневным занятием русских императоров.
В 1796 г., незадолго перед смертью, Екатерина II объяснила Александру всю необходимость лишить престола Павла, его отца. Александр письмом выразил свою глубокую признательность Екатерине II за дарованные ему милости, то есть выразил, по сути дела, свое согласие на устранение Павла от престола.
Александр стал цесаревичем, когда ему было 19 лет. Сравнительно недолгая, но бурная жизнь среди близких родных бабушки Екатерины II и отца Павла 1 научила Александра многому. Он познал коварство, подлость, подкуп, измену, лесть то, что так пагубно сказывается в формирующейся личности. Спустя немного времени цесаревич Александр очутился при Павле в роли цесаревича Павла при Екатерине. Павел открыто стал приближать к себе принца Евгения Вюртембергского, племянника императрицы Марии Федоровны, и доверил барону И.И.Дибичу свое намерение усыновить этого принца, а сыну Александру напомнил историю царя Петра I и царевича Алексея Петровича. Этой беседой Павел открыто разрывал с сыном. Поэтому Александр, зная о готовящемся государственном перевороте, целью которого было устранение Павла, ничего не предпринимал. Более того, заговорщики посвятили Александра в свои планы, но так как он не желал смерти отца, участники заговора дали ему клятву сохранить жизнь Павла. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. в России совершился последний дворцовый переворот. Заговорщики из высшей петербургской знати убили императора Павла I. На российский престол взошел его старший сын Александр. Убийство отца произвело на Александра потрясающее и угнетающее впечатление и осталось навсегда тяжелым грузом на его совести.
Александр вступил на престол с запасом возвышенных и доброжелательных стремлений, которые должны были водворять свободу и благоденствие в управляемом народе, но не давал отчета, как это сделать. Эта свобода и благоденствие, так ему казалось, должны были водвориться сразу, сами собой, без труда и препятствий, каким-то волшебным «вдруг». Разумеется, при первом же опыте встретились препятствия; не привыкнув одолевать затруднений, великий князь начинал досадовать на людей и на жизнь, приходил в уныние. Непривычка к труду и борьбе развила в нем наклонность преждевременно опускать руки, слишком скоро утомляться; едва начав дело, великий князь уже тяготился им; уставал раньше, чем принимался за работу.
Такие недостатки, вынесенные из воспитания, всего сильнее отразились на первоначальной преобразовательной программе.[2]

Несомненно, что в первые годы своего правления Александр хорошо видел политическое и экономическое отставание России от передовых европейских государств, думал о возможности и необходимости некоторой модернизации страны. Однако его политическое сознание с возрастом значительно изменилось. Либерал в первые годы царствования, он постепенно превращался в консервативного и даже в последние годы жизни реакционного политика. Примерно с 1820 г. Александром стала овладевать странная апатия. Он снова заговорил о том, что снимет корону и уйдет в частную жизнь. Все дела постепенно сосредоточивались в руках Аракчеева. Подобострастный перед царем, он был груб со всеми, кого не боялся, кто не мог с ним посчитаться. Всеобщую ненависть к себе он сносил охотно и не без самодовольства.

Доверившись Аракчееву, Александр погубил себя в общественном мнении. В петербургском Гостином дворе купцы толковали о том, что государь забросил дела, разъезжает по Европе, тратит большие деньги, а когда дома, то забавляется военными парадами.

Но не все было так просто, как казалось обывателям. Александр жил сложной и непонятной для окружающих внутренней жизнью. Он был словно весь соткан из противоречий. В нем уживались склонность к религиозному мистицизму и любовь к шагистике, откровенная леность к занятиям и всегда неутоленная жажда путешествий, заставившая его исколесить половину Европы и половину России. Во время путешествий по России он заходил и в крестьянские избы. «Сфинкс, не разгаданный до гроба», — сказал о нем Вяземский.[3]

Казалось, правда, что в последние годы своей жизни Александр пытался уйти в религию, забыться на парадах и в поездках только для того, чтобы отвлечься от двух преследовавших его мыслей. Одна из них была о том, что в его царствовании уже ничего нельзя исправить и оно не оправдывает убийства отца. Вторая — о зреющем против него самого заговоре.

Личность Николая I

Никола́й I родился 25 июня 1796 года в Царском Селе.

Третий сын Павла I и Марии Фёдоровны. Николай получил хорошее домашнее образование, но особого усердия к учёбе не проявлял. Николая не готовили к управлению Россией. В молодости он пренебрегал получением серьезного образования. Он не признавал гуманитарных наук, зато прекрасно разбирался в военном искусстве, увлекался фортификацией, был знаком с инженерным делом. Однажды ему было задано сочинение на тему о том, что военная служба — не единственное занятие дворянина, что есть и другие занятия, почетные и полезные. Николай ничего не написал, и педагогам пришлось самим писать это сочинение, а затем диктовать его своему ученику.[4]

А.И.Герцен называл его солдатом "по призванию, по образованию, по наружности и по внутренности". Однако в армии его не любили.

Известно увлечение будущего императора живописью, которой он обучался в детстве под руководством живописца А. И. Акимова и автора религиозных и исторических композиций профессора В. К. Шебуева.

 «Чувство юмора, присущее великому князю Николаю Павловичу, хорошо видно в его рисунках. Друзья и близкие, встреченные типажи, подсмотренные сценки, зарисовки лагерного быта — сюжеты его юношеских рисунков. Все они исполнены легко, динамично, быстро, простым карандашом, на небольших листах бумаги, зачастую в манере шаржа. „Он имел талант к карикатурам, — писал об императоре первый Поль Лакруа, — и самым удачным образом схватывал смешные стороны лиц, которых он хотел поместить в какой-нибудь сатирический рисунок“», гравированием, коллекционированием предметов искусства.[5]

«Не желая ни в чём уступать Европе, он задумывает построить в Петербурге общедоступный музей по самому последнему слову музейной техники. Новый Эрмитаж — его детище, его гордость, его вклад в нашу культуру. Посетив его в последний раз незадолго до смерти, и окинув своим „инспекторским“ взором величественные и поистине великолепные залы, император с удовлетворением заметил: „Да, это действительно прекрасно“.

В отличие от Александра I, Николай I всегда был чужд идеям конституционализма и либерализма. В быту он был очень неприхотлив. Суровость сохранял даже в кругу семьи. Однажды, будучи уже императором, он беседовал с наместником на Кавказе. В конце беседы, как водится, спросил о здоровье супруги. Наместник пожаловался на ее расстроенные нервы. «Нервы? — переспросил Николай. — У императрицы тоже были нервы. Но я сказал, чтобы никаких нервов не было, и их не стало».

Будучи верующим православным христианином никогда не пропускал воскресных богослужений. Не курил и не любил курящих, не употреблял крепких напитков, много ходил пешком, занимался строевыми упражнениями с оружием. Известно было его строгое следование распорядку дня: рабочий день начинался с 7-ми часов утра, ровно в 9 часов — приём докладов. Предпочитал одеваться в простую офицерскую шинель, спал на жёсткой кровати.[6]

Отличался прекрасной памятью и большой работоспособностью. Рабочий день царя длился 16 — 18 часов. По словам архиепископа Иннокентия (Борисова) «Это был… такой венценосец, для которого царский трон служил не возглавием к покою, а побуждением к непрестанному труду». По воспоминаниям фрейлины её императорского величества госпожи Анны Тютчевой любимой фразой Николая Павловича была: «Я тружусь как раб на галерах».[7]

Общеизвестной была любовь царя к законности, справедливости, порядку. Лично бывал на военных строях, смотрах, осматривал фортификационные сооружения, учебные заведения, служебные помещения, государственные учреждения. Замечания и «разносы» всегда сопровождал конкретными советами по исправлению ситуации.

Обладал выраженной способностью привлекать к работе талантливых, творчески одарённых людей. Сотрудниками Николая I были полководец фельдмаршал светлейший князь И. Ф. Паскевич, министр финансов граф Е. Ф. Канкрин, министр государственных имуществ граф П. Д. Киселёв, министр народного просвещения граф С. С. Уваров и др.

В 1819 году император Александр I сообщил брату и его жене, что наследник престола великий князь Константин Павлович намерен отречься от своего права, поэтому наследником предстоит стать Николаю как следующему по старшинству брату. Формально Константин отрёкся от своих прав на престол в 1823 году, так как Константин не имел детей, был женат морганатическим браком с польской графиней Грудзинской.

16 августа 1823 Александр I подписал манифест о назначении наследником престола в.к. Николая Павловича. Из манифеста: «… акт сего отречения ради достоверной известности, хранить в Московском Большом Успенском соборе и в трех высших Правительственных местах … — в Святейшем Синоде, Государственном Совете и Правительствующем Сенате…». На всех пакетах с текстом манифеста Александр I сам написал: «Хранить до моего востребования, а в случае моей кончины раскрыть прежде всякого другого действия».[8]

Неожиданная смерть 17 ноября 1825 в Таганроге Александра I выявила всю сложность и двусмысленность сложившейся династической ситуации. По вскрытии этих документов, вел. кн. Николай Павлович отказался провозгласить себя императором до окончательного выражения воли старшего брата. 27 ноября население было приведено к присяге Константину, и сам Николай присягнул Константину I как императору. Но Константин престола не принимал, одновременно не желал и формально отрекаться от него в качестве императора, которому уже принесена присяга. Создалось двусмысленное и крайне напряжённое положение междуцарствия, которое продолжалось 25 дней, до 14 декабря.

Николай решился, наконец, объявить себя императором, так и не дождавшись от брата формального акта отречения. Вечером 12 декабря М. М. Сперанским был составлен Манифест о восшествии на престол Николая. Николай подписал его 13 декабря утром. К Манифесту прилагались письмо Константина к Александру I от 14 января 1822 года об отказе от наследования и манифест Александра Павловича от 16 августа 1823 года. В Манифесте 12 декабря 1825 года днём вступления на престол Николая I называлось 19 ноября 1825 года. Была назначена вторая присяга, как говорили в войсках, «переприсяга», — на этот раз уже Николаю I. Переприсяга в Петербурге была назначена на 14 декабря.[9]

В этот день группа офицеров, членов тайного общества приняли решение выступать. Было решено, что как только войска блокируют Сенат, в котором сенаторы готовятся к присяге, в помещение Сената войдёт революционная делегация в составе Рылеева и Пущина и предъявит Сенату требование не присягать Николаю I, объявить царское правительство низложенным и издать революционный манифест к русскому народу.

Восстание декабристов поразило императора и вселило в него боязнь к любым проявлениям свободомыслия. Восстание было подавлено, а пять его руководителей были повешены (1826).

Природный ум и железная воля, умение подбирать способных исполнителей его предначертаний дали Николаю возможность достаточно эффективно управлять государством. Свою деятельность на троне он рассматривал не как право, а как обязанность, данную ему по праву рождения. Цель своей политики он видел в укреплении внутреннего и внешнего положения России, в недопущении в нее революционной "заразы".

Правление Николая как заметил А. И. Герцен, «торжественно открылось виселицами». Он всячески подавлял малейшие проявления свободомыслия и вольнодумства. “Россия на пороге революции, но клянусь, она не проникнет в неё пока во мне остаётся дыхание жизни, пока... я буду императором”. Эти слова вместили в себя всю программу его царствования.[10]